Хищники и динозавры

Фросе пришлось прятаться в доме, пока взрослые решали кто и как незаметно выведет их за пределы территории и отвезет в Москву. Такие меры предосторожности оказались далеко не лишними. С памятного всем «топорного бунта» как окрестил Йося приход родственников погибшего, с утра до ночи кто ни будь из них дежурил с обоих сторон базы. Жанка даже на замеры перестала ездить, за нее их делали теперь Серега с Йосей. Неожиданно позвонили из Москвы и срочно вызвали в столицу Вознесенского. Фрося очень обрадовалась, что запертой ей пришлось провести всего три дня. Долго и тщательно взрослые продумывали, как соблюсти конспирацию. ТВ принесла ворох одежды местных жителей, что трудились у нее в биолаборатории и переодевшись они с Жанкой действительно стали похожи на молодых селянок. Фросе еще нацепили толстые очки и платочек. Жанка долго отказывалась одевать платок и старые калоши, пока Коган на нее не цыкнул: «С тобой никто церемониться не будет!» – показывал он рукой в сторону дома погибшего парня. Аргумент весомый. Для пущего увещевания он произнес знаменитую фразу: «Мы в ответе, за кого приручили!» Жанка поджала губы и принялась складывать вещи в баулы, их заменили вместо московских чемоданов, дабы не привлекать излишнее внимание. Они уезжали под покровом темноты, Митька с Серегой оповестили, что караул снят. Коган подогнал свои жигули вплотную к дверям кухни, и они ползком пробрались в их чрево. Один Вознесенский сел у своего дома, как ни в чем не бывало и машина развернулась в сторону Минска.

В первые в жизни Фрося оказалась летом в Москве. Духота в квартире, всеми окнами выходившая на юго-восточное направление, не говоря про шум от проезжающих по шоссе машин, проходившее рядом, не шла ни в какое сравнение со степной зоной. Да и отсутствие школьных подруг, разъехавшиеся отдыхать, еще больше удручали ее положение. Все вместе вызывало у нее страшную скуку. Отец долго совещался с сотрудниками проблемной лаборатории и принял не простое для себя решение отправиться обратно в Лесное. Страсти потихонечку улеглись, и Фрося весьма воодушевилась.

Последние несколько недель пролетели как одно мгновенье. К ним присоединился Леонид, сын ТВ, чуть старше Фроси и они шумной ватагой ездили со взрослыми на замеры и опыты. Большую часть они, конечно, посвящали сбору трав и растений для ТВ, заодно просвещаясь в их названиях и свойствах. Йося сразу рассказал очередной анекдот: «У сына биолога есть тетрадка в клетку, в цитоплазму и в вакуоли!» Леонид тут же парировал: «Встречаются как-то два папоротника в непригодных для размножения условиях, и один говорит другому: «Да, тут не поспоришь!» На рыбалку они ездили почти ежедневно, совмещая с купанием на Верхнем пруду. Молодость брала свое. «Биологи творят чудеса» – восхищался Митя педагогическому дару ТВ. На что мать четверых детей с улыбкой ответила: «Чудеса вырастают и требуют денег!» Дискотека, как и хождение в местный кинотеатр разрешалась только под пристальным наблюдением Мити. «Цербер!» – окрестил его Йося, и кличка прилипла к нему до конца сезона.

Фрося потрясенно смотрела на чемоданы, не до конца осознавая, что лето закончилось. Йося кивнул головой и промолвил: «Мне нужны трехмесячные каникулы четыре раза в год!» Все дружно засмеялись, и обстановка немножко разрядилась. Леня продолжил отшучиваться: «Назовите три причины, из-за которых вы любите школу? -Июнь, июль, август!» На этой радужной ноте они сели в автобус, продолжая балагурить всю оставшуюся дорогу.

Глава 6 – С чего заканчивается детство

Фрося входила в период полового созревания, совершенно не понимая зачем она родилась девочкой. Глядя на свое, как ей казалось бесформенное тело и некрасивое лицо она все время расстраивалась. Тем более старший брат рос красивым, умным парнем, не то, что она, лопоухая, с тонким ртом и вечно заумным выражением лица. Она совершенно не умела красиво одеваться, привыкнув донашивать за братом брюки и рубашки.

XIX Всесоюзная конференция КПСС обосновала необходимость политической, экономической и идеологической реформы, что в итоге привело к отмене школьной формы.

      «Ты как пацан!» – она часто слышала от матери и вместо того, чтобы попытаться найти к подход и переломить ситуацию, продолжала ставить в пример свою дорогую «рыбаньку». Противостояние, между двумя вечно враждующих лагерями, с каждым годом нарастало, в такой непростой обстановке Сергей вырос без всякого авторитета к отцу, лидерство Александры Федоровны они не смели оспаривать. Единственный отдушиной все эти годы был для нее Тимофей, ее неизменный и верный друг детства. Он никогда не стеснялся ее в школе, где брат всем силами старался избегать ее. Он приходил к ней на переменах, разговаривал и всячески опекал.

Для Фроси так и осталось загадкой, почему же родной брат так ее стеснялся. Внутренняя неуверенность нарастала, приводила к неуклюжему движению и с точки зрения матери входила в категорию полудурков, о чем она, не стесняясь часто напоминая дочери.

«Перестройка породила надежды на перемены к лучшему, веру в скорое обновление. Она была как глоток чистого воздуха после многих лет застоя» – прочитала Фрося в газете и мечтала, что, когда ни будь и в ее жизни начнётся белая полоса.

В тринадцать лет Фрося впервые решила уйти из дома. Уйти куда глаза глядят. Уже работая в милиции и разбирая каждый такой случай, где дети сбегали из дома, она поняла самое главное, в основе всех этих случаев лежало отсутствие взаимопонимания между родителями, а парой и просто враждебная обстановка. И находясь как бы на разломе двух тектонических плит, коими в ее представлении были отец и мать, дети невольно находилась в зоне активной вулканической деятельности, что выражалась в ругани, выяснении отношений между двумя людьми, потерявшими самое главное – любовь и уважение к друг другу. Своими поступками дети вольно или невольно старались привлечь посторонние силы, попробовать обратить внимание на существующие проблемы, а заодно задуматься как живется их подрастающим детям.

Фрося одела пальто и демонстративно стала собираться на улицу. Ее истерика нарастала, впрочем, как и у матери. По большому счету ей никуда не хотелось идти, но и оставаться токсичной обстановке становилось невыносимо. Грандиозный скандал закончился совершенно неожиданно, в какой момент Александра Федоровна сама хлопнула дверью и выскочила на улицу накинув пальто на тонкий халатик. Вернулась она притихшая, на удивленье заплаканная и старалась не придираться к дочери. Хватило ее ненадолго.

«Вы себя вечно жрете!» – демонстративно высказалась ее близкая подруга по случаю ее Дня рождения, когда Александра Федоровна, совершенно обескураживающе, во все услышанное произнесла: «И за что мне такая дочь?!» Повисла неловкая пауза, все смотрели на плачущую Фросю и победно удаляющуюся матушку. «Да уж! Не повезло тебе!» – высказалась одна из девочек. Фрося ей возразила: «На родителей нельзя обижаться, они же дали нам жизнь!» Другой подружке тут же захотелось рассказать старый анекдот: «Идет суд над маленьким дракончиком. И вот прокурор его спрашивает очень строго: «Ты бабушку с дедушкой съел? Дракончик жалостливо: «Съел!» Прокурор еще строже: «Ты маму с папой съел?» Дракончик: «Съел!» Прокурор громовым голосом: «И кто ж ты после этого?» Дракончик, чуть не плача: «Сироточка!»

Фросе все время казалось, что если бы она родилась мальчиком, то и мать любила ее также сильно, как и старшего брата. Только с возрастом она поняла, что мать всего лишь видела в ней копию отца и не могла совладать со своими эмоциями. И тут не важно девочка они или мальчик. Ничего не поделаешь, если внешность не нравиться! Мужа она давно не любила и просто переносила на нее свою неприязнь.

Из детского дневника: «Во мне нет ничего сложного. Есть у меня на сердце рубец, он вроде зажил, но иногда боль бывает невыносимой. Как поразило меня в тот день, какой мощный ток прошел по всему телу, когда я почувствовала, что я всего лишь игрушка для тетушки и эта игрушка, ей больше не нужна, есть другая, гораздо интересней.».

После произошедшего в Лесном чрезвычайном происшествии, Александра Федоровна, на радость тетушки, приняла твердое решение не брать Фросю в экспедицию. Отец тоже посчитал, что лучше переждать на хуторе, опасаясь непредсказуемой реакции Виталькиных родственников. Фрося только и думала, как много она потеряла, проводя в пустую драгоценные летние дни за просмотром телевизора, где только и показывали бастующих шахтеров. Из письма Йоси она узнала, что Раиса Максимовна уволилась и забрала все свои вещи, оставив знаменитый велосипед. Повара так и не нашли и весь сезон сотрудники готовили по очереди, такого разнообразного меню у них никогда не было. Каждый старался как мог.

Фрося лежала в широком гамаке вместе с пятилетним братом. Она перенеслась мыслями в Лесное и совершенно забыла про окружающих. Братишка значительно вырос и отлично играл в песочнице, купался в маленьком надувном бассейне, и она с каждым днем чувствовала себя здесь лишней. Ей функции няньки свелись к минимуму. Тем более после экспедиции, простой сельский труд, с его монотонной сменой занятий казался ей не просто убогим, а каким – то пройденным этапом. Ей меньше всего хотелось полоть огород, копать картошку и ходить в сельпо за продуктами. В Лесном они тоже принимали участие в уходе за растениями, ходили за горячим хлебом, но огромный мир их научной базы расшил ее сознание до космических размеров.

Скука стала непомерная и Фрося не скрывала свое состояние, изредка качая гамак толстой ляжкой. Она сильно поправилась, ни в чем себе не отказывала, заедая тоску всем подряд, что ей предлагали покушать. Женя заметила недовольное лицо племянницы, кое – как ублажавшей ее драгоценное чадо. Вначале она просто отказалась еще раз покачать брата и началась перепалка, а вот последнюю фразу Евгении, сказанную сквозь зубы, запомнила на всю оставшуюся жизнь: «В таком случае ты мне больше не нужна!» Фраза так резанула пространство, что обернулся даже Толик, не в силах поверить своим ушам. Тетя тут же попыталась сделать вид, что не хотела никого обидеть. Тишина, повисшая в воздухе, говорила об обратном. С этого дня обстановка стала еще напряженней. Отношения между ними дали глубокую трещину. С каждым днем она все ширилась и в конце концов превратилась в пропасть.

На фоне гнетущей обстановки Фрося получила письмо от отца, написанное на толстой желтой бумаге, явно из комнаты камеральной обработки, она даже его понюхала, в надежде уловить знакомый запах.

      «Здравствуй мой милый и дамский странник. Здравствуй!

У нас здесь идет дождь – нескончаемый, очень похожий на осенний. Стало холодно и сыро. Бессолнечный хмурый день пытается породить тоску и печаль. Из глубины моего сознания вырываются и всплывают нежный и солнечные воспоминания о наших долгих беседах с тобой. Вспоминается последняя поездка в деревню с ее до сих пор непонятной, но волнующей меня природой…Там прошло все мое детство. И когда трудно или одиноко (а я могу быть одиноким и среди людей) мысли мои улетают в то прекрасное время, в котором еще не осознаешь всю глубину и радость бурлящей вокруг жизни, всю ответственность предстоящего в этой жизни пути. Я начал догадываться о глубокой тайне нашей юности только сейчас, когда седина украшает голову, когда большая часть жизни прожита и не всегда так как хотелось. Там в прекрасной и беззаботной юности лежит все то, что мы сейчас имеем и чем владеем.

Истоки доброты и сострадания к людям, о чем мы не так давно с тобой говорили лежат в том времени и том возрасте, в котором ты сейчас живешь.

Бескрайние поля, с их словно нарисованными тополиными полосами, должны дать тебе тот простор взглядов, ту широту мысли, которая так необходима для понимания земного бытия.

Вечерами яркие звезды на темном южном небе уведут тебя в космические дали, а твое хрупкое еще воображение и приходящее осознание своих громадных возможностей породят в душе смятение и светлые мечты, которые затем начнут сбываться в твоей бесконечной жизни, в борьбе с всевозможными трудностями и необузданными желаниями.

Окружающие тебя друзья, ваши игры, забавы и откровения, позволят прикоснуться к неведомым тайнам души близких тебе людей, покажут тебе их беззащитность и легкую ранимость.

Постепенно ты научишься выделять самое главное и принципиальное в жизни – то, что мы называем нравственностью и духовностью.

Не дано природой это сразу понять, нравственность и духовность не присутствуют в нас с рождения. Ростки нравственности, посеянные в раннем детстве, развиваясь, способны зажечь наши сердца, согреть и осветить мягким душевным светом все и всех находящихся вокруг.

Нравственность и духовность порождают только хорошее и чистое, не давая вырваться наружу нашим обидам и агрессивности, всему плохому и темному. Духовность позволяет находить в окружающем огромном мире понимание себя и понимать, и чувствовать красоту и гармонию этого мира. Из нравственности и духовности вытекает наша острая необходимость общаться с другими людьми любить их, любить нашу прекрасную Жизнь, не зависимо о того, что вокруг происходит и что владеет нашими душами.

На пути к настоящей нравственности и духовности будет много преград и трудностей. Путеводной звездой светят нам искусство и литература. Люби их и они помогут тебе в пути.

Помогут и знания. Без них путь человека – это путь слепого. Только знания позволят увидеть весь прекрасный мир в его единстве и таинственной красоте. Для меня знания и наука являются главной целью и ценностью в этой жизни. Я счастлив своим устремлениям к знанию, тому моему богатству, которое могу отдать людям, оставив в жизни часть себя навсегда, навечно.

Идет тихий холодный дождь. Плавно текут мои мысли, и я обращаюсь в них, к несказанной радости, нашей будущей встречи. Незаметно пробегут дни разлуки, и я увижу тебя, частицу моего сердца, искру моей души, неиссякаемый источник радости и вдохновения.

Не спеши прятать это письмо, попробуй понять, разобраться, а главное, почувствовать то, о чем написано. Твой папа»

Из детского дневника: «Один сам себе хозяин. Так что же, меняться, работать над собой, как говорят близкие!?»

После возвращения в Москву Фрося перестала общаться с тетушкой, ссылались на занятость. С началом учебного года ее устроили техником в проблемную лабораторию, и она ездила в институт несколько раз в неделю. Правду знали не многие. Фрося упорно молчала и никому ни о чем не рассказывала.

Глава 7 – Виселица или гильотина

Из детского дневника: «После того как миновали майские праздники и лето все чаще заявляло о своем приближении, моя душа и даже бренное тело предвкушало сладкий миг встречи с Лесным. А Лесное – это томно шумящие леса, переливающиеся золотисто – изумрудные поля, уходящие вдаль дороги и речушки. В этот раз база встретила нас в свои ворота сразу после того, как окончились мои занятия. Тот год ознаменовался встречей с Манюней и под ее эгидой и пронеслось то чудесное лето. Манюня это не только младшенькая дочь ТВ, но и младшенькая сестра «хищников». Длинноногая и рослая для своих лет она смотрела на мир прекрасными карими глазами, каштановые волосы заплетала в небольшую косичку – колосок. И очень похожа на очаровательную лошадку, как и было написано в ее гороскопе… Шло холодное лето 1990 года. Вот уже несколько недель подряд не прекращались моросящие дожди. Иногда целыми днями в воздухе висела пелена мокрого тумана. Внутри домики напоминали плохо работающую химчистку: сырые вещи весели на стульях, спинках кроватей и всюду протянутых бельевых веревках. И как бы в противовес этому тоскливому пейзажу из второго домика разносился веселый смех нашей честной компании «хищников» и «гвардейцев».

Фрося приехала с отцом в Лесное едва закончились последние уроки. Отец вновь принес бумагу из института, что дочь будет проходить практику у него в лаборатории. На вокзале они встретились с ТВ, горой вещей и Манюнечкой. «Очей очарованье!» – произнес Вознесенский едва удивил младшую дочь главного биолога. В отличие от Фроси, Манюнечка являл собой саму непосредственность и полное отсутствие комплексов, что со временем хорошо уравновешивалось в их тендеме.

Вместе с Манюней они сразу включились в полную суеты жизнь на базе. Йося приехал чуть позже и с первых минут очаровался не поддельным обаянием девочки, не говоря уже о ее красоте, остром уме, вкупе с фантастической наблюдательностью. Они с Фросей не виделись больше года, и парень заметно вытянулся и стал на голову выше отца. Его худая и по кошачье гибкая фигура больше походила на фигуру атлета, а лицо и вовсе напоминало Штирлица, только в очень юном возрасте, с пронзительно чистыми голубыми глазами. В паре с Манюнечкой они и вовсе смотрелись как пара Олимпийских богов с картинки.

Сотрудников на базе с каждым днем становилось все меньше и меньше, и больше половина комнат теперь пустовала. Йося, недолго думая, решил поселиться на огромной веранде, примыкавшей с обратной стороны их дома. Подальше от отца, всю жизнь занимавшего самую лучшую комнату в центральном доме и поближе к двум юным подружкам. «Мы же хищники!»» – с улыбкой отвечал он ТВ: «Нам нужно держаться стаей! Да и чай пить с так удобней.»

Еще зимой Коган решил найти нового повара, стараясь не отвлекать ученую братию от служения науке. Приготовлению пищи приходилось уделять весь день, забросив основные обязанности. О том, что Светлана Игоревна совершенно не умеет готовить, стало понятно в первый же день ее метаний по кухне. Но было уже слишком поздно, ее официально трудоустроили, да еще она привезла с собой семилетнюю дочку Оксаночку. У Когана не осталось возможности найти ей замену, так быстро, как ему бы хотелось. Увидев в кастрюле полусырую перловку и черствый хлеб, он не выдержал: «Еда – это конечно хорошо! Но ее надо готовить!» Светлана Игоревна совершенно не понимала юмора и после завтрака призналась, что всю жизнь прожила со своей мамой и на кухне появлялась лишь для вкушения трапезы, а не наоборот. На самом деле она работала медсестрой в поликлинике. Такого поворота событий не ожидал никто, ведь ее протежировала одна из старейших обитателей Ольга Яковлевна. Она долго возмущалась на претензии и даже перестала с ним разговаривать, прекрасно понимая, что мудрый начальник абсолютно прав и что скоро они действительно умрут от голода и без того непростое финансовое для страны и базы положения.

В первый же завтрак, что теперь всегда состоял из недоваренной перловки и чая, напоминавшего мочу в баночке, Фросе, как и Манюне захотелось завыть от тоски и печали. «Деточки!» – назидательно произнесла Светлана Игоревна, увидев их кислые лица: «Перловка богата магнием и фосфором и железом!» Манюня мрачно подняла ложку: «То есть к концу сезона мы еще и светиться будем?» Повар не поняла на что она намекает и продолжила: «Она еще и калорийна!» «Так мы еще и растолстеем!?» – ужаснулась Фрося. «А вот и нет! Ее ели гладиаторы!» «Это вы про Пашку с Андреем?» – Манюня показала на двух гвардейцев, те ничего не поняли. «В том смысле, что она дает силу и выносливость!» – закончила повар. «А! Нашим железным парням сила пригодиться!» – заключила Манюня.

И они решили попросить Светлану Игоревну сварить им какое, традицию подавать его на завтрак завела их незабвенная Раиса Максимовна. На следующий день они увидели два привычных чайника, но вместо приятного кремового напитка в их стаканах оказалась непонятная черная жижа. «Что это?» – сверкая огромными глазами Манюня не отрываясь смотрела на содержимое своего стакана. Светлана Игоревна сидела рядышком и с удовольствием уплетала собственно ручною приготовленную перловку. Она подняла на нее светлые глаза на здоровом крупном лице и возмущенно сказала: «Какао! Вы что не видите?» Ее строгий тон училки заметно охладил Фросю, но только не самого юного хищника, что выросла в многодетной семье, где ТВ прекрасно готовила. «Что-то не видно молока в этом какое! Запах есть! Вкуса нет!» – она демонстративно подняла на свет свой стакан с темной жидкостью. Повар отложила трапезу и что есть силы рявкнула: «Какое еще молоко в какао?» Фрося в знак солидарности подняла свой стакан и посмотрела его на просвете: «Я так понимаю, надежды найти любимый молочный продукт не предвидеться!» «Оригинальный рецепт!» – тяжело вздохнула ТВ. За длинным столом сидело еще несколько человек у них жидкость в стаканах также была черна, как поле на УДИ, отдыхающее от посадок. «В какао должно быть молоко!» – уверенно сказала Манюня и взглянула на хмурую мать, ее совершенно не радовал подобный завтрак, но такая смелость и непосредственность дочери ее сильно раздражали. Манюня росла очень непосредственным ребенком не смотря на спартанское и очень строгое воспитание. Светлана Игоревна побагровела и всем сидящим стало хорошо видно, что она находится вне себя: «В какое не может быть молока и точка! А ваша дочь просто выскочка и зазнайка!» – зашипела она что есть мочи и с возмущением посмотрела на ТВ. Присутствующие сидели молча и не собирались разделять ее мнение. Она мгновенно поняла это по гробовой тишине, наполнившей пространство. Абрам Моисеевич строго посмотрел на вздорную женщину: «Если вы не уточнили рецептуру, то не надо обижать нашу деточку! Мой вам совет, научитесь лучше готовить! Иначе я приму меры к вам, а не к хищникам!»– с этими словами он взял недоеденную перловку и демонстративно вышел с недопитым стаканом с непонятной жидкостью. Манюня победоносно посмотрела на повара и прежде, чем протиснуться на свое место постаралась задеть ее коленкой.

Спустя несколько дней еда лучше не стала, хотя по совету ТВ, перловку замачивали на ночь и на вкус она стала помягче. «Говоришь перловка произошла от слова жемчужинка?» – не удержалась Фрося, ложкой перемешивая серую массу. Манюня кивнула: «Да уж! Нам этот жемчуг до конца лета перебирать придётся!» Остальное меню ограничивалось макаронами по-флотски и непонятным супом из той же тушенки. Хлеб она никогда не подавала свежим, хотя ребята покупали его в пекарне почти каждый день и горячим. Когда и этот факт стал возмущать Манюню, им ответили, что свежий хлеб вреден и вызывает метеоризм в желудке. Фрося не выдержала и напомнила, что раньше они о таком явлении даже не слышали: «До вас, у нас никаких проблем с желудком отродясь не существовало!» «А теперь будут! Времена изменились!» – подытожила Светлана Игоревна, сдаваться она не собиралась: «Так гораздо экономней! Черствого хлеба вы съедите в несколько раз меньше!» «Это вам Коган посоветовал или собственная инициатива?» – не выдержала ТВ. Повар ничего не ответила и решила покинуть поле битвы.

К сожалению, большую часть июня Коган отсутствовал, а научный руководитель не взял на себя миссию по воспитанию повара, он был человек выдержанный и неприхотливый. Порой еда становилась совершенно невыносимой, и они выходили из-за стола полуголодными. Из разговоров взрослых они теперь часто слышала о болях в животе у большинства сотрудников. «Будем лечиться!» – с этими словами он подзывал хищниц, и они отправлялись в магазин. Тогда уже на столе появлялся горячий хлеб и как говорила Манюня: «Пусть он и очень вредный, зато пахучий и обалденно вкусный!» – разделяя на пополам с Фросей аппетитную горячую корочку. ТВ просила дать им с Йосей тоже супервредной корочки. «Если нельзя, но очень хочется, то можно!» – выдавал очередной философский шедевр Вознесенский и нарезал пахучую домашнюю белорусскую колбаску, не говоря про свежую выпечку и пирожки.

Запустение на базе удручало Фросю. В первый же день они познакомилась с новым аспирантом отца Пашей Жилкиным. Увидев его воочию, Фрося вспомнила, что он проходил практику с супругой Танечкой в год страшной истории. Практика ограничилась тогда двумя неделями, да и те события затмили пребывание четы Жилкиных. Андрюша Ставригин попал в проблемную лабораторию после тяжелой болезни, ему пришлось взять академический отпуск и вот уже несколько месяцев он успешно трудился на базе. При чем зимой, он оставался в одиночестве на много дней, сам чистил снег и ходил в валенках на замеры. Парень буквально одичал и прибытие все новых и новых сотрудников стало для него истинным наслаждением. Наконец то можно хоть с кем-то поговорить, а не только со Светланой Игоревной, весь разговор с которой сводился, где бы ей найти нового мужа. Искать его на пустой территории бессмысленно и он предложил ей сходить на дискотеку, на худой конец подать объявление в газету, за что едва не получил половником по голове. После чего парень благоразумно решил воздержаться от каких-либо советов.

В двадцатых числах июня они торжественно отправились встречать Серегу и Суслика. Первый поступил в институт, а вторая сдала сессию и договорилась проходить практику на базе. Доставить на базу рыбаньку любезно согласился Митя, а заодно пообщаться со своим научным руководителем. Фрося купила кулек с сушками, больше половины их съели пока они ехали на остановку. «Совести у вас нет!» – возмутилась Фрося: «Ладно гвардейцы, вы то хищники! А Суслик к нашему роду племени относиться, ей оставьте!» «С кем поведёшься, от того наберешься!» – опуская очередную сушку в рот промолвил Йося. Очки и розовая панамка сразу заинтересовали Манюню, а поговорив с Сусликом пять минут она и вовсе заявила Фросе на ухо: «В нашей семье хищников, не без урода!» Серега ей понравился, стройный спортивный очень красивый юноша сразу произвел благоприятное впечатление: «А старшенький наш ничего себе так, симпатичный!» Он угостил ее конфеткой и показал новые ракетки от бадминтона и футбольный мячик. «Массовик затейник» – удовлетворенно покачала головой Манюня: «А компьютер включать умеешь?» – спросила она его сидя в открытом грузовике. «Конечно! Вот и Митю привез запустить нам игрушки!» «А химическое пособие отец тебе давал?» – продолжала она допытываться. «Нет. Это Фросина стезя. Я по физике!» «Вот и славно, будет с кем делом заняться!» – она пнула мячик, и он чуть не вылетел из грузовика. Митя за три дня загрузил им игры, поковырялся ложкой в тарелке с перловкой, уничтожил пару сотню комаров и был таков. Задерживаться ему расхотелось.