Родное сердце

Я уже собиралась, схватив Ятуркенженсирхива в ладонь, сбить с ног этого придурка – на всякий случай! – как вдруг все кончилось. Так быстро и просто, будто погасили свет.

Озверевшая нечеловеческая харя растаяла, снова став просто лицом. Хмурым, недовольным, даже злым – и тем не менее – лицом. Не рылом. Человек развернулся и, ни слова не говоря, рванул с места нашего неожиданно-несостоявшегося боя.

Трясущейся, влажной рукой я поймала своего заступника за длинный хвост. Крысенок протестующе пискнул. Я перехватила его, посадила на ладонь, поднесла к глазам.

– Так вот ты какой, Цветочек Аленькой!

Вид у зверушки был самый милый и невинный.

– А вообще-то я белый и пушистый, просто работа у меня такая!

Он пошевелил усами, ушами и лапками – в сложной последовательности. И еще у меня появилось ощущение, что он меня слышит и понимает. И с ним можно договорится.

– Так давай договоримся, зверь! Больше ты таких номеров не откалываешь – без моего на то ведома и согласия! И вообще – что за манера – чуть что – начинать палить во все движущееся! Я не люблю убивать – запомни! И не люблю, когда убивают в моем присутствии! Понял? Подтверди!

Красные глазки на секунду закрылись и тут же засверкали вновь. «Понял. Подтверждаю».

4

Я находилась в холле и оказалась свидетельницей явления. Щелкнула ручка входной двери, которую я – с непривычки – все время забывала запирать на ночь. Так что означенная дверь беспрепятственно отворилась – медленно и во всю ширь.

Он стоял, опершись правым плечом о косяк. Так, будто входить вовсе не собирался. Пиджак, зацепленный одним пальцем за воротник, полоскался у ног, нижней своей частью подметая плитки крыльца. Под глазом у моего мужа красовался синяк, губы разбиты. Галстук куда-то подевался, а белоснежная – еще сегодня вечером! – рубаха разорвана, извазюкана в грязи. Были на ней и другие пятна – весьма тревожного свойства. Я была уверена, что, если подойду к нему поближе, то почувствую и запах. Классический. «Ром, абсент, вишневая настойка»…

Он шагнул внутрь. Не пошатнувшись, вопреки моим ожиданиям. Потом я заметила, что его трясет. Потом я увидела его глаза… Они были пустые. Не так, как у вдрызг пьяного человека. А так, как у человека, только-только закончившего важное, очень сложное и очень тяжелое дело. Человека, которого только что ОТПУСТИЛО. И он ОПУСТЕЛ…

Иногда, когда дело сделано хорошо, это славное чувство. Иногда, когда дело сделано, а ты не уверен в результатах – это все равно приятно. Иногда, когда дело сделано, а последствия еще не догнали тебя, но ты уверен в том, какими они будут – это кошмар. Наяву.

С Эргисом происходило последнее.

Он снова остановился посреди холла. С опущенными руками. За одной из которых так и волочился пиджак. Теперь, когда моего мужа не подпирала дверь, он странно кособочился вправо. Но стоял. Совершенно безразлично. Какая разница – где стоять? Побуду вешалкой…

– Яр?

Он с трудом сфокусировал взгляд на моем лице. И передернулся, будто обжегшись.

– Сэнни… – глухо буркнул он.

– Тебе бы стоило вымыться, – сказала я. – Иди в душ! Или, может быть, напустить тебе ванну?

– Не ванну!!.. !!!

Я даже удивилась этому всплеску ужаса.

– Ну – ладно! Не переживай так ужасно! Пойдем!

– … Куда?..

– В душ! Давай, Яр! Ну – раз -два! Тут близко…

Я отобрала у него многострадальный пиджак, отвела в душевую, запихнула внутрь, пустила воду, вышла, прикрыла дверь. И не ушла, остановившись по другую сторону и подслушивая, что происходит. Ну – да…

Раздался короткий одиночный шорох и все затихло, только вода лилась.

Я, не испытывая никаких сомнений, снова распахнула дверь.

Рубашку он все-таки снял, оставшись в джинсах, носках и ботинках. Сидел, скорчившись, у порога. Вода хлестала вовсю. Кипяток. В воздухе полным-полно было мокрого горячего тумана. На полу полным-полно было мокрой горячей воды. Коврик у двери уже можно было выжимать. И теперь он подмачивал джинсы Эргиса в той точке, которой они с ковриком соприкасались.

Я выключила воду. Подобралась к мужу, присела перед ним на корточки и заглянула в лицо.

– Яр?

– Сэнни… – глухо выдохнул он, – Не надо!

– Что не надо?

– Я не Буратино!

И в ответ на мое недоумение пояснил:

– Не надо снимать меня с сучка, мыть, лечить и учить!.. Никакой благодарности ты в ответ не получишь…

– Ну, ты сказал! – фыркнула я. – Вот если б заявил, что ты не деревянный мальчик с длинным носом – еще куда ни шло! А так – не верю, дорогой! Уж не знаю, как на счет мыть и учить – а вот полечить тебя придется!

Полечить его действительно было необходимо. На обнаженном торсе распрекрасно были видны все ссадины и кровоподтеки. А правый бок откровенно и недвусмысленно распух – ребро сломано. И, может, не одно.

Я пару раз сжала и разжала кулаки, встряхнула кистями и, быстро прицелившись, положила ладонь на багровую припухлость.

Эргис дернулся, изумленно и злобно уставившись на меня.

– Больно? – удивилась я.

– Да!.. То есть – нет!.. То есть – да не в этом дело!!!

– А в чем? – умиротворяющим тоном поинтересовалась я, не убирая ладони. Пусть выступает пока. А когда очухается – дело будет сделано.

– Я же сказал – не смей обо мне заботиться!! Потому, что я снова пойду! И снова нарвусь! И буду делать это до тех пор, пока смогу встать на ноги!!

– Да ради Бога! – я пожала плечами, – Калечься, раз так нравится…

– Сэнни! – глаза были умоляющими, странными, тоскливыми, пустыми и страшными…, – Сэнни – ты не понимаешь! Ты… хорошая! А я – чертов ублюдок… Мразь, не достойная жить! То, обо что ты должна брезговать даже ноги вытирать!..

Интересное заявление, однако… Особенно если учесть, что вчера ночью он совершенно искренне посчитал меня проституткой и наркоманкой!

– Так о вас с братом, – медленно спросила я, – Тоже правда?

– Да.

Он опустил голову. Помолчал. Потом снова посмотрел мне в глаза – с горькой ухмылкой. Я убрала руку с его бока.

– Да, – сказал он.

– Мы…, то есть – я…, то есть – ты!.. Наверно, должна развестись со мной побыстрее…

Я брякнула первое, что пришло в голову – то бишь правду:

– Я не могу сейчас с тобой развестись! Год ведь еще не прошел!

В обращенном на меня пустом и безнадежном взгляде неожиданно забрезжило слабое любопытство.

– Год? Какой год? Почему – год?

– Но… Как же! Ведь Валера… ведь мы договаривались, что наш брак заключается на год! Мы с тобой должны быть вместе ровно год, вне зависимости от объективных обстоятельств и нашего желания! Ты… разве не знал?! Я-то была уверена, что это по обоюдной договоренности… Иначе – фига с два согласилась бы на такую авантюру! Даже при всем уважении к Валере! Тебе правда не говорили? Или ты… забыл?

– Нет, – помотал головой Эргис, – Нет! Не говорили! ТАКОЕ я бы ни за что не забыл! И что еще за Валера?! Что вообще происходит, Сэнни?! Откуда ты взялась на мою голову?!!

– Оттуда же, откуда и ты – на мою, полагаю! Из брачного агентства «Вторая половина». Две недели назад… И из предложенных кандидатур ты сам меня выбрал! Почему, хотелось бы знать!..

– Ты такая красивая… – буркнул мой муж. – Я тебя и выбрал, потому что был уверен, что это ошибка и ты ни в жисть за меня не пойдешь…

– «Красивая»?!!! Двухметровая толстая корова! Ни шарма, ни изящества! Даже краситься не умею!.. Ты, верно, умом тронулся, если вообще принял меня за женщину!..

Теперь он смотрел на меня не отрываясь. Завороженно. И по разбитым губам плыла такая улыбка…

– Еще как принял! – чуть ли не шепотом, с нежностью, сказал он. – И не только я!

А вот последняя фраза была лишней. Эргис опять что-то вспомнил. И сдулся, как воздушный шарик, из которого выпустили воздух. Скорчился на своем мокром половичке. Ткнулся лицом в колени.

Ну уж – дудки! Нашел девочку! После таких-то слов – взял, и снова закуклился?! Не выйдет!

– Яр! – сказала я, – Вставай! Вставай – ну!! Или дам пинка! Куда попало! А не поможет – буду пинать до тех пор, пока не придешь в себя!!

– Зачем? – со слабым интересом спросил он, – Я же…

– Знаю, ты уже говорил – мразь, ублюдок, подонок, мерзавец … и так далее! Я сказала – встань и залазь под душ!!! Пятнадцать минут даю, чтоб привел себя в порядок! Не уложишься – приду и сама тебя вымою!

О диво! Мой муж, кажется, оказался из тех, которые умеют краснеть!

Удовлетворенная результатом на данный момент, я кивнула, вышла за дверь и оттуда поинтересовалась:

– Где у тебя хранится чистая одежда? Что тебе принести?

Вода в душевой уже вовсю шумела и плескалась, так что я разобрала что-то вроде: «в кабинете».

Охохонюшки-хохо! И где я буду искать его кабинет?! Я ж понятия не имею, где тут что находится!

Но кабинет-таки нашелся. На втором этаже, справа от спальни. Строго обставленная и стерильно чистая комната слева от спальни по логике вещей должна была считаться моим кабинетом. Ладно. Учту!

Классическая берлога холостяка, вот что это было такое! Логово волка-одиночки… Перманентный бардак на полу и мебели. Вороха дискет, дисков, папок и просто стопок бумаг – где попало. Письменный стол – он же по совместительству обеденный… Так-так! Вот где, оказывается, в этом доме можно было поиметь чашечку кофе! На столе имели место: Большущий пакет зерен кофе – один, кофемолка – одна штука, кофеварка электрическая – одна штука. Чашек разнокалиберных разной степени загрязненности – шесть штук. Сахарница пустая – одна. Чайная ложка – одна… Ну – и тому подобные милые мелочи. Еще был длинный узкий диванчик. На нем – смятая подушка, утянутая из спальни, вероятно, и плед, еще сохранивший форму тела…

А я-то, как дурочка, вторую ночь маюсь в спальне! В одиночестве на огромном и хладном супружеском ложе! В моем кабинете, как я заметила, тоже имеется диван! Может, воспользоваться им сегодня?! Ладно… Пусть муженек скажет спасибо, что не слишком я мстительна… Где тут его барахло?

Барахло нашлось на спинке кресла – мягкая домашняя рубашка и тренировочные штаны. Все это – присовокупив чистое полотенце – я просунула в дверь душевой. Вместе с сообщением, что найти меня можно будет на кухне.

Там он меня и нашел. Глянул на меня. Глянул на стол. Спросил: «Что это?». Я ответила: «Ужин». У него отчетливо дернулось горло.

– Спасибо, Сэнни, я… не голоден, – сказал мой муж.

Я пожала плечами. Дело хозяйское, конечно… Но я слегка обиделась, надо признать. Ну, допустим, омлет с ветчиной и грибами он просто не любит – или не любит в моем исполнении… Но вкусовые качества овощей, карбоната и сыра мало пострадают от того, что вышеперечисленное аккуратно нарежут и выложат на тарелки! Ладно, проехали…

– В таком случае, – сказала я, – возьми вот это.

– Что это? – спросил он, разглядывая бокал с рубиновой, тяжелой жидкостью.

– Кагор.

– Зачем?

– Затем. От ужина ты волен был отказаться – а это выпьешь! То есть… – я сбавила тон, – Выпей. Пожалуйста!

– Зачем? – повторил он, внимательно рассматривая мое лицо.

– Затем, что эта штука лечит. И успокаивает. В некоторых случаях. Затем, что это вкусно. Затем, что это поможет тебе заснуть. Ты будешь просто спать – а не валяться кверху пузом, пялясь в потолок и есть себя поедом… Ну, за что ты там сейчас себя ненавидишь…

– А откуда ты его взяла? – подозрительно поинтересовался Эргис, – У тебя такая привычка – покупать бутылку кагора? На сон грядущий?

– Ты все о том же?! – я даже развеселилась, – Сколько можно повторять – я не алкоголичка! А бутылку нашла в холодильнике, когда искала, чем тебя покормить! И… Нет, иди сюда, посмотри сам!

Он подошел. Недоверчиво. Осторожно. Косясь на меня. Как кот, забредший на чужую территорию и налетевший там на хозяина. Я распахнула дверцу холодильника, демонстрируя мужу внушительную батарею охлаждающихся бутылок. Чего там только не было! Начиная со слабеньких ликеров через сладкие, полусладкие, полусухие, сухие, крепленые вина, до бронебойных жидкостей класса текилы. Каждой твари ровно по одной штуке.

– Поскольку холодильник – твой, – ехидно сказала я, – Позволь полюбопытствовать – это ты сюда поставил? И если да – то зачем? Ты так много пьешь? И так… эклектично? Или намечается милая домашняя вечеринка?

Яр выглядел сконфуженным.

– Да нет… Все не так, конечно! Просто… Перед тем, как мы выехали… Я позвонил сюда и попросил, чтоб дом к нашему приезду подготовили. Ну, там, пыль вытерли, ковры почистили – и припасли какую-нибудь еду и напитки… Я же не знал, что ты предпочитаешь! И не знал, что к моей просьбе отнесутся так… обстоятельно!

Он снова заглянул в холодильник и неожиданно фыркнул. Рассмеялся?! Чувство юмора у моего мужа несомненно было – но вот смеющимся я его до сих пор ни разу не видела! Уж очень он был в моем присутствии зажатым. Напряженным.

– Ну так что, – спросила я, – Расследование завершено? Подозрения с меня сняты?

Он кивнул, улыбаясь краешками губ.

– Тогда пей!

Я снова протянула ему бокал с вином. Он, продолжая чуть-чуть улыбаться, протянул руку навстречу. И тут я пережила состояние «дежа вю». Краешком глаза заметила молниеносное движение у левого плеча. На нем, как давеча, сидел Ятуркенженсирхив. Лазерными зайчиками сейчас не игрался, но сидел столбиком – в позе предупреждения и угрозы. Когда он умудрился выбраться из кармана халата?!..

Я тихонечко взвизгнула, выронила бокал и схватила крысенка поперек тела.

– Не смей! Слышишь ты, зануда красноглазая!! Не смей, Яр!!!

Я перевела взгляд с крысенка на мужа… и неудержимо захихикала. Оба смотрели на меня. И смотрели совершенно одинаково: с недоумением и легкой обидой. Первым возмутился мужчина. Довольно робко на мой вкус.

– Почему я зануда? Да еще красноглазая! И что я должен не сметь? Сэнни!.. Ты прости конечно, но тебе не кажется, что ты ведешь себя… немного странно?

Имел право спросить, между прочим! Потому, что я шлепнулась на пол прямо рядом с осколками бокала и лужицей разлившегося вина – и ржала.

Эргис присел рядом со мной на корточки.

– Сэнни? – ласково и осторожно убрал волосы у меня с лица, – Это правда так смешно?

Я кивнула молча, все еще не в состоянии сладить с истерическим хихиканьем. И просто сунула мужу под нос Ятуркенженсирхива.

– Ага, – брови Эргиса задумчиво приподнялись, – С «красноглазым» – понятно. С «занудой» – боле-мене. А что он должен был «не сметь»? И почему ты назвала его «Яр»?

– Он, оказывается, не переносит, когда мужчины протягивают к его хозяйке руки, – наконец сумела выговорить я, – Может укусить. Может и кое-что посерьезней… А назвала его так не я.

– Да, – кивнул Эргис, – Я увидел его у тебя только сегодня вечером… Кто-то подарил?

– Угу… подарили… Вместе с именем. Его вообще-то зовут Ятуркенженсирхив. Но ты представь, что в нештатной ситуации я буду полностью выкрикивать его замечательное имечко! Сколько всякого разного случиться успеет!

– Представляю! – мягко и задумчиво улыбнулся Эргис, – Так кто тебе его подарил?

– Рита, – сказала я

Н-да… похоже была моя очередь тупо хлопать глазами и пялиться на то, как мой муж сходит с ума. Ибо Эргис РЖАЛ. Как я только что. Правда, успокоился он гораздо быстрее. Встал, посмеиваясь. Протянул мне руку и поднял с пола. Как перышко. А он сильный, оказывается! Не смотря на неказистый внешний вид… Не выпуская моей ладони из руки, другой рукой сгреб со стола за горлышко бутылку кагора, пресек по пути мою попытку вырваться и вытереть с полу липкую лужу и выкинуть осколки стекла.

– Пойдем, – сказал он, – Пойдем куда-нибудь, где можно будет нормально сесть. Тогда я все расскажу тебе, малыш…

Хм… «малыш» … Довольно рискованное заявление со стороны мужчины, который даже не выше меня ростом! А если мне придет фантазия взгромоздиться на каблуки – ну, и кто будет малышом в этом случае?!

– Пойдем! – повторил он.

В это время раздался длинный звонок. В дверь. Зачем, спрашивается? Я ведь так и не удосужилась запереть ее! И не уверена, что и вовсе не оставила нараспашку…

5

Оказалось, что я все-таки не так безнадежна, как думала. По крайней мере – дверь была закрыта. Но не заперта. Эргис подцепил ручку одним пальцем (единственным свободным – от моей руки и от бутылки) и открыл – без раздумий и без вопросов. С ума сойти, как мы похожи в некоторых отношениях!

За дверью обнаружились двое: толстый и рыжий. Толстого я знала преотлично. Рыжего видела впервые. С моим мужем все обстояло с точностью до наоборот. Он приподнял бровь и, глядя на рыжего, сказал:

– Степан?

Я решила последовать его примеру, приподняла бровь и, глядя на толстого, поинтересовалась:

– Алекс?

Поздние визитеры покосились друг на друга. Алекс сказал:

– Добрый вечер, господа! Мы сошлись у вашей двери одновременно – но мы не вместе! Собственно… Сэнни, я бы хотел с тобой побеседовать. Совсем недолго!

– Добрый вечер, – поклонился мне рыжий. И, с иронией глядя на моего мужа, поинтересовался:

– Так и будем через порог беседовать? Или все-таки позволишь войти?

– Вообще-то, – откликнулся Эргис, – На фига ты мне сдался? У меня, знаешь ли, были другие планы на остаток этой ночи! Но уж раз все равно приперся – заходи!

– Заходи и ты, Алекс! – с ласковой угрозой сказала я толстому, – И лучше бы твое дело оказалось действительно важным! Не вежливо это, знаешь ли, вламываться в дом к женщине после полуночи!

Они вошли. Эргис пинком захлопнул дверь. Рыжий, не спуская глаз с моего мужа, ехидно обратился к Алексу:

– Учитесь жить, мой случайный спутник! Вот как проводят свое время истинные мужчины! В одной руке бутылка. В другой – красивая женщина! На лице – несомненные следы недавнего бурного общения с родней по духу… А на весь остальной мир – глубоко начхать! У него, видите ли, другие планы на остаток этой ночи!..

Бутылка в руке Эргиса сделала финт ушами. Из позиции «меня тащат за шкирку» она мгновенно оказалась в позиции «сейчас мною будут проламывать чью-то башку». Пристально и недобро глядя на рыжего, мой муж сказал. Так спокойно, что по спине побежали мурашки.

– Красивая женщина – моя жена, Рыжий. Запомни. Хорошо запомни – и надолго. А если миру глубоко начхать на меня – почему бы мне не начхать на этот мир? Хотя бы на остаток этой ночи!

Алекс, у которого глаза вылезли на лоб, наконец сподобился просипеть:

– Ты что – замуж вышла, Винтер Квин?! Когда?! Почему мне никто не сказал?!!!

– Неделю назад, – вежливо проинформировала я его. – Знает об этом пока только Лариска. А она, сам понимаешь, не стала бы с тобой об этом мило сплетничать!

Мне, честно сказать, было не до Алекса. Мне здорово не нравился подтекст беседы моего мужа и этого рыжего верзилы. Шутки шутками, но оба были злы и напряжены так, что того и гляди, действительно передерутся!

– Яр, – сказала я, тихонечко пошебуршав пальцами у него в ладони, – Раз уж мы их все равно впустили – может пойдем и где-нибудь сядем?

Подействовало. Он ласково сжал мою руку покрепче, и уже без особой злости кивнул гостям: «пошли».

Пошли недалеко. В малую гостиную на первом этаже. Там, где вчера… или уже позавчера?.. мы смотрели кассету с компроматами.

Визитеры уселись на диван. Эргис в кресло. А я быстренько выудила из стенки с хрусталем четыре пустых бокала. Мой муж разлил вино. Вернее – небрежно расплескал по бокалам. Почти не глядя, и не заботясь о том, что делают его руки. Тем не менее во всех четырех емкостях оказалось абсолютно равное количество жидкости. Учебное пособие, да и только! В качестве официанта парню цены бы не было, я полагаю!

Пить никто не собирался. Только Алекс, из вежливости, смочил губы. ТАКОЕ он вообще-то не пьет… Вот если б водочки!.. Но бежать на кухню за водочкой для Алекса я вовсе не собиралась. Не те были между нами отношения. Рыжий Степан рассеянно крутил свой бокал за ножку. Эргис откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди. Его бокал так и остался на столике.

– Итак, – холодно поинтересовался мой муж, – Чему обязаны визитом?

Все переглянулись.

– Ладно, – сказал рыжий Степан, – Я начну.

Он сунул руку за пазуху и из внутреннего кармана ветровки добыл мобильный телефон. Молча, не глядя на Эргиса, брякнул его на столик, рядом с одиноким бокалом.

Труба, как труба… Правда малость покореженная. Если это какой-то намек, то мне пока не понятно. Зато понятно стало Эргису. Он слегка оттаял.

– А… – сказал он, – Значит, она у меня там вывалилась… Я и не заметил. Ладно, значит, я не прав… Прости, Степан!

– Прощаю, – буркнул рыжий, – Хотя – имей в виду! – хорошенько дать тебе по шее мне все равно хочется!

– Сегодня почему-то всем этого хочется! – Эргис умудрился не покоситься на меня, но в тоне проскользнула улыбка, – То пнуть, то по шее съездить…

– Есть за что, я полагаю! – ухмыльнулся Рыжий.

– Наверно, – кивнул мой муж и, чуть запнувшись, поинтересовался, – Так что там было… после того, как я смылся?

– Твоего клиента нашли. И откачали. Прочее – не наша забота, полагаю… Но по шее ты все-таки получишь! Неофициально, конечно. И далеко не в той пропорции, как Ромка со своим приятелем!

– А Рэм тут при чем?! – немедленно ощетинился Эргис, – Ведь не он завалил дело, а я!

– Ты завалил… Он – заварил… Хотя, если мое мнение кого-то интересует – так ты с этой мразью обошелся более чем ласково! И если б он отдал концы – я бы точно не заплакал!

И уж – извини! – полнейшая дурость – то, что ты так… завелся. Я-то не сразу даже понял, в чем дело! Роман настоял, чтоб я позвонил тебе. А когда ни по одному номеру никто не ответил – отследили твой мобильник… Ты учти, сейчас весь народ из-за тебя на ушах стоит! Трубу нашли в подворотне за два квартала отсюда. В том виде, в каком она сейчас… А в ближайшем отделении – троих…хм!… пострадавших, которых подобрал патруль – в той самой подворотне! Они врали вовсю, что их избил какой-то хлипкий интеллигент. По их словам – в очках и чуть ли не со скрипкой под мышкой! Их слушали и посмеивались – все трое – фигуранты в нашем городишке известные! Так что никто им не поверил – кроме меня, когда я там оказался. Ромка удила грыз, но его, конечно, сейчас никуда не отпустили. Он обзванивает все больницы, морги, полицейские участки… и психушки! А я подумал, что два квартала для бешеной собаки – не крюк. И решил сначала сюда завернуть. Так что я, на твоем месте, пожалуй, сейчас бы позвонил кое-куда. А то мало ли что народу с перепугу в голову взбредет!

Вид у Эргиса был слегка сконфуженный, но упрямый.

– Может быть, – сказал он, – Может быть и так… Но, знаешь что? Позвони лучше ты. Мне могут и не поверить…

Рыжий хмыкнул неодобрительно. Но, похоже, мой муж сказал дело, поэтому Степан без дальнейших пререканий пошел в холл – к телефону.

Минуточку мы, трое оставшихся в гостиной, для приличия помолчали. Потом я вопросительно посмотрела на Алекса.

– Интересно, старый друг, а ты что за историю нам расскажешь?

– Я? – Алекс несколько нервно поерзал на диване, – Я, собственно, не собирался ничего рассказывать. Я пришел попросить мою кассету… Я понимаю, ужасно невежливо забирать назад подарки… Но вышло так, что козлы-ассистенты не сделали копию… И мы тебе отдали единственный экземпляр. Эксклюзивный, так сказать. Оригинал. Э-э-э… Сэнни?

Мы молчали. Я и мой муж. Не знаю, о чем думал Эргис, а по моим мозгам мчался прямо-таки скоростной экспресс, расставляя все лыки в строки и все «и» над точками. Алекс, старый друг, урод, собака бешеная!!! Лариска ж говорила, чем он сейчас занимается! А я хихикала одобрительно, и говорила, что у этой сволочи должно получиться! У него все получалось, как ни странно. Везунчик он был, хоть и гад!

Эргис встал, выудил из видюшника кассету и издали показал Алексу:

– Эта?

Тот облегченно заулыбался и закивал.

– А теперь скажи мне, скотина, – сдавленным от бешенства голосом поинтересовалась я, – Что ты подлил в мое пиво?!

– Всего лишь сто грамм водки, Винтер Квин! – захихикал Алекс, совершенно не смущаясь содеянным, не чувствуя раскаяния… и не чуя грозы, которая собиралась над его лысиной. Мой муж пока помалкивал. А я уже усвоила, что в этом тихом-тихом омуте водятся толстые-толстые черти!

– Элементарный ерш, но девушек сшибает просто в ноль! А дальше – дело техники. Сунуть тебе в лапку маленькую сигаретку с нужной травкой и попросить теток тебя соответственно переодеть и раскрасить!

– Зачем? – я чувствовала, как у меня волосы на затылке встают дыбом от ужаса. Молчание Эргиса было чуть ли не страшнее, чем давешняя встреча с маньяком!

– Зачем, идиотина?! Ты что, хотел мне роль предложить в этом своем… что ты там ваяешь? Боевик? Сайнс? Порнуху?

– В точку! Когда я узнал, что ты опять появилась в нашем городишке, я в лепешку расшибся, чтоб добыть приглашение на Ларискину вечеринку!

– Сочувствую! – буркнула я без всякого сочувствия, – При ее-то нежной к тебе любви! Но ты бы должен помнить, что ни на какие такие штучки я не соглашусь!