Следствие ведёт некромант. Том 4. Смертельная Шпилька

– Простите, если не сумел объяснить толково. Большая часть глав кланов люди пожилые, уже успевшие нажить немало различных болячек. Они привозят с собой лекарства, которые им прописали клановые врачи, и, как вам должно быть уже известно, многие лекарственные средства содержат ту или иную толику магии. Поскольку охранная система не сходит с ума всякий раз, когда в Каэ-доно происходит Совет кланов, и не реагирует на косметическую магию леди Камирэ и её придворных дам, рискну предположить, что слабенькая медицинская магия способна миновать невидимый защитный барьер.

– А леди Камирэ пользуется косметической магией? – сама того не ожидая спросила чародейка. Её шокировала мысль, что красота королевской невесты оказалась насквозь искусственной.

– Милое дитя, – улыбнулся лейб-медик, – ибо моё положение врача и по крайней мере удвоенный срок жизни позволяют так обращаться к вам. Не всем повезло от природы иметь хорошую фигуру и миленькое личико, а уж если ты жаждешь заполучить руку и сердце самого важного лица в королевстве, приходится хитрить и исправлять те недочёты, что допустила природа. Вот леди Камирэ и исправляет, причём весьма преуспела на данном поприще; с её подачи косметическая магия при артанском дворе стала нормой жизни. Его величеству весьма льстят удивлённые взгляды иностранных послов, какие они бросают на наших красавиц. Так что таблетки с толикой магии для усиления терапевтического эффекта, кремы и притирания, превращающее женскую кожу в бархат и шёлк вполне себе комфортно себя чувствуют в замке и не сводят с ума охранную сигнализацию.

– Если бы не система защиты от магии, я предположила бы, что госпожу Тибу Эдаби зачаровали, вынудив напасть на будущую королеву, – вслух рассуждала чародейка, – однако ж, заклятие это сложное и сильное. Незаметно его применить просто невозможно, да количество маны, какое потребуется для его активации, заставило бы поднять волоски на шее у любого чувствительного к магии человека в радиусе десятка сяку. Представляю, как среагировала бы на это охранная система. Если только, – девушка вопросительно поглядела сначала на коррехидора, а потом на доктора Ноду, но не успела закончить.

– Если только сообщник не отключил систему, – проговорил Вил, – кто отвечает за амулеты?

Королевский лейб-медик пожал плечами. Он не знал и посоветовал обратиться с этим вопросом к начальнику королевской гвардии.

– Приказываю вам разбудить госпожу Тибу к нашему следующему приходу, – велел коррехидор, – приведите её в чувство и постарайтесь, чтобы она снова не удумала устраивать истерику.

– Простите, милорд, – ответил Нода с видом человека, который собирается выставить целый ряд различных возражений, – для этого мне нужно хотя бы приблизительно представлять, когда состоится этот ваш следующий приход. А вот насчёт душевного состояния вверенной мне пациентки я ничего обещать не могу.

Вил дал доктору минут сорок и не стал вступать в полемику, решив, что с разбуженной госпожой Тибой справится и сам.

Как он и предполагал, начальник королевской гвардии, а им оказался тот самый мужчина с резкими чертами лица и каркающим голосом, что пытался арестовать камеристку, коротал время за чашкой крепкого кофе в кордегардии замка. То, что кофе был сварен на славу чувствовалось с пяти шагов.

Как только коррехидор и его спутница возникли на пороге, начальник и все остальные гвардейцы вскочили с мест и отдали честь.

– Оставьте, господа офицеры, формальности для другого, более уместного случая, – проговорил Вилохэд, моментально приобретая слегка надменный вид младшего сына Дубового клана, – мы с вами делаем общее дело, поэтому садитесь и проясните для нас с госпожой чародейкой некоторые аспекты охраны замка.

Мужчина шумно сглотнул. Рике показалось, что при их появлении он не успел проглотить кофе и всё это время продолжал держать напиток во рту. На его лице появилось несколько мученическое выражение, по всей видимости начальник гвардии опасался, как бы Королевская служба дневной безопасности и ночного покоя не попыталась списать покушение и убийство на недочёты его ведомства.

– Полковник Шин Ме́йтси к вашим услугам, милорд, – представился он, – готов служить Кленовой короне и Совету кланов! – оставалось лишь каблуками прищёлкнуть.

– Полковник, – продолжал Вил, – где пост слежения за охранными заклинаниями, и кто за всей этой музыкой следит.

Начальник гвардии ожидал чего угодно, только не подобного вопроса, он уже обдумывал формулировку, согласно которой проверка гостей и обеспечение их безопасности была организована должным образом в соответствии с регламентами, а тут вдруг древесно-рождённый коррехидор интересуется охранной системой. Все заготовленные слова разом выпрыгнули из головы, а вместо этого Мейтси сумел выдавить из себя лишь жалкую фразу о специальной комнате, где его люди дежурят сообразно графику.

– Велите кому-нибудь проводить нас, – сказал Вил, – ибо планировка Каэ-доно весьма затейлива.

– Я сам почту за честь сделать это, – прокаркал полковник и поклонился.

За амулетами и заклятиями нынешним вечером следил полноватый гвардеец, срок ухода в отставку которого виднелся уже не за горами. Его застали за чтением душещипательного женского романа в яркой обложке из тех, что были в почёте у подруги чародейки. «Династический брак невинной ведьмы с королём демонов», – успела прочесть чародейка прежде, чем мужчина поспешно засунул томик под наброшенную на спинку стула форменную куртку.

– Какого хера ты, До́ббис, вместо того, чтобы бдительно следить за амулетами, книжки здесь читаешь? – покраснел от злости Шин Мейтси, и голос его буквально заставил зазвенеть оконные стёкла, – тут в замке преступники разгуливают, а вахтенный, – тут он брезгливо вытащил спрятанную книжку, – про невесту демона читает! Трое суток гауптвахты, как только закончится твоё дежурство!

При этом взгляд разъярённого полковника споткнулся о бутылку из-под вина, что скромно примостилась у ножки стола.

– Ты ещё и пьёшь! – заорал он, – совсем распустились! Вас всех не на гауптвахту, вас под трибунал отдавать можно!

– Дык, Лунный год ведь, – проговорил полный гвардеец, глядя на начальника чуть ли не с издевательским вниманием, – дракошку напоить требуется, чтоб ему леталось хорошо. Парни сказывали, что, коли нонешней ночью вина выпить, непременно денежки в следующем годе в карманах водиться станут. Вот я и хлебнул пару глоточков.

– Ещё трое суток! – голос полковника почти срывался, – ещё одно нарушения – и холодный карцер! Клянусь всеми богами, ты у меня до выхода в отставку хлебнёшь солдатской жизни по полной!

– Надеюсь вы разобрались со своим подчинённым, – проговорил Вил немного угрожающим голосом, ему все эти крики, более походившие на разыгрываемый для него спектакль, начали порядком действовать на нервы, – выйдите за дверь и позвольте, наконец, нам сделать то, зачем мы сюда пришли, иначе начну расценивать ваше «служебное рвение» не иначе, как препятствование проведению следственных мероприятий, коли вашей натуре столь любы бюрократические формулировки.

Полковник Мейтси мгновенно захлопнул рот и поспешил удалиться за дверь.

– Итак, проговорил Вил, представившись и усаживаясь на единственный свободный стул, – вам часто приходится дежурить в этой комнате?

Рика кожей чуяла магию, буквально витавшую в воздухе маленькой комнатки без окон, из всей обстановки в которой были лишь стол, два стула да множество полок с мутными зеркалами на подставках и лежащими возле них амулетами.

– Бывает, – ответил мужчина, – не особо частенько, так, раз в два-три месяца. В Кленовом дворце штатные сотрудники, а у нас что-то навроде очереди. Кому выпало – тот и сидит тут.

– Скажите, сегодня вы амулеты не выключали? – спросил коррехидор, постаравшись, чтобы вопрос прозвучал небрежно, как бы между прочим. Словно он интересовался этим для общего развития.

– Нет, милорд, – последовал ответ, – да и не могу я их отключить, даже коли бы захотел. Всю систему и каждый амулет маги из Академии заряжают. Ребята сказывали, будто лет пять назад один охламон сунул руку, чтобы вроде как зеркальце поправить, так ему кисть и отрезало. И крови при этом, сказывают, ни единой капельки не пролилось. Я не дурак, своими конечностями рисковать.

– Значит, ничего необычного не было?

– Нет, не было. Все зеркала мутные, спокойные, как и всегда.

Когда чародейка и коррехидор вышли в коридор, полковник Мейтси попытался было пуститься в объяснения безобразий, творившихся в его ведомстве, но, поскольку это было последним, что интересовало четвёртого сына Дубового клана этим вечером, его излияния остались без внимания.

Глава 3 КОНФЕТЫ С СЕКРЕТОМ

– Благодаря полковнику Мейтси мы убедились, что охранная система Каэ-доно на высоте, а это, в свою очередь, приводит нас к мысли, что либо королевский лейб-медик ошибся с диагнозом, либо мы пока не знаем неких фактов, которые свяжут всё непонятное, – сказал Вилохэд раздумчиво шёл коридору первого этажа, – со слов нашего венценосного кузена события нынешнего вечера вырисовываются достаточно ясно: камеристка фаворитки Элиаса, ах, извините, нашей будущей королевы, – усмехнулся коррехидор, – предпринимает попытку нападения на свою госпожу, используя в качестве оружия собственную шпильку. Господину дайногону удаётся перехватить удар, девушка вырывается, а маркиз Буна пытается удержать её на месте. Эдабэ Тиба продолжает сопротивление, при этом она вытаскивает из причёски вторую шпильку, начинает хаотично ею размахивать и случайно попадает в глаз королевского дайнагона. Удар оказывается смертельным. Вроде бы всё так?

– Давайте сперва побеседуем с девушкой, – предложила Рика, – послушаем, как она объяснит свой поступок.

– Верно, пойдёмте.

Когда они возвратились во владения лейб-медика, тот в точности успел выполнить приказ: камеристка сидела в кресле. Её роскошные волосы были кое-как собраны в хвост и завязаны кусочком бинта, а она сама, одетая в больничную пижаму, куталась в одеяло, поджимая под себя босые ноги.

– Госпожа Тиба Эдаби? – спросил коррехидор, выполняя формальности и сверкнув кленовым листом своего амулета, – вы догадываетесь, по какому поводу я хочу поговорить с вами?

Девушка широко открыла глаза и сказала без особой уверенности:

– Это как-то связано с моим обмороком во время торжества? Я всех подвела?

– Можно и так сказать, – криво усмехнулся Вил, – со мной коронер его королевского величества Элиаса госпожа Эрика Таками, – представил он Рику, – вы являетесь старшей придворной дамой леди Камирэ?

– Да.

– Как долго вы исполняете эти обязанности?

– В марте два года будет, – слабым бесцветным голосом проговорила госпожа Тиба.

– Вы можете как-то объяснить свой поступок?

– Какой? – на коррехидора взглянули встревоженные и покрасневшие карие глаза, настолько насыщенного и тёмного цвета, что зрачок едва угадывался.

Вил вздохнул, он полагал, что временная потеря памяти, о которой говорил доктор Нода, уже в прошлом, и девушка сможет сколько-нибудь внятно рассказать о произошедшем, особенно, если учесть, что совсем недавно доктор сам посвятил её в события нынешнего вечера. Отпираться в таком положении было бы верхом идиотизма.

– Что вы помните о торжестве? – спокойно проговорил он, – начните с самого начала.

– С самого начала? – Тиба наморщила лоб, – примерно за час до начала церемонии я начала собираться. То, что леди Камирэ удостоила меня чести помогать ей с награждением, я знала уже целую неделю. Поэтому выпила чаю, ведь торжества могли затянуться, и мне не хотелось омрачать себе столь чудесный вечер сосущим чувством голода. После этого горничная помогла мне с причёской (Си́ту я привезла с собой из имения, она очень проворная и умеет отлично укладывать мои непослушную гриву), – она провела рукой по волосам, – и начала одеваться. Нужно было выглядеть достойно, чтобы не опозорить госпожу перед государем и важными гостями своим неподобающим видом.

– Скажите, – вмешалась чародейка, – вы всегда скрепляете причёску шпильками с цветками камелии?

– Нет, – удивлённо ответила Тиба, – те, что выпали в зале, – она запнулась и проглотила комок в горле, – парадные, серебряные с турмалином. Подарок отца на совершеннолетие. Обычно использую поскромнее, но вот металлические – всегда. Слишком жёсткие и тяжёлые у меня волосы, не лежат, как надо.

– Вернитесь к описанию вечера.

– Дайте мне попить, пожалуйста, – жалобным голосом проговорила камеристка, – у меня совсем во рту пересохло.

Старавшийся не пропустить ни единого слова из разговора доктор Нода тут же поспешил подать стакан воды, объяснив жажду побочным действием успокоительного, которое пришлось выпить придворной даме.

– Я оделась, проверила, красиво ли лежат складки на одежде и спустилась в зал. Леди Камирэ похвалила меня за выбор платья; она терпеть не может, когда мы одеты в одной гамме. Ей по душе контрасты.

– Хорошо, – одобрительно сказал Вил, – вы спустились вниз, не ощутили ли вы при этом ничего необычного?

– В каком смысле? – нахмурилась Тиба.

– Господин коррехидор хотел узнать, не испытывали ли вы какого-либо дискомфорта в физическом или душевном плане, – разъяснила чародейка, догадавшись, что её начальник пытается выяснить, чувствовалось ли магическое воздействие.

Девушка задумчиво катала в руках стакан. Не то она пыталась припомнить свои ощущения, не то придумывала, как лучше ей ответить.

– Вроде бы ничего необычного не происходило, – последовал осторожный ответ, – хотя, право, я не понимаю, о чём вы меня спрашиваете.

– Нас интересует, – пояснила чародейка, – ваше самочувствие. Ведь вы попали к господину Ноде в состоянии глубокой потери сознания. Такое редко случается внезапно, как удар грома. Вот господин коррехидор и спрашивает, не предшествовали ли этому странные или болезненные ощущения.

– Вроде бы нет, – пожала плечами Тиба Эдаби, – вообще-то, род Тиба может похвастаться крепким здоровьем, и я – не исключение. Хотя сегодня от длительного стояния и жары (леди Камирэ чувствует себя более комфортно, когда сильно натоплено), у меня чуточку закружилась голова. Правда это было совсем недолго, просто в сторону повело слегка, и я не знаю, имеет ли сие отношение к моему обмороку.

– А неприятного или навязчивого вкуса во рту не было? – оживилась Рика.

– Я не придала этому значения, – нахмурив брови, сказала камеристка, – но вот после ваших слов вспомнила, что вкус во рту у меня странноватый был. Он появился уже во время церемонии. Знаете, – девушка опустила глаза, – у меня, к моему стыду, так некстати случилась отрыжка, – смущённо проговорила она, – и после этого я никак не могла отделаться от привкуса маринованных нори во рту. Я, конечно, люблю конфеты с начинкой из сладких красных бобов и солёных водорослей, но в тот момент любимый вкус показался совершенно неуместным.

– Понятно, – кивнула чародейка.

Она не просто так интересовалась ощущениями Тибы, то, что рассказала камеристка походило на ощущения человека под заклятием. В Академии магии на третьем году обучения был спецкурс по этому вопросу. Чародею жизненно важно уметь распознавать любые направленные на него заклятия, и практические занятия в этой области чётко показали Рике, что среди множественных симптомов, проявляющихся при различных воздействиях, посторонние, а подчас и неприятные, привкусы, внезапно возникающие во рту, были для неё самым ярким показателем. Вил бросил на неё вопросительный взгляд, и чародейка закрыла глаза, показывая положительный ответ.

– Это случилось непосредственно перед, – коррехидор замялся, – инцидентом, или раньше?

Взгляд тёмных глаз стал страдальческим, и госпожа Тиба, выдавила из себя со значительным усилием:

– Я не помню, честное слово, не помню.

– Хорошо, – проговорил Вил, услышав, как лейб-медик сделал вдох, еле удерживаясь от желания вклиниться в разговор, – просто расскажите, что вам запомнилось.

– Сначала я стояла возле кресла своей госпожи, – срывающимся голосом начала госпожа Тиба Эдаби, – награждение шло своим чередом. Леди Камирэ захотела ледяного гла́йса с грейпфрутом. Она не пьёт никакого другого глайса, кроме этого. Позади на столе специально стоял кувшин с этим напитком и колотым льдом, я подала ей, а затем отнесла её стакан обратно.

Вил кивнул, поощряя продолжать рассказ дальше.

– Потом награждали по очереди: сперва его величество, следом – госпожа, снова его величество, и снова госпожа. Потом, – камеристка наморщила лоб, словно прикладывала большие усилия для того, чтобы вспомнить, – потом леди Камирэ назвала имя…, – она запнулась, – госпожи То́ри, кажется…, я повернулась к столу, чтобы взять брошь с карточки, на которой была указана соответствующая фамилия, и …, – девушка беспомощно поглядела на Вилохэда, – всё, а дальше я не помню.

– Вы совсем не помните, как подошли к леди Камирэ и попытались ударить её шпилькой из причёски? – спросил коррехидор с намеренной жёсткостью.

– Ударить леди Камирэ? – как эхо повторила она, – как такое могло быть? Я восхищаюсь госпожой, она всегда неизменно терпелива и добра ко мне, я не понимаю, почему должна была наставить шпильку на неё!?

– Мы позднее поговорим о двигавших вами мотивах, – холодно заметил четвёртый сын Дубового клана, в данную минуту нас интересуют ваши действия и ваши ощущения. Вы попытались ударить леди Камире в грудь серебряной шпилькой для волос. Ведь господин Нода рассказал вам о произошедшем.

– Мне? – удивилась Тиба и энергично замотала головой, – нет, не говорил. Вернее, я не помню. Но я никогда не смогла бы ударить свою госпожу чем либо, – залепетала она, – это неправда! Я такого не помню, меня просто оговаривают! Я ничего не делала, – слёзы брызнули из глаз, и девушка принялась судорожно глотать воздух, – мне просто стало плохо.

– Как бы там ни было, – сказал коррехидор, которому начало надоедать упрямое отрицание очевидного, – помните вы или нет, его величество Элиас и несколько десятков человек видели, как вы, госпожа Тиба Эдаби, пытались ударить невесту короля, при этом были остановлены господином королевским дайнагоном. После чего выхватили вторую шпильку и ударили в глаз маркиза Буну. Удар был смертельным.