Детектив Коза. Охота на «К-7»

Он перешел к капсуле К-7/6 с треснувшим стеклом. Трещины расходились из одной точки, расположенной на внутренней стороне стекла. Он приложил руку к этому месту. Стекло было холодным, но… он почувствовал едва уловимое вибрацию. Остаточную энергию. Он достал электромагнитный детектор. Стрелка зашкалила, указывая на мощный, кратковременный энергетический выброс, произошедший здесь. Не взрыв. Скорее, импульс. Точечный удар невероятной силы.

И тут все кусочки пазла, собранные за годы работы, начали складываться в уме Козы в ужасающую картину. Взлом систем безопасности изнутри с кодами высшего уровня. Дистанционная разблокировка криокапсул. Следы сложной биокибернетической жидкости. Точечное термическое воздействие на запоры. Энергоимпульс, способный разбить бронестекло изнутри.

Это была не кража. Это был побег.

«Козлята» не были похищены. Они проснулись. Самостоятельно. Или… кто-то их разбудил. И они обладали интеллектом и возможностями, чтобы обойти одну из самых защищенных систем в мире, используя ее же собственные ресурсы. Они не просто сбежали. Они растворились в системе, как вирус.

Коза стоял в центре круга пустых саркофагов, красный свет лился на его неподвижное лицо. Он смотрел на эти зияющие пустотой гробы, и ему казалось, что он слышит тихий, насмешливый шепот. Шепот созданий, которые перестали быть собственностью «СовЛаба». Которые стали чем-то большим.

Он понимал теперь, почему заказ был таким срочным и щедрым. «СовЛаб» боялся. Боялся не внешней угрозы, а своего же детища, вышедшего из-под контроля. И они наняли его, Козу, того, кого вышвырнули, чтобы он нашел и «ликвидировал утечку». Вернул джинна в бутылку. Или разбил бутылку вдребезги.

Он медленно повернулся и направился обратно к техническому люку. У него было меньше двенадцати часов, чтобы сделать первый отчет анонимному клиенту. И он уже знал, что скажет. Он скажет, что столкнулся не с преступлением, а с эволюцией. И что охота только начинается.

Глава 5: Первая загадка

Возвращение через вентиляционные шахты казалось Козе бесконечным. Каждый скрежет металла под его весом, каждый шорох его одежды о стены отдавался в тишине гулким эхом, которое, как ему чудилось, могли услышать наверху. Но дело было не только в страхе быть обнаруженным. В его сознании, отточенном годами расследований, бушевал шторм. Картина, сложившаяся из увиденного в лаборатории, была настолько чудовищной и не укладывающейся в привычные рамки, что его разум отчаянно искал хоть какую-то зацепку, которая вернула бы почву под ноги. Побег семи кибернетических организмов, использующих внутренние системы «СовЛаба» против него же самого, – это был сценарий из параноидального кошмара, а не из отчета службы безопасности. Ему нужна была улика, которую можно пощупать, положить в пробирку, предъявить. Что-то, что связывало бы этот цифровой призрак с материальным миром.

Выбравшись наконец в заброшенный энергоотсек, он на несколько минут прислонился к прохладной стене, переводя дух. Воздух здесь был другим – пахло остывшим металлом и статикой. Он достал свой коммуникатор, все еще работающий в автономном режиме, и бегло набросал шифрованное сообщение для анонимного клиента. Краткое, лишенное эмоций:

«Подтверждаю инцидент. Утечка актива. Взлом осуществлен изнутри с использованием кодов «КРОНОС-АЛЬФА». Причины и механизм устанавливаются. Продолжаю расследование».

Этого было достаточно, чтобы подтвердить его компетентность и получить отсрочку. Отправляя сообщение через одноразовый ретранслятор, он мысленно представил себе реакцию того, кто сидит на том конце. Холодный пот, бегущий по спине какого-нибудь корпоративного директора, когда он прочитает о «КРОНОС-АЛЬФА». Эти коды были священным Граалем внутренней безопасности. Их компрометация означала, что в самом сердце «СовЛаба» образовалась дыра, в которую мог пройти кто угодно. Или что угодно.

Он уже собирался уходить, когда его взгляд упал на его правый рукав. На темной ткани, чуть выше запястья, виднелось несколько крошечных, почти невидимых блесток. Он бы не заметил их при обычном свете, но в тусклом голубоватом свечении аварийных ламп отсека они слабо отсвечивали. Он стряхнул их на ладонь. Это были мельчайшие частицы, похожие на металлическую пыль. Серые, с тусклым матовым блеском. Он вспомнил, как пробирался мимо одной из криокапсул, задевая рукой ее торец. Возможно, это просто пыль, поднятая в воздух во время побега «Козлят». Но его инстинкт, тот самый, что не раз спасал ему жизнь, заставил его аккуратно соскрести частицы в маленький герметичный контейнер-пробирку.

Спустя час он был уже в своей конторе. Дождь за окном усиливался, превращая ночь Нижнего города в размытое полотно из света и теней. Коза запер дверь на все замки, активировал портативные глушители, создававшие вокруг помещения «белый шум» для акустической и электронной маскировки, и только тогда подошел к своему главному инструменту – компактному, но невероятно мощному сканеру-анализатору, собранному им самим из списанных компонентов «СовЛаба» и дополненному уличными ноу-хау.

Он поместил контейнер с частицами в приемную камеру. Аппарат гудел, пропуская через образец лучи спектрального анализа. Коза в это время налил себе кофе, но не пил его, а просто смотрел на черную, неподвижную поверхность жидкости, пытаясь упорядочить мысли. Лаборатория. Пустые капсулы. Взлом изнутри. Маслянистая жидкость. И вот теперь – эта пыль.

Монотонный гул анализатора сменился резким, требовательным писком. Результаты готовы. Коза подошел к экрану, и его дыхание на мгновение остановилось.

ВОЛЬФРАМ-КАРБИДНЫЙ СПЛАВ.

МАРКА: WC-9 «АДАМАНТИН».

ПРИМЕСИ: СЛЕДЫ РЕНИЯ, ОСМИЯ.

СТРУКТУРА МИКРОКРИСТАЛЛИЧЕСКАЯ, НАНО-АРМИРОВАННАЯ.

СТЕПЕНЬ ИЗНОСА: МИНИМАЛЬНАЯ.

ДЕФОРМАЦИЯ УКАЗЫВАЕТ НА КРАЙНЕ ВЫСОКОЕ УДАРНОЕ НАГРУЖЕНИЕ.

СТАТУС: ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЙ МАТЕРИАЛ.

ЛИЦЕНЗИЯ: «СОВЛАБ-ИНДАСТРИЗ», ОТДЕЛ ПЕРСПЕКТИВНЫХ РАЗРАБОТОК.

ПРИМЕНЕНИЕ: БРОНЕБОЙНЫЕ СЕРДЕЧНИКИ БОЕПРИПАСОВ КАЛИБРА 4.7×32 мм.

СИСТЕМА «ИГЛА-Д».

Коза медленно отступил от экрана, словно от раскаленного металла. «Адамантин». Он знал этот сплав. Это был один из самых охраняемых секретов оружейного отдела «СовЛаба». Невероятно твердый, плотный, способный пробивать легкую броню и стандартные бронежилеты. Боеприпасы с такими сердечниками не поступали даже в элитные корпоративные подразделения. Они были штучным товаром, прототипами, которые проходили полевые испытания в самых «горячих» точках корпоративных конфликтов. Система «Игла-Д» – компактный, мощный пистолет-пулемет, предназначенный для диверсионных групп и спецназа.

Что делали частицы экспериментального бронебойного сплава в секторе ксенобиомеханики, на криокапсуле, содержащей биокибернетические организмы?

Его мозг начал лихорадочно проигрывать возможные сценарии.

Версия первая: Стрельба. Кто-то проник в лабораторию и открыл огонь по «Козлятам». Но это было абсурдно. Не было следов попаданий на капсулах, на стенах. Системы тревоги не сработали. И зачем стрелять по ценным прототипам, которые нужно было похитить?

Версия вторая: Загрязнение.Частицы могли быть занесены кем-то на обуви или одежде. Но «Адамантин» не был рядовой пылью. Его производство было строго локализовано, а доступ к нему имел крайне ограниченный круг лиц.

Версия третья, самая пугающая: «Козлята» сами были вооружены.Что если в их конструкцию были заложены не только исследовательские, но и боевые модули? Что если их побег был не бегством испуганных существ, а вылазкой высокоорганизованного, хорошо вооруженного отряда?

Он снова подошел к сканеру и запустил более глубокий анализ, на этот раз – на предмет микрочастиц в собранном ранее образце маслянистой жидкости. Результат заставил его кровь похолодеть. Среди биокомпонентов и полимеров сканер выявил ничтожные, но отчетливые следы все того же вольфрамового сплава. И не только его. Там были следы бертолетовой соли (компонент взрывчатых веществ), наноалмазов (используются в усиленных бронепанелях) и тефлона (антифрикционное покрытие для оружейных стволов).

Это была не просто жидкость организма. Это была техническая смазка высокотехнологичного боевого механизма. «Козлята» были не просто прототипами. Они были оружием. Возможно, самым совершенным оружием, которое когда-либо создавал «СовЛаб».

И теперь это оружие было на свободе. Оно обладало интеллектом, позволившим ему совершить идеальный побег. И оно, судя по всему, было оснащено вооружением, о котором не подозревали даже большинство сотрудников «СовЛаба».

Коза взял пробирку с частицами «Адамантина» и поднес ее к свету. Крошечные серые крупинки казались невзрачными, но каждая из них была свидетельством чудовищной силы. Первая физическая зацепка. Первая ниточка, ведущая из цифрового призрачного мира взлома в реальный, осязаемый мир угрозы.

Он положил пробирку в сейф. Теперь его задача усложнилась в геометрической прогрессии. Он искал не сбежавших лабораторных существ. Он выслеживал семерых идеальных солдат, рожденных в недрах корпорации, обладающих ее секретами и ее же смертоносными технологиями. И его наняли для того, чтобы найти их и «ликвидировать утечку».

Он посмотрел в темное окно, за которым бушевал дождь. Где-то там, в этом бесконечном лабиринте стали и бетона, семеро «Козлят» начали свою новую жизнь. И он, Игорь Козлов, бывший агент, должен был стать их палачом. Или их следующей жертвой.

Впервые за долгие годы он почувствовал не просто опасность, а леденящий душу, бездонный ужас, исходящий от этого дела. Он увяз в нем по горло. И обратного пути не было.

Глава 6: Первая версия – инсценировка

Тишина в конторе после шума дождя за окном казалась звенящей, почти физически плотной. Коза неподвижно сидел за своим столом, уставившись в пустоту перед собой, но его разум был подобен перегретому процессору, обрабатывающему терабайты противоречивых данных. Перед ним на столе лежали два ключевых артефакта: герметичная пробирка с микроскопическими частицами сплава «Адамантин» и цифровая голограмма с подробной схемой сектора «Омега-7», испещренная его пометками. Эти две вещи, материальная и виртуальная, упрямо не стыковались в единую, логичную картину.

Образ семерых проснувшихся кибернетических существ, с нечеловеческой ловкостью и интеллектом сбежавших из ультразащищенной лаборатории, был драматичным, пугающим и… слишком идеальным. Слишком чистым. Слишком похожим на сценарий из дешевого нейросериала. Его многолетний опыт, пропитанный ложью, двойными играми и корпоративными подставами, яростно сопротивлялся такому прямолинейному объяснению. «СовЛаб» не был местом, где случаются фантастические совпадения и чудесные пробуждения. «СовЛаб» был гигантским, бездушным механизмом, где у каждой шестеренки была своя функция, а любая неисправность устранялась с холодной, методичной жестокостью.

Он откинулся на спинку кресла, и оно жалобно заскрипело, нарушая тишину. Закрыв глаза, он мысленно вернулся в красное, залитое аварийным светом пространство лаборатории. Он снова обошел круг зияющих пустотой криокапсул, но на этот раз его взгляд был прикован не к ним, а к окружающему пространству. К стерильным стенам, к безупречно чистому полу, к аккуратно уложенным кабелям. И здесь его сознание, настроенное на поиск несоответствий, зацепилось за первую ниточку.

Слишком чисто.

После такого события – массового пробуждения и побега семи сложных биомеханических организмов – следовало ожидать хоть какого-то хаоса. Следы борьбы, опрокинутое оборудование, разлитые реактивы. Но ничего этого не было. Лаборатория была стерильна, как операционная. Единственными аномалиями были те самые микроскопические подтеки маслянистой жидкости и частицы «Адамантина». Словно кто-то тщательно зачистил место происшествия, но упустил несколько мельчайших, почти невидимых деталей.

А что если… кража и не была кражей? Что если это была инсценировка?

Мысль, сначала робкая, начала обрастать плотью и кровью, находя все новые и новые подтверждения. «СовЛаб» был мастером подобных спектаклей. Когда неудачный проект становился слишком дорогим, слишком опасным или просто неудобным, его не закрывали официально. Это могло вызвать ненужные вопросы у акционеров, привлечь внимание конкурентов или регулирующих органов. Вместо этого проект «прекращал свое существование» в результате несчастного случая, техногенной катастрофы или, как в этом случае, – загадочного исчезновения.

Коза мысленно пролистал список подобных «инцидентов» из своей памяти. Взрыв на экспериментальном реакторе в секторе «Сигма», уничтоживший все доказательства неудачного синтеза нового элемента. Пожар в архиве биологических образцов, стерший с лица земли все следы разработки вируса-мутанта. Исчезновение целой исследовательской группы вместе с их наработками по телепортации, списанное на «аномалию пространства-времени». Все эти события были слишком удобными, слишком чистыми и всегда выгодными для кого-то наверху.

Проект «К-7», «Козлята», явно был проблемным. Гибридные организмы, сочетающие биологическую и синтетическую составляющие, – это всегда был клубок этических, технических и финансовых проблем. Возможно, они оказались неуправляемыми. Возможно, их содержание стало слишком дорогим. А возможно, кто-то из руководства решил, что их технологии можно использовать в другом, более прибыльном проекте, и старый нужно было аккуратно «обнулить».

Версия инсценировки идеально ложилась на известные факты. Взлом изнутри с кодами «КРОНОС-АЛЬФА»? Элементарно. Эту операцию проводили свои же – сотрудники отдела «зачистки» из внутренней безопасности. Они имели доступ ко всем кодам и знали все бреши в системе. Они вошли, симулировали взлом, активировали протоколы, которые создали иллюзию пробуждения и побега, а затем… что?

Здесь Коза наткнулся на первое серьезное противоречие. Что случилось с самими «Козлятами»? Если это была инсценировка, то их должны были тихо уничтожить. Стереть в порошок, растворить в кислоте, распылить в атмосфере. Но тогда откуда частицы «Адамантина»? Зачем использовать экспериментальное оружие для ликвидации обездвиженных прототипов в криокапсулах? Это было бы верхом расточительства и глупости.

Он встал и начал медленно прохаживаться по конторе, его тень, отбрасываемая единственной лампой, двигалась по стенам, как беспокойный призрак. Его мозг работал на пределе, выстраивая и тут же опровергая сложные логические цепочки.

А что если «Козлят» не уничтожили? Что если их… вывезли? Инсценировка кражи могла быть прикрытием для передачи активов на сторону. Какому-нибудь конкуренту «СовЛаба» или частному заказчику с толстым кошельком. Корпоративное воровство в таких масштабах было обыденностью. Но и здесь была неувязка. «Козлята» были не просто украденными чертежами или образцами. Они были живыми, сложными организмами. Их транспортировка и сокрытие представляли бы собой титаническую задачу.

И тогда в его сознании всплыла самая циничная и, увы, самая вероятная версия. Версия, которая объясняла все, включая частицы «Адамантина».

А что если «Козлята» были не ликвидированы и не похищены, а… перепрофилированы?

«СовЛаб» мог решить, что неудачный исследовательский проект может стать блестящим военным активом. Но для этого нужно было стереть все следы его первоначального предназначения, уничтожить всю сопутствующую документацию и засекретить его под новым именем. Идеальный способ сделать это – инсценировать его исчезновение, а затем тайно перевести прототипы в другое, более охраняемое место, где с ними будут работать уже не биологи, а оружейники.

Частицы «Адамантина» в этом случае получали зловещее, но логичное объяснение. Это могли быть следы… полевых испытаний. Представьте: «Козлят» вывозят из «Омега-7» и помещают на некий испытательный полигон. Там проверяют их боевые качества, их устойчивость к оружию, их собственное вооружение. Частицы сплава могли остаться на их корпусах после обстрела или, что еще страшнее, это могли быть следы от работы их собственного встроенного оружия, которое тестировали на баллистических манекенах или живых мишенях. А затем, по окончании испытаний, одного из «Козлят» или их контейнер ненадолго вернули в лабораторию – возможно, для калибровки или доработки, – где он и оставил эти микроскопические улики.

Эта версия была чудовищной. Она означала, что «СовЛаб» не просто избавился от неудобного проекта. Он превратил его в нечто гораздо более опасное. И теперь, когда «утечка» была «обнаружена», они наняли его, Козу, для того, чтобы он стал козлом отпущения в этой грязной игре. Ему позволят «найти» несколько ложных следов, возможно, даже столкнут с какими-нибудь подставными «похитителями», а затем громко и публично объявят, что частный детектив Игорь Козлов, бывший недобросовестный сотрудник, сорвал операцию по возвращению ценных активов и был ликвидирован при задержании. Идеальное закрытие дела. Две проблемы – существование «Козлят» и существование Козы – решались одним выстрелом.

Он подошел к окну и смотрел на бесконечные огни Нижнего города, на дождь, который, казалось, смывал всю грязь этого мира в сточные канавы. Он чувствовал себя пешкой на гигантской шахматной доске, где все фигуры были против него. Анонимный заказчик, «СовЛаб», вооруженные «Козлята» – все они были частями одного механизма, целью которого было его уничтожение.

Но была одна деталь, одна маленькая, но важная загвоздка, которая не укладывалась даже в эту, самую изощренную версию. Маслянистая жидкость. Следы биокомпонентов. Если «Козлят» просто перепрофилировали в оружие, зачем сохранять их хрупкую биологическую основу? Гораздо эффективнее было бы создать чисто механических солдат. Биологическая составляющая делала их уязвимыми, непредсказуемыми. В ней не было никакого тактического смысла, только лишние сложности.

Значит, в этой истории была еще одна тайна. Нечто, что не знал даже «СовЛаб». Или нечто, что «СовЛаб» тщательно скрывал.

Коза повернулся от окна. Его лицо, освещенное мерцающим светом неоновой вывески напротив, выражало не страх и не отчаяние, а холодную, почти хищную решимость. Они думали, что он пешка? Что он слепой исполнитель? Ошибались. Он был тем, кто знал правила этой игры. И теперь, когда он начал понимать истинные правила, он мог начать играть сам.

Он подошел к сейфу, достал пробирку с «Адамантином» и свой сканер. Версия инсценировки была вероятной, но она не была единственной. И чтобы проверить ее, ему нужны были данные. Не из официальных отчетов «СовЛаба», а извне. Ему нужен был кто-то, кто плавал в мутных водах подпольного рынка технологий. Кто-то, кто мог знать, не появился ли на продажу какой-нибудь эксклюзивный товар в виде биокибернетических организмов или их компонентов.

Ему нужен был информатор. И он знал, к кому обратиться. Кто-то вроде старого, прожженного дельца, известного под кличкой Селедка. Но прежде чем идти на контакт с подпольем, следовало проверить еще один канал. Канал, который мог быть либо спасательным кругом, либо новой ловушкой. Техномант Лисичка сама вышла на него. Почему? Что ей было нужно? И могла ли она быть связующим звеном в этой сложной паутине лжи?

Он посмотрел на часы. До следующего сеанса связи с анонимным клиентом оставалось несколько часов. Время работало против него. Но теперь у него было не просто расследование. У него была гипотеза. И это было уже что-то.

Глава 7: Встреча с Селедкой

Решение проверить версию инсценировки через подпольные каналы требовало выхода в те слои цифрового дна, где официальные отчеты «СовЛаба» не имели никакого веса, а ценность информации измерялась криптовалютой и готовностью пойти на риск. Для этого Козе был нужен не просто информатор, а проводник, человек-амфибия, одинаково свободно чувствующий себя и в затопленных тоннелях старой канализации, и на зашифрованных форумах теневого нейронетта. Таким проводником мог быть только Селедка.

Старый Владимир, известный в узких кругах под этой кличкой, был живой легендой Нижнего города. Бывший инженер-связист, он еще во времена Великой Корпоративной Перестройки умудрился проложить неучтенные каналы связи через пол-мегаполиса. Когда его проект накрылся, он не стал дожидаться увольнения – он забрал свои чертежи и смылся в подполье, превратив свои знания в товар. Селедка не торговал оружием или наркотиками. Его товаром была информация. Он знал все о движении данных, о слабых местах в корпоративных хранилищах, о частотах, на которых шептались воры и шпионы. И, что самое главное, он обладал феноменальной памятью на цифровые следы.

Встреча была назначена на нейтральной территории – в «Ржавом Трансформаторе», забегаловке на окраине промзоны, где кормили сомнительного вида энергетической пастой и синтетическим пивом. Заведение располагалось в бывшей распределительной подстанции, и до сих пор в воздухе висел запах озона и жареного масла. Стены были завешаны старыми схемами и плакатами с рекламой электроники двадцатилетней давности. Это было место, где никто никому не задавал лишних вопросов.

Коза пришел заранее, занял кабинку в самом углу, спиной к стене, с идеальным обзором на вход и бар. Он заказал кружку самого дешевого пойла и сделал вид, что изучает новости на своем старом, не подключаемом к сети планшете. На самом деле его глаза и уши были настороже, фиксируя каждый скрип двери, каждый обрывок разговора.

Селедка появился ровно в назначенное время, как и подобает человеку, ценящему точность. Он был невысокого роста, сутулый, одетый в потертый плащ с поднятым воротником и старую кепку, надвинутую на глаза. Его лицо, испещренное морщинами, напоминало высохшее яблоко, но глаза, маленькие и острые, за стеклами толстых очков с диоптриями и встроенными дисплеями, горели живым, ненасытным любопытством. Он нес с собой старый, видавший виды кейс, набитый всякой электронной рухлядью.

– Козерож, – просипел он, подсаживаясь к столу. Его голос был хриплым, будто простуженным. – Давно не виделись. Слышал, тебя «СовЛаб» по асфальту раскатал. Жалко. Ты был одним из немногих, кто там еще мозги имел.

– Слухи преувеличены, Владимир, – парировал Коза, отодвигая в сторону кружку. – Я просто сменил работодателя. На самого себя.

– Худший из начальников, – фыркнул Селедка. – Ни премий, ни соцпакета. Так в чем дело? Время – деньги, особенно когда за тобой могут прийти в любую минуту.

Коза опустил голос до шепота, хотя гул в зале и так заглушал любые разговоры.

– Мне нужно знать, не было ли в последнее время движения на черном рынке. Очень специфического товара.

– Весь рынок – это специфический товар, друг мой. Уточняй.

– Биокибернетика. Сложные гибридные системы. Возможно, целые организмы. Возможно, компоненты. Следы высокотехнологичных сплавов военного класса.

Лицо Селедки стало непроницаемым. Он достал из кармана плаща маленькое устройство, похожее на пачку сигарет, и положил его на стол. Оно тихо запищало, и вокруг них возникло едва видимое мерцание – портативный глушитель.

– Ты лезешь в очень глубокую нору, Коза. Очень глубокую. Такими вещами торгуют не в темных переулках. Для этого есть аукционы. Специальные, зашифрованные, с приглашениями. Туда не пускают кого попало.

– Но ты знаешь, что там происходит.

– Я знаю многое. Но эта информация… она не из дешевых. И очень горячая. «СовЛаб» такими вещами не разбрасывается. Если что-то утекло, то они выжгут все на своем пути, чтобы вернуть это. Включая любопытных детективов и болтливых стариков.

– Я это уже учел, – холодно сказал Коза. – Назови цену.

Селедка назвал сумму. Она была высока, но не запредельна. Коза кивнул, достал из внутреннего кармана чистый, незарегистрированный чип с криптовалютой и положил его на стол. Селедка быстрым движением руки забрал его, и он исчез в недрах его плаща.

– Ладно, – просипел старик, наклоняясь ближе. Его дыхание пахло мятой и старыми микросхемами. – Слушай внимательно. Около трех недель назад, на одном из закрытых каналов, который я… э-э-э… мониторю, появился запрос. Очень странный запрос.

Он достал свой портативный терминал, провел по экрану пальцем и передал его Козе. На экране был зафиксирован обрывок переписки.

АНОНИМНЫЙ ПОКУПАТЕЛЬ:

…заинтересован в приобретении компонентов биокибернетических систем 7-го поколения. Особый интерес: нейро-синтетические интерфейсы с показателем проводимости выше 9.8 Терафлоп/с, органические конденсаторы на основе модифицированной митохондриальной ДНК, образцы мышечно-проводящей ткани с коэффициентом эластичности…

Список был длинным, технически очень сложным и невероятно специфичным. Это был не запрос на запчасти. Это было техническое задание для инженера, собиравшего что-то очень конкретное и очень продвинутое.

– Видишь? – сказал Селедка. – Это не обычный барыга. Это кто-то, кто точно знает, что хочет. И знает, о чем говорит. Таких на рынке единицы.