Полная версия
7 шагов к вершине
Когда вы выбираете автомобиль стоимостью 15–20 тысяч долларов, вы исходите из его технических характеристик. Но если вы задумаете купить автомобиль дороже 100 тысяч долларов, то ваш выбор, скорее всего, будет основан далеко не на том, какие у автомобиля уровень расхода топлива, дорожный просвет и объем багажника. Машины такого класса люди выбирают за нечто другое. И часто более надежному автомобилю за 20 тысяч они предпочтут весьма капризный «Феррари» или даже ретроавтомобиль дороже 100 тысяч именно потому, что в них есть то «другое», что для потенциального владельца представляет особую ценность. Вот это «другое» и стоит дополнительных десятков и сотен тысяч. То есть то, что меньше всего можно пощупать, стоит дороже всего.
Я верю в то, что доброта, порядочность и стремление к идеалам, говоря айтишным языком, больше «прошиты» в базовой операционной системе каждого человека, нежели «программируются» как дополнительная настройка в процессе воспитания. Это то, с чем дети рождаются: они хотят доверять людям, они различают добро и зло, они хотят быть хорошими и делать все правильно. К сожалению, часто жизнь вносит свои коррективы в эти базовые программы личности, и суровая действительность уничтожает этот врожденный идеализм.
Когда люди достигают карьерных высот, им нужно вспомнить о том, во что они верили в юности, и заново в это поверить, но основываться при этом не на наивном идеализме, а на здравом смысле. Лично я давно пришел к тому, что хочу быть идеалистом, потому что это приятно и полезно, но только идеалистом, сохраняющим трезвость мышления и адекватно оценивающим свое окружение. Идеализм вдохновляет людей, он дает жизненную силу, позволяет сфокусироваться на чем-то действительно важном и долгое время сохранять энергию. Об этом написано много книг, великие лидеры говорят об этом, но циник им не верит, потому что когда-то, возможно, еще в детстве, его одернули, больно ударили по рукам или по лицу, и ему было слишком больно и обидно.
Одна из моих задач – вернуть эти утраченные или законопаченные цинизмом смыслы в головы руководителей, идущих на повышение. Руководителям, которые погрязли в операционке, надо немного «расправить плечи», увидеть, что в работе ценится не только умение выполнять конкретные задачи и добиваться результатов, но и нечто большее. Я помогаю осознать ценность этого «большего», чтобы увидеть траекторию вашего развития, но суть идеи в том, что, если тебя повысили, значит, люди увидели что-то ценное именно в тебе. И они не обманываются. Задача человека просто понять и начать ценить это так же, как ценят те, кто сделал ставку именно на него.
Принцип Питера3, или принцип некомпетентности, гласит, что в иерархии каждый индивидуум имеет тенденцию подниматься до уровня своей некомпетентности. Иначе говоря, сотрудник, работающий в любой системе, повышается в должности до тех пор, пока окажется не в состоянии справиться со своими обязанностями.
Что происходит в иерархической структуре? Представим, что специалист хорошо выполняет свою работу и за это его переводят на уровень начальника отдела, но как только его повысили, все то, что он умел как специалист, перестает быть важным, потому что теперь всю эту работу должны выполнять его подчиненные. От него же требуется умение ставить задачи, контролировать исполнение и поддерживать обратную связь, а этого он как раз делать не умеет. То есть за способность выполнять задачи его перевели на должность, для успеха на которой умение выполнять задачи не является ключевым фактором. И вчерашний специалист осваивает новую профессию, в которой управленческие навыки более важны, чем технические.
Когда (и если) этот человек добивается успеха уже как линейный руководитель, его повышают до следующего уровня. Теперь он руководитель среднего звена, а здесь постановка задач и контроль исполнения уступают место другому набору функций: планированию деятельности подразделения, формированию команды, созданию благоприятного морально-психологического климата в коллективе, выстраиванию междепартаментных связей и так далее. Как руководитель среднего звена он уже взаимодействует не со специалистами, а с линейными руководителями, которые выполняют за него большинство управленческих задач. Кроме того, он уже может сам подбирать себе команду. Для успеха на этом уровне критически важными становятся лидерские навыки, эмоциональный интеллект, навыки кросс-функционального взаимодействия, управления заинтересованными сторонами, перспективное планирование и так далее.
Когда этот сотрудник осваивается и достигает успеха в новой роли, его ставят на позицию топ-менеджера. И – снова-здорово – все умения, развитые на более низком уровне иерархии, теряют актуальность. Теперь ему нужно принимать системные решения, учитывая все аспекты бизнеса, а не только тот, за который он привык отвечать, проявлять предпринимательские способности и стратегическое мышление. Становится важным умение правильно формировать свой публичный образ, поддерживать отношения с внешними стейкхолдерами и чувствовать себя уверенно в корпоративной дипломатии.
Парадокс ситуации в том, что заслуги, за которые нас повышают, на новом уровне, как правило, не имеют такого же значения. Суть саркастического, но не лишенного здравого смысла принципа Питера заключается в том, что рано или поздно вы достигаете того уровня, компетенциями которого овладеть не можете, и, соответственно, не даете повода для своего повышения. Вуаля! Вы застряли на уровне своей некомпетентности.
Так вот, люди с синдромом самозванца думают, что другие заслуживают этого места больше, чем они, но на самом деле путают внешне проявляемые навыки с внутренним потенциалом. Никто не рождается профессионалом в новом деле, все начинают путь с позиции новичка, обладающего потенциалом, но еще не раскрывшего его. Например, если вам повезло поступить в Гарвард, то вы окажетесь в окружении таких же умников, как и вы, но, скорее всего, так же, как и вы, сомневающихся в том, что они соответствуют этому месту. И так же, как и вы, они не знают, что делать на новом месте, и сомневаются, справятся ли с вызовом.
Поработав с огромным количеством руководителей на разных уровнях, могу уверенно сказать, что далеко не всегда руководители высшего звена обладают полным набором компетенций, дающих основание считать их идеальными кандидатами на занимаемую должность. Но это не значит, что кто-то ошибся с их назначением. Ведь повысили их не за недостатки, которые есть у всех, а за заслуги и потенциал, который они продемонстрировали.
Рядом с неуверенностью самозванца стоит неуверенность гадкого утенка, но она уже другого рода. Человек с комплексом гадкого утенка, как и птенец лебедя в одноименной сказке, думает, что он «уродлив», потому что не вписывается в окружение.
КАК ЦЕНИТЬ СЕБЯ, А НЕ МНЕНИЕ О СЕБЕ: КОМПЛЕКС ГАДКОГО УТЕНКАКогда глубоко порядочный человек попадает в общество не совсем порядочных людей, на него обычно смотрят как на идиота. О чем, по сути, и пишет великий писатель-философ Федор Достоевский в романе «Идиот».
Хорошие и талантливые люди часто боятся, что, выбрав свой, уникальный путь, могут сильно отклониться от общепринятых норм, стать белыми воронами, отвергнутыми обществом. И ведь действительно, с точки зрения уток, маленький лебедь – это гадкий утенок. Окружение не способно оценить уникальность птенца и разглядеть в нем прекрасного лебедя. Самое правильное решение для маленького лебедя в этой ситуации – сменить окружение. Но он неопытен и не знает, что «так можно». Да и сказка, скорее, о терпении и вере в себя.
Не отходя от метафоры гадкого утенка, приведу пример из современных реалий. Одна из моих клиенток всю жизнь страдает от того, что в корпоративной среде чувствует себя некомфортно. Она может быть очень успешным менеджером, прекрасно выполняющим задачи, но достигнуть этого ей мешает постоянное давление со стороны руководства. Руководство ожидает от нее четкого соблюдения сроков исполнения проектов и качества результатов, внимания к деталям и стремления строго следовать принятым стандартам отчетности. И она это делает, но, как говорил принц Флоризель, «совершенно без аппетита». Мозг моей клиентки устроен так, что она чувствует себя гением в придумывании чего-то нового и необычного, в том, чтобы заряжать людей идеями и вдохновлять на создание невероятных вещей. А вот по части упорядочения этих идей, создания системы претворения их в жизнь (функционала, чрезвычайно ценного для корпоративной среды) она чувствует себя абсолютным лузером.
В результате моя клиентка страдает комплексом гадкого утенка, чувствует себя «не такой», конечно же, в плохом смысле этого слова. Ее уникальные способности: гибкость мышления, умение находить неординарные подходы к решению трудновыполнимых задач, вдохновляться и вдохновлять людей на творческий поиск – кажутся ей не такими ценными, потому что не ценятся ее окружением. Понятно, что в отсутствие должного обрамления такой талант подобен сорванному брандспойту. Человек постоянно фонтанирует идеями или витает в облаках, что вызывает раздражение у руководства, заставляет его задуматься об «уместности» такого сотрудника в корпоративной среде.
И у сотрудника в итоге рождается пренебрежение к собственному таланту, редкому и уникальному, потому что мало кто способен вырваться за рамки обыденного. Но из-за того, что талант не огранен, подобно бриллианту, и не вложен в соответствующую оправу, он будто бы все время пребывает в состоянии «эфира». Человек его не осознает, не может им управлять и, соответственно, достигать результатов, в полной мере проявлять свою уникальность. Но первое, что моей клиентке и похожим на нее людям надо сделать, – осознать несоответствие своего таланта тому окружению, в котором он проявляется.
Корпоративный мир с его требованиями к порядку и обезличенности может показаться в каком-то смысле довольно примитивным, хотя и он, конечно, развивается. Вспомним о таком факте, что в обществе одни проявления таланта общеприняты, а другие – непонятны. Например, талантливый художник-реалист гениально изображает окружающий мир, очень точно передает форму, цвет, светотень, выдерживает композицию и все такое – это всем понятный талант, высоко ценящийся в обществе. Но тут появляются импрессионисты, которые совершенно игнорируют академическую школу, для них главное – с помощью цвета передать сиюминутное впечатление, чувство. Импрессионистов принимают не сразу, но постепенно мир осознает, что в изобразительном искусстве, оказывается, важна не только и не столько точность передачи формы и цвета, сколько эмоция.
Если взять, например, картины знаменитого Джексона Поллока, созданные методом разбрызгивания краски по холсту, то понимаешь, что искусство вообще может не быть связано с отображением реальности. В своих работах Поллок выплескивает чистую энергию на холст, выходя за рамки формального искусства, за что его и ценят. Люди чувствуют переживания художника, его внутренний бунт.
В середине 60-х годов прошлого века американский социолог Эверетт Роджерс популяризировал теорию диффузии инноваций, согласно которой любое новшество большей частью общества воспринимается настороженно. Лишь малая часть социума (менее 3 %) – по своей природе новаторы, готовые экспериментировать с новой идеей или продуктом. Далее, если идея прижилась у новаторов, ее подхватывают «ранние последователи», которые тестируют ее и формируют «доказательства» для «раннего большинства», за которым идет «позднее большинство». И всегда остается значительная часть людей «отстающих», которые никогда не примут новшество просто потому, что не готовы менять свои привычки. Или, как кто-то метко сказал про «отстающих» в эпоху смартфонов: они откажутся от дисковых телефонов только тогда, когда их перестанут выпускать.
Сейчас мы уже привыкли к тому, что современное искусство – это способ что-то предъявить миру, передать чувства и «свой» взгляд на вещи. Любая инсталляция может быть искусством. Это пример диффузии инноваций, которую именно сейчас проходит человечество. Ведь, несмотря на весь прогресс общества в части понимания современного искусства, до сих пор еще остаются люди, не принимающие даже импрессионистов.
Еще одна теория – спиральная динамика Дона Бека и Криса Кована – показывает восемь этапов (уровней спирали) развития образа мышления человека, организаций и общества в целом. Каждому из которых присвоен свой цвет, от бежевого до бирюзового:
1. первый, «бежевый» уровень – в основе всего лежит мотив выживания, мышление инстинктивно, характеризуется низкой осознанностью;
2. второй, «фиолетовый» уровень – на передний план выходит «клановость» (родственные связи, верность традициям и поиск гармонии с внешним миром);
3. третий, «красный» уровень – власть силы, зарождение индивидуального сознания, эгоцентризм, борьба для преодоления возможных преград;
4. четвертый, «синий» уровень – целенаправленность и упорядоченность, поиск смысла и контроль импульсивности;
5. пятый, «оранжевый» уровень – проявление лидерских качеств, соперничество и многомерность, стремление к автономии и эффективности, поиск лучших решений;
6. шестой, «зеленый» уровень – формирование межличностных связей, исследование себя и других, развитие чувства единства, гармонии;
7. седьмой, «желтый» уровень – гибкий поток, стремление создать целостную картину мира, фокус на спонтанности и системном сочетании противоположностей, обретение личной свободы;
8. восьмой, «бирюзовый» уровень – глобальное видение, холистичность, гармонизация сильного коллектива людей, духовное единение со всеми и всем, действие по принципу «меньше – значит лучше».
В любом эволюционном процессе каждый следующий уровень развития не отменяет предыдущий, а наслаивается на него. Переходя в следующую фазу, человек и организация несут в себе все атрибуты фазы предыдущей, но в переработанном и дополненном виде. То есть на «зеленом» уровне спиральной динамики организации и коллективы «умеют» и бороться, и действовать упорядоченно, и достигать успеха, но делают это осознанно, выбирая путь освобождения от догм для достижения чего-то большего.
На каком уровне развития сейчас находитесь вы, а на каком – ваше окружение? Это еще один важный вопрос, без ответа на который невозможно создать благоприятные условия для развития и реализации вашего таланта. Помните, что ответственность за выбор окружения лежит на вас. Но и ваше окружение, и общество в целом способны развиваться и «прозревать» в отношении прогрессивных теорий, изобретений или проявлений таланта после того, как им «объяснили», как это понимать и любить. Так что – не отчаивайтесь.
Если вы уже оказались не в том окружении, постарайтесь критически его оценить и как можно быстрее его сменить.
И это отдельные вопросы: кто должен быть у вас в окружении, как вы должны сформировать его, как вы подберете свою команду, чтобы она вам помогала. Но не только это важно. Результат получится там, где есть соединение талантов в правильной комбинации. Поэтому окружение должно быть синергетичным, а не просто поддерживающим. К этому вопросу мы еще вернемся во второй части книги, а сейчас продолжим исследовать темные закоулки нереализованного таланта, и я готов познакомить вас с первой участницей моих интервью. Обратите внимание на то, сколь обширным может быть представление о своих талантах, если дать человеку поразмышлять об этом.
НАДЕЖДА, 32 года
Я точно знаю, что один из моих ключевых профессиональных талантов – это умение структурировать информацию. Это проявляется буквально во всем: как я строю коммуникацию, как организую процессы, как взаимодействую с клиентами. Даже в личной жизни – финансах, бытовых вопросах, делах с ребенком – все это я четко структурирую. Ну вот прям все. И я это знаю, потому что мне часто говорят: «С тобой понятно, ты все круто структурируешь». Такое слышу после встреч или даже просто в общении. Это как-то подтверждает: да, у меня получается.
Я считаю, что у меня есть еще один важный талант – это умение выстраивать контакты. Работать с командами, с людьми в целом. Знаешь, я всегда чувствовала, что у меня к этому есть склонность, но я много работала, чтобы развить этот навык. Особенно когда дело касается работы с группами. Я хорошо чувствую, что происходит в команде, понимаю, как скорректировать коммуникацию, чтобы добиться результата. Это может быть тренинг, встреча – неважно. Это то, что помогает мне двигаться вперед.
А еще я научилась прямо говорить о сложностях. Это, пожалуй, не то, что у меня было всегда, а то, что я в себе развила. Например, клиентам часто хочется слышать: «Все идет круто, вы молодцы». Но я знаю, что иногда нужно говорить и о рисках, даже если это неудобно. И я научилась это делать. Думаю, это требует определенной профессиональной смелости. Говорить о том, что не все идеально, – это важно. Мне кажется, что я реально выросла в этом.
Есть еще одна вещь, которую я считаю своей фишкой, – это стиль жизни. Я постоянно учусь по принципу life-long learning. Я ищу новые программы, форматы, вкладываю в это свое время и энергию. Даже серьезные дяденьки и опытные тетеньки, вроде Игоря Корганова, спрашивают: «Ну, чему ты там училась?» Это, знаешь, классный индикатор: то, что я изучаю, вызывает интерес. Это мой стиль жизни – постоянно находить что-то новое, чтобы двигаться дальше.
И еще одна важная штука про меня – я всегда знала, что добьюсь успеха. С самого детства. Я не знаю, откуда это взялось, но это был неопровержимый факт. Я просто знала, что буду успешной, буду обеспеченной и что у меня будет интересная карьера. Неважно, как именно. Главное, что я умею добиваться целей. А какие для этого понадобятся способности – разберусь по ходу.
Конечно, на этом пути были страхи. Страх не достичь цели, страх разрушить отношения, страх сказать что-то неудобное. Но я поняла, что нужно просто двигаться вперед. Например, недавно был сложный случай с коллегами: у нас сменился контакт в корпоративном университете. Мы наладили классные отношения с одной девушкой, а вместо нее пришла новая, совершенно другая по стилю работы. И я понимала, что есть серьезные риски для проекта. Это было непросто, но я открыто озвучила свои опасения и предложила подумать над альтернативами. Это был вызов, но я справилась.
Мне всегда было важно создавать результат. Это мой драйвер. Через результат я вижу свой вклад, и он дает мне ощущение безопасности. Безопасности как профессионала, который востребован, как человека, который обеспечен финансово. Но это еще и про то, чтобы менять людей, процессы, компании. Это то, что вдохновляет.
Да, я люблю держать все под контролем, но при этом я доверяю только проверенным людям. Это позволяет мне делегировать задачи, но все равно держать руку на пульсе. И вот эта моя системность, умение структурировать процессы и добиваться результатов – это то, что отличает меня от других. Это то, что я считаю своим настоящим талантом.
Глава 2. Быть добрым без вреда для себя
Мыслители во все времена ломали голову над категориями добра и зла. Это сложный философский предмет, и я не хочу в нем закопаться, слишком углубляясь в теорию. В своей книге я намеренно упрощаю понятия, чтобы в потоке витиеватых умозаключений не забыть о самом важном: люди интуитивно чувствуют, что такое хорошо и что такое плохо. Обманывать – плохо, говорить правду – хорошо, красть – плохо, возвращать найденное – хорошо, бездельничать – плохо, трудиться – хорошо и так далее. Есть универсальные категории, которые объяснять не надо. Человек чаще всего сам знает, когда он поступает хорошо, а когда плохо.
Проблема возникает, когда вы начинаете думать, что быть хорошим невыгодно, неправильно и даже как-то неловко. Проявлять человеческие добродетели, которые описаны в тоннах литературы, по какой-то причине считается глупым или нерациональным.
О том, что люди не верят в добро и его окупаемость, писал еще Никколо Макиавелли примерно в 1513 году в своем трактате «Государь»: «Говорят, что лучше всего, когда боятся и любят одновременно; однако любовь плохо уживается со страхом, поэтому если уж приходится выбирать, то надежнее выбрать страх»4. Он предлагает действовать через страх, потому что так безопаснее и эффективнее. И ведь действительно, люди часто обнаруживают, что через маленькие или большие «отклонения» от добродетельности добиваться результата получается быстрее и проще. Да, придется испытать немного моральных угрызений, но зато как эффективно!
Допускаю, что у Макиавелли были достаточные основания между любовью и страхом выбрать страх. Но в своей книге я выступаю оппонентом флорентийского мыслителя и предлагаю читателю сделать выбор в пользу любви. В жизни и работе, буквально натыкаясь на доказательства экономической эффективности любви, я раз за разом прихожу к выводу, что добропорядочность полезна.
Из бесед с разными людьми у меня сложилось впечатление, что очень многим присуще такое убеждение: «Ценность, заложенная во мне, ну уж точно никак не может принести выгоду в реальном мире». Такой вывод легко объяснить устоявшимися бизнес-стереотипами:
• чтобы получить продвижение, вы должны «идти по головам»;
• чтобы добиться результатов, вы должны быть черствым и жестким по отношению к людям;
• чтобы работать в корпорации, вы должны научиться игнорировать эмоции и соответствовать требованиям руководства;
• чтобы добиться успеха, вы должны забыть о себе и думать только о деле.
И так далее и тому подобное.
Давайте вместе попробуем разобраться, так ли они аксиоматичны. И начнем с того, насколько можно «быть собой» не только в организации, но и вообще в жизни.
Все мы так или иначе защищаем себя эмоционально от внешних угроз, явных и мнимых. Но, по моему мнению, внутренние механизмы, которые человек осознанно или неосознанно использует для самозащиты, не должны давать побочных эффектов. Как и с любым лекарством – хотелось бы, чтобы оно лечило болезни, не порождая новые. Однако некоторые (а может, все?) защитные механизмы могут быть очень токсичны для того, кто их использует. Уверяю вас, если вы столкнетесь со мной в повседневной жизни, я вполне могу показаться вам, мягко говоря, не самым милым человеком, особенно в стрессовой ситуации.
На протяжении нескольких лет я наблюдал за собой и вел внутренний диалог о своих поступках. Каждый раз, сталкиваясь при общении с людьми с проявлением не лучших своих качеств, я уговаривал себя: надо быть добрее и человечнее, чтобы «люди ко мне потянулись». Я пытался исправить себя, стать более терпимым, но мой внутренний голос твердил, что в этой стратегии есть изъян.
Поймите меня правильно, я считаю себя вполне осознанным человеком. Например, в свое время смог почти без усилий отказаться от вредных привычек, просто изменив отношение к ним. Я бросил курить практически без мучений, а пристрастие к алкоголю «выключил» в один день, переосмыслив плюсы и минусы (и прочитав книгу Аллена Карра «Легкий способ бросить пить»).
Получается, что я способен слышать голос разума и договариваться с собой, когда нужно сделать правильный выбор и освободиться от неэффективных паттернов поведения. И, прислушиваясь к своему внутреннему голосу, я понял: в стратегии «а давай ты просто будешь добрее к людям» меня не устраивает то, что я как бы «снимаю защиту», тем самым повышая риск быть глубоко раненным. В душе я всегда это понимал, именно поэтому мне так трудно было отказаться от этой «вредной» привычки.
С другой стороны, выбор более сдержанной позиции в общении с людьми меня тоже не совсем устраивал. Ведь вместо того чтобы говорить с людьми искренне и прямо, хоть иногда и достаточно резко, мне приходилось сглаживать углы, идти на компромиссы, быть «политкорректным», не проявлять свои истинные чувства, чтобы не ранить чувства других. Мне это совсем не свойственно. Если мне кто-то или что-то не нравится, я склонен немедленно об этом заявлять. Мои знакомые, коллеги и друзья, те, с кем у меня сложились доверительные отношения, понимают меня и ценят мою прямоту, но для более широкого круга людей эта граничащая с бестактностью непосредственность немного непривычна. Особенно если эти люди – из стран с высококонтекстной культурой, где за словами принято видеть скрытые смыслы и символы.
Так вот, когда я пытался быть добрее, вести себя мягче и «политически корректнее», то чувствовал внутри какое-то рассогласование, неконгруэнтность. Я будто пытался переломить свою натуру, не до конца понимая, а зачем, собственно. В конце концов я осознал, что не хочу быть «добрым» для всех. Для меня ценно мнение не «всех», а только «моих» людей, то есть моей референтной группы. Я не хочу тратить силы на то, чтобы быть приятным со всех сторон. Для меня все, что принято универсально, означает нечто обезличенное. Моя референтная группа понимает и принимает меня таким, какой я есть, и позволяет мне быть собой.