Следствие ведёт некромант. Том 8. Кленовые тайны

Вблизи Астрономическая башня оказалась высокой и походила на маяк, каким-то чудом заблудившейся на суше. На крыльце возле запертой двери коротал время плохо выбритый мужчина в потрёпанной одежде. Он прикрывал лицо от солнца соломенной крестьянской шляпой. При виде ректора и незнакомых людей он поспешно вскочил, стянул шляпу с головы и попытался спрятать за спиной выкуренную наполовину папиросу.

– Госпожа ректор, – поклон, – никто в задний дворик не заходил, и никто оттуда не выходил.

– Хорошо, – бросила госпожа ректор, – побудь пока в стороне, не мешайся и не болтай лишнего. Понял?

Сторож подтвердил энергичными кивками, что целиком и полностью понял, что от него требуется, водрузил на голову шляпу и отошёл на приличное расстояние.

Трупы лежали на земле приблизительно в шести сяку от стены. Полноватый парень в модном парусиновом летнем костюме и девушка в форменной матроске с вышитой птичкой-кленовкой на рукаве.

– Бедные, бедные детки, – вздохнула глава института, смахивая с глаз несуществующую слезинку, – какое невезение! На мой взгляд перед нами типичный несчастный случай, – она покачала головой, – нарушили запрет, поднялись на башню, а в итоге сорвались вниз.

Чародейку эта самоуверенная древесно-рождённая особа начинала прилично раздражать. «Интересно, у Дубового клана фамильная черта такая, что их представители, не задумываясь, высказывают своё мнение по самым разным вопросам, не зависимо от того, сведущи они в данных вопросах или нет», – подумалось ей. А вслух она произнесла сухо:

– Ответ на вопрос, что именно произошло в Астрономической башне, я смогу дать только после всестороннего исследования жертв и осмотра места преступления.

– Да побойтесь богов, дорогая, многоуважаемая невеста нашего клана, – воскликнула ректор Докэру, – как вы можете так запросто произносить слово «преступление»! В стенах Кленового института нет и не может быть места для преступлений.

Оставив без внимания эту реплику, чародейка присела возле трупов. Парень упал плашмя на спину. Кровь от проломленного о землю черепа запачкала светло-каштановые волосы, постриженные по последней моде. Рика провела рукой над телом и не ощутила магии. По крайней мере, в первом приблизительном исследовании. Смерть наступила мгновенно, удар о землю вдавил часть костей черепа внутрь.

Девушка лежала поодаль. Чародейка мысленно опустила перпендикуляр от верхней площадки башни до земли. Далековато упала. Толчок? Она усмехнулась, вспомнив страницу учебника по криминалистике со схемой падения с высоты. Там прямо говорилось, что в прежние времена считалось, что чем больше траектория падения отличается от перпендикуляра, тем больше вероятность, что жертву выбросили или столкнули с высоты. Однако ж магическое моделирование падений доказало, какую важную роль при этом играет центр тяжести жертвы. Девушка обладала выраженными формами, и её центр тяжести явно приходился на бёдра. Так что бедняжка могла несколько раз перевернуться в воздухе, прежде чем её голова ударилась о землю. И естественное раскачивание откинуло её от прямой лини падения. Кровь заливала симпатичное круглое личико с некогда здоровым румянцем, пухлыми губами и аккуратно подщипанными бровями. Волосы, смешавшиеся с кровью и пылью, были гладкими, ровными, блестящими и без сомнений ухоженными. Девушке тоже мучиться не пришлось. Для порядка чародейка провела рукой и над ней. Закрыла глаза – но нет, всё чисто, никакого покалывания или онемения, которые бы она сразу почувствовала, будь на девушке остатки магического воздействия. Магии-то не ощущалось, зато явственно почувствовалось кое-что иное: чужое присутствие и взгляд, практически физически ощущаемый затылком, словно некто сверлил её пристальным взглядом. Но за её спиной находились густые заросли каких-то кустов, самосадом выросших за Астрономической башней; Вил стоял слева, а ректоресса и сторож – у входа в башню. То есть справа. Взгляд же, направленный перпендикулярно, практически осязаемо сверлил затылок. Чародейка усмехнулась. Она, не меняя позы, замкнула внутри себя несколько магических цепей и сотворила рвотные спазмы. Они у неё получались легко и просто, как щелчок пальцами. Через секунду Рика не без удовольствия услышала за спиной отчётливый звук рвоты. Она поднялась, отряхнула подол и потянула коррехидора за рукав:

– Пойдёмте, поглядим, кто шпионит за Королевской службой дневной безопасностью и ночного покоя.

Удивлённый Вилохэд, не говоря ни слова, послушно пошёл следом. Кружевная зелень кустов скрывала небольшую утоптанную полянку с парой старых ящиков, всю сплошь усеянную окурками от папирос. Возле ближайшего ящика корчился на коленях студент, из его горла извергались фонтаны рвоты.

– Подглядывать порой бывает накладно, – назидательно проговорила чародейка, отменяя заклятие.

Парнишка закашлялся, судорожно вздохнул воздух и попытался тыльной стороной ладони утереть рот.

– А теперь, – продолжала Рика, – выходите на свет божий, там и поговорим. У меня нет ни малейшего желания лицезреть то, что вы съели на завтрак. И без фокусов!

– Да, да, юноша, – серьёзно добавил коррехидор, – у Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя к вам тоже найдётся пара вопросов. И ещё, – он усмехнулся, – мистрис Таками ещё и парализацией виртуозно владеет. Не советую испытывать данное любопытное заклятие на собственной шкуре.

Парень выдавил из себя невнятное извинение и поднялся с колен.

– После вас, – Вил шутливо повёл рукой в приглашающем жесте.

Когда они все выбрались из кустов удивлению ректора Докэру не было предела.

– Марк Кури́су! – воскликнула она, всплеснув руками, – что председатель студсовета делает в кустах, да ещё и в столь плачевном виде? – вы отравились? Вас вырвало?

– Вырвало, – подтвердила Рика, – и, причём, весьма основательно. А причиной тому стала вовсе не недоброкачественная пища, а избыточное любопытство, которое я пресекла рвотным заклятием. Итак, господин Курису, что привело вас сюда?

Марк оказался довольно щуплым, невысоким парнишкой с лёгкими, как шёлк, русыми волосами, которые ему постоянно падали на глаза.

– Госпожа Докэру, – проговорил он с неожиданным достоинством, – я в полной мере способен дать объяснение моему поведению, которое могло бы показаться несведущему в нашей жизни человеку странным и даже подозрительным.

– Курису, не мне объясняйте, – покачала головой тётка коррехидора, – вот этим господам. И учтите, госпожа невеста Дубового клана – чародейка, – она многозначительно округлила глаза, – и будет лучше, если ваше объяснение окажется правдоподобным. Не вздумайте заявить, будто искали тут потерянный носовой платок, – добавила она на всякий случай.

Вил подумал: по всей видимости довод про потерянный платок его тёте приходилось слышать не единожды.

Парень сглотнул, поморщился от оставшегося во рту вкуса рвоты и поглядел на Рику открытым светло-голубыми глазами:

– Как председатель, я просто был не в состоянии оставаться в стороне от трагедии, что приключилась в нашем институте, тем паче, что погибший состоял в нашем клубе.

– А откуда вы, юноша, узнали про несчастный случай в Астрономической башне? Мне бы очень хотелось про это узнать, – не удержавшись, встряла госпожа Докэру.

– Я как раз относил контрольные работы по классической артанской литературе в учительскую и случайно услышал, как вы в своём кабинете разговариваете по магофону, – парень скромно потупился, – вы, по всей видимости были столь потрясены случившимся, что не услыхали, как я вошёл, и говорили слишком громко, – он замахал руками, – нет, нет, не беспокойтесь. Кроме меня в учительской никого не было, да и я никому ничего не говорил. Наших уважаемых гостей я заметил ещё на занятиях по истории, и сказался больным. Вы ведь знаете, как часто у меня случаются приступы головокружения, вот я и отпросился у преподавателя для посещения медкрыла.

– А вместо этого прятались по кустам! – воскликнула Рика, – подглядывали и подслушивали. Остаётся лишь узнать, какую цель вы преследовали этим.

– Я уже сказал, – парень удивлённо повернулся к ней, – никакой предосудительной цели у меня не имелось. Я просто хотел быть в курсе дела и надеялся помочь. Ведь я – председатель студсовета и по долгу службы знаком со многими студентами. К тому же наш Клуб детективов-любителей не единожды отыскивал пропавшие вещи, находил ответы на самые разные вопросы и объяснял таинственные ситуации. Так что мой опыт и информация, что я владею, могут оказаться не лишними.

Рика поглядела на Марка Курису, и он ей не особо понравился. Слишком открытый, слишком рвётся помогать даже там, где его помощи никто не ждёт. И при всём этом какой-то скользкий. Она прекрасно видела, как его якобы скромно опущенный взгляд задержался на её груди.

– Вы можете объяснить, что ваши товарищи делали ночью на верхней площадке башни? – поинтересовался коррехидор.

– Вынужден сознаться, что у нас ещё имеются отдельные нарушения студенческой дисциплины и правил внутреннего распорядка, – ответил он, прямо глядя в глаза с выражением лица человека, прекрасно осознающего свою вину и всей душой готового исправить оплошность, – некоторые студенты посещают верхнюю площадку башни, предназначенную исключительно для научных наблюдений за звёздным небом и светилами, в личных целях, никоим образом не связанными с образовательными задачами Кленового института. Они устраивают там свидания или предаются вредной привычке табакокурения. Я, естественно, категорически осуждаю подобное недопустимое поведение и любыми доступными мне средствами борюсь, но, увы, – он беспомощно развёл руками, – проведённое мною расследование так и не позволило установить, где нарушители добывают ключи от внешней двери и решётки, перекрывающей выход на крышу.

– Господин Курису, – обратился к главе студсовета Вилохэд в манере древесно-рождённого лорда, – поскольку в вашем институте работает Королевская служба дневной безопасности и ночного покоя, ваш Клуб детективов-любителей остаётся не у дел. Я, как верховный коррехидор, повелеваю вам придерживаться абсолютного и безоговорочного молчания по поводу всего того, что происходило тут. И в дальнейшем воздержитесь от самодеятельности: не вздумайте вмешиваться в ход следственных мероприятий и путаться у нас под ногами.

– Да, да, – подтвердила Рика с самым наисерьезнейшим видом, – в следующий раз рвотой не отделаетесь. Применю кое-что похуже.

– Она применит, – кивнул Вил, – госпожа Таками у нас – некромант. Так что пусть ваше воображение дорисует возможные последствия.

Марк побледнел, сглотнул слюну и с почтительным поклоном заверил, что все указания будут исполнены самым надлежащим образом.

– На мой взгляд, – проговорила тётушка Вила, провожая глазами уходящего парня, – ты, Вилли, зря отставил Курису. Толковый юноша, любознательный.

– Даже чересчур любознательный, – себе под нос заметил коррехидор, – лезет, куда его не просят.

– Это показатель неравнодушного отношения к происходящему в учебном заведении, в котором он имеет честь обучаться, – преподавательским тоном возразила она, – не зря Марк возглавляет студсовет института. Он прекрасно ладит как со старшекурсниками, так и с новичками, а его так называемая «любознательность», что вызвала у тебя неуместную иронию относится более к отношениям и проблемам студенческого коллектива. Так что имей его ввиду, если понадобится информация.

– Хорошо, тётя. Я непременно воспользуюсь вашим полезным советом, – Вил шутливо поклонился, – теперь нам надлежит взглянуть, откуда упали студенты.

Ректоресса кликнула мающегося в отдалении сторожа, тот привычно стянул шляпу, зажал её под мышкой и принялся звенеть связкой ключей, отыскивая нужный.

– Тётушка Сацуки, – обратился Вил с капризно-заботливыми нотками в голосе, – неужели вы полезете на эту громадину? – он кинул красноречивый взгляд на Астрономическую башню, – да в ней никак не меньше шести дзё!

– В ней шесть с четвертью дзё, – с гордостью заявила госпожа Докэру, – и эта высота не способна остановить меня в намерении своими глазами увидеть то, что произошло на площадке для наблюдений.

И она решительно двинулась вперёд.

На первом этаже был устроен склад. Чародейка отметила про себя, что все вещи сложены достаточно аккуратно, и оставлен широкий проход на лестницу. Винтовая лестница с небольшими окошечками привела на огороженную железным парапетом площадку, где по замыслу строителей и должна была разместиться астрономическая обсерватория. Кто-то заботливо притащил туда несколько стульев из числа тех, что пылились внизу, и даже не поленился поднять по неудобной винтовой лестнице целый ученический стол, явно выброшенный из-за затейливо вырезанного перочинным ножом непристойного ругательства по адресу преподавателя физической культуры. На столе разместился старый цветочный горшок с обколовшимся боком, наполненный окурками, пустая бутылка из-под коньяка и два столовских стакана, один не выпитый до конца. Со стула свешивалась светло-бежевая шёлковая шаль.

– Да, да, – проговорила госпожа Докэру, вновь вооружаясь очками, – нет и не может быть сомнений, как происходило случившееся с нашими дорогими безрассудными детками несчастье, – она провела рукой по переливающемуся на солнце шёлку, – Ма́йна А́ндо со второго курса пришла на свидание с Ю́тако Ке́нзи (он учится на четвёртом), они выпили, и немало, – дама иронично окинула взглядом бутылку, – затем пошли любоваться луной.

В подтверждение своих слов она подошла к парапету.

– Эта часть башни обращена на восток, а значит, и наслаждаться красотой ночного светла удобнее всего отсюда, – она показала туда, где до самого горизонта простирались холмы, поросшие рощицами, и зеленели рисовые поля, – от выпитого коньяка у них закружилась голова, они потеряли равновесие и свалились вниз. Досадная оплошность в виде перегибания через перила вкупе с выпитым спиртным сделали своё дело, трагически прервав две молодые жизни разом.

– Честное слово, дорогая тётушка, – воскликнул Вил, – если бы вы вздумали покинуть свой пост в Кленовом институте, я бы с радостью принял вас в наш департамент. У вас несомненный талант к дедукции.

– Никакого таланта, Вилли, – отмахнулась она, хотя по всему было видно, насколько ей приятен неожиданный комплимент племянника, – просто самое обыкновенное знание жизни вкупе с опытом работы в учебном заведении. Боюсь, в случаях с преднамеренными убийствами, ограблениями и прочими ужасами, с коими вам обоим приходится иметь дело каждодневно, я окажусь полнейшей невеждой.

Рика промолчала, но ей ужасно хотелось не без издёвки заметить, насколько в коррехидории не хватает чуткого руководства госпожи Докэру.

– Для очистки совести, чтобы доложить его величеству в пятницу, мы должны тщательно осмотреть место происшествия и провести все необходимые следственные действия, – сказал Вил с безразличным видом, – вам лучше спуститься вниз и проследить за тем, как заберут трупы.

– Заберут? – нахмурилась тётка, – куда это их заберут?

– На вскрытие, естественно, – Рика готовила зеркало Пикелоу, чтобы проделать полноценный тест на магию, – согласно регламенту, вскрытие надлежит делать в случаях любых смертей, произошедших при невыясненных обстоятельствах.

– Какие уж тут невыясненные обстоятельства? – искренне удивилась ректоресса Кленового института, – двое несчастных детей сорвались практически с пятнадцатого этажа и разбились насмерть. Что скажут их родители?

– Эрика права, – спокойно возразил коррехидор, – наш долг перед Кленовой короной тщательно и всесторонне выполнить все необходимые действия, дабы исключить малейшую возможность преднамеренного убийства. И ваша обязанность, моя дорогая тётя Сацуки, всеми возможными способами помочь нам на этом нелёгком поприще.

Госпожа Докэру осмыслила сказанное, поджала губы и заявила, что оставляет всё на Вилли. После чего направилась вниз.

Рика подошла к столу и вызвала Таму. Фамильяр, засидевшийся в духовном плане, радостно вырвался на свободу, принялся нарезать круги над смотровой площадкой, теранувшись попутно о щёку своей хозяйки. Чародейка попеняла черепу любимой трёхцветной кошки на то, что та вместо работы развлекается полётами, и высыпала на зеркало крупный белый песок. Она недавно прочитала о таком способе и очень хотела попробовать, поскольку надеялась, что песок укроет похабные изображения соитий, которыми чародей, чьё имя носил сам тест, не скупясь на извращённые подробностсти, визуализировал стихии. Несколько капель розового масла сгорели, не долетев до песка, и осели чёрными точками. Тама поймала одну каплю налету, проглотила, облизнулась и зависла над зеркалом, быстро-быстро трепеща своими крылышками ночной бабочки-бражника с мёртвой головой на спинке. Песок на поверхности зеркала пришёл в движение, но не разлетелся, не рассыпался во все стороны, а начал медленно ползти по часовой стрелке, закручиваясь на манер раковины морского моллюска-наутилуса. Чародейка произнесла про себя необходимую формулу и сосредоточилась на завораживающем движении песка. Песок покружил, покружил, потом поднялся в воздух, завис над зеркалом на какую-то долю секунды, и одним махом рухнул вниз. Рика посмотрела на зеркало и с немалым облегчением увидела, что все стихии находятся в относительном покое, песок лишь придал плоскому изображению объём, отчего роскошные груди песчаной женщины, символизировавшей стихию земли, буквально выпирали над плоскостью вместе с идеальной округлостью широкого бедра. Магии в Астрономической башне не наблюдалось. Разве что едва заметные следы чего-то водного. Возможно, отпугивали голубей или морили крыс. Поза туманного мужчины была вызывающей, но не настолько, чтобы о водяных чарах стоило беспокоиться. Вил заглянул в зеркало и с одного взгляда понял, что никакой волшбы нынешней ночью здесь не творилось.

– Получается, версия тёти Сацуко оправдывается? – задумчиво произнёс он, заглядывая через перила вниз, где сержант Меллоун с группой грузил трупы в крытую телегу, – несчастный случай. Но при этом у меня из головы не выходит двойное самоубийство – гэнроку, они с недавних пор стали набирать популярность в королевстве. Газеты писали о случае на Южном архипелаге, где двое влюблённых бросились со скалы в море, потому что девицу родители решили отдать замуж в соседнюю деревню за богатого парня.

– Ага, ага, – подтвердила чародейка. Она убирала зеркало, тщательно ссыпав остатки песка в специально приготовленный для этого пакетик; никаким магическим ингредиентам не до́лжно оставаться без присмотра, – моя подруга вместе с квартирной хозяйкой мусолили эту статью дня три. Чего уж я только не наслушалась: уж даже не знаю, чего было более: восхищения силой и верностью истинной любви, для которой даже смерть не помеха, или нелицеприятных слов по адресу жестоких родных. Которые, с моей сиволапой точки зрения, и хотели-то «таких ужасных вещей», как удачно выдать дочь замуж за обеспеченного молодого человека, чтобы жила она в достатке, в большом доме, не беспокоясь о хлебе насущном. Если уж статья произвела столь неизгладимое впечатление на моих знакомых дам, то она смело могла подействовать и на неокрепшие умы студенческой парочки.

Вил взял бутылку.

– Коньяк обычный, хотя и пятилетней выдержки. Не особо дорогой, без изысков. Такой в любой винной лавке приобрести можно, – у чародейки нашёлся специальный бумажный пакет. Коррехидор развернул его и убрал туда бутылку вместе со стаканами, – проверьте, не было ли в содержимом одуряющего вещества. Вдруг галлюцинации и всё такое.

– Пока, как бы этого мне не хотелось признавать, предположение госпожи ректора кажется мне наиболее убедительным – вздохнула Рика.

– Моя дорогая тётушка вам явно не пришлась по нутру, – усмехнулся Вил. Он сворачивал шаль.

– Не сказала бы, что совершенно не пришлась, – смутилась чародейка, – просто я не очень люблю, когда мною командуют, – к тому же против гэнроку у меня имеется возражение: почему наши влюблённые прыгнули вниз не одновременно, взявшись за руки? Насколько мне известно сие – одно из обязательнейших условий парного самоубийства, как, собственно, и прощальное письмо, в котором непременно перечисляются все виновные лица. Это я почерпнула из разговоров с моими домашними. А им уж точно можно доверять по части выуживания крупиц информации из множества слухов и пересудов. Моей подруге доставляет непонятное удовольствие копаться в чужих чувствах. Она не пропускает ни одного скандала в высшем свете и пересказывает сплетни мне, утверждая, что они получены из самых «достоверных источников».

– В том, что вы говорите о самоубийствах, есть резоны. Мне тоже казалось, что парные самоубийцы стараются покинуть сей бренный мир одновременно. Но кто знает, возможно, в нашем случае что-то пошло не по плану, – коррехидор задумался, – кто-то из них, например, девушка, испугался, передумал и ухватился за перила. Парень же успел спрыгнуть и повис на её руке. Она не удержала его и свалилась вместе с ним. Или, напротив, передумал он, а она успела шагнуть и утянула его следом, хотя он и пытался удержаться на площадке. Влюблённым ничего не мешало перелезть через парапет и какое-то время стоять на выступающим кирпичном карнизе, прежде чем решиться спрыгнуть.

– Да, тут есть место, чтобы встать, – Рика разглядывала выступ шириной с ботинок взрослого мужчины, – места довольно. В коррехидории я сделаю анализ содержимого бутылки, посмотрю, что у них желудках и каким образом сломаны кости. Тогда можно будет собрать более точную картину смерти обоих.

– Должно быть, спиртное было выпито для обретения храбрости, – предположил Вил, – чтобы проще было решиться шагнуть в никуда.

Напоследок коррехидор и чародейка отправились поговорить с друзьями покойных и осмотреть их комнаты. Они надеялись узнать, не было ли каких проблем, что могли подтолкнуть к самоубийству.

– Сейчас самое удобное время для осмотра комнат, – заявила Рика со знанием дела, – вы ведь не жили в общежитии?

– Нет, не пришлось. После поступления в университет я сразу поселился в резиденции Дубового клана.

– А мне вот довелось наслаждаться всеми «радостями» студенческой жизни, – усмехнулась Рика, – целых двенадцать лет. Посему я хорошо знаю, что во время занятий комнаты обычно пустуют, и никто не будет любопытствовать, заглядывать, «заходить по срочному делу».

Общежитие Кленового института более походило на роскошную гостиницу, нежели на место обитания школяров. Крытые ковром лестницы, не то, что цветы – целые деревья в кадках радовали глаз зеленью и разбивали однообразие облицовки стен. В холле висели портреты всех знаменитых выпускниц института с подробными биографическими справками. Они позволяли узнать, каких высот достигли эти благородные дамы, не пожалевшие усилий для своего образования, и долженствовавшие служить побудительным примером для нынешних студентов.

– Почему здесь одни дамы? – Рика невольно приглушила голос.

Они стояли в холле, пока комендант общежития – корпулентная женщина среднего возраста пошла за запасными ключами от комнат погибших.

– Напомню, юношей стали принимать в Кленовый институт сравнительно недавно, – ответил Вил, не без удовольствия рассматривая парадный портрет своей матери, – семь или восемь лет назад. Так что особо успешных выпускников-мужчин пока нет в наличии.

Комендант не удостоила чародейку даже взгляда и повела их на второй этаж.

– Второй и третий этажи у нас отданы девушкам, – объяснила она гулким носовым голосом, – а комнаты юношей размещаются на четвёртом этаже. Чью комнату вы желаете осмотреть первой: студентки Андо или студента Кензи?

Вил сказал, что он выбирает ту, что ближе.

Комендант с достоинством кивнула головой, поднялась на второй этаж и, стуча каблуками, гренадёрской походкой пошла по просторному коридору с обтянутыми фиолетовым бархатом банкетками, столиками с журналами и газетами. Её шаги не могла заглушить даже ковровая дорожка на полу.

– Ванные и туалетные комнаты у нас в конце коридора, – зачем-то поясняла она с нотками гордости в голосе, – за студентами закреплено определённо время для их посещения.

Рика невольно фыркнула, представив себе график похода в туалет.

– Ваша ирония совершенно неуместна, – над чародейкой навис внушительный бюст, буквально покоящийся на не менее внушительном животе, выпирающим из-под континентального шерстяного платья. Ещё выше шли два подбородка и суровое лицо с нездорово красными щеками и широкими прямыми бровями, – вам кажется смешным, что для студенток установлен регламент, согласно которому они могут принимать водные процедуры? Или же сами водные процедуры вызвали у вас приступ неуёмного веселья?

Рика привычно опустила глаза и подумала, что её невысокий рост и юный вид позволили коменданту общежития привычно перейти на манеру общения со студентами.

– Я полагаю, – вмешался Вил, – что невесту Дубового клана позабавила мысль о том, что по этим самым коридорам прохаживалась наша горячо любимая матушка, а наша не менее горячо любимая тётушка Сацуки по сей день ходит по коридорам Кленового института. Но уже в качестве его главы.