Полная версия
Виктор Кабицкий
Мистические девяностые
Предисловие. «Вестник Необъяснимого»
Во второй половине девяностых мне довелось поработать в редакции одного журнала. Настоящего названия указывать не буду, поэтому давайте назовем его «Вестник Необъяснимого».
Как нетрудно догадаться, специализировался он на всем, что имело мистический уклон. Для подобного рода изданий то была поистине золотая эпоха. Давно известно, что неспокойные времена порождают всплеск интереса к мистике. А если добавить к этому недавно рухнувший советский материализм, то дикий спрос на подобную тематику становится вполне объяснимым. И пусть до самых крупных изданий нам было далеко, «Вестник» имел свою нишу и снискал определенную популярность среди читателей.
Не буду томить и скажу сразу: почти все, что мы печатали, было чистой воды вымыслом. Прошу прощения, если кого-то это разочарует. Народ требовал мистику, и мы ее предоставляли. Письма читателей, которые мы публиковали (пусть и в отредактированном виде), обычно делились на три категории:
1. Фантазии впечатлительных граждан.
2. Фантазии психически нездоровых граждан.
3. Фантазии тщеславных граждан, стремившихся любыми путями попасть на страницы нашего журнала.
Да, исключения были, но о них чуть позже.
Журнал давно не выпускается, поэтому расскажу, как выглядел типичный номер «Вестника». Выходил он два раза в месяц. Добрую треть его объема составляла реклама (куда ж без нее). Остальное пространство занимал собственно материал: лунный календарь, гороскоп, народные приметы, садоводство по фэн-шуй, интервью со всякими магами-колдунами (а по сути их же проплаченная реклама) и тому подобная ерунда.
Основной – и самый объемный – раздел был посвящен встречам со сверхъестественным. Именно ради этого наш журнал продолжали покупать, несмотря на внушительную по тем временам цену. Здесь были письма читателей (в основном о призраках, пришельцах, аномалиях, просто странных случаях и т. п.), а также разного рода мистические новости со всего мира (чаще всего слизанные нами с зарубежной периодики). На развороте же красовалась центральная тема номера, а именно – большая статья с фотографиями, заголовок которой обычно выносился на обложку.
За раздел о сверхъестественном и отвечал ваш покорный слуга.
Отдельно скажу про статью на развороте, поскольку она имеет прямое отношение к этой книге. «Разворот» был нашей попыткой сыграть в настоящую журналистику. Из писем читателей мы отбирали несколько, которые по тем или иным причинам привлекали наше внимание. Вместо того, чтобы публиковать их наравне со всеми, мы брали письма, что называется, в разработку. Обычно я связывался с читателями по оставленным ими контактам и договаривался о встрече, после чего выезжал к ним. Уже на месте я брал подробное интервью у очевидцев, а заодно делал побольше фотографий (фотокора в нашей небольшой редакции не было, поэтому снимки тоже были на мне). Согласитесь – намного интереснее, когда читаешь описание какого-то необычного случая и тут же видишь, где все произошло. История сразу начинает казаться реалистичней, даже если само происшествие по-прежнему лишь бред сивой кобылы.
Кто-то спросит, зачем я вообще влез в эту ерунду. Что ж, поясню. Работать в «Вестнике» я начал в сентябре девяносто пятого, вскоре после того, как с красным дипломом окончил журфак. Еще раньше, в марте того же года, убили Листьева, что повлияло на всех людей нашей профессии. К моменту окончания учебы я был, что называется, заряжен. Я жаждал писать о царившем вокруг хаосе, о беззаконии и разгуле криминала, хотел по-настоящему влиять на события одним своим мнением, выводя на чистую воду убийц, грабителей и коррупционеров. В те годы я был по-юношески честолюбив и считал, что только мое острое перо способно направить страну в нужное русло.
Но оказалось, что мой максимализм на рынке труда никому не был нужен. Работы не было даже у матерых профессионалов, что уж говорить о неопытном юнце. В итоге лето я провел, обивая пороги редакций и получая в ответ где сочувствующие вздохи, а где и откровенные насмешки. В моих услугах никто не нуждался.
Как известно, деньги имеют свойство заканчиваться. И хоть родители помогали мне как могли, я понимал, что пора уже зарабатывать свою копеечку. Поэтому, когда мне неожиданно предложили должность в «Вестнике Необъяснимого», я даже не раздумывал, согласился сразу. Конечно, можно было устроиться не по специальности – грузчиком или продавцом в киоск. Однако зарабатывать на жизнь чем-то кроме письма казалось мне еще более отвратительным, чем выдумывать небылицы о привидениях.
То, что сначала представлялось временной подработкой («поднакоплю опыта и сразу перейду в нормальную газету», – думал я), в итоге растянулось на четыре с половиной года. И должен сказать, я ни разу не пожалел, что когда-то влился в небольшой, но дружный коллектив «Вестника». Возглавлял его наш главный редактор, а по совместительству владелец журнала Борис Иванович – сам в прошлом журналист, решивший, как и многие тогда, попробовать свои силы в бизнесе. Его я обычно называл просто «шеф». К нему мы еще вернемся.
Теперь главное: о чем эта книга. Выше я упоминал про некие исключения. Дело в том, что во время «расследований» (так я называл свои командировки для общения с героями историй) я нет-нет да и сталкивался с вещами, которые можно назвать необычными. Происходили они нечасто, к тому же их возможная – подчеркиваю, возможная – причастность к сверхъестественному была отнюдь не явной. Чаще всего она выражалась в странных совпадениях или небольших деталях, не поддающихся рациональному объяснению. Не стану уверять, что каждый случай на сто процентов мистический, но все они весьма любопытные, а некоторые и откровенно пугающие.
Истории я расположил в хронологическом порядке. Каждая будет четко структурирована: сначала письмо от читателя, следом – мое описание. К счастью, я кропотливо вел заметки о каждом случае, к тому же многие из них я до сих пор помню в мельчайших деталях. Почти все оригиналы писем, ныне пожелтевшие и с выцветшими чернилами, я сохранил, чему теперь несказанно рад. Еще тогда, в годы работы в «Вестнике», у меня была мысль когда-нибудь написать книгу. В результате самые интересные письма я потихоньку откладывал в свою папку, тогда как все остальные обычно редакцией выбрасывались.
К слову, письма я слегка отредактировал: исправил грамматические ошибки и убрал лишние, не относящиеся к делу детали, а также любые указания на реальные места. При этом я постарался максимально сохранить стиль каждого письма. Разумеется, имена тоже изменены, а в некоторых случаях я даже поменял пол героев истории.
Итак, поехали.
Дело № 1. Судьба
Письмо от 26.09.1995
«Дорогая редакция,
Пишет вам Владимир С. Хотелось бы поделиться одним странным случаем.
У меня в прихожей висит зеркало. Никогда я за ним ничего необычного не наблюдал, до недавнего времени. А пару недель назад я поздно возвращался из гостей. Живу я один (жена умерла несколько лет назад). Свет в квартире включаю редко, даже вечером (экономлю). И вот, когда я снимал обувь в темной прихожей, то вдруг заметил какое-то движение в зеркале. Я замер, но движение продолжалось.
Присмотревшись, я с удивлением отметил, что в зеркале отражаются силуэты нескольких человек – пяти или шести. Создавалось впечатление, что прихожая полна людей, хотя я отчетливо видел, что никого, кроме меня, там не было. Силуэты были темными и походили скорее на тени, из-за чего я не мог разглядеть их лица или другие детали внешности. А может, так казалось из-за темноты в помещении.
Так или иначе, силуэты двигались, словно бы занимаясь каждый своим делом. Кто-то стоял, опершись о стену, другой сидел на корточках и, кажется, что-то писал, третий медленно прохаживался туда-сюда. Еще двое, как мне показалось, пронесли мимо что-то массивное. Продолжалось это от силы несколько секунд.
В изумлении я встал напротив зеркала, но, как только там появилось мое отражение, все остальные силуэты пропали. Теперь зеркало отражало лишь мебель в прихожей да мое побледневшее лицо.
С тех пор эта сцена являлась мне еще дважды, почти в точности повторяя виденную мною в тот вечер. Каждый раз это происходило в темноте и тут же прекращалось, стоило мне включить свет либо встать перед зеркалом.
Я теряюсь в догадках, что это за странный эффект и почему раньше я не замечал ничего подобного».
* * *
Случай с зеркалом стал моим первым официальным «расследованием» в качестве журналиста «Вестника». Правда, памятным он для меня является не только и не столько поэтому. Но об этом чуть позже.
Подозреваю, шеф специально дал мне в разработку это письмо. Наверняка хотел посмотреть, смогу ли я вытянуть интересную статью из в общем-то простенькой и банальной истории про зеркало. Ведь людям постоянно кажется, что они видят что-то в зеркалах. Достаточно сказать, что «сюжет» об увиденном в зеркале покойном родственнике был едва ли не самым популярным в получаемых нами письмах.
«На дело» я поехал вечером, после работы. Автор письма Владимир С. жил хоть и в нашем городе, но почти на самой его окраине. Фонари в том районе не горели, да еще и номера домов имелись далеко не везде, из-за чего ориентироваться в незнакомой местности было крайне непросто. Миновав лабиринты дворов, я наконец нашел нужный дом и поднялся на шестой этаж.
Владимир оказался весьма крепким на вид мужиком лет шестидесяти. Пожав мне руку, он кивком головы указал на большое зеркало, стоявшее тут же, в прихожей. Выглядело оно стандартно – прямоугольной формы, в простой деревянной раме с незамысловатым узором. На вид оно было хоть и не новым, но далеко не старинным. Советское, годов так из семидесятых. Висело оно над комодом тех же лет. Сейчас в зеркале отражалась лишь прихожая да мы с Владимиром.
Я рассчитывал на несколько более зловещий вид зеркала, но делать нечего. «Работать надо с тем, что есть», – любил повторять шеф. Так что первым делом я расчехлил камеру и нащелкал несколько десятков фотографий с разных ракурсов.
Владимир напомнил, что силуэты появлялись только в темноте. Поэтому мы выключили в прихожей свет и встали так, чтобы не отражаться в зеркале самим. Пару минут мы молча взирали на темный прямоугольник. В тишине слышалось лишь наше тяжелое дыхание да шум воды в трубах.
Когда глаза привыкли к темноте, я различил в зеркале очертания вешалки и висевших на ней курток (моей и Владимира). Но никакого движения ожидаемо не заметил.
Как ни странно, хозяина квартиры этот факт нисколько не расстроил. После неудавшегося эксперимента он пригласил меня на кухню выпить по стопочке «за знакомство». Отказываться я не стал.
К моему удивлению, Владимир поставил на стол не какой-нибудь спирт «Рояль», а вполне себе уважаемую «Столичную». После первой рюмки я достал диктофон и попросил Владимира еще раз в деталях вспомнить каждый случай, когда ему являлись силуэты. В конце концов, статья сама себя не напишет, а материала пока было явно маловато.
Ничего нового я не услышал. Владимир повторил то, о чем говорил в письме, добавив лишь несколько несущественных деталей. Вскоре я выключил диктофон. На этом «официальная часть» подошла к концу, и беседа перетекла на другие темы.
Мне начало казаться, что вся история про силуэты с самого начала была выдумкой одинокого старика, которому просто хотелось чьей-то компании. Впоследствии я еще не раз с таким сталкивался. Например, пишет нам старушка, мол, барабашка у нее в квартире шалит. А при встрече барабашка быстро задвигается на задний план, и вот ты уже попиваешь чаек, слушая чужие истории из молодости.
Нечто похожее происходило и в тот вечер с Владимиром, во всяком случае, так я поначалу думал. Впрочем, я не возражал против дружеской беседы, тем более что других планов на вечер у меня все равно не было. Среди прочего мы затронули тему убийства Листьева. Мой собеседник негодовал, что прошло уже полгода, а такое дерзкое преступление до сих пор не раскрыто (кто бы мог подумать, что таковым оно останется и спустя много лет).
Первая стопка осталась далеко позади, и я, не особо опытный в таких делах, потихоньку поплыл. Краски окружающего мира растекались, веки то и дело норовили закрыться, и Владимира я слушал вполуха. Но тут он неожиданно задал вопрос, который заставил меня встрепенуться:
– Скажи, Игорь, ты веришь в судьбу?
– В судьбу? – тупо переспросил я.
– В то, что все в нашей жизни предопределено. Все важные события, ключевые даты – все уже записано у нас на подкорке, и мы их просто проживаем, когда приходит время. Вроде как по сценарию. Так веришь или нет?
Он пристально смотрел на меня, словно спрашивал не о чем-то гипотетическом, а о том, что имело для него большое значение. К тому же он совершенно не выглядел пьяным. Я же на тот момент был не в кондиции вести глубокие философские беседы, а потому честно сказал:
– Не знаю. Никогда не думал об этом.
Кажется, мой ответ разочаровал Владимира. Повисло молчание. Чтобы поправиться, я спросил:
– А вы верите?
Собеседник тяжело вздохнул. И вновь у меня появилось ощущение, что разговор перестал быть праздным.
– Знаешь, раньше не верил. Считал, что те, кто твердят о судьбе, просто слабаки, плывущие по течению. Но вот недавно задумался. И теперь… Наверное, да – верю.
– А что заставило вас так радикально поменять мнение?
Владимир не ответил. Лишь как-то обреченно махнул рукой, после чего налил нам еще по рюмке.
Разговор как-то разладился, и теперь мы все больше молчали, думая каждый о своем. Тут до меня дошло, что время уже позднее и мне давно пора домой. Но даже встать со стула у меня получилось далеко не с первой попытки. Хозяин, видя мое состояние, радушно предложил переночевать у него. Я поначалу отнекивался, но потом представил, как посреди ночи буду бродить по незнакомому району в поисках транспорта, и согласился.
Владимир постелил мне на диване в гостиной. «Хорошо бы еще разок взглянуть на зеркало», – вдруг вспомнил я о цели своего визита. Но сил на что-либо уже не оставалось. Я рухнул на диван, не раздеваясь. Уснул, кажется, еще до того, как приземлился.
Разбудил меня солнечный свет, лившийся в незашторенные окна. После вчерашних возлияний рот превратился в Сахару, а голова походила на тяжелый медный казан. В квартире было тихо. Я глянул на свои наручные часы. Половина десятого. Удивительно, что Владимир до сих пор меня не разбудил. Наверное, решил проявить сострадание и дать выспаться. Хорошо, хоть на работу сегодня не надо, а то потом с шефом объясняться…
Злоупотреблять гостеприимством в любом случае не стоило. К тому же мне так хотелось пить, что тело само поднялось с дивана и прошествовало в направлении кухни. Я открыл двустворчатую, со стеклянными вставками дверь, что отделяла гостиную от прихожей. Даже успел сделать несколько шагов, когда увидел лежавший на полу силуэт.
Полумрак прихожей скрыл от меня детали. Но то, что это Владимир, я понял сразу. Как и то, что ему уже не помочь.
Машинально я отметил, что лежал он у зеркала.
То, что происходило дальше, запечатлелось в памяти каким-то нескончаемым круговоротом. Скорая, милиция, хмурые санитары с носилками. Вопросы. Много вопросов. Поначалу я рассказывал чистую правду – про то, что я журналист, пишущий о сверхъестественном, а к Владимиру приехал, чтобы задокументировать его историю. Но, подняв глаза на хмурого милиционера, понял, что говорить этого не следовало.
Меня спасло появление шефа, которому я догадался позвонить между делом. Шеф быстро разрулил ситуацию – уж не знаю, как именно, – и от меня отстали. Помогло и то, что Владимир явно скончался от естественных причин. Конечно, оставался вопрос, почему тело лежало в прихожей, а не в кровати. Но милиция не стала ломать себе над этим голову. Криминалом тут вроде бы не пахло, а значит, расследовать нечего.
Несмотря на вмешательство шефа, отпустили меня далеко не сразу. От похмелья, стресса и усталости я впал в полубессознательное состояние и лишь молча наблюдал за работой милиции. В какой-то момент я бросил взгляд в зеркало – и оцепенение как рукой сняло.
Теперь я смотрел исключительно в зеркало – и видел отражение самого себя, прислонившегося к стенке. Также в нем отражались силуэты милиционеров, неторопливо занимавшихся своей работой. Вскоре мимо прошли санитары, державшие в руках носилки с накрытым простыней телом.
В голове промелькнули фрагменты письма, где Владимир описывал силуэты. Я судорожно вдохнул и едва не сполз по стенке на пол. Обычная байка про зеркало быстро набирала вес и теперь казалась более чем реальной. Затем в памяти всплыл его вопрос про судьбу, слишком серьезный для простого застолья.
Догадался ли Владимир, что именно он видел в зеркале? И не поэтому ли спрашивал про судьбу?
Наконец нам с шефом разрешили покинуть квартиру, что мы и сделали. Шеф отвез меня домой на машине и дал еще день отгула, чтобы я пришел в себя.
По-видимому, мой мозг продолжал обрабатывать полученную информацию. Потому что, когда я поднимался к себе в квартиру, то вдруг подумал – а почему все-таки Владимир лежал именно в прихожей? Можно предположить, что он вышел ночью в туалет, вот только путь из его спальни к туалету проходил значительно левее. А лежал он практически у входной двери.
Получается, перед смертью он подходил к зеркалу. Вот только зачем? Хотел удостовериться, что все в порядке? Или снова что-то увидел?
К сожалению, ответов на эти вопросы никто уже не узнает. Хотя лично мне кажется, что второй вариант более вероятен.
Дело № 2. Посещения
Письмо от 16.02.1996
«Приветствую редакцию «Вестника»,
Давно читаю ваш журнал. У нас в студии всегда лежит несколько свежих выпусков, чтобы клиенты не скучали, пока ждут свои фотографии. Так что, когда самому довелось столкнуться с чем-то загадочным и не совсем понятным, решил написать именно вам.
Я владею небольшой фотостудией в подземном переходе на улице ***. Сюда мы переехали недавно, в ноябре прошлого года. С тех пор все и пошло наперекосяк. Нет, по части бизнеса проблем нет, место проходное, от клиентов отбоя нет. Но я стал замечать, что уж очень много брака стало на фотографиях. То изображение размыто, то засвет. Часто переснимать приходится. А несколько раз бывало, что я через объектив видел то, чего там просто не могло быть. Вот сидит передо мной клиент на табурете, я его фотографирую. А в тот самый момент, когда кнопку нажимаю, рядом с клиентом что-то появляется. Не знаю даже, как это описать. Вроде сгустка тумана, неплотного, но заметного. Появляется буквально на секунду и тут же исчезает. Спрашиваю клиента – видел чего? Тот плечами пожимает. На снимке потом этот туман тоже виден, хоть и едва заметно.
Я сначала думал, что дело в камере, но нет. Я уже камер пять перепробовал, даже свет в студии менял, все без толку. Кстати, это не только со мной происходит. Мой напарник Гриня тоже этот туман видел.
Это еще не все. Я иногда остаюсь в студии после закрытия, чтобы с делами разобраться. Вот сижу я, занимаюсь бумагами и вдруг понимаю – позади меня кто-то стоит. В такие моменты я почти физически ощущаю чужое присутствие, хотя и знаю, что я в студии один. А еще их всегда сопровождает запах, мерзкий до невозможности – что-то среднее между серой и тухлыми яйцами…
В общем, если захотите взглянуть, милости просим.
С уважением,
Геннадий К.»
* * *Пренебрегать приглашением я не стал и одним морозным вечером несколько дней спустя подошел к подземному переходу на указанной улице. Людей было уже не так много, как днем. Час пик миновал, и большинство давно отдыхало в тепле родных квартир. Февраль в тот год выдался холодным и снежным, так что я спешил укрыться от пронизывающего ветра в теплой фотостудии.
С Геной, автором письма, мы договорились встретиться ровно в девять, сразу после закрытия. «А иначе никак, работы много, – объяснял он мне по телефону. – Так хоть поговорим спокойно».
Спустившись вниз, я почти сразу уперся в штендер с надписью «ЭКСПРЕСС-ФОТО» и несколькими образцами прямо под ней. Пока я разглядывал рекламу, штендер прямо на моих глазах взмыл в воздух. Слегка опешив от такого развития событий, я поднял голову и увидел перед собой крупного мужчину с густой русой бородой и слегка выпученными глазами.
– Закрылись уже, – хмуро сообщил бородач и взял рекламу под мышку. – Завтра приходите.
Он уже почти скрылся в дверях своей студии, когда я окликнул его:
– Вы Геннадий?
Он обернулся и посмотрел на меня с интересом. Я представился. Кажется, лишь тогда он вспомнил, кто я и зачем пришел. Устало махнув рукой, он пригласил меня внутрь.
Студия оказалась совсем небольшой. Прямо у входа располагался диван для посетителей, чуть дальше – стол и рабочий компьютер. В глубине помещения стоял деревянный табурет, окруженный по периметру осветителями. Перед ним на штативе был закреплен фотоаппарат. Похоже, японский фирменный. Такой фотик вряд ли будет выдавать брак так часто.
Гена предложил мне чашку растворимого кофе, и мы уселись на диванчике для посетителей.
– Я фотостудию еще в девяностом году открыл, – рассказывал Гена. – Сначала мы в другом месте были, а недавно вот перебрались сюда. Сам понимаешь, здесь проходимость, клиентов много, хоть и аренду дерут гигантскую. А теперь вот жалеем…
Он поднялся и прошел к рабочему столу. Достал из верхнего ящика стопку фотографий и передал их мне.
– Вот пара недавних. Можешь полюбоваться.
Снимки выглядели однотипными. Нарядно одетые мужчины и женщины – первые в рубашках и при галстуке, вторые в цветастых блузках и с макияжем – с серьезным видом смотрели в камеру. Но объединяло их не только это. Все без исключения фотографии были чем-то испорчены. На одной виднелась широкая красная полоса, еще парочка была засвечена, на нескольких других объект съемки оказывался не в фокусе. Иногда справа или слева от человека виднелся сгусток белого тумана.
– На старом месте таких проблем не было? – поинтересовался я, делая глоток слишком крепкого на мой вкус кофе.
– Абсолютно, – помотал головой Гена. – Нет, я, конечно, тоже человек и допускаю ошибки, но не в таком же количестве! Я ведь, считай, всю жизнь фотографией занимаюсь. А здесь как наваждение какое-то. Чуть не на каждом втором клиенте техника шалит…
– Вы в письме еще про запах упоминали, – прервал я его тираду.
– Верно, запах иногда появляется. Само собой, это переход, здесь чем только не воняет – и ссаниной, и дерьмом, и беляшами из ларька, и еще чем похуже. Но этот запах появляется резко, а потом так же резко исчезает. И ладно запах, это еще полбеды. Но в такие моменты я будто кожей чувствую, что в помещении со мной кто-то есть. Вот прямо понимаю – стоит мне голову повернуть, и я рядом с собой кого-то увижу. Страшно становится до одури. А потом это вдруг проходит. Раз, и все снова нормально. И даже запах через пару секунд пропадает, хотя с нашей вентиляцией он бы час выветривался, не меньше.
– А эти, скажем так, посещения – они случались только у вас? Клиенты или ваш напарник ничего не замечали?
Гена посмотрел на меня и вдруг усмехнулся:
– Думаешь, я сбрендил?
– Нет, что вы, я просто…
– Да знаю, знаю, – кажется, мой собеседник не обиделся. – Знаю, как это со стороны выглядит. Сам бы так подумал, не случись такое со мной лично. А отвечая на твой вопрос – нет, происходит это не только со мной. Однажды это, как ты говоришь, посещение застало нас с Гриней вдвоем. Страху мы тогда оба натерпелись, хотя по сути ничего страшного так и не увидели. Да и со съемкой он теперь косячит не меньше моего. А клиенты… Да вроде не замечают они ничего. Правда, я и сам этот туман вижу только в момент съемки, и то через объектив.
Он замолчал, а я воспользовался паузой, чтобы сделать несколько фотографий. Не скажу, что помещение студии выглядело уютным, но и особого страха оно на меня не нагоняло. Обычная комната без окон, тем более мимо всего в паре метров постоянно ходят люди. Дальняя часть помещения, где валялись какие-то коробки, тонула в полумраке, но даже это не внушало беспокойства. Мой взгляд снова упал на фотографии, разложенные у меня на коленях.
– Можно взять парочку для статьи? – попросил я, отобрав несколько снимков с белым туманом. Гена лишь махнул рукой.
Тут мне в голову пришла одна идея:
– Давайте проведем эксперимент.
– Какой еще эксперимент? – заинтересовался Гена.
– Позвольте, я вас сфотографирую. Вашим фотиком, – поспешно добавил я, откладывая свой аппарат в сторону. – Вдруг тоже увижу туман, о котором вы говорили.
