Хранители Лучезарной рощи. Тайна волшебных «лучиков»

– А если эти три ореха были последним запасом? – мягко спросил отец. – Тогда ты три дня сидел голодным, чтобы в итоге получить всего на два ореха больше. А мог бы съесть свои три и быть сытым. Всегда смотри не на прибыль, а на цену, которую за неё платишь.

Через пару месяцев месяцев задача усложнилась.

– Лисица предлагает: десять ягод сейчас или пятнадцать через луну. Что выберешь?

– Пятнадцать! – радостно сказал Хранислав.

– А если за эту луну грянут морозы и все её ягоды почернеют и сгниют? – вступила мать, Проверина Лучезаровна. – Тогда ты останешься и без десяти, и без пятнадцати. Иногда синица в руках стоит журавля в небе.

– Запомни, сынок, – подвёл итог отец, – счетоводство – это не про голые цифры. Оно – про последствия. Про умение видеть на два шага вперёд.

В пять лет отец вывел Хранислава на первую в его жизни настоящую сделку.

– Вот твой стартовый капитал, – сказал Счетовит, вручая сыну три отборных желудя. – И мамин кошелёк из паутины, чтобы не растерять. И главный совет: слушай не слова, а сердцебиение собеседника. Обман всегда слышен в его ритме.

Первым «клиентом» стал ёжик-фермер.

– Даю целую корзину черники всего за два желудя! – радостно предложил он.

– Почему так дёшево? – насторожился Хранислав, прислушиваясь к частому-частому стуку сердца ёжика.

– Урожай нынче большой… – ёж потупился.

Присмотревшись, Хранислав обнаружил, что почти у каждой ягодки есть маленькая чёрная дырочка – червоточинка. Ёж пытался скрыть изъян.

Второй была сорока-модница.

– Меняю эти дивные бусы из утренней росы на все три твоих желудя! – захлопала она крыльями.

– А когда роса испарится? – уточнил Хранислав.

– Э-э… после обеда? – неуверенно протянула сорока, и её бусины уже начинали тускнеть и уменьшаться в размерах.

Третьей оказалась старая, мудрая Черепаха.

– Принеси мне пять одуванчиков с Лысой Горки, – медленно произнесла она. – Взамен я открою тебе один секрет.

– Какая польза от секрета? – спросил Хранислав.

– Узнаешь, только когда принесёшь, – загадочно ответила Черепаха, и её сердце билось ровно и мудро.

Хранислав принял решение. Он отдал один желудь ёжику, но взял только полкорзины ягод – ровно столько, сколько было хороших. Сороке он вежливо отказал, но подарил ей одну ягодку из своей доли – «чтобы не улетала обиженная». А потом собрал пять пушистых одуванчиков для Черепахи.

Та, довольная, научила его великому «правилу корней»:

– Вот видишь этот дуб? Клади одну монетку у его корней. Забудь на год. Вернёшься – найдёшь десять. Но если выкопаешь раньше срока – всё засохнет. Терпение – главный урожай.

Прошло два года. Туманным утром, когда роса на паутине ещё сверкала последними цифрами ночных снов, в уютное дупло ввалились три мрачные фигуры. Они вползли внутрь, словно сама тьма сгустилась и приняла форму. Воздух мгновенно наполнился едким, тошнотворным запахом – смесью пережаренного мёда, медной ржавчины и чего-то старого, плесневелого, будто из давно запертого сундука с чужими долгами.

Главарь – Барсук по имени Процент. Он был огромным, жирным, его брюхо почти волочилось по полу. Вся его шкура была испещрена татуировками – не картинками, а сплошными формулами сложных процентов, столбцами цифр и кривыми графиками роста долга, которые колыхались на тучном теле. На самом видном месте, на животе, красовалась самая жуткая: «100% × 365». Но самое отталкивающее было на его морде. Сквозь нос был продет отвратительный обруч, свитый из сплавленных медных монет. Каждая монетка была пробита гвоздём, и из дырок сочилась зеленоватая окись. Его голос скрипел и хрипел, будто годами пересчитывал медь без единой передышки. Он был ходячим, дышащим кошмаром любого должника.

За ним шли: Счетовяз и Зуботряс. Второй барсук был его полной противоположностью – тощий, высохший, как прошлогодняя шишка. Его спина была сгорблена под тяжестью массивной деревянной доски, притороченной к ней ремнями. На доске мелом были исписаны столбцы имён, сумм долгов и дат. В одной лапе он сжимала увесистую глиняную чернильницу, в другой – заточенное гусиное перо, готовое в любой момент сделать новую, роковую пометку. Его глаза-бусинки бегали по сторонам, высчитывая и оценивая всё вокруг: стоимость полок, запасы орехов, ценность самого дупла. Он не говорил, а только шипел цифры.

Третий был громилой. Мощный, приземистый, с шеей шире пня. Его мускулы вздувались буграми под грязной шкурой. На поясе у него висели не оружие, а инструменты его чёрного ремесла: массивные, искореженные весы с приржавевшими чашами и здоровенный молот, которым он не строил, а ломал. Его клыки были обломаны и заострены в оскале вечной угрозы. Он лишь тяжело дышал и поскрипывал зубами, за что и получил свою кличку. Его задача была не считать, а ломать и запугивать.

Они встали в середине дупла, заняв собой всё пространство, вытеснив из него уют и свет. Три воплощения жадности: мозг, расчёт и грубая сила.

Счетовит Листович медленно поднялся, заслоняя собой семью. Его роскошная рыжая шерсть вдруг казалась потускневшей. Круглые очки запотели от влажного дыхания непрошеных гостей и собственного напряжения.

– По какому долгу вы пришли? – голос Счетовита прозвучал глухо, но не от страха, а от сдерживаемой ярости. Он стоял, вобрав в себя всё спокойствие и мощь их родового дуба.

– По ордеру! – не закричал, а проскрипел Процент, и этот звук был похож на скрежет льда по стеклу. Его жирная, облепленная инеем лапа швырнула на центральный стол не берестяную хартию, а идеально гладкий, отполированный до зеркального блеска прямоугольник чёрного льда. Внутри него, словно замороженные светлячки, пульсировали сизо-голубые руны. – Ордеру Ледяной Скорби! Статья 7-Л, параграф «Вечное Хранение». Семейный актив «Храниславовы-Дубодревовичи» подлежит немедленной консервации и изъятию из оборота в связи с… системной нестабильностью, которую вы порождаете своим устаревшим, эмоциональным подходом к учёту.

Счетовит не взглянул на ледяную скрижаль. Он выпрямился во весь свой немалый рост, и его рыжая шерсть отлила в свете светляков медью и золотом.

– Вы не смеете! – прогремел он, и зазвенели берестяные свитки на полках. – Мы – не актив! Мы – живое сердце этой системы! Её доверие, её честное слово! Выморозить нас – значит выморозить саму душу Рощи, превратить её в красивую, мёртвую пустыню!

– Душа – нерентабельный актив, – барсук сделал шаг вперёд, и от него потянуло ветхом из сундуков. – Она подвержена рискам, ошибкам, переменам настроения. На смену ей приходит новый порядок. Порядок Ледяной Госпожи. Порядок вечных, неизменных и подконтрольных ценностей. Где наследник? – его глаза-бусинки вдруг ожили и забегали по дуплу, выискивая. – Он должен быть включён в депозит. Его живая, неучтённая энергия роста нарушает баланс наших скрижалей. Для полноты коллекции.