Искры

Лена Сокол

Искры

© Сокол Е., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Линия расследования написана по мотивам реальных событий. Имена изменены, все совпадения случайны.

Посвящается всем девчонкам.

Верьте, что мы можем всё.

Давайте же ворвемся туда, где нас не ждали!

Глава 1. Ева

IOWA – Одно и то же

Про таких обычно говорят – мужик.

Или мужичище.

Есть в нем что-то такое… первобытное. Женщины при виде него испытывают головокружение, а мужчины на его фоне выглядят сущими детьми.

Короче, вы поняли. Брутальный, породистый, набитый под завязку тестостероном и уверенностью в себе самец. Несгибаемый, непробиваемый, немногословный. Скала!

Он никогда не улыбается – просто не умеет. Использует свой животный магнетизм как оружие. И ему не приходится тратить время на прелюдии – дамы, оказавшись в его объятиях, я уверена, тут же сами увлажняются до необходимого уровня.

Осознали масштаб личности? Тогда знакомьтесь – Данила Адамов.

Красавец, упрямый самовлюбленный осел и конченый подлец. Угораздило же влюбиться в него семь лет назад! Он был старше меня лет на пять, но казалось, будто между нами – целая пропасть.

В тот день, когда я увидела его впервые, в соседнем квартале случился пожар. Я примчалась туда на своем старом велике. Горела квартира в одной из старых высоток, черный дым вырывался из окон и вился столбом до самых небес. Все жители собрались во дворе и наблюдали за тем, как огнеборцы сражаются с пламенем.

Мой отец тогда руководил тушением. Я видела, как он отдает приказы подчиненным по рации, но решила держаться в сторонке: знала, что папа будет недоволен, увидев меня на месте пожара. Он всегда старался держать меня подальше от своей работы и от огня, а также от чужой беды, которая нередко встречалась пожарным на выездах.

Я завороженно глядела на битву воды и пламени, а в памяти вихрем проносились картинки того дня, когда огонь лишил меня всего, что было дорого. Матери, дома, прошлой жизни. Казалось, будто стихия гипнотизирует, вытягивает из меня все силы. Пламя плясало диким зверем, взвивалось к небу и дразнило своим танцем. Оно словно манило меня к себе, предлагало сразиться.

А потом вдруг расступилось. Дым рассеялся, пропустив вперед темную фигуру: он появился из огня, точно супергерой – сильный, бесстрашный. В перемазанной сажей и копотью боевке, в черной шлем-каске и с дыхательной маской на лице. Пожарный шагал уверенно и широко. Он нес в руках спасенную старушку – так легко, будто та была невесомой, словно перышко. Бабулька прижималась к плечу спасителя щекой и о чем-то тихо причитала: наверное, ругалась, что он не позволил ей собрать и вынести из квартиры остатки вещей.

Может, в тот момент мое сердце и дрогнуло? Или чуть позже, когда он снял маску. Воспоминания уже размылись. Осталось лишь щемящее ощущение в груди, которое я запомнила навсегда. Вот передо мной его лицо, и время останавливается. Все предметы вокруг теряют краски, звуки затихают. Есть только он. Гребаный Данила Адамов – в тот момент почти как святой лик с иконы, такой божественный и далекий, и к нему так хочется прикоснуться.

А потом вжух – быстрая перемотка!

Все встает на свои места, и ты понимаешь, что ничего уже не будет как прежде. Этот парень запечатлелся в твоей памяти навсегда. Как клеймо, выжженное где-то глубоко в подсознании. Как заноза. Застарелая рана, что временами будет кровоточить, если ее разбередить.

Но тогда я не знала. Я была очарована им. Влюблена с первой секунды.

Боже… Глупая школьница!

И вот проходит семь долбаных лет. Воспоминания о том дне, как и о самом Даниле, чтоб ему икалось, Адамове, пылятся, заброшенные, где-то на дальней полке моего сознания, и вдруг происходит это. Он является мне в бреду. Точнее, в реальности, но лучше бы это было бредом, ведь я планировала забыть о нем навсегда!

Тяжелый выезд. Горит весь верхний этаж, пылают крыша и чердак многоэтажки, все небо над кварталом затянуто дымом. Пот застилает мне глаза, работать приходится буквально на ощупь. Кислород в баллонах у всего нашего пожарного звена на исходе. Мы почти справились, проливаем последнюю квартиру, но тут командир приказывает нам спуститься. Меняет нас на свежих бойцов.

Я вижу, как сменный расчет поднимается в здание. Оказавшись на улице, срываю маску и шлем, сплевываю на траву, вытираю пот грязным рукавом, выдыхаю… и вдруг это. Мне мерещится, будто передо мной Адамов. Вырывается из дыма этой своей уже знакомой супергеройской поступью. Что-то несет в руках. Или кого-то. Я зажмуриваюсь и снова распахиваю глаза. Видение не исчезает. Это точно Данила – повзрослевший, возмужавший еще сильнее (если это вообще возможно), с привлекательной растительностью на лице (чертова щетина, будь она проклята, как будто специально создана для его мужественного лица).

На весь двор кричит какая-то женщина, бросается к нему. С трудом до меня доходит, что она рыдает, умоляя спасти ее кота. «Ах вот что у него в руках!»

– Только не это, – бессильно выдыхаю я.

– Что? – оборачивается ко мне Илья, один из моих пожарных братьев.

– Жаль животинку, – качает головой Артём, мой напарник, устремив взгляд в эпицентр событий.

– Только не он, – говорю я, принимая из его рук бутылку и делая жадный глоток воды.

Конечно, мне жаль кота – он надышался угарным газом. Несчастные животные нередко становятся жертвами огня. Но сейчас я имею в виду Данилу – еще б лет сто его не видеть.

– Думаешь, у него получится? – хмыкает Илья, наблюдая, как Адамов на глазах у изумленной толпы проводит еле живому коту реанимационные мероприятия – пальцами надавливая на грудь, качает сердце и периодически вдыхает в его нос воздух.

– Гляди-ка, – удивляется Артём, заметив, как животное вдруг встрепенулось.

Кот задышал, открыл глаза и тряхнул головой. Данила передал его на руки рыдающей от счастья хозяйке. Толпа облегченно вздохнула.

– И почему это не крыса, застрявшая в канализации?

Я хмурюсь, заметив на себе удивленные взгляды сослуживцев. Я что, сказала это вслух? Вот же блин.

– Что? – отмахиваюсь я. Спешно отворачиваюсь, чтобы Адамов меня не заметил, и перехожу на сердитый шепот: – Это человек, из-за которого я пошла в академию и стала пожарной.

– Это плохо?

– Он сказал, что мне там не место!

– У-у-у-у… – дружно мычат они.

Видно, что друзья ждут подробностей, но я спешу к машине. Каждый раз, думая о Даниле, я представляла нашу встречу. Разумеется, это должно было произойти на службе. Он увидел бы меня в обмундировании, и от изумления у него отвисла бы челюсть.

«Женщинам не место в этой профессии!» – эти его слова мне не забыть. Они стали движущей силой, которая помогала мне добиваться все новых высот все последние годы. После него десятки мужчин говорили мне подобное, но их мнение совершенно меня не трогало. Я хотела утереть нос тому единственному, назло которому сделала карьеру в этой сфере! Спала и видела тот день, когда мы столкнемся лицом к лицу и Данила поймет, что проиграл!

Но вот он здесь – всего в паре-тройке метров от меня, и я сбегаю. Мечтаю раствориться, исчезнуть, чтобы он не заметил моего присутствия. Потому, что так же, как и семь лет назад, я теряю чертово самообладание рядом с ним. Превращаюсь в глупую малолетку, которая втрескалась в подчиненного своего отца и у которой нет ни единого шанса обратить на себя его внимание. Да что со мной не так?!

– Эй, а что, у нас щас в пожарные баб берут? – раздается чей-то голос из толпы.

Твою же мать. Как я это ненавижу…

Поднимаю взгляд. Толпа великовозрастных бездельников, всем немного за тридцать, с бутылками в руках – пришли поглазеть на пожар. Тот, что орал, уже в изрядном подпитии: стоит, пошатываясь и держась за плечо собутыльника. Улыбается во весь рот, в котором не хватает пары зубов. Наслаждается вниманием толпы, а его дружки, готовые в любой момент поддержать, жадно и восторженно ловят любые его слова.

Знаю я таких. Вожак местной кучки придурков. Первый парень на деревне. Мачо недоделанный. Как выпьет, жалуется, какие девки меркантильные пошли, а сам живет с мамкой на ее пенсию, рубится сутками в приставку и никак не может найти работу. Такие всегда громче всех орут, когда выпьют, и готовы с пеной у рта учить женщин, как им варить борщи, рожать детей и помалкивать, пока мужик говорит.

– У тебя что, ПМС? – орет он, взмахивая бутылкой. Его товарищи ржут. – Чо ты так вылупилась на меня?

Я сдерживаюсь из последних сил. Одарить его негодующим взглядом – максимум того, что можно себе позволить. Во-первых, даже если я ему наваляю, мозги это ему не вправит: женщина для таких в принципе существо второго сорта. Во-вторых, здесь куча народа. Если кто-то снимет нашу потасовку на телефон, это может дорого мне обойтись. Только дисциплинарных взысканий не хватало.

– Тебе бы успокоиться, приятель, – шагает вперед Артем, закрывая меня собой.

– Чего-о? – мычит мой обидчик недовольно.

– Заглохни, сказал, – бросает ему Илья, угрожающе расправляя плечи и вставая рядом с Артёмом.

Я не просила меня защищать. Могу и сама постоять за себя – не впервой. Но в груди почему-то разливается тепло. Мои ребята не допустят, чтобы мне пришлось защищаться, когда они рядом. И это чувство гасит весь внутренний протест.

– Я же попросил убрать отсюда всех лишних! – ворчит на полицейских из оцепления начальник нашей части Рустам Айдарович, заметив конфликт.

Они тут же реагируют: оттесняют придурков подальше – за сигнальную ленту. Но худшее уже произошло. Данила Адамов тоже меня заметил. Я ловлю на себе его взгляд, и у меня падает сердце.

Что? Что он думает?

Желание прочесть его мысли в этот момент заполняет все мое сознание. Вижу, как он хмурит лоб, затем в его светлых глазах вспыхивает блеском осознание – он меня узнал. Его ноздри раздуваются, рот удивленно приоткрывается (о, эти губы…), кадык дергается и…

И ничего.

Короткий миг, на который прошлое врывается в настоящее и выбивает землю из-под ног. Данила кивает мне в знак приветствия, я тоже отвечаю коротким кивком. И все. Мы расходимся в разные стороны, но такое ощущение, будто ничего уже не будет, как прежде. Моя сила потеряна, броня разрушена, и я снова ощущаю себя уязвимой.

– Корова! – зло бросает мне подвыпивший придурок с бутылкой, которого полицейские заставили вместе с дружками отойти за ленту.

Я двигаюсь к машине нетвердой походкой. У меня перехватывает горло, руки трясутся, ладони потеют, словно от адского пламени, а щеки горят.

Черт. Черт!

* * *

Мир пожарных и спасателей – это мужской клуб, где женщин не воспринимают всерьез. Да, девчонки могут дистанционно участвовать в ликвидации огня: они трудятся у нас диспетчерами и психологами или, например, присоединяются к добровольным дружинам в чрезвычайных ситуациях (чаще всего в качестве водителя или «на насос» – контролировать подачу воды). Но никто не допустит их к тушению пожаров на службе. Даже трудовой кодекс запрещает использовать женский труд в опасных профессиях.

Я – исключение. Настоящая девушка-пожарный. На полную ставку. Выпускница единственной в своем роде экспериментальной группы, созданной по поручению самого главы министерства. Не знаю уж, что там тогда на него нашло, но он решил обучить и устроить на службу аж восемь девиц. И мы одни такие в своем роде. На всю страну. Избранные. «Поцелованные огнем» – как любят шутить мои сокурсницы.

И нам до сих пор тычут пальцами в спину, о нас шепчутся и провожают оценивающими взглядами. Мы круглый год под пристальным наблюдением всевозможных комиссий, как будто они только и ждут, что одна из нас оступится и можно будет признать эксперимент неудавшимся. Но хрена с два я дам им такой повод! Ясно? И ни одна из моих боевых подруг, несущих службу в разных уголках страны, тоже не подведет – мы знали, зачем идем в пожарные, прошли через многое ради этой мечты, и я уверена в каждой из них, как в самой себе.

Самое смешное в том, что женщине, получившей образование в академии, формально можно руководить тушением пожаров. Даже если она физически никогда не приближалась к огню. А выезжать на тушение в составе пожарного расчета – нельзя. И таких парадоксов море. Например, к нам не берут с татуировками, но если уже служишь, то никто не запретит тебе забить хоть половину тела. Однажды к нам с проверкой явилась инспектор: в короткой юбке и здоровенными тату на ляжках. Многие восприняли это как сигнал к действию: руководство теперь более лояльно и границы допустимого стали шире.

Так что вот. Согласно правилам, на службу нельзя пирсинг, татуировки, бороду, длинные волосы, а еще девушек-пожарных. Ха-ха.

Но отставим шутки в сторону и подытожим.

Меня зовут Ева, я – пожарный, и для меня каждый день на службе как вызов. Я не спорю с командой и начальством, а ежеминутно доказываю делом, что могу все, ведь результат громче любых слов. Ребята из моего расчета доверяют мне свои жизни, и на меня всегда можно положиться. Слабый пол – это прогоревшие доски, а я делаю все, чтобы о другом толковании мои коллеги даже не вспоминали.

– Пардоньте, пацаны! – врываюсь я в душевую на втором этаже нашей пожарной части, где с десяток голых мужиков принимают душ. – Забыла «крабик».

Под их неодобрительный гул пробираюсь к дальней стене и беру заколку, которую оставила на полочке рядом с мылом несколько минут назад.

– Ой, развонялись! – отмахиваюсь я, возвращаясь к выходу и даже не пытаясь делать вид, что не смотрю на них. – Прекратите! Видала и повнушительнее, и потолще!

Они ржут, и в меня летят брызги воды и пена.

Спешу скрыться за дверью, пока сухая сменная одежда не промокла. Усмехаюсь. И чего я там не видела? Парни всегда уступают мне душевую, так что я принимаю душ первой и в гордом одиночестве, но потом-то – в раздевалке – никто из них не жалеет моих чувств: переодеваются, не особо пряча то, чем наградила природа! Знаете, чего мне стоит держать себя в руках и не пялиться? А я, между прочим, девушка свободная, без отношений.

Но служба есть служба, и для меня эти парни – табу. Никаких интрижек на работе. Я здесь бесполое существо. У меня не бывает ни ПМС, ни месячных, и на смене все мои женские признаки остаются за скобками. Даже в самые неприятные дни я не прошу скидок на самочувствие.

– Как дела? – спрашивает у меня Лев Царев, старший пожарный второго звена, когда я появляюсь в кухне-столовой.

– Лучше всех, – усмехаюсь я, направляясь к холодильнику.

– Чего они там так расшумелись в душевой? – интересуется он, устраиваясь удобнее в кресле.

– Нежные такие! Я всего лишь вошла, чтобы забрать заколку для волос!

– Ну, жди, теперь они будут мстить.

– Я взрослая девочка и могу за себя постоять, – подмигиваю я ему. – Лучше скажи, как там Сашка? Справляется с малой?

Саша Золотова, жена Льва, трудится в нашей части диспетчером. Сейчас она в отпуске по уходу за новорожденной малышкой: чуть больше месяца назад у них родилась дочь Валерия. Все это время мы не виделись, и я, честно говоря, уже соскучилась по ней и другим своим подругам из нашей компании – Лере Балабиной по прозвищу Балабося и Даше Краевой.

До их появления в моей жизни я искренне считала себя пацанкой, у которой не может быть подруг-девчонок. Хотя пацанкой в полном смысле слова я никогда не была, просто быстрее сходилась с мальчишками. И все детство была окружена ими – особенно в пожарной части отца, где толпы парней ежегодно обучались на подготовительных спортивных спецкурсах.

– Все отлично, но спать мы точно стали меньше, – качает головой Лев. – Младенцам все время нужно внимание. Приходи, сама увидишь.

– Я с радостью, – отвечаю, продолжая внимательно разглядывать содержимое холодильника и хмуриться. – Эй, а где моя кола?

– Что, опять пропала? – с усмешкой спрашивает Кирилл, входя в столовую. Здесь все зовут этого парня Соло.

– Не могу поверить своим глазам. Я утром поставила ее вот сюда! А теперь тут пусто.

– Похоже, воришка совсем тебя не боится. Который раз он уводит твою колу у тебя из-под носа?

– Четвертый, – рычу я, закрыв дверцу и навалившись на нее спиной.

– Кажется, он нарывается, – хохочет Лев.

– Или флиртует, – предполагает Кирилл.

Они переглядываются.

– Он явно не с той связался, – говорю я. – Хочет войны, получит ее.

Парни смеются. Видимо, моя воинственность выглядит для них забавно. Но мне не до шуток: правила есть правила. Мы скидываемся на продукты и готовим все вместе, но в холодильнике всегда кто-то хранит подписанные вкусняшки. И я терпеть не могу, когда кто-то лишает меня послеобеденной дозы сахара, на которой я планировала продержаться до вечера.

– Эй, принцесса, а что с лицом? – появляется в столовой Илья.

Волосы еще влажные, щеки румяные после душа.

– Все в порядке, просто в части завелась крыса, – отвечаю я, сев за стол и взяв из корзинки леденец.

– Крыса? Где? – следом за ним входит Артём. – Ненавижу этих тварей!

Эти двое – местные Биба и Боба. Неразлучные друзья. Или, как зовут их в части, – близнецы. Абсолютно разные внешне, но копирующие повадки, мимику и даже голос друг друга. А как иначе, если ты неразлучен с другом и на службе, и вне ее? Одно время нас с ними пытались звать тройняшками, но я быстро отучила. Хотя было забавно, и мне даже немного нравилось.

– Какая-то падла свистнула мою колу, – говорю я, прищурившись. – Опять.

Они заговорщически переглядываются и тут же попадают под подозрение.

– Я не брал!

– А я даже не видел ее! – открещиваются они практически одновременно.

– Верю, – протягиваю я ехидно. – Тем более что на нее было наложено заклятье.

Глаза Артёма расширяются, Илья бледнеет. Они что, ее на двоих распили?

– У того, кто взял ее без спроса, в самый ответственный момент… не встанет!

Илья ахает, в глазах Артёма разрастается паника.

– Жестоко, – хихикает Соло.

– Ладно, шучу, – признаюсь я, отправив леденец в рот.

И продолжаю наблюдать за их реакцией. Близнецы явно испытывают облегчение. Правду говорят, что мужики – это дети, которые никогда не повзрослеют. Вот и они, точно нашкодившие второклашки, озадаченно чешут лбы и старательно изображают беззаботные улыбки.

– Сделать тебе кофейку? – спрашивает меня Илья, направляясь к кофемашине.

– Ну, сделай, – киваю я, позволяя ему загладить вину.

Никто здесь не принимает его заботу обо мне за ухаживания. Илюха сам никогда не признается, но все давно в курсе, что он без ума от нашего психолога Веры. Наша часть закреплена за ней, и девушка приезжает сюда несколько раз в неделю, чтобы общаться с ребятами и помогать им преодолевать сложные ситуации, которые нередко возникают на службе. Она милая, симпатичная и добрая, так что я его выбор одобряю.

– Будешь пирожное? – предлагает Артём, метнувшись к холодильнику.

– Э…

– Оно, вообще-то, мое, – подает голос Андрей, командир второго звена пожарных, до этого делавший вид, что дремлет в кресле у окна.

– Правда? – искренне удивляется Артём.

– Да, – отзывается тот. – Но, Евка, можешь съесть, если хочешь. Жена посадила меня на диету, заставляет считать калории.

– Ого, и как ты согласился на это? – спрашивает Илья.

– Я ем все, что она запретила, только на работе. С утра, например, заточил бургер, а в обед шоколадное печенье.

– Аха-ха, красавчик!

– Хитрый лис, – смеюсь я. – Ладно, поддержу твою супругу и избавлю тебя от пирожного. Тёма, неси его сюда!

Через мгновение передо мной стоят блюдце с глазированным пирожным и чашка ароматного кофе. Я беру ложку, подношу ее к десерту и вдруг понимаю, что на меня пристально смотрят с обеих сторон.

– Что? – выдыхаю я, по очереди обведя подозрительным взглядом севших рядом Артёма и Илью.

Соло, будто чувствуя, что грядет интересный разговор, садится за стол – прямо напротив меня. Лев, повторяя за ними, тоже придвигается ближе.

– Да что-о? – стону я. – Могу я поесть так, чтобы вы не пялились мне в рот?

– Я сейчас лопну от любопытства, – признается Илья, едва не подпрыгивая на стуле от нетерпения. – Рассказывай!

– О чем? – теряюсь я.

У меня по спине будто побежали пауки. Догадываюсь, что или кого они имеют в виду, и лихорадочно соображаю, как бы избежать этого разговора.

– Мы все хотим знать, – ерзает на стуле Артём.

– Ни черта не понимаю, о чем речь, но мне тоже жутко интересно! – подхватывает Соло, потирая ладони.

– Да, блин, – качаю я головой. – Не понимаю, чего вы хотите.

– Все ты понимаешь, – толкает меня локтем Илюха. – Колись, что там у тебя с мистером «я-вдохну-жизнь-в-кота»!

– Господином «у-меня-борода-ты-скажешь-мне-да»! – подначивает Арём.

– С мистером «я-не-огонь-я-пожар», – не унимается Илья.

Я чувствую, как жар поднимается по моей шее и заливает все лицо. Сглатываю, растерянно пожимаю плечами.

– Ну…

– О ком речь? – встревает в разговор Лев. – Что я пропустил?

– Сегодня на выезде! – выпаливает Артём.

И они наперебой начинают рассказывать старшему пожарному о моей встрече с Адамовым. Я закатываю глаза – особенно когда они начинают приукрашивать подробности произошедшего, называя Данилу «несгораемым», «крутым» и «потрясным». И, шумно выдохнув, качаю головой, показывая, что они сильно преувеличивают его крутость. А потом не выдерживаю:

– Хватит.

Близнецы замолкают, уставившись на меня.

– Хватит, все было совсем не так. И он не такой. Вы описываете Данилу как какого-то сверхчеловека, а он вообще… из этих… ну… особо «одаренных». Тупой козел, короче!

– Так значит «Данила»? – играет бровями Соло, ощутив интерес.

– Да. Данила Адамов, – говорю я, пожав плечами. Миссия «выглядеть так, будто мне на него плевать», очевидно, провалена. – Судя по форме, теперь пожарный дознаватель. Раньше служил под руководством Петровича и не отличался особой покладистостью. Наверное, поэтому и пошел в дознание, на тушения силенок не хватало…

– У-у-у-у! – хором взвывают парни.

– Что-о? – еще сильнее краснею я.

– Адамов, значит? – усмехается Лев.

– Ну, да.

– Ева и… Адамов?

– Э…

– Адамов и Ева? – еще громче произносит он.

Все присутствующие за столом снова многозначительно шумят: кто-то свистит, другие хлопают в ладоши и смеются. Сидеть перед ними с каменным лицом становится все труднее.

– Свалите к черту и дайте мне съесть мое пирожное! – сердито рычу я, из последних сил делая вид, что игнорирую их усмешки.

– Расскажи! Расскажи! – скандируют близнецы.

Мне хочется заткнуть уши. Или вломить каждому из них по очереди. Но даже так они вряд ли отстанут.

– Нечего рассказывать. Все уже в прошлом, – тихо говорю я.

– Ты спала с ним?

– Вы встречались?

– Если бы, – вздыхаю, пожав плечами.

– Это ответ на первый вопрос? Или на второй? – решает уточнить Артём.

– На оба сразу, – я обвожу их взглядом. – Не было у нас ничего!

– И ты явно жалеешь.

– Я призналась ему в любви, а Данила разбил мне сердце. Он меня отверг, – я всплескиваю руками. – Конец истории!

– Мне нужен кофе, – восклицает Соло, резко вставая из-за стола.

– И мне, – следует его примеру Артём.

– Нам всем нужен кофе, – соглашается Илья. – Похоже, рассказ будет длинным.

– Какой рассказ? Я не собираюсь ничего вам рассказывать! – стону я, наблюдая, как они толпятся возле кофемашины с кружками. – Эй! Я сказала, что…

Но все бесполезно.

– Не начинай, пока мы не вернемся! – бросает Соло.

– Крепись, – похлопывает меня по плечу Лев, тепло улыбнувшись. – Они те еще сплетницы, им твои рассказы даже пирожными заедать не надо.

– Пошел ты! – сказала я, и все заржали.

Я бессильно роняю лицо в ладони.

Глава 2. Данила

PIZZA – Оружие

Пожар – это пазл из тысячи деталей. Пепелище – примерно пятая часть головоломки, из которой нужно сложить картину, чтобы можно было разгадать остальное. В этом и состоит моя работа.

Обывателю кажется, что огонь уничтожает абсолютно все на своем пути. На это же надеются и поджигатели. Но они ошибаются. И моя задача – каждый день опровергать их убеждения.

– Старший дознаватель, майор внутренней службы Адамов, – представляюсь я шокированному мужчине, сидящему на бордюре напротив догорающего деревянного дома. – Даниил Сергеевич.

– Ага… – мычит он, устремив взгляд на дым, поднимающийся к небу.

– Вы хозяин строения?

– Нет. Это… это дом моего соседа, он умер три года назад. Наследников нет, пустует.