Удушение как улика

– Да вы вспомните те случаи, которые знаете. Ну хоть психа, который бывшую жену отвез в лес и кисти рук ей отпилил. Это ж как надо было постараться – связать ее, потом обе руки замотать, чтобы кровью не истекла до больницы… и все равно он в одиночку это сделал, хотя помощь точно бы не помешала. Но нет же! Так что не годится никуда ваша версия. Не берут в таких случаях помощь друга.

– Да ты просто не слышала, как он орал тогда! – Ника уже не улыбалась. – Он ее точно хотел убить! Она говорила, задушить хотел!

– А друга на помощь тоже звал? – переспросила я, устав от тупого спора. Зачем я вообще в него ввязалась?

– Ладно, а что ты в полиции сказала? – Вере, похоже, тоже надоело спорить о повадках психопатов. Официантка поставила перед ней новую чашечку с дымящимся кофе, и она с наслаждением отпила голоток.

– Что ни про какие угрозы не знаю. – отрезала я. – Не понимаю, зачем вообще меня вызвали? Ваших показаний недостаточно, что ли?

– Только моих. – вздохнула Ника, задумчиво крутя пальцами пустую белую чашечку. – Веруне будущая свекровь голову откусит, если против ее сыночки хоть слово скажет.

– Ага, мне Жанна чуть пальцем в глаза не тыкала – мол, лишнее вякнешь, полетишь и из моего агентства, и из постели Кира. – невесело заметила Вера, сделав еще глоток. – Так что полицию я заверила, что ни про какие ссоры между Лидой и Даней не знаю, вообще глухая и слепая. Ну и дура немного, конечно. Кир и Жанна вообще заверили, что там совет да любовь, и Даня только что не молился на Лидку. Вот такие дела, малята…

– Погоди… но ведь он и в самом деле не знал, что Лида собирается от него уйти? – от внезапного прозрения я даже забыла, что хотела прекратить беседу и уйти.

– Как это? – не поняла Вера. – Она ж к тебе за этим и приходила, узнать, как безопаснее его бросить?

– Нет, не за этим. – терпеливо пояснила я. – Я помню, она твердо решила, что сообщит о расставании только после того, как завершит сделку. Она не могла бросить парня до того, как он ее проводит к странным клиентам, и ни за что бы ему заранее не сказала!

Вера с Никой растерянно переглянулись.

– Не знаю… – протянула Ника. – Может, перед сделкой не сказала, а вот потом, когда дом показала и клиенты ушли… могла и сказать. Опасности ведь уже не было, она не боялась больше.

– То есть Даник с Матвеем приехали без намерения убивать. – медленно сказала я. – Но предусмотрительно захватив с собой гарроту. Она у них всегда с собой, вместо сигарет, что ли? После осмотра девушка говорит, что хочет расстаться с Даней. После этого тот начинает ее душить, а его друг, ничуть не удивившись, хватает ее за руки, чтоб не вырывалась? Ну не знаю… представить такое сложно. Меня такому не учили в универе. Не может обычный человек вот так, в одно мгновение, стать убийцей. Разве что они серийные душители, поэтому и удавка всегда с собой, и колебаний никаких не возникает.

Мы замолчали. Чувствуя, как немного трясутся руки, я поднесла к губам остывший уже кофе и залпом допила остаток. Еще недавно теплый сентябрьский ветерок подул в лицо холодом, пора было прощаться и идти домой. Может, не поздно еще позвонить маминому психиатру и спросить, как вести себя, если у мамы проснется хоть какой-то интерес к жизни? Я уже открыла было рот, как Ника предложила:

– Вообще-то, мы забыли о клиентах. Мне Лида о них два дня твердила. То радовалась, то пугалась. Но они были ,эти клиенты, или нет? А то все подозрения на Даню, а ведь кому-то она показывала дом! Может, они и убили?

– Вряд ли. – пожала плечами Вера. – Их полиция, думаю, уже нашла. Раз подозревают Даню, значит, с ними все в порядке.

– Слушайте, я в своем салоне на весь день отгул взяла. – решительно сказала Ника. – Давайте поедем к тому дому, поговорим с соседями. Я правда хочу понять, может, зря на Даню наговорила?

Мы с Верой переглянулись. Потратить весь день на поездку… ради чего? Не мы же ведем следствие. Но любопытство, погубившее, по слухам, не одну кошку, взяло верх. Я решительно кивнула:

– А поедем!

Вера тоже неохотно кивнула. Она подозвала официантку, расплатилась и решительно поднялась, махнув нам рукой:

– Только сделаем так. Туда я вас подвезу, все равно по дороге. Часик там поболтаемся, постучим в соседские дома. А потом, уж извините, я поеду в офис, меня никто на весь день от работы не освобождал, арендаторы через два часа прибудут, как миленькие. Так что обратно на трамвае поедете.

Ника согласно закивала, а я лишь тяжело вздохнула. Добраться до центра на трамвае не проблема, но времени это займет больше, чем я рассчитывала. То есть звонить психиатру будет уже поздно. Хорошо ещё, приема у меня нет, хотя я заспамила все доски объявлений. Не идут клиенты к юному психологу, что тут будешь делать! Была вот одна, но как-то это плохо для нее окончилось… будь я суеверной, решила бы, что занимаюсь не своей профессией.

Мы загрузились в припаркованную рядом с кафе серую “Ладу”, и поехали к озеру. По дороге я все корила себя, что так бездарно трачу время. Какое мне вообще дело до расследования? Лида не была моей подругой. Я видела ее только раз. От угрызений совести надо было срочно избавляться, поэтому я решила зайти с другого конца. Вот в полиции я отказалась свидетельствовать против Даника. А вдруг он все же убийца, и из-за моего упрямства его не осудят? Алиби у него очень уж хлипкое. Да, меня учили, что психопаты такого типа не берут на помощь друга. Но теория может очень уж сильно отличаться от практики.

Теперь насчет того, что парень не знал, что Лида хочет его бросить, поэтому не мог заранее взять с собой гарроту. А если… если это вообще не имело значения? Он услышал, как она говорит подруге, что хочет вернуться к предыдущему парню. Вдруг этого оказалось достаточно, чтобы он решил отомстить? И уже неважно было, приведет ли девушка свой план в исполнение – он не собирался давать ей шанс. В принципе, он мог сам позвонить ей по телефону – существуют же программы, меняющие мужской голос на женский? Тогда никаких клиентов не было вообще, на встречу к идущей пешком Лиде пришли только Даник с Матвеем.

За этими размышлениями я не заметила, как мы припарковались возле красивого серого трехэтажного дома. Впрочем, из машины была видна лишь его верхняя половина, нижняя была полностью скрыта красивым забором защитного цвета. Интересно, это доски или пластик? Впрочем, девушек этот вопрос не интересовал. Мы вышли из машины, и Вера спросила:

– Давайте подумаем, кто из соседей мог вечером увидеть, что тут происходило?

Мы лихорадочно завертели головами. На участках справа и слева, затянутыми строительными сетками, вовсю шла работа. Небольшие экскаваторы бодро качали ковшами, одеты в оранжевые робы работяги что-то гортанно кричали на своем языке. Но судя по рассказу Дани, ночью никаких рабочих на соседних участках не было. А если и были, то спали в каком-то вагончике, и фиг мы добьемся от них чего-то вразумительного. Честно говоря, я не собиралась даже пробовать.

А вот малоэтажные кирпичные дома, отделенные от особняков широкой грунтовой дорогой, давали надежду. Может, тем вечером кто-то выходил на широкие лоджии, оборудованные плетеными креслами и небольшими стеклянными столиками?

Пока мы раздумывали, из дома напротив вышла худощавая женщина, на вид ей было где-то под полтинник, с модной “рваной” стрижкой, в ярко-синем коротком плащике, украшенном фирменной эмблемой, и маленькой болонкой, голова которой выглядела, как пушистый белый шар, украшенный сияющей на солнце гирляндой. Ника бросилась ей навстречу.

– Ой, какая собачка красивая! Это какая же порода?

– Бишон фризе. – несколько растерянно улыбнулась дама с собачкой.

– Ой, красотка! – Ника присела на корточки и начала гладить собачку по круглой голове. Бишон стоял неподвижно, как мягкая игрушка, и лишь вяло двигал коротким обрубком хвостика. Красная юбчонка девушки задралась, обнажая часть пышной задницы в синих плотных трусиках. Мы с Верой молча смотрела на эту трогательную парочку, не зная. что сказать.

–

– – Я так на нее залюбовалась, что даже забыла, что мы тут по делу. – подняла глаза Ника, не отрывая от собачки обеих рук. – Неделю назад в этом доме нашу подругу убили. – она потупила глаза.

– О, я знаю! Меня уже полиция опрашивала. – взволновалась дама, подтянув поближе собачку, из-за чего Нике пришлось разжать руки. – Страшно так… это маньяк был, уже выяснили?

– Еще выясняют. – быстро протараторили Ника. – Я вам чуть позже все подробно расскажу. Но сейчас мы хотим узнать про последние минуты подруги. Я Ника, это Лера и Вера. А вас как зовут?

– Галина Сергеевна. – кокетливо улыбнулась дама. – Ой, что это я! Для вас, девочки, я просто Галя. Мы ж почти ровесницы.

– Галя, вы тем вечером что-то странное видели? – Вера, решила не зацикливаться на возрасте и перейти сразу к делу.

– Странное? – задумалась дама. Ника, уже поднявшаяся было на ноги, нагнулась, снова протянув ладошки к бишону, но Галя торопливо подняла собачку на руки и прижала к груди. – Вообще-то, мы с Дэзи сидели вон на той террасе, ждали мужа.

Она ненадолго замолкла, с гордостью глядя на нас. Лоджия на втором этаже, с изогнутой решеткой, полностью покрытой декоративным багрово-красным виноградом, и впрямь была хороша. Прямо мечта, а не терраса.

–

– Я вообще выхожу теперь после восьми, до этого эти так жутко галдят – она поморщилась и кивнула на стройку слева от нас. – Что у меня голова словно свинцом наливается. А вот после заката солнца больше ничего не происходит. А тем вечером… ну да, я видела, как к тому дому подошла девушка в каком-то темном платье. Понимаете, было довольно темно, эти сенсоры только делают вид, что светят, а толку чуть.

Девушка в темном подошла к забору и, как показалось Гале, удивленно завертела головой по сторонам. Внезапно из темноты материализовалась странная парочка – высокий мужчина в телогрейке и с натуральным соломенным гнездом на голове, и чуть сгорбленная женщина с длинными белыми волосами. На ней было светлое длинное платье, похоже, расшитое серебряными нитями, ярко блестящими при сенсорном свете, Они подошли к девушке и протянули ей руки для приветствия.

– Мне показалось, – задумчиво протянула Галя – что девушка была как-то сильно растеряна. Она как-то попятилась от парочки после приветствия, и все озиралась по сторонам, словно ждала кого-то. Потом поднесла к лицу телефон, кажется, что-то написала, и, наконец, подошла к калитке и набрала код. После этого все трое зашли во двор, и я перестала за ними следить. Подумала, что приехали покупатели, дом-то давно продается, около полугода.

Через несколько минут – время хозяйка Дэзи не засекала – темноту прорезали фары машины. Иномарка остановилась возле ворот особняка, зачем-то включила дальний свет, а потом потушила фары вообще. Через какое-то время из нее вышли два парня, покрутились возле ворот, потом перелезли через забор. Вот тут Галя заволновалась, даже встала, чтобы лучше видеть соседский двор, но оказалась не в силах принять решение – звонить ли ей в полицию? С одной стороны, надо бы, с другой – в доме должны быть люди, они ж тоже могут позвонить?

Пока она раздумывала, парни побив по парадной двери ногами, бросились куда-то за дом, и исчезли из виду. А Галя снова села в кресло, так и не приняв никакого решения.

– Скажите, – неуверенно спросила я. – Вы точно не видели, чтобы кто-то выходил из дома до того, как подъехала машина?

– Точно не видела. – ни тени сомнения не прозвучало в ее голосе. – Во-первых, фонарик всегда включается, если кто-то входит или выходит, во-вторых, если б открылись ворота или калитка, я б точно заметила.

– Но мы слышали, что дверь дома приоткрылась до того, как парни перелезли через забор…

– Да? – она с сомнением посмотрела на меня. – Может быть… Вроде бы, фонарик вспыхивал… но не уверена.

– Не хотите с нами дом обойти? – предложила Вера, явно желающая как можно скорее сделать все, что мы собирались, и отбыть на работу.

– Давайте, я вам проход покажу. – радостно согласилась Галя, опустив собачку на землю и с опаской покосившись на Нику. Солнце начало припекать почти по-летнему, она прищурилась, сняла плащик, перекинула через локоть и бодро пошла вперед. Стразы в ошейнике Дэзи ярко сверкали в последних солнечных лучах, заставляя щурить глаза.

Сюсюкая с Дэзи, мы прошли мимо строящихся домой, зашли в узенький проход, ведущий к озеру, и минут через семь подошли к нужному забору и другой стороны. На первый взгляд он был точно такой же, красивый, блестящий, и на первый взгляд выглядел абсолютно целым. Но при ярком солнечном свете сразу стало видно, что несколько деревянных или пластиковых досок были просто прислонены с железным опорам. Не поверив своим глазам, я подошла поближе и потянула одну доску на себя. Она сразу подалась, упав на меня и чуть не опрокинув навзничь, и, если б Вера вовремя не среагировала, подхватив меня за плечи, мы с доской образовали бы неплохой сендвич на траве.

– Ни фига себе! – воскликнула Ника, округлив и без того круглые серые глаза показывая пухлой ручкой на прислоненные к опорам доски. – Если еще те отодвинуть, будет дыра, через которую КАМАЗ пройдет!!

– Вот как клиенты покинула дом… – задумчиво протянула Вера, с интересом рассматривая проем.

Я помолчала, пытаясь собраться с мыслями. Значит, клиенты, назначившие встречу, все же были, это не проделки Даниила. Они даже приготовили себе пути отступления. Я повернулась к Гале, вновь взявшей на руки собачку:

– Вы сказали, что пара была очень странной. А что именно вам показалось странным?

– Да я их не рассмотрела… – она задумалась. – Никогда не видела такого птичьего гнезда на голове мужчин. Значете, словно копну соломы на башку положили. Такое раньше в детских фильмах снимали, типа про Иванушку-дурачка. А тут еще телогрейка странная… или какая-то дутая безрукавка? А дама… таких безупречно-белых прямых волос тоже не каждый день увидишь. То есть в дорогих салонах и не такое сделают, но это вульгарное блестящее платье… нет, оно точно не из дорогих бутиков!

– А сколько лет им было, хоть приблизительно? – поинтересовалась Вера, украдкой поглядывая на блестящие на солнце наручные часики со стразами.

– Ох, вот тут ничего не скажу. – Галя выглядела расстроенной. – Я их минуту видела при рассеянном свете, издалека, волосы обоих хорошо рассмотрела, а лица… Меня уже в полицию вызывали, мы с художником полдня провели, пытаясь портрет нарисовать. Но не помню! Нет, что-то помню, даму в профиль видела, у нее нос довольно длинный и с горбинкой. А возраст… может, около сорока? Это потому, что она горбилась, могла быть немного старше или моложе…

– Спасибо вам! – горячо поблагодарила Вера, еще раз глянув на часы. – Девочки, вы тут можете еще погулять, а мне на работу пора.

– Наверное, мы тоже поедем. – быстро сказала я, пока Ника не стала возражать. Но тут Галя возмутилась:

– Вы мне насчет маньяка обещали ответить! Я вам все, что помнила, рассказала, а где же ваша порция?

– Вряд ли это маньяк. – пояснила я. – Девушку, похоже, убила та странная парочка ненатуральных блондинов.

– Да ладно! – помотала головой Галя. – Что вы меня путаете, это просто нечестно! Девушки, я тут живу с тех пор, как только начали промзону застраивать. Я еще помню убийство мальчика в “Вороньем гнезде”. И убийство девушки немного позже. И оба раза в деле участвовала такая удавка… специфическая… как же ее называли? А, вспомнила: гаррота!

Глава 6

К трамваю мы с Никой шли в мрачном молчании. Полученная информация никак не укладывалась в голове, пытаясь атаковать с неожиданных направлений. Маньяк с гарротой? Целых два маньяка? Но почему именно лида? И да, откуда они узнали ее личный номер телефона, откуда узнали заранее, что она будет показывать именно этот дом? Нет, не понимаю!

Мы брели извилистыми тропинками вдоль малоэтажных, залитых солнцев домов, с греющимися на последнем осеннем солнышке жильцами на лоджиях, и я, засмотревшись на них, внезапно подумала, что Лиду понимаю. Я тоже пошла бы на любой риск, чтобы вырваться из нашей мрачной двухкомнатной квартиры с видом на бетонный завод, жить одной в такой вот солнечной квартирке, и иметь возможность по вечерам спускаться на пляж…

Между домами проходила извилистая тропинка, покрытая крупной галькой. На широким клумбах под окнами цвели георгины, разноцветные, напоминающие то светло-розовые шары, то раздувшиеся до неузнаваемости красно-белые мухоморы. Невысокие лиловые колокольчики аккуратно выглядывали из-за пышных королевских цветов, вызывая умиление своей скромностью. Ох, был бы у меня свой садик, я бы, кроме георгинов, посадила бы плетистые розы, они так роскошно выглядят, обвивая заборы! Правда, розы цветут летом, сейчас бы уже не радовали глаз…

– А если все время это были они? – внезапно спросила Ника, выведя меня из глубокой задумчивости.

– Кто? – офигела я, с трудом выныривая из глубин сознания, в которых пышно цвел розовый сад.

– Ну, Данька с Матвеем. Смотри: они поставили машину у озера, с той стороны дома. Потом обогнули дом и пешком вышли навстречу Лиде. Зашли с ней внутрь, задушили, через дырку в заборе вернулись к машине, и поехали к воротам. Там и устроили весь этот цирк с перелезанием. Понимали же, что соседи могут их увидеть.

– Возможно… Но неужели соседи перепутали бы парня с женщиной?

– А парики на что? – резонно спросила Ника. – Галя, к примеру, только парики и видела.

– Еще длинный нос с горбинкой.

– Ну да, накладной. Его в полутьме вообще напялить проще простого.

Я задумалась. Да, по времени, пожалуй, парни вполне могли провернуть такой финт. Домов у самого озера нет, в сентябре вечером там никто не загорает, некому было бы увидеть их машину. Обойти дом – 5 минут, если знать дорогу. А выйти они могли через забор, не зря же сняли там заранее столько досок.

– Но погоди, – осенило меня. – А куда же делись эти парики и накладные носы? Всего-то прошло несколько минут с тех, как парни ворвались в дом, и они тут вызвали полицию. Может, и еще кто-то из соседей вызвал, в доме на лоджиях наверное не только Галя отдыхала. Машину обыскали… а парики не заметили?

Не дойдя пару шагов до трамвайной остановки, мы с Никой остановились и в недоумении посмотрели друг на друга.

– Да, увезти их куда-то они бы не успели. – медленно проговорила она. – Значит… в озере? Надо срочно сообщить в полицию! У тебя телефон следователя остался?

– У меня его и не было, вроде… или в повестке был? – задумалась я. – Впрочем, меня это все не касается.

Ника приготовилась было спорить, но ее отвлек громкий мужской голос откуда-то сзади:

– Чао, красотки! Вы тут загораете?

Я с удивлением увидела, как круглое молочно-белое личико Ники заливается багровым румянцем. Казалось, краснота постепенно захватывала всю шею, и даже просвечивающая сквозь полупрозрачную блузочку пышная грудь слабо порозовела. Молниеносным движением руки она сорвала с конского хвоста резинку, и копна слегка встрепанных рыжеватых волос разметалась по затянутым кисеей плечам.

Налюбовавшись на превращение обычной девушки в огненный шар, я обернулась и посмотрела, кто ж такой хороший вогнал ее в краску. Да, на подошедшего парня можно было залюбоваться. Высокий, широкоплечий, в обтягивающей серой майке с короткими рукавами, подчеркивающими накачанные бицепсы, с копной светло-русых волос, красиво обрамляющих широкое скуластое лицо с большими синими глазами, он напоминал богатыря из народных сказок. “Я таких видела в старых фильмах про Иванушку-дурачка”, всплыло в памяти недавнее замечание. Но нет, этот парень скорее напомнил бы любой женщине Ивана-Царевича.

– Тима… ты так подошел неслышно… – лепетала тем временем Ника, не сводя с парня восторженных глаз. Румянец на щеках слегка побледнел, но не сошел окончательно. – Ты тут просто так гуляешь?

– Хочу посмотреть на дом, где Лиду убили. – он помрачнел, синие глаза потемнели, точеные губы передернулись в невольной судороге. Похоже, я наконец-то увидела человека, который искренне переживал гибель Лидии.

– Он там. – Ника махнула рукой куда-то вдаль. – Я с тобой пойду.

– А ты? – Тимофей повернулся ко мне, и без особого интереса смерил взглядом. Видимо, мои скромные серые джинсы и свитерок не вызвали ко мне мужского интереса, как и суровое выражение полудетского лица.

–

– Я там уже была. – пожала я плечами. Виться вокруг накачанного красавчика мне совершенно не хотелось.

– Да-да, она случайно с нами увязалась. – быстро проговорила Ника. – Пошли, я покажу тебе все.

Тут уже кровь бросилась мне в лицо.

– Вы меня сами позвали. – отчеканила я. – Нафиг мне вообще было с вами ехать. И не вздумай больше меня ни о чем просить.

Не дожидаясь ответа, я развернулась и, не оборачиваясь пошла к трамваю, уже гремевшему по рельсам вдали. Никто меня не окликнул, впрочем, это было даже к лучшему. Можно было продумать, как разрекламировать себя, привлечь новых клиентов, поговорить с психиатром насчет мамы… но в голову лезли совершенно посторонние мысли.

Я вошла в трамвай и глубоко задумалась. Ника явно влюблена в Тимофея, бывшего парня своей подруги. Лида рассталась с ним, но собиралась снова вернуться. Ее новый парень об этом не знал… по крайней мере, до поры до времени.А вот Ника знала точно, уж ее Лида наверняка посвятила во все свои планы. Получается, у Ники, в отличие от Даника, как раз был повод устранить соперницу? Или я мыслю какими-то устаревшими шаблонами, и в наше время никто ради парня не убивает? Что говорили нам на лекциях опытные психологи?

Так ничего и не решив, я сошла на остановке неподалеку от дома и пошла к себе, все замедляя и замедляя шаг. Да, пока я была занята умными детективными рассуждениями, я, по крайней мере, забыла про депрессию матери, про ее серое, выматывающе, сонное состояние, которое обволакивало и меня, стоило переступить порог квартиры, и лишало жизненных сил… Может, зря я нахамила Нике, надо было продолжать совершенно ненужное мне расследование, хотя бы для того. чтобы не сойти с ума от безнадеги?

Я уже подошла к подъезду, когда дорогу мне преградил невысокий, элегантно одетый в твидовый костюм немолодой мужчина, в очках с тонкой металлической оправой, и благородной сединой на висках. Его лицо показалось мне смутно знакомым. Но прошло около минуты, чтобы я, наконец, сообразила: это был мой отец.

– Лера? – с некоторым волнением в голосе спросил он. – Как ты изменилась, доченька! Совсем взрослой стала!

– В…виктор? – с некоторой запинкой произнесла я. Назвать его папой я бы не смогла, не повернулся бы язык.

– Но… – он внезапно замолчал, пристально всматриваясь в меня. – Ты как будто меня не узнаешь?

– Тогда я не вспомнила бы твоего имени. – пожала я плечами, чувствуя, как внутри разгорается гнев. – Зачем ты пришел?

– Тебя это удивляет? – он постарался выразить обиду не только голосом, но и оттопыренной нижней губой. – Я решил навестить дочку!

– Ты пять лет к этому готовился. – хмыкнула я. – Бывшую жену уже навестил?

– Она меня не впустила. – ответил он, на этот раз без всякого вызова. – Но в чем моя вина? Тысячи людей встречают новую любовь, и уходят к ней. Разве я виноват, что разлюбил? Лучше было жить на две семьи, и мучать сразу двоих женщин? Лера, ты сама наверняка уже не раз влюблялась. Это ж не бывает на всю жизнь! И потом, я вам с мамой квартиру оставил.

– Мамину добрачную квартиру, – кивнула я через плечо, отворачиваясь и направляясь к подъезду. – Спасибо, что не отобрал хоть ее. И ты меня сильно порадовал, сообщив, что выбрал мучить только маму. Ладно, я устала, хочу домой.

– Я пойду с тобой. – он и правда торопливо пошел сбоку. – Это и мой дом.

– Не твой. – зло бросила я. – Ты о нем 8 лет не вспоминал. Да, про алименты знаю, они какое-то время приходили. Спасибо. Когда обнищаешь и поселишься под мостом, подашь на меня в суд, и я верну эти деньги.

Я ускорила шаг, быстро набрала код и вбежала в подъезд, захлопнув дверь перед носом блудного папаши. Он пару раз осторожно постучал по двери, и, видимо, ушел. А я еще некоторое время постояла под лестницей, пытаясь справиться с сердцебиением и дрожью в ногах. Наконец, дыхание пришло в норму, и я поплелась к лестнице, гадая: чего это меня так разобрало?

Любила ли я в детстве отца? Я не могла припомнить веселых семейных праздников. То есть если они с мамой шли куда-то в гости или в театр, я оставалась дома одна. В кино или в зоопарк мы шли с мамой, чуть позже – с подругами. Папу я видела в основном по вечерам, когда он щелкал пультом телевизора или сидел, погрузившись в важные новости в своем телефоне. И тем не менее, как любой ребенок, я принимала как должное, что у меня есть родители, которые желают мне добра. И я любила его – пусть по своему, по-детски – до того жуткого момента, как он, собрав вещи, покинул наш дом, а мама, словно перегоревшая лампочка, бесформенным мешком опустилась на пол. С тех пор борьба с маминой депрессией выжгла в моем сердце даже остатки бездумной детской любви. Он искалечил не только жизнь матери – он отнял мою беззаботную юность. И нет, с 15 лет я ни разу не влюблялась – похоже, с тех пор я просто боялась влюбиться.