Следствие ведёт некромант. Том 4. Смертельная Шпилька

– Вилли, – воскликнула она, – я так рада тебя видеть. Давненько мы вместе не встречали Лунного года, – её улыбка породила премиленькие ямочки на округлых щёчках, при этом девушка не переставала исподволь разглядывать чародейку.

– Эрика, – улыбнулся в ответ Вил, и эта улыбка показалась Рике самую чуточку натянутой, – счастлив представить вам Со́ндру Кабу́си – дочь клана Магнолии. А перед тобой, Со́нни, коронер его королевского величества, чародейка Эрика Таками, Бамбуковый клан, прошу любить и жаловать.

– Очень приятно, – Сондра протянула руку, – так вот значит вы какая – невеста Дубового клана!

Рика смутилась.

– Не переживайте, и не тушуйтесь. У нас с Вилли всё в прошлом, мы встречались и расстались по обоюдному согласию, без драм, совершенно спокойно и мирно, поэтому и остались добрыми друзьями, – ещё одна лучезарная улыбка позволила любоваться ямочками на щеках, – надеюсь, что и с вами мы подружимся.

«Это вот уж вряд ли, – про себя подумала чародейка. Несмотря на их формальный, мысль стать подругами с бывшей возлюбленной младшего сына Дубового клана показалась абсурдной, а наличие в числе друзей Вила улыбчивой дочери клана Магнолии – неприятной, – боюсь, в таком случае мне придётся завести целый батальон подруг», – как-то совсем не кстати вспомнились развязные дамы с рубиновыми шпильками из «Дома шоколадных грёз».

Коррехидор тоже по всей видимости не испытывал восторга по поводу подобной идеи, поэтому усиленно принялся расспрашивать о старшем брате Сонни, он, как поняла из разговора чародейка, учился вместе с Вилом в университете.

Сегодняшний день выдался для Макса Грая – королевского мажордома, поистине сумасшедшим. Мало того, что завтра на нём был главный бал сезона – Лунный бал, где будет оглашена помолвка его величества и леди Камирэ, так сегодняшний малый приём в охотничьем замке пошёл наперекосяк.

И всё это из-за нанятых слуг. Естественно, когда лорд Буна пообещал, что самолично проследит за наймом слуг для приёма, он желал выслужиться перед его величеством. Ибо, всем известно, что тот, кто более других лезет в царственные очи, тот может претендовать на звание более дельного и полезного сотрудника. А на деле господин Буна набрал всякой швали из местных, да ещё, поди, похвалялся, как ловко ему удалось сэкономить денежки Кленовой короны, ведь в столице обслуга запросила бы куда больше, чем в этой глуши. Люди здесь не избалованы деньгами, но и умеют куда меньше столичных. Сей неутешительный итог означал, что сегодня ему, Максу Граю, придётся попотеть, дабы хоть как-то привести орду неумех в божеский вид.

В коридоре в нос мажордома ударил запах табака, что указывало на то, что кто-то бессовестно курит. Нарушитель обнаружился за поворотом: в тупичке стоял мужчина, естественно, в форме слуги и вовсю дымил папиросой.

– Позвольте спросить, – издевательским тоном, как он это умел, поинтересовался Грай, – что вы изволите здесь делать?

– Курю, – последовал раздражающе-спокойный ответ.

– Это я вижу, – мажордом с макушки до пяток окинул мужчину недобрым взглядом, который, впрочем, не произвёл на деревенщину ровным счётом никакого впечатления, – почему ты, сукин сын, куришь ЗДЕСЬ?

Нахальный слуга уставился круглыми карими глазами на мажордома.

– А нельзя? – густая тёмная бровь дёрнулась вверх.

– Само собой. Курить в Каэ-доно строжайше запрещено, – Грай поднял палец вверх для пущей убедительности, – леди Камирэ на дух не переносит табачного дыма, поэтому все курительные комнаты для гостей вынесены в западное крыло. А слуги должны выходить на улицу, понял?

– Так это одеваться нужно, – протянул парень, при этом даже не подумал загасить папиросу, – где мы, и где леди Камирэ!

– Поговори мне ещё! – погрозил кулаком мажордом, – как зовут? И потуши немедленно эту гадость!

– Мицу́ра А́ндо, – последовал ответ.

После этого Андо беспомощно оглянулся вокруг, пожал плечами и потушил окурок о подошву своего башмака.

– Если застану ещё раз за этим делом, – мажордом выразительно поглядел на потухшую папиросу, – заставлю сожрать свои грехи незатушенными. Ступай, и постарайся мне на глаза не попадаться, Мицра Андо. Я запомнил твоё имя, и, если ещё чем «отличишься» сегодняшним вечером, вычту половину жалования, – и, покачав головой, двинулся дальше, величественный, словно корабль с поднятыми парусами.

Он сверился с карманными часами. Так, согласно регламенту, сейчас происходит съезд гостей, размещение их по комнатам, потом будет торжественное награждение. Значит, у него есть минут пятнадцать, чтобы перехватить глоток чая. Мажордом пристрожил двух болтающих меж собой горничных и пошёл на кухню. Экономка, ведающая всей прислугой женского пола, уже наслаждалась чаем с печеньем в виде маленьких дракончиков. Его напекли, дабы достойно встречать весну, которую на своих крыльях священное животное должно принести в королевство.

– Вы не находите, господин Макс, что сегодня выдался на редкость суматошный и беспокойный день, – кокетливо произнесла экономка и поставила перед ним полную чашку чая, – да уж, господин Буна буквально превзошёл себя. Набрать необученных деревенских девиц, которые и наколку-то на волосы прицепить ровно не способны. Нет, так решительно не годится! Нам пора взять вопрос найма слуг в свои руки, работать в таких условиях становится всё сложнее.

Хо́ри Слэйн было слегка за тридцать, симпатичная, приятно пухленькая с русыми длинными волосами, собранными в низкий пучок над шеей, она давно пыталась завоевать расположение королевского мажордома.

– Ваша правда, госпожа Слэйн, – покачал головой мажордом, раскусывая дракончика из песочного теста с клубничинкой в середине, – господин дайнагон спустя рукава относится к нашему ведомству, а ведь слуги – лицо дома. И мы с вами, уважаемая госпожа королевская экономка, все свои силы тратим в неусыпной заботе и тщетных попытках придать этому лицу долженствующий вид.

Он вздохнул, снова сверился с часами и поднялся.

– Пора, – вздохнул он, – начинаются торжества, боюсь, как бы наши новобранцы не облили гостей напитками.

В бальной зале царила тишина, это означало, что торжества награждения уже начались. Грай хозяйским взглядом окинул помещение, отыскивая слуг с подносами. Их задачей являлось ненавязчиво обносить гостей напитками, стараясь не привлекать особо их внимания и не попадаться на глаза его величеству. То там, то тут мелькали парни в форменной одежде клана Каэда, а один меж тем стоял, прислонясь к косяку двери. Он примостил поднос на банкетке, а сам лакомился конфетками из круглой лаковой коробочки.

– Быстро взял поднос и за работу! – шикнул на него мажордом, – твоё дело не конфетки жрать, а гостей обслуживать.

Парень улыбнулся застенчивой простоватой улыбкой (не то прикидывался дурачком, не то и в правду таковым являлся на самом деле) и быстро спрятал коробочку с лакричными конфетами в карман.

– Простите, господин хороший, – я пообедать так и не успел, вот слюнями исхожу от кухонных запахов, решил хоть маленько червячка заморить.

– Я тебе никакой не господин хороший, а господин мажордом, – наставительно проговорил Грай, – слуг покормят после господского ужина.

Рика испытала истинное облегчение, когда назойливая дочь клана Магнолии удалилась вместе со своими родителями. Чтобы хоть как-то сгладить повисшее молчание, чародейка принялась искать в зале хоть что-то могло бы привлечь внимание коррехидора. Ей на глаза попался юноша, практически ещё мальчик, который был явно раздираем противоречивыми желаниями. Он сгорал от любопытства и желания окунуться в водоворот событий Малого королевского приёма, а с другой стороны – черноволосый и удивительно светлокожий паренёк продолжать жаться неподалёку от входа и изо всех сил старался не попасться на глаза кому-то из гостей.

– Вам знаком странный молодой человек, что мается у входных дверей, создавая помехи почётному караулу?

Вил завертел головой, пытаясь разглядеть объект интереса своей спутницы, и тоже увидел невысокого подростка в богатом платье, которое смотрелось на нём весьма нелепо, благодаря нежному возрасту и субтильному телосложению носившего.

– Мне этот юноша отроческих лет не знаком, – сказал Вил, – но неумение носить традиционную одежду, да и всё его поведение указывает на то, что на подобный приём он прибыл в первый раз. К тому же родители велели ему сидеть в их комнате, а он не удержался и тайком пробрался сюда. Теперь же всеми силами пытается не попасться им на глаза.

Рика прикинула, от кого может скрываться за спинами гостей своевольный подросток, но в зале находилось слишком много людей, чтобы чародейке удалось сделать это. Вил потянул девушку за собой, герцог Окку делал «страшные» глаза, давая сыну понять, чтобы тот немедленно следовал за ним. Рика чуть не споткнулась о своё длинное платье, выругалась про себя и пошла за коррехидором, прикладывая немало стараний, чтобы её семенящая походка выглядела изящно и элегантно.

Сэр Гевин расправил печи, принял величественный вид и двинулся к возвышению, где восседали король и его невеста.

Вил и Рика следовали в условленном отдалении. Чародейке было интересно рассмотреть будущую королеву, уж больно много восторгов по её адресу пришлось выслушать в последнее время. Имя леди Камирэ буквально не сходило с языка как Эни Вады, так и двух почтенных женщин, с которыми чародейке волею судеб приходилось делить жильё. Каких только комплиментов не удостоилась придворная дама в последнее время: и красивая-то она, и образованная, и в игре на флейте ей нет равных, и тому подобное, не говоря уж о её безукоризненном вкусе первой законодательницы столичной моды! Рике с некоторой неохотой пришлось признать, что какая-то часть этих слухов соответствовала действительности. Леди Камирэ оказалась красивой, статной женщиной с прекрасным цветом лица. Традиционное артанское платье скорее подчёркивало, нежели скрывало прекрасную фигуру. Лицо бывшей фаворитки, а ныне – невесты, вполне подходило будущей императрице, точнее, королеве, – поправила себя чародейка, – чуточку нервное, породистое, короткий прямой нос и яркие пухлые губы с капризным изгибом, какой так любят рисовать художники. Возле неё, чуть поодаль, замерла её придворная дама, внешность которой просто блекла рядом с госпожой. Не спасало положение ни блёкло-розовое платье со стилизованными первоцветами и фрезиями, ни изысканный макияж, на фоне леди Камирэ её лицо казалось простоватым и обыкновенным. Единственное, что привлекало внимание во внешности придворной дамы, были её густые каштановые волосы, тяжёлые и блестящие. Изысканную в своей простоте причёску удерживали две металлические шпильки с пышными цветами магнолии.

Король Элиас, широкоплечий мужчина, откинул назад гриву светло-каштановых волос и произнёс прочувствованную речь, перечисляя заслуги Дубового клана и сэра Гевина лично, затем камергер его величества сделал шаг из-за его спины и протянул серебряный поднос, на котором лежал орден. Орден этот и был помещён на грудь отца Вила под аплодисменты гостей. Далее слово взяла леди Камирэ. Она благодарила кого-то из дам своей свиты за беспорочную службу, преданность и тому подобное. Девушка в голубом платье, стоявшая слева от госпожи, сделала несколько изящных маленьких шажков и подала другой серебряный поднос, с которого леди Камирэ взяла драгоценную брошь и приколола к платью своей придворной, зардевшейся от смущения, кое и положено испытывать благородной даме в подобной ситуации.

Довольный сэр Гевин гордо шествовал по залу, принимая поздравления, Рика и Вил шли следом, коррехидора тоже поздравляли с наградой отца и, естественно, никак не обходилось без шуток про Древесное право и пожеланий невесте поскорее подарить Дубовому клану ещё одного наследника. Чародейка делала безразличное лицо, прикрывалась веером, от якобы испытываемого смущения, а сама злилась и показывала язык особо ретивы пожеланцам. Темноволосая дама в жёлтом платье с вышивкой из хризантем заметила Рикины проделки и буквально испепелила девушку осуждающим взглядом. Хотя дама эта совсем недавно перешла в возраст матушек, выражение недовольства окружающим миром успело уже накрепко прилепиться к правильному лицу с крупным ртом и живыми карими глазами.

Чародейка убрала веер и из вредности поклонилась со всем возможным достоинством невесты Дубового клана, что, естественно, заставило незнакомку ответить ей самым почтительным поклоном. Рика продолжала пялиться на женщину в жёлтом, и та, почувствовав неловкость ситуации, отошла к лакею, державшему поднос с напитками, и вполголоса задала ему какой-то вопрос. Чародейке подумалось, что она, должно быть, изрядная придира по жизни, раз столь внимательно выбирает, что ей выпить, да ещё не гнушается задавать уточняющие вопросы.

– Как я погляжу, – усмехнулся Вил, – вы уже успели скрестить убийственные взгляды с леди Буна?

Рика совсем недавно слышала этот титул и вспомнила, что такой же носит дайнагон его королевского величества.

– Женщина в жёлтом платье с пионами – супруга чванливого лысого старика рядом с королём? У него ещё такое брезгливое выражение лица, – не без мстительной радости уточнила она. Чародейке было неприятно, что госпожа Буна видела её дурачества под прикрытием веера.

– Вы ошибаетесь, – ответил коррехидор, провожая глазами стройную фигурку в жёлтом, – Дави́на Буна вовсе не жена дайнагона. Она жена, точнее, уже вдова старшего сына Букового клана, а господину Кестеру она доводится снохой. Похоже, эта леди успела вам чем-то не угодить?

– Она проявляла слишком пристальное внимание к моей скромной персоне, – попыталась отшутиться девушка и взяла с подноса бокал с каким-то напитком.

В это время воздух разорвал женский крик. Он был настолько неуместен в атмосфере королевского торжества, что в первый момент просто ошеломил. Чародейка от неожиданности чуть не выронила бокал. Люди поспешили в сторону возвышения, где сидели король и леди Камирэ, именно оттуда и продолжали доноситься истошные вопли. Крики оборвались столь же внезапно, как и начались. Когда Рика и Вил подошли поближе, они увидели лежащего на полу дайнагона его королевского величества, Кестера Буну, и упавшую возле него на колени даму в голубом платье. Лицо камергера заливала кровь, а из глазницы торчала металлическая шпилька для волос с цветком магнолии.

Глава 2 РАСКРЫТЬ ЗА 12 ЧАСОВ

Коррехидор жестом отодвинул любопытствующих и пропустил вперёд Рику. Она наклонилась, дотронулась до ещё тёплой шеи королевского дайнагона и не ощутила не малейшего биения пульса. Кестер Буна был бесповоротно и окончательно мёртв, хотя чутьё некромантки подсказало чародейке это при самом первом взгляде.

– Он мёртв, – сообщила она Вилу, поскольку помнила, что обратиться напрямую к королю было жестоким нарушением этикета.

Вилохэд повернулся к возвышению, где сидели его величество Элиас с застывшим лицом и леди Камирэ, побледневшая и делано спокойная, только её рука, сжимавшая веер, слегка подрагивала.

– Ваше величество, – проговорил коррехидор в повисшей тишине, – совершено убийство. Какие будут приказания?

Король встал.

– С этой самой минуты никто не смеет покидать Каэ-доно, – проговорил он сурово, – любая попытка нарушить моё повеление до выяснения всех обстоятельств этого печального происшествия будет приравнена к признанию соучастия в убийстве. Я приказываю гостям незамедлительно отправиться в свои апартаменты, где они должны находится вплоть до специального распоряжения. Ходить по дворцу и общаться между собой я также категорически запрещаю. Госпожа Ти́ба Эда́би, – он даже не взглянул на девушку, сидящую на полу, – я велю графу Окку арестовать вас. Вы будете подвергнуты допросу. Граф, – на этот раз он удостоил взгляда Вилохэда и замершую рядом с ним чародейку, – вам надлежит провести всестороннее расследование и найти всех, кто прямо или косвенно имел касательство к покушению на леди Камирэ и убийству лорда Буны. Вы с невестой Дубового клана обязаны уложиться в двенадцать часов, потому как в десять часов завтрашнего утра начинается торжественное шествие в честь Лунного года. Мы не можем допустить, чтобы боги были оскорблены безнаказанным преступлением, которое имело место быть здесь и сейчас.

Король обвёл взглядом притихших гостей.

– Имею честь представить всем вам верховного коррехидора Кленфилда, четвёртого сына Дубового клана, сэра Вилохэда Окку и его коронера – чародейку на службе Кленовой короны Эрику Таками. Я наделяю этих двоих всеми полномочиями по расследованию, что означает невозбранность перемещения и право вхождения в любые помещения Каэ-доно, включая мои личные покои и покои леди Камирэ, – монарх сделал паузу, дабы его подданные в полной мере смогли проникнуться его словами, а затем продолжил, – сэр Вилохэд и леди Эрика от моего имени и по поручению вправе задавать любые вопросы, кои сочтут необходимыми по ходу следствия. Госпожа Тиба будет помещена под охрану в одной из гостевых комнат, а по поводу подготовки к погребению господина Буны мною будут даны отдельные распоряжения. Граф, вас устроит библиотека в качестве временного штаба?

– Вполне, – чуть наклонил голову коррехидор, – благодарю за заботу.

– Главы кланов, без промедления проследуйте в мой кабинет, я намерен провести Совет кланов, – продолжал король, – жду также господина коррехидора и его невесту. Вы пригашаетесь как представители моей службы дневной безопасности и ночного покоя, поскольку дело имеет не только политический, но и криминальный подтекст. Госпожа герцогиня, – он повернулся к матери Вила, леди Мирай, это не приказ, но моя личная просьба. Сопроводите леди Камирэ в её покои и побудьте с ней, как супруга главы Совета кланов.

– Почту за честь, ваше величество, – ответила та и поклонилась, – я сама собиралась попросить леди Камирэ оказать мне такую честь.

– Уведите арестантку, – бросил король и дал знак начальнику королевской гвардии.

Мужчина в форме, ждавший в дверях, приблизился к пребывающей в глубокой прострации девушке на полу, обнажил меч, несколько театрально направил его в её сторону и произнёс каркающим голосом:

– Госпожа Тиба, вы арестованы по обвинению в покушении на убийство леди Камирэ и в преднамеренном убийстве дайнагона его королевского величества Кестера Буны. Извольте встать на ноги и следовать за мной.

Эдаби Тиба, продолжавшая сидеть на полу, подняла удивлённые глаза на подошедших солдат, её правая рука всё ещё судорожно сжимала шпильку для волос с пышным цветком магнолии. Вдруг девушка вскрикнула, словно от внезапной боли, карие глаза закатились, и она рухнула.

– Какая незадача, – брезгливо проговорил король, – приведите её в сознание.

Начальник гвардии наклонился и отвесил девушке несколько звонких пощёчин. Голова её мотнулась из стороны в сторону, но ничего не происходило. Обморок продолжал оставаться глубоким.

Ни дополнительные пощёчины, ни встряхивание за плечи не произвели ровным счётом никакого эффекта.

– Отнесите её к моему лейб-медику, – проговорил король Элиас, кривясь от досады, – пусть он осмотрит преступницу. Мы должны быть уверены, что она не прибегла к какой-нибудь хитрой уловке, дабы избежать заслуженной кары.

Один из солдат легко подхватил арестантку и вынес из зала, а на полу возле трупа дайнагона продолжала лежать вторая красивая шпилька для волос.

Король направился к выходу, следом за ним потянулись главы кланов.

– И ещё, – проговорил он уже в дверях, – я запрещаю сегодня кому-либо ложиться спать, пока господин коррехидор не допросит вас. Ужин подадут в комнаты. Грай!

Мажордом, старавшийся не пропустить ни единого слова или события из того, что происходило в зале, шагнул вперёд.

– Всегда к вашим услугам, ваше величество.

– Проинструктируйте обслугу и обеспечьте, чтобы наши гости не нуждались абсолютно ни в чём.

Грай поклонился.

– На Совете кланов ведите себя точно также, как на докладе в Кленовом дворце, – вполголоса инструктировал чародейку Вил, пока они шли по коридору, – присутствие женщины, да ещё и не древесно-рождённой, вообще нарушение правил, и не факт, что все главы спокойно восприняли решение короля. Так что только отвечайте, при этом отвечать нужно коротко, уважительно и избегать оборотов речи, подчёркивающих, что вы высказываете собственное мнение.

– Это как, осмелюсь поинтересоваться? – спросила Рика, ей подобные условности казались неуместными, раз дело касалось расследования убийства, – чьё же мнение, по-вашему, я должна высказывать?

– Естественно, своё. Просто избегайте формулировок: «я точно знаю», «я уверена», «как всем известно». Так будет правильно.

Чародейка хотела было развёрнуто высказаться по поводу устаревших обычаев, которые отнюдь не идут на пользу никому, но они уже нагоняли осанистых мужчин, что, негромко переговариваясь, шли впереди по коридору. Рике пришлось промолчать.

Кабинет короля Элиаса в охотничьем замке мало отличался от его кабинета в столице. Разве что обстановка была поскромнее, да ещё кто-то уже озаботился и расставил в большой комнате стулья, на которых не преминули разместиться главы самых влиятельных в Артании знатных родов. Тем паче, что все они имели привилегию сидеть в присутствии когда-то императора, а теперь – короля. Вилохэд устроился в самых дальних рядах, практически рядом с дверью.

Король сидел за своим письменным столом, на котором царил идеальный порядок, и раскуривал трубу.

– Присоединяйтесь, господа, – проговорил он, встретив несколько удивлённых взглядов, – нынешняя ситуация может вполне считаться извинительной, я разрешаю курить в моём кабинете. Итак, – он обвёл присутствующих внимательным взглядом, – мы с вами попали в препаршивейшее положение, ибо только наивные глупцы верят в нападение убийцы-одиночки. Как правило за таким скрывается политический заговор. Удар смертельной шпильки был направлен не только и не столько на мою невесту, он был направлен против меня. Что вы, господин Кабуси можете сказать нам по поводу столь странного поведения члена вашего клана. Ведь я не ошибаюсь, госпожа Тиба принадлежит к клану Магнолии?

Главой клана Магнолии оказался отец бывшей возлюбленной Вилохэда, Сондры, совсем недавно навязывавшейся чародейке в подруги. Он сидел в одном из трёх кресел, что были в кабинете. Во втором по правую руку короля сидел сэр Гевин, а третье занял незнакомый Рике пожилой господин с копной светло-русых волос, характерных для представителей Соснового клана.

– Ваше величество, – с чувством воскликнул господин Кабуси, неловко дёрнув шеей, словно всю ночь проспал в неудобной позе, – я раздавлен. Все присутствующие знают, что я совсем недавно занял место главы своего клана после кончины моего незабвенного отца, сэра Джо́зри, и вот теперь на наш клан, издревле славившимся благородством и высокой нравственностью его представителей, упало пятно ужасающего позора, смыть которое я могу лишь только собственной кровью. Прошу ваше величество предоставить мне честь ритуального самоубийства!

– Маркиз Кабуси, – поморщился монарх, – не отягощайте и без того неприятную ситуацию драматичным заламыванием рук и посыпанием головы пеплом. Последнее, что нужно Артании, мне и Совету кланов в данный момент, так это ваша смерть. Если вы виновны, я сам вас казню. А пока будьте древесно-рождённым, примите свою судьбу с честью, возьмите себя в руки и расскажите, что вам известно о преступнице.

Сэр А́нгус судорожно сглотнул, чародейке со своего места он был виден в три четверти, и она обратила внимание на крепко сцепленные за спиной руки.

– Я, – беспомощно произнёс он, – я…

– Кто-нибудь, налейте ему бренди! – велел король.

Бренди было налито и выпито. После чего новоиспечённый глава клана Магнолии поведал крохи информации о придворной даме, осмелившейся поднять руку на свою госпожу. Тиба Эдаби происходила из хорошей, но несколько обедневшей семьи. Супруга сэра Ангуса, составила протекцию при дворе для подающей надежды и прекрасно образованной девушки. По словам маркизы Кабуси госпожа Тиба обладала спокойным нравом, прекрасно вышивала на пяльцах и увлекалась рисованием акварелей. На этом знания главы клана Магнолии о молодой перспективной девице, оказавшейся на поверку преступницей, заканчивались.

– Сэр Ангус, – серьёзно сказал его величество, – надеюсь, вы понимаете, что до выяснения всех обстоятельств дела вы не можете принимать участие в работе Совета кланов, поскольку обвиняемая принадлежит к клану Магнолии. Пока против вас не выдвигается никаких обвинений, – король выпустил кольцо дыма и положил трубку на подставку, – однако, в интересах Кленовой короны и следствия я повелеваю вам находиться в своих апартаментах до момента полного вашего оправдания или предъявления обвинения в государственной измене. Любые попытки суицида будут нами расценены как признание вины и отразятся на клане Магнолии самым негативным образом. Вы поняли меня?

– Да, сир, – слабым голосом проговорил сэр Ангус.