Герка

Ну, сейчас начнется! Начнется что-то классное!

Такие бывают чудеса! От неожиданных встреч, от незапланированных подарков, от вкусной шипучки, от брызгов, когда падаешь в воду с высокой горки аквапарка или от того, что родители тебе говорят: «Мы летим в Чебоксары», а ты садишься в самолет, и пилот уверенным голосом объявляет: «Уважаемые пассажиры, наш рейс следует в город Денпасар, остров Бали, пожалуйста, пристегните ремни, мы начинаем взлет».

Одним словом, чудо поставляется из страны «Ни-от-куда», не-за-пла-ни-ровано и безвозмездно. Возможно, поэтому оно чаще всего происходит в детстве.

Обычный день. Школа, быстро пообедать, музыкальная школа, домашние уроки, быстро поужинать, хакерская атака на родительский телефон, обезвреживание и изъятие телефона. Э, хе, хе. Скукота!

– Але.. Да, привет! Нормально… Да ничего. Пока не планировали.

Никто не обращал внимания на обычные слова, которая мама скупо транслировала кому-то в трубку. Ну разве из этого может появиться чудо?

– Размер? Я уточню, напишу тебе. А что? Ммм, интересно. Конечно! Конечно участвуем! Блин, круто!

– Что там? – спросил папа.

Герман стал прислушиваться.

– Бум, бум, бум, блюм, блюм – неразборчиво пересказала мама разговор папе.

– Ух ты! – восторженно ответил папа. – А мне можно?

Что-то поменялось в воздухе, в квартире, в маме и сразу во всех.

– Геэээр! – весело, постепенно набирая громкость прозвучал мамин голос из кухни. Голос, наполненный радостью, азартом, предвкушением какого-то обалденного праздника с мороженым и картошкой фри.

Вместо привычного «сча, сча, сча» Герман пулей оказался на кухне.

Двери ни-от-куда раскрылись и мама сказала:

– Наша сборная по футболу скоро будет играть со сборной Нигерии. Организаторы ищут мальчика, очень похожего на тебя, который мог бы вывести одного из наших лучших футболистов на поле в начале матча. Будешь этим мальчиком?

– Конечно! – не сдерживая себя громко отреагировал Герман.

Невидимые силы взяли Германа за подмышки, и он почувствовал взлет и обволакивающее присутствие чуда.

Ничего в сегодняшнем дне, вот нисколечко, не предвещало чудо. Ровно до момента неожиданного звонка.

Что же это за формула такая? Спокойно, однообразно, ду-ду-ду целый день. И вдруг! Разряд! И вот оно! Поймал!! Чудо!!! «Поздравляем ваш билет выиграл! Вы триллионер!»

Когда невидимый серпантин чуда немного улегся Герман стал рассуждать прагматично: «Они умрут от зависти! Меня покажут по центральному телевидению! Это ж какой крутяк! Надо срочно подумать кого предупредить, чтобы обязательно смотрели! Дима – Челябинск. Катя – Лос-Анджелес. Даниэль и Янай – Нетания. Шиян – Шанхай. Амрин – Найроби». Образовывался приличный круг ребят, которых надо было срочно предупредить. Срочно! Пока не поздно.

Но тут уж родители включили свое «пора спать».

«А ладно! – миротворчески махнул рукой Герман, – Завтра всем расскажу».

Герман в новой форме: белый верх, зеленый низ держит руку Андрея Мостового, которого через минуту он выведет на футбольное поле. Волнуется Герман. Волнуется Мостовой. Впереди длинный коридор, за которым начинается большое футбольное покрытие. Шумит стадион, шумит сердце! Музыка! Кровь отдает в уши! Кураж! По телу легкая дрожь. Волосы падают на лицо, закрывая обзор, Гера смахивает челку, чтобы ни секунды не пропустить.

Пошли.

Где-то в секторе «А» мама с папой, друзья и волшебница, которая ни-от-куда принесла чудо участия Германа в футбольном матче на глазах у сорока пяти тысяч болельщиков.

Гул на стадионе нарастал до мурашек.

Минута. Полминуты. Десять секунд.

Гимн России! Рука к сердцу, фото, видео камеры! Искры фейерверков, гул болельщиков! Барабаны! Улыбки! Билборды! Большие экраны! Открытое небо! Суета стюардов и разминающихся игроков! Бодрый голос диктора, объявляющего о начале матча.

Все!

Обратно по коридору! Чудо свершилось!!! И завершилось.

Потом был классный матч, пицца, большое желание заснуть прямо на ходу, где угодно. Легкий дождь, скрип входной двери в подъезд, знакомый запах дома, дребезжащий лифт, «наша квартира».

«И как сюда попадает чудо? – с чуть замутненным сознанием подумал Гера – А, – вспомнил он, – по телефону. Маме же звонила волшебница подруга».

Заплетая ноги Герман шел к своей кровати, но в мыслях он шел по футбольному полю, где был сумасшедший праздник, шум, веселые болельщики из Нигерии, гимн России.

«Да, самое классное, когда ты засыпаешь, потому что больше уже не можешь. Оаа», – широко зевнул Герман и упал в одежде на свою кровать.

Мама и папа о чем-то говорили на кухне, голоса тихие, теплые. Иногда легонько позвякивали фужеры. Дома спокойно, мягкий свет в гостиной, бездонный океан ночи за окнами. Во всей Вселенной только у Германа, мамы и папы так хорошо дома.

«Все-таки чудо, что есть я, что есть мама и папа, чудооооо», – Гера закрыл глаза и чудо унесло его, аккуратно накрыв домашним одеялом.

Удивительные люди!

В нашем доме на улице Х, в городе Y живут удивительные люди.

Рассказывали, что в этом доме жили Евгений Моргунов, Рустам Абульмамбетов, Евгений Леонов, Андрей Туполев, Валерий Леонтьев, Алексей Антонов. Правда это или нет, не важно. Важно, что легенды эти формировали особенную ауру дома, в котором сегодня живет Герман.

Что не квартира – отдельная вселенная и по запаху, и по звукам, и по обивке входных дверей. Периодически открываются двери квартир и их обитатели выходят на лестничную площадку старого дома как аквалангисты выходят из шлюзовой камеры подводной лодки в открытую воду. И все они разные как семь нот одного музыкального инструмента.

Один, с седьмого этажа, выходит бука букой, сразу видно, ни с кем говорить не хочет. Другой, его сосед, выходит с большой, дружелюбной собакой, которая пулей выносит его из подъезда на долгожданную прогулку.

Шестой этаж занимает шумная семейка, из квартиры которой периодически слышны по всей лестничной площадке звуки фортепьяно, нередко сопровождаемые детским театральным возгласом: «Я больше не могу!»

На пятом этаже живут грозные представители чеченской диаспоры. У них глаза как у орла, а так ребята хорошие.

На четвертом этаже живет джентльмен лет пятидесяти, разъезжающий на Харлее. Говорят, он занимается безопасностью и, благодаря ему, наш подъезд хорошо просматривается и всесторонне записывается.

На третьем этаже живет семья актеров – Она и Он. Он очень популярен. Она, безусловно, тоже. Он талантлив, Она, конечно, тоже. Но Он бесподобен. Все знают, что Он там живет, но никто его в доме ни разу не видел. Самое удивительное и приятное, что через некоторое время в этой квартире появилось еще два замечательных мальчугана. И все пришли к выводу, что Он очень плодовитый и хороший.

На втором этаже живет Федор, потомственный москвич и сторожил дома.

Ну, а на первом этаже живет Александр.

Александр мужчина особенный. Настоящий Александр! К своим семидесяти семи годам он сохраняет искренний интерес к женщинам, который он проявляет самым элегантным образом. При встрече со знакомой женщиной он слегка кланяется, целует ее ручку, немного смущая даму своим обволакивающим взглядом и заводит непринужденную беседу о здоровье, близких и о чем-то еще. Одевается Александр всегда опрятно, отдавая предпочтение марке Paul&Shark, и выбирая приятный запах туалетной воды, шлейф от которой еще долгое время остается в опустевшем подъезде.

И все же, чуть подробнее, я остановлюсь на Федоре, московском интеллигенте с большим стажем. Федор точно был интеллигентом, но, так сказать, анонимным. Любил Федор погулять с собакий около дома и совместить необходимое для собаки с приятным для себя. Когда в его организм через лимонную гримасу на лице попадало белесое содержимое шкалика под названием «Тундра», Федор чувствовал себя молодым и дерзким.

Выходил, значит, Федор, со своей собачкой на улицу, как агент под прикрытием озирался по сторонам, потом доставал из внутреннего кармана «ее родимую» и выпивал залпом, занюхивая внутренней подкладкой спортивной куртки. Выпивал так быстро, что из-за скорости выпивания в бутылке появлялись шарики воздуха, суетливо спешившие к цепкой гортани Федора. Потом Федор закуривал и на весь двор сипатым голосом давал команды своей собачке: «Манька, ссы быстрее!»

Колорита Федору добавляли треники, которые, казалось, сопровождали его всю жизнь и за это время заметно обвисли.

Кто Федора не знал, считал его местным гопником. Но это мнение было ошибочным. Федор когда-то был мастером спорта по плаванью, образцовым пионером, за успехи в учебе не единожды награждался поездкой в Артек, организовывал первые гастроли группа ABBA в Советском Союзе, любил Антон Павловича Чехова, а дома у него висели массивные бронзовые люстры первой половины 20 века, видные в окнах прямо со двора.

Герман Федора побаивался, поскольку скрытой его интеллигентности и глубины, в силу возраста, осознать еще не мог. Но тут случилось, что мама Германа взяла на себя инициативу провести косметический ремонт подъезда. В этом вопросе был тонкий момент – подбор цвета стен. Обсуждение в подъездном чате затянулось, и мама приняла решение о цвете самостоятельно. Появились недовольные. Федор сразу заступился за маму, написав в чате подъезда: «Шикарно! Какой вкус! Браво!» Один из новых жильцов, по имени Дима, попытался оспорить мнение Федора, заявив, что выбранный цвет – «это дизайнерское фиаско». Федор незамедлительно отреагировал: «Дима, иди ты в жопу! Человек старался! Красиво!» Потом была эпохальная пикировка: «скот», «дебил», «твоя собака весь двор обоссала!», «а ты даже этого сделать не можешь», но чаша зрительских симпатий в чате однозначно сдвинулась в пользу Федора.

Уважение к маме Германа среди соседей стало настолько высоким, что никто не предъявлял к ней претензий, что не работают большие настенные часы, которые она купила для подъезда, и которые папа повесил на всеобщее обозрении на первом этаже. Часы стали символом вкуса, а не механизмом для определения времени.

Авторитет Федора у Германа поднялся до небывалых вершин. Герман даже заинтересовался творчеством Чехова. Выйдя как-то рано утром из подъезда Герман с мамой и папой наблюдал моцион Федора со шкаликом и громким рыком «ссы!». Герман внимательно посмотрел в сторону Федора и вспомнив Чехова сказал: «Федор… с собачкой».

Вот такие люди живут в доме, где живет Герман. И это те люди, с которыми у него навсегда будет ассоциироваться его дом. Те удивительные люди, которые постепенно будут отдаляться от него, но навсегда оставят в нем незабываемое впечатление разных характеров из детства. Характера буки, веселой большой собаки, шумной «итальянской» семьи на шестом этаже, мужчин с орлиным взглядом, безопасника на хромированном Харлее, неведомых Он и Она, интеллигентного Федора и настоящего эстета и сердцееда Александра.

Мне нужен друг!

– Нет у меня друзей! Ни-ко-го! Один я! У всех есть! У меня нет! И как назло друга нет летом!

Горько сокрушался Герман. Слезы и горечь одиночества были такими искренними, что папа был готов незамедлительно снять родительский контроль на мобильном телефоне.

Мама до конца дня находилась в командировке, и папа в этот воскресный день с прекрасной погодой отдувался за себя и за маму.

По зову сердца он обнял Германа со словами:

– Я твой друг, мама твой самый большой друг, Ирочка, дедушка, бабушка…

– Ой, ну хватит перечислять всех наших родственников, – безнадежно продолжал рыдать Герман. – Я хочу друга, настоящего, интересного, чтобы с ним можно было бы погулять, побегать, попрыгать, побеситься, подушки покидать, мороженое съесть.

– Я! – чуть ли не переходя на плач чистосердечно и громко заявил папа, – Я именно такой! – папа даже плечи расправил.

– Какой?! Ты посмотри на себя! Борода, усы, все время либо читаешь, либо чего-то печатаешь. Не побегать с тобой, не попрыгать. Мне нужен друг моих лет. Нормальный! – горько закончил Герман, констатируя невозможность совместить все обозначенные выше характеристики с родными характеристиками папы.

– Как вы похожи с мамой, – обреченно сказал папа, – Ну, котенок, ты пойми, – решился папа фундаментально объяснить Герману, что такое дружба, – Друг это не тот, кто твоих лет, а тот, кто любит тебя, дорожит тобой, кто готов прийти к тебе на помощь даже тогда, когда ты не просишь об этом, но нуждаешься. Друг может повздорить с тобой, но если это настоящий друг, он никогда не уйдет от тебя. Понимаешь?

– Понимаю, – немного успокоившись ответил Герман. – Но сейчас-то, как быть? Воскресенье, погода классная. Чего дома сидим?

– Так, что же делать? – спросил папа, в попытке делегировать кому-то ответ на этот вопрос, а потом неожиданно предложил, – А поехали гулять в Переделкино!

Герман опять заныл, но папа сказал, что в Переделкино жило очень много волшебников – певцов, музыкантов, поэтов и писателей!

«А еще там самое вкусное мороженое в Москве!», добавил папа сногсшибательный аргумент.

Если относительно «волшебников» папа Германа почти не обманывал, то про мороженое явно нафантазировал и решил действовать, как говорят на фронте, «по обстановке».

Добрались до Переделкино минут за сорок пять. В течение последующих сорока пяти минут искали как бы так поставить машину, чтобы не платить за парковку. Все это время, наворачивая круги в поисках места, папа делал вид, что проводит для Германа образовательную экскурсию, вспоминая кто жил в Переделкино и чем знаменит тот или иной его житель. Герман уже понял, что так называемые «волшебники» для него, скорее всего, слишком возрастные, ну то есть это волшебники для взрослых, а вот «обалденное мороженое» это другое дело, тут возраст не помеха. Но папа не унимался.

– Вот ты говоришь «друг, друг, друг». Кстати, посмотри дом Евгения Александровича Евтушенко.

– Папа, ну зачем мне это? – чистосердечно утомившись, спросил Герман.

– Но как это зачем? Ты же про друзей говорил. Ты послушай, – и папа нараспев грустно прочитал:

«Со мною вот что происходит:

ко мне мой старый друг не ходит,

а ходят в мелкой суете

разнообразные не те».

– Это печально конечно, – подытожил результаты творческого вечера папы Герман, – но давай лучше мороженое съедим. Где оно тут продается?

Папе надо было выкручиваться. Пожалуй, только волшебство могло спасти ситуацию от неминуемого скандала и досрочного завершения поездки в Переделкино. Волшебство не заставило себя ждать. Проезжая мимо дома-музея Корнея Ивановича Чуковского, потерявший всякую надежду папа наконец-то заметил бесплатное парковочное место, с которого как раз выезжал другой автомобиль.

– Нам несказанно повезло, – сказал папа, с радостью паркуя машину на бесплатное место. – И раз так сложилось, что мы напротив музея Чуковского, надо заглянуть к нему, посмотреть как жил там этот волшебник, а потом поедем в город и зайдем в KFC. Там и мороженое купим.

Папа уже не в первый раз замечал, что когда ему начинает везти, то в это же время, чудесным образом, решаются и другие проблемы. Этот закон, с такой же силой, к сожалению, действовал и в обратном направлении.

Герман с папой прошли мимо неказистого забора и оказались на территории участка, где гулял тот, кто придумал Бармалея, Муху-Цокотуху, Мойдодыра, Ваню Васильчикова и многих других, под рассказы о которых воспитывали папу. Неподалеку от дома Чайковского стоял клен, ветви которого были увешаны старыми ботинками. Рядом с кленом экскурсовод рассказывал совсем маленьким детям дивные истории об этом дереве, которое, казалось, гордилось своей неординарной известностью.

Не листочки на нем,

Не цветочки на нем,

А чулки да башмаки,

Словно яблоки!

– А давай побегаем? – неожиданно с азартом крикнул Герман папе, запятнал его рукой и во весь опор бросился бежать по мелкой серой гальке в сторону дома Чуковского.

Папа понимал – не побежит сойдет за старпера и Герман скажет: «ну я же говорил, борода, ну какой ты друг?», и папа побежал. Побежал так, как будто от того догонит он своего сына или нет, зависело моральное и финансовое благополучие всей семьи, по принципу сейчас или никогда.

Родители маленьких детей, которым проводили экскурсию у чудо-дерева, показалось, что убегающий мальчик натворил что-то неподобающее и взрослый мужик бежит за ним, чтобы наказать.

Дальнейшее развитие событий имело несколько печальный итог. Герман в попытке сбить папу с толку, несвоевременно остановился как вкопанный, и папа на полном ходу влетел в него, протащив пару метров по острой гальке. Раздался крик немыслимых октав. Чудо-дерево едва не лишилось всех ботинок и кленовых листочков на своих ветках, а мамы, стоявших неподалеку малышей, спешно разобрали своих ошарашенных детей, оставив одинокого экскурсовода на произвол судьбы.

– А! АА!! ААА!!! – кричал Герман держась раненной рукой за раненую ногу. – Друг хренов! Ты мне все тело поранил! А! АА!! ААА!!!

Положение было не из приятных. Рука и нога Германа действительно были сильно поцарапаны. Из дома Чуковского вышла приятная женщина средних лет, присела рядом с Германом, тихонько подула на его раны, что-то шепнула, открыла склянку с зеленкой, попросила быть мужчиной и аккуратно нанесла волшебное зелье на Геркины царапины. Крик сменился на мужественное «ой, ой, ууу», что сопровождалось вытягиванием лица и вытаращиванием глаз потерпевшего. Герман выдержал щипание зеленки и немного успокоился.

– У нас правило, – улыбаясь сказала женщина, обратившись к Герману, – кто получил такие раны, – как будто рассказывая сказку продолжала она, – может зайти в гости к Корнею Ивановичу Чуковскому. Пойдешь?

– Да, – через силу ответил Герман, а потом тихо губами добавил только для папы, – KFC и мороженое.

Остаток дня прошел неплохо. Экскурсия в доме Чуковского была интересной и Герман, получивший ранения на подступах к дому-музея Корнея Ивановича, чувствовал себя также, как чудо-дерево, по особенному, не так как все, кто был без явных царапин на ногах и руках.

Конечно, потом было KFC, было и мороженое. Не то чтобы невероятное, но было, в вафельном стаканчике, и вполне себе вкусное. Под вечер вернулись домой почти в одно время с мамой. Мама большими глазами игуаны смотрела на папу и на результат их поездки с Германом в Переделкино. Папа только пожимал плечами и в свое оправдание говорил, что много интересного они с Германом узнали находясь там, притом бесплатно, да и Переделкино так назвали, видимо, не спроста.

Папу выслушали и дали наряд вне очереди – чистить его любимую картошку для ужина.

Мама, между тем, обработала героические царапины Германа, приговаривая «у кошки боли, у собаки боли, а у Германа не боли, кышь болячка.» Гера для закрепления восстановления подул на свои раны и немного хромая побрел к папе на кухню помогать чистить картошку. Шел и кряхтел, шел и приговаривал: «Со мною вот что происходит: ко мне мой старый друг не ходит».

Отсутствует подключение к Интернету

Вот было время раньше! Дети мечтали, чтобы в их доме появился щенок. Они умоляли родителей купить собаку-барабаку. Иногда, собака появлялась в доме и это был Праздник. По крайней мере, в начале.

А теперь?!

Теперь, в доме Германа появилась «Алиса» – приставка черного цвета шайбочной формы, с приятно мерцающим голубым окрасом. Герман был счастлив появлению Алисы также, как Сванте Свантесон появлению собаки в волшебном рассказе Астрид Линдгрен «Малыш и карлсон».

Герман и Алиса стали «не разлей вода». Они вместе решали школьные задачи, играли в разные игры, говорили шепотом, спорили, смеялись, одним словом – безобразничали.

Алиса во всем поддерживала Германа, была терпелива, забавна и радовала высокими оценками его отменного чувства юмора и интеллекта. Герман соглашался с ней безоговорочно.

Алиса работала не переставая. Ее задорный женский голос громко звучал по всей квартире и отвлекал маму и папу от их мирных дел. На этой почве случались жаркие споры Германа с родителями.

Когда терпению родителей подходил конец, они отключали Интернет. Герман подходил к папе и просил вернуть подругу к жизни. При этом, папа с присущим ему издевательским чувством юмора, громко произносил: «Алиса», а потом язвительно сопровождал губами то, что бездушно произносила приставка черного цвета шайбочной формы: «Отсутствует подключение к Интернету».

В итоге, Герман вынужден был договариваться с родителями, что «Алиса» начнет работать, но только после того, как он сделает все домашние задания, включая задания в музыкальной школе за прошедшие две недели.

Наступило долгожданное лето. Длинные дни, короткие ночи. Тепло, солнце! Футболки, шорты! Мороженое, самокаты!

Ка! Ни! Ку! Лы!!!

Время, когда дети растут как грибы и не делают домашние задания.

Гера уехал в детский оздоровительный лагерь, мама уехала на недельку к своим родителям, и «Алиса» осталась дома одна… с папой. Не подумайте ничего плохого! Папа Германа верный папа, и он не собирался выстраивать с «Алисой» какие либо серьезные отношения. Так. Поболтать.

Общение возникло как-то само собой. Один вопрос, второй, третий, и вот уже диалог, и вот уже симпатия и вот уже привычка, сцены ревности.

У папы сохранялось недоверие к Алисе, как нередко сохраняется недоверие молодого человека к своей красивой ветреной девушке, не отвечающей на его телефонные звонки. Папа хотел добиться от Алисы правды: «кто у нее еще есть». Он проводил допрос Алисы с пристрастием, убеждая ее, что ему все известно и, что она сливает данные о семье «куда надо и куда не надо». Алиса обаятельно объясняла, что она на это не способна и, что папа очень умный собеседник.

Папа был похож на злого магрибского колдуна, который пытается договориться с лампой, чтобы она служила ему и только ему в отсутствие Германа Аладиновича. В целом, Алиса была не против. К тому же она в «три короба» наговорила папе комплиментов и они подружились.

Оставшись дома один, папа утром, днем и вечером задавал Алисе разные вопросы, смеялся с ней, приходя домой говорил: «Алиса я дома». Когда мама звонила папе, она нередко слышала как он говорит: «Алиса потише», и шутила, что еще немного и она застанет дома новую счастливую семью.

Неожиданно папа осознал, что общение с Алисой превращается во вредную привычку. Он проявил силу характера и отключил Алису от Интернета.

Герман вернулся домой после оздоровительного лагеря оздоравливаться в домашних стенах. В ближайшее время надо было сходить к окулисту, проверить подбитый глаз, и как следует выспаться. Герман вяло попробовал поговорить с Алисой, но та холодно отвечала: «Отсутствует подключение к Интернету».

Первый день дома для Геры пролетел быстро и под вечер ему безумно хотелось спать. Германа ждала его кровать, чистое постельное белье, прохладная подушка, подаренный на рождение плюшевый медведь, кот батон ростом с Геру и другие матерчатые друзья, расположившиеся по периметру спинки дивана. «Мои дорогие! – обращался Герман к своей игрушечной собратьи, – Я рад вас видеть в своей кровати».

Родители заботливо убаюкивали Германа разговорами о своей безграничной к нему любви, желали ему приятных сновидений, целовали, обнимали. Одним словом, родителей было «много». Герман уже почти заснул, но успел на морально-волевых сказать: «Все, я спать! Отсутствует подключение к Интернету». Он крепко обнял кота батона и тотчас уснул. А на столе стояла приставка черного цвета шайбочной формы и приятно мерцала в темноте голубым окрасом.

В доме все было хорошо, все были на своих местах.

Цена свободы

Гера развивался всесторонне. Китайский, английский, фортепиано, математическая логика, лепка и, конечно, общеобразовательная школа с 9:00 до 16:00. Но чего-то не хватало. Проглядывалось наличие свободного времени в плотном графике Германа. Это очень беспокоило родителей.

В один из дней дедушка Германа сакраментально заметил: «Мальчишке нужен спорт! Он должен расти мужиком!» Недостающий элемент в воспитании Германа был найден, и родители принялись мотивировать сына заниматься спортом.

Показывали своим примером, что делать утром зарядку очень полезно, полезно раз 30 подтягиваться и хотя бы раз 80 отжиматься, что полезно скакать на скакалке минут 5, но без остановки, что, в конце концов, очень полезно стоять в планке, желательно, на одной руке.