Следствие ведёт некромант. Том 7. Великосветское убийство

– Надеюсь, нам не придётся пробыть на приёме до конца, – словно бы сам с собой говорил коррехидор.

– Вы же любите балы, – сказала Рика, – чем приём не бал? Даже танцы предполагаются.

– Разница огромна, – последовал ответ, – на бал люди приходят, чтобы развлекаться, отдыхать, вывозят молодых незамужних дочерей, дабы они могли обрести потенциальных женихов. На приёме же заводят полезные знакомства, ведут закулисные переговоры, заключают сделки и союзы. Словом, приём – это продолжение работы и политики. Сие скучно и обременительно. Полно людей, половина которых друг друга на дух не переносит, при этом они улыбаются и любезничают друг с другом. Другая же половина ищет повода войти в контакт с кем-то полезным. Они ходят с деланым безразличием, но пристальным взглядом охотника. Танцы никому не нужны, они, как правило, не особо продолжительны и весьма скомканы. Молодёжи мало, а те, кто есть, одержимы либо деньгами, либо карьероц. Какие из них танцоры!

– Надеюсь, вы преувеличиваете, и всё окажется не столь уж печально.

– Посмотрим.

Особняк Бартоломео Харады оказался большим, недавно отстроенным в стиле набирающего популярность модного минимализма. Никаких излишеств, никаких украшений, один лишь континентальный шик и удобства. Сам виновник торжества облачился в отлично сшитый серый костюм-тройку, чем резко контрастировал с представителями древесных кланов, одетых в лучших традициях королевства. Харада оказался приятным, улыбчивым брюнетом со слегка вьющимися волосами и выдающимся носом. Его сопровождала молодая женщина, Рике подумалось, что она почти ровесница госпожи Харады, которая, напротив, носила артанское.

– Рад, очень рад, господин Окку, – поприветствовал хозяин новоприбывших после того, как дворецкий пафосно объявил о прибытии графа Окку и невесты Дубового клана мистрис Эрики Таками, – наслышан, и восхищён. Ваша работа куда интереснее моей. Я смолоду зачитывался детективами и прямо-таки завидую! Моя супруга, То́мо, – симпатичная женщина с волосами цвета спелого каштана и светлыми глазами поклонилась.

Вил произнёс нечто приличествующее случаю, и они пошли дальше. В целом происходящее отдалённо напоминало начало бала в охотничьем замке его величества Каэдо́но: прибывали гости, их встречали, обносили напитками и лёгкими закусками. Гости разбивались на группы по интересам, кому-то удавалось присесть на банкетку, но большинство просто либо стояло, либо медленно фланировало от группы к группе.

– Вил, дружище! – послышался оклик, и Рика обернулась. К ним спешил мужчина, показавшийся ей смутно знакомым, хотя девушка была абсолютно уверена, что никогда прежде не встречалась с этим живым человеком, буйные кудри которого как могли протестовали против укладывания в причёску.

Очень скоро загадка разрешилась. Окликнул коррехидора столь фамильярным образом его дядя Джейк – младший брат леди Мирай. И именно у леди Мирай были такие же каштановые волосы и серые глаза. Только у матери Вилохэда глаза были холодными, а лицо с прекрасной белой кожей – бесстрастным, а вот у её младшего брата глаза искрились весельем, а знакомые черты Берёзового клана – короткий прямой нос, чуть впалые щёки и волевой подбородок, были весьма подвижны и выражали всякую эмоцию хозяина.

– Так старина Гевин притащил сюда тебя? – увесистый хлопок по плечу, – но я рад. Не пересекался с тобой с Артанского нового года. Как дела? – и, не дожидаясь ответа, продолжал, – а эта прелестница и есть новая невеста Дубового клана? Представь меня даме, а то я чувствую себя не в своей тарелке!

Рике показалось, что навряд ли сыщется в подлунном мире такая тарелка, чтобы её новый знакомый почувствовал бы себя в ней дискомфортно. Однако ж представление состоялось. Дядя Джейк наговорил чародейке всяческих комплиментов, приложился к ручке и продолжил вываливать на племянника горы информации.

– Я тут, Вильчик, некоторым образом, по обязанности. Ты помнишь моего лучшего друга Сю́ро Са́нди? – Вил кивнул, – так вот, хозяйка приёма – его младшая сестра Томо. Она урождённая Сюро. Положение, так сказать, обязывает моего друга поддержать малютку Томо на её первом таком большом приёме в новом доме, а я уж поддерживаю друга, – дядя Джейк расхохотался своему невольному каламбуру, – политика, сделки, всё это вне моих интересов. Как только удастся выцепить Санди, сразу вас познакомлю.

– Его сиятельство герцог Окку, – с должным почтением провозгласил дворецкий, исполняющий роль мажордома.

Рика обернулась и увидела отца Вила в парадном облачении главы Дубового клана. Харада и его жена тепло поприветствовали почётного гостя, тот прошёл в зал.

– Поздно, ретироваться поздно, – сокрушённо прошептал дядя Джейк, – бдительное око Гевина уже узрело меня. Придётся переварить порцию недовольства со стороны многоуважаемого зятя Берёзового клана. Видите ли, Эрика, как к невесте любимейшего своего племянника я стану обращаться к вам без церемоний, Гевин полагает меня человеком никчёмным, я не почитаем им, поскольку а – не женат, б – уважаю карточную игру, и в данном искусстве достиг немалых успехов, в – люблю хорошую компанию и хорошую выпивку, а также предаюсь лености, избегая военной и статской службы. Из-за всех этих моих достоинств отец Вилли всегда препятствовал нашей с ним дружбе, – он смолк на полуслове, поскольку сэр Гевин решительным шагом направлялся в их сторону.

– Леди Эрика, Вил, – коротко поклонился герцог, когда подошёл, – вы молодцы, не опоздали. Джейк, а что позабыл ТЫ на сугубо деловом приёме? Тут не будут метать банк и не пригласят красоток из квартала красных фонарей, дабы развеять твою скуку,

– Я тоже сердечно рад видеть тебя, Гев, – поклонился в ответ Джейк, – как здоровье Мирай? Она ещё не решила окончательно оставить твоё Оккунарское захолустье и перебреться в столицу, где прошли её детство и юность?

– Твоей сестре, в отличие от тебя, прекрасно известны такие слова, как «долг», «клан», «семья». Ей даже в голову не может прийти назвать Оккунари захолустьем. Ведь это её дом.

– Да, да, Гев, ты, как всегда, серьёзен и преисполнен истинного достоинства древесно-рождённого лорда. Боги сыграли злую шутку с моим семейством: все достоинства и серьёзность достались моей дорогой сестре, а вот такие качества, как безудержная весёлость, бесшабашность и рисковость выпали на мою долю.

– И, как погляжу, ты вполне сим доволен.

– Не жалуюсь, Гев, не жалуюсь. Считаю, что сетовать на решения богов – только гневить их. Они ведь могут и лишить тебя тех малостей, коими одарили. Я же о своих малостях пекусь весьма ревностно и дорожу всеми качествами своей личности. Однако ж, я наблюдаю некое скрытое недовольство своим присутствием, посему откланяюсь.

– Раздражающий тип, – пробормотал ему вслед сэр Гевин, – просто в голове не укладывается, что он и моя драгоценная Мирай – родные брат и сестра. Как тебе хозяин дома?

– О хозяине сказать что-то определённое затрудняюсь, поскольку кроме дежурного приветствия с напускной радостью по поводу прихода совершенно ему незнакомых людей я не видел. А вот дом – совершеннейший шедевр, великолепная манифестация обретённого высокого положения для поднявшегося из черни человека. Видимо, древесно-рождённую супругу не допустили к выбору обстановки и штор. Они просто чудовищны.

Рика в душе согласилась с коррехидором. Слишком кричаще, слишком роскошно, слишком напоказ. Режет глаза обилие красного цвета. Дорогие акварели прошлого столетия соседствовали на стенах с современной мазнёй из кубиков, кружочков, и иных невообразимых форм, в которой каждый зритель волен был увидеть всё, что угодно: от женского естества до зарождения вселенной.

– Зато он верный сторонник Пальмового клана, – заявил герцог так, словно преданность Харады искупала отсутствие у него вкуса, – о, – воскликнул он, обернувшись в сторону спешащего к нему мужчины, – Кабу́си! Давненько я не видел тебя. У меня отличные новости.

Отец Вила кивнул им и потянул за рукав подошедшего в сторону стола с напитками.

– Вы были правы, – вздохнула чародейка, – пока приём – полнейшая скукота. Мы никого не знаем, полно людей, даже сесть негде.

– Могу предложить вам побродить по дому и полюбоваться интерьерами.

– Шутите? Лучше предложите заклинание, чтобы поскорее развидеть сей шедевр.

– Остроумные замечания и шутки скрасят нашу импровизированную экскурсию, – подмигнул Вилохэд, подхватывая с подноса проходящего мимо слуги пару бокалов игристого вина.

Рика оглянулась в сторону будущего министра и его жены, продолжавших встречать гостей:

– А хозяева не будут против?

– Не думаю. На континенте такое в порядке вещей, а Харада явный приверженец их моды и их принципов. В его доме кроме нескольких классических пейзажей нет ничего артанского. Осматривая дом, мы не без удовольствия проведём время.

Вил уверенным шагом двинулся к лестнице, когда голос дворецкого объявил:

– Достопочтенная госпожа Фань Суён!

Имя было произнесено немного громче, чем остальные, поэтому коррехидор и его спутница обернулись.

По плиткам начищенного до блеска паркета скользила женщина в традиционной делийской одежде. Среднего роста, с красивой фигурой, грациозная и изящная. На лице её также был узнаваемый макияж Делящей небо, бывший в ходу у придворных дам лет эдак двести назад: белила скрывали естественную смуглость кожи, удивлённо приподнятые нитки бровей, алые губы, изогнутые лепестком сакуры и вытянутые к вискам глаза. Над этим произведением искусства колыхались многочисленные украшения сложной причёски: золотые кисточки, цветочки и бусины. Рике подумалось, что избавься госпожа Фань от всего этого, и родной муж её не узнает.

– Рада, польщена и бесконечно обрадована, – отвечала гостья на хорошем артанском, выговаривая слова с той особой старательностью, какая обыкновенно выдаёт иностранцев, – ваше приглашение делает честь моей скромной персоне, – поклон.

– Госпожа Фань, – Харада припал к руке со множеством колец, – это ваше присутствие явилось украшением скромного приёма, который вы осветили, подобно яркой звезде на закатном небосклоне, – он вторично поцеловал руку дамы.

– Мы очень рады, – улыбнулась его супруга.

– Надеюсь, господин Харада, – делийка сделала совсем крошечный шажок к хозяину дома и заглянула ему в глаза снизу вверх, – вы удостоите меня чести и покажете свой прекрасный дом? Я немало наслышана о вашей коллекции курительных трубок. Мой покойный супруг также имел сходное пристрастие, и мне было бы весьма любопытно взглянуть на ВАШЕ собрание.

Харада с улыбкой пообещал, что лично покажет гостье свои апартаменты и с охотой продемонстрирует все курительные принадлежности своей коллекции. Новоприбывшие принялись уже теснить делийку. Та ещё раз поклонилась и мелкими шажками двинулась в зал, прикрывая веером низ лица от любопыствующих взглядов.

– Куда направляетесь? – налетел на них Джейк, также успевший обзавестись бокалом виски, – если думаете насладиться осмотром дома, не советую. Везде одно и то же. Я бывал тут не единожды, посему могу ответственно заявить, что единственным сносным местом является бильярдная, а в остальном, – он безнадёжно махнул рукой, – стопроцентное жилище нувориша. Как вам госпожа Фань?

– Накрашенная кукла, – ответил Вил, – мне думается, она старается таким образом привлечь к себе внимание.

– А вот и нет, – усмехнулась чародейка, – сия дама полагает себя культурным послом Делящей небо и старается популяризировать во всём мире традиции своей страны, – она процитировала вчерашнюю статью из «Вечернего Кленфилда».

– Для культурных традиций Делящей небо было бы куда полезней, если бы самозванный посол нацепила на себя раза в два меньше драгоценностей, – заметил Вил, искоса разглядывая предмет обсуждения. Госпожа Фань остановилась поодаль и вместе с обступившими её мужчинами восторгалась классическим горным пейзажем при лунном свете, – один мужской браслет на предплечье чего стоит.

– Да, я и не заметил сперва, – Джейк оглянулся и спрятал смешок за бокалом, – грубовато, но занятно. Кони, змеи, похоже на подделку под старину.

Вил покачал головой:

– Нет, такая дама ни за что не наденет на приём дешёвку. Полагаю, на плече у неё самый настоящий бронзовый браслет эпохи Орды. Опять же кони – кочевники их буквально боготворили, змеи символизируют мудрость и воздаяние, камни полудрагоценные. Да в бронзу алмазы и не вставишь. Скорее всего, госпожа Фань носит подарок дорогого для неё человека.

– Санди! – отвлёкся дядя Джейк от обсуждения браслета, – где ты пропадаешь, чёрт тебя побери! Я тут уже битый час слоняюсь без дела, не представляя, чем бы себя занять.

– Как вижу, ты успешно занял себя выпивкой и беседой с молодёжью, – улыбнулся подошедший мужчина с ранней сединой в каштановых волосах, – представишь?

– С большой охотой. Этот высоченный детина в одёжке Дубового клана – мой любимейший племянник Вилохэд Окку. Младшая ветвь клана, нынешний коррехидор Клефилда. Полковник, между прочим. А перед тобой, Вилли, сэр Санди Сюро, старший брат хозяйки этого ужасного дома.

– Моя сестрёнка не имеет к данному безобразию ни малейшего отношения, – улыбнулся Сюро, – только её беспредельная любовь и глубокая преданность мужу – единственная причина того, что То́моко позволила ему обставить дом по его собственному вкусу. Но кто эта незнакомка, что столь старательно избегает моего заинтересованного взгляда? – мужчина поднял лорнет и воззрился на чародейку.

– Прекрати рассматривать невесту Дубового клана, будто она неодушевлённый предмет, – толкнул локтем друга Джейк, – госпожа Эрика Таками – чародейка. Разозлишь – и будешь квакать месяц, покуда не снимут заклятие!

– Прошу великодушно меня извинить, – он демонстративно сложил лорнет, – только несравненная прелесть юной дамы вынудила старого ценителя женской красоты проявить неподобающую дерзость. А если серьёзно, я очень рад знакомству с вам обоими. О сэре Вилохэде я наслышан от его дядюшки, и кое-что читал в газетах, а госпожа Таками станет первой чародейкой, с которой у меня состоялось столь близкое знакомство.

Вскоре гостей пригласили на ужин. За столом Вил и Рика сидели вместе с сэром Гевином на почётных местах возле хозяина дома. Это позволило отцу коррехидора вести политические разговоры, отпуская колкие замечания в адрес каких-то незнакомых Рике людей, отчего будущий министр смеялся от души. Почётная гостья и культурный посол Делящей небо оказалась на другом конце стола, ближе к госпоже Томо. Госпожа Фань внимательно слушала соседей, улыбалась и ела до смешного мало. Дядя Джейк вместе со своим другом разместились напротив. Они беседовали между собой, пили крепкое спиртное и налегали на мясо. Правда, налегал в основном дядя, а его друг как-то рассеянно смотрел по сторонам, словно бы избегая взгляда сидящей напротив делйской красавицы. Когда же их взгляды встретились, госпожа Фань улыбнулась, а Сюро сделал вид, что уронил салфетку и наклонился за ней.

Тогда чародейка не придала своим наблюдениям ни малейшего значения, она просто занимала себя за ужином, пока Вил давал подробные объяснения о нововведениях в Королевской службе дневной безопасности и ночного покоя, их у него решительно потребовал кругленький лысый старичок, сидящий справа.

После ужина большинство мужчин разошлись по курительным комнатам, а хозяйка приёма уселась за пианино и предложила развлечь присутствующих музицированием. Она с душой исполнила несколько романтических песен, после чего её сменила одна из гостей – дама среднего возраста, сухощавая с недовольным выражением лица. К инструменту её отравил супруг, поддержанный просьбами знакомых порадовать слушателей виртуозной игрой.

Дама расправила платье, придирчиво полистала стопку нот, вознесла руки над клавиатурой и обрушила на слушателей техничный бравурный танец, смахивающий на военный марш.

В этот момент чародейка заметила кое-что интересное: из боковой двери в гостиную возвратились господин Харада под руку с делийкой. При этом создавалось впечатление, что мужчина всеми силами пытается отстраниться от спутницы, и только правила хорошего тона не позволили ему сделать этого. На лице он пытался сохранять приятную улыбку, но в глазах угнездилось беспокойство.

Санди Сюро, лениво беседовавший с дядей Джейком, вдруг встал и пошёл навстречу будущему министру.

– Позволю себе похитить у вас, Харада, этот прекрасный лотос, – он улыбнулся, – несправедливо, что вы, как хозяин приёма, безраздельно наслаждаетесь обществом госпожи Фань, лишая нас, простых смертных, возможности обрести хотя бы малейший знак внимания с её стороны.

– Извольте, – поклонился Харада, – госпожа в полном вашем распоряжении.

Сюро сам взял за локоть даму и повёл к окну.

– Вам не кажется, что вы замахнулись на ставку, слишком высокую для вас? – спросил он в своей лениво-ироничной манере, – как бы не случился перебор.

– Дорогой мой господин Сюро, – с милой тщательностью проговорила его спутница, бросая на собеседника кокетливые взгляды из-под ресниц, – кто знает, быть может, я блефую, а, может, решилась на рискованную ставку. Или у меня в рукаве припрятан джокер?

– Никогда не сомневался, что вы любите нечестную игру.

Госпожа Фань мелодично рассмеялась, прикрыв рот веером.

– Конечно, ведь это ВЫ научили меня исправлять ошибки богини удачи.

– Однако ж, – серьёзно возразил Сюро, – богиня удачи не особенно жалует тех, кто вмешивается в её планы, особенно, когда ставки столь высоки.

– Уж не хотите ли вы сказать, будто не бросили ей помогать? – ещё один выразительный взгляд вытянутых к вискам, чуточку раскосых глаз.

– Не вынуждайте возвращаться к былому.

– Былое порой таит в себе тайную прелесть, – нараспев процитировала один из классических стихов госпожа Фань, – жаль, что возврат к нему лишь в нашем сердце возможен…

Глава 2 ЕЖЕВИЧНОЕ ВИНО

Танцы на приёме в доме будущего министра финансов в тот вечер так и не состоялись. Причина сего прискорбного факта крылась в отсутствии тех, кому подобное времяпрепровождение доставило бы радость. Кроме Вила и Рики одной лишь хозяйке дома не сравнялось тридцати лет, поэтому потанцевать не вышло.

Чародейка смотрела в окно магомобиля на ночные улицы Артанской столицы и размышляла, поцелует ли её четвёртый сын Дубового клана на прощание. После того злосчастного штрафного поцелуя Вил как-то отстранился. Даже случайных касаний стало гораздо меньше. Внешне его поведение никак не поменялось: он также шутил, был неизменно корректен и предупредителен, но всё же, чего-то недоставало. Рика назвала бы это «что-то» дружеской непринуждённостью, когда Вил мог запросто потянуть её за руку, весело хлопнуть по плечу. Уже неделю ничего подобного не случалось. Она вздохнула.

– Как вам показался приём? – нарушил молчание коррехидор.

– Вы оказались полностью и безоговорочно правы. Хоть и бал – развлечение не из самых весёлых, тут же вообще кошмар, скука смертная. Ваш дядюшка Джейк и его весёлый приятель хоть скрасили уныние вечера, обязательного к посещению. Но мне показалось, что глава Дубового клана не особенно благоволит к родственнику. Ведь Джейк, насколько я поняла, брат леди Мирай?

– Да, младший из Дакэ́ма, – кивнул Вил, – наше положение схоже. И он, и я – самые младшие сыновья. В минувшие эпохи таким как мы светило бы отправление в жрецы. Старший сын наследует титул и положение главы клана, второму – прямая дорога в армию. Третьи сыновья шли в статскую службу. Они становились дипломатами, получали придворные должности, а вот младшим надлежало посвятить себя служению богам.

– Печально, – покачала головой чародейка, – безбрачие и жизнь при храме – такое должно быть по зову сердца, а не потому, что тебе не посчастливилось появиться на свет раньше других.

– Однако ж, в наши дни влияние духовенства на жизнь древесных кланов далеко не то, что прежде, посему младшие сыновья предоставлены сами себе, – он свернул на улицу Колышущихся папоротников, – чем я и пользовался, покуда моему родителю не пришла в голову идея отправить меня служить. Хотя, – Вил остановил машину, – к Королевскому гвардейскому полку меня приписали лет в пять, так что через двадцать один год, вместе с должностью коррехидора я обрёл и чин полковника.

– А господин Джейк Дакэма чем занимается?

– О, мой любимый дядюшка – личность в Кленфилде легендарная. В молодые годы он вместе со своим другом господином Сюро много путешествовал, жил на континенте. Он – убеждённый холостяк, обожает карты и выпивку. При этом и в первом, и во втором ему просто нет равных. В молодые годы активно дуэлировал, имеет вполне заслуженную славу отличного стрелка и неутомимого фехтовальщика. Кстати, именно Джейк научил меня стрелять. Но вот к фехтованию у меня таланта не наблюдается. Я, как любой древесно-рождённый, держу в руках саблю, и неплохо, но до дядюшки мне, как до звёзд.

– Его друг во всём похож на него?

– Вне сомнений. Про них не раз говорили: два сапога – пара. При всём при том Сюро стал опекуном своей младшей сестры, когда умерли его родители. Случилось это довольно давно, тогда Томо едва сравнялось четырнадцать. Он обожает сестру и очень дружен с её мужем. Хотя тут уж остаётся только удивляться, потому как более противоположных людей трудно отыскать, – коррехидор усмехнулся, – поневоле вспомнишь сентенцию про сходящиеся противоположности. Я с Харадой прежде знаком не был, знал его только со слов дяди. Идеальный пример молодого политика, начавшего с низов и сделавшего прекрасную карьеру. Безупречная репутация (тут я имею в виду не только то, что он не замешан в скандалах со взятками и проталкиванием в парламент сомнительных законов, но и о строгих правилах обыденной жизни). Отец его называет «Нравственным маяком» для молодёжи, и не раз ставил мне в пример.

– Понятно, – Рика оттягивала прощание, – любопытно наблюдать за людьми. Мне показалось, что господин Сюро был прежде знаком со звездой приёма госпожой Фань. Они беседовали карточными намёками.

– Не факт, – Вил повернулся к чародейке, – обычный великосветский флирт. Знаете, эдакая игра ума, когда ты говоришь малознакомой или даже практически незнакомой даме вроде бы обыденные вещи, а при этом подразумевается нечто иное, порой доходящее до неприличных двусмысленностей. Но вся прелесть такого флирта в том, что дама вольна как ответить и показать своё расположение, так и сделать вид, что не понимает намёков. Тогда беседа ограничится несколькими фразами о картах, скачках, даже о погоде можно говорить с подобной целью. Джейк и Санди – оба мастера высокого флирта. Думаю, Сюро прощупывать почву для нового романа.

Рике ужасно хотелось спросить, прибегает ли Вил к подобным приёмам, но вместо этого она с деланым безразличием произнесла:

– Выходит, под всеми этими ставками, блефами, взятками скрывались любовные намёки?

– Я бы сказал, скорее, интимные, нежели любовные. Свет легко прощает человеку страсть, но порицает глубокую привязанность. Привязанность, любовь – это предмет брака, а не флирта. Однако, час уже поздний, а я и так бессовестно занял ваш вечер, лишив законного отдыха, – Вил вытащил часы, которые показывали первый час ночи, – не смею задерживать вас.

Чародейка помедлила секунду, и вышла из магомобиля.

– Доброй ночи, – махнул на прощание рукой коррехидор, – и пусть вам приснятся самые приятные сны.

Снов этой ночью Рика не видела вовсе. Слишком уж устала и слишком была разочарована банальным прощанием. И чародейка твёрдо решила выкинуть из головы все эти дурацкие мысли о поцелуях и прекрасных глазах цвета спелых желудей.

За завтраком Эни Вада на пару с квартирной хозяйкой, дожаривавшей тосты, потребовали полнейшего отчёта о вчерашнем приёме. Естественно, разболтала Эни, не помогло никакое честное слово. Промолчать об участии подруги в главном приёме сезона было выше её сил. Рика вздохнула и принялась рассказывать.

– А платья? Какие там были платья? – перебила Эни, подавшись вперёд от возбуждения, – какой цвет станут носить этой весной?

– Кроме меня и хозяйки приёма там не было ни одной молодой дамы, – с мстительным удовольствием ответила чародейка, – а мы обе были в артанских платьях. Ты ж видела моё у меня в комнате. Да и вообще дам было раз две, и обчёлся. Госпожа Фань тоже национальное платье надела.

– Ты видела госпожу Фань Суён? – в один голос воскликнули обе женщины, а тётушка Дотти даже уронила на пол тост, что собиралась положить на тарелку.

Под ахи и охи тост был отправлен в мусорное ведро, и квартирная хозяйка потребовала не начинать рассказ, покуда все румяные кусочки хлеба не окажутся на столе. После этого она налила себе большую чашку чая и устроилась напротив, дав понять Рике, что готова послушать о встрече со знаменитой красавицей.

– Только умоляю, – проговорила она, – не упускайте ни единой детали. Какая она? Высока ли ростом?

– Да нет, – пожала плечами чародейка, – как я примерно, или чуточку повыше.