Измена. Я (не)скоро умру

– Ты предал меня, когда сказал вчера, что я умираю. Забрал телефон и отключил интернет. Ты меня похоронил, а я ещё жива.

Вздох облегчения слетает из уст мужа прямо мне в лицо.

– Это для твоего же блага, Женя.

– Похоронить меня заживо?

– Никто тебя не хоронит…

– Тогда почему мои зимние вещи сложены в мусорные пакеты? – заставляю себя взглянуть на Генриха.

В его глазах смятение.

– Что за чушь?

– Только не говори, что ты не заметил, как пусто стало в гардеробной на первом этаже.

– Ты спускалась?

– Я нашла эти пакеты в кладовке. И да, я всё ещё могу ходить.

Генрих садится на постели. Похоже, что он и правда не в курсе. Последние дни на улице настоящая весна, и вполне возможно, что муж не заглядывал в гардеробную. Вопрос, когда на это решилась Алиса? Может она уже и дату моей смерти запланировала, раз так оборзела? По спине расползаются мурашки. Значит, мы с мужем оба не в курсе происходящего в собственном доме. Но Генрих, увы, мне не союзник больше. Алиса беременна от него, и он ждёт этого ребёнка. – Что же ты молчишь, Генрих?

– Не нагнетай, Женя. Возможно, горничная хочет сдать зимние вещи в химчистку. – Как отстранённо муж заговорил о любовнице!

– Тогда логичнее было бы сдать твои вещи. Я почти никуда не выезжала этой зимой. А в последний раз на лыжах каталась в прошлом году.

– Ну, стало быть, убрала, чтобы одежда не пылилась.

– Ты сам-то себя слышишь?

Генрих приглаживает волосы и встаёт с кровати. Для своего возраста он неплохо сложен, но бочка предательски выпирают. Со спины портят Генриху фигуру только они. Муж поворачивается и чешет слегка отвислый живот. Лично меня не смущают погрешности в фигуре Генриха. До вчерашнего дня я любила его. Наша разница в пять лет абсолютна нормальна. Мы вместе шагнули из молодости в зрелость, я знаю каждую его морщинку, а он мою.

Но неужели молодой девчонке не противно с ним спать? Он же ей годится в отцы. У меня мелькает шальная мысль, что так же травить Алиса может и его. Не сейчас, потом. Да и в отраве ли дело? Ни один анализ не показал ничего подозрительного. Подкупить врачей Алиса точно не в состоянии, а Генрих, мне кажется, не в курсе проделок своей зазнобы. Неужели маленькая ведьма навела порчу на нашу семью?

Я пока сама не могу с точностью это утверждать. Но то, что Алиса не хочет, чтобы Генрих отправил меня в больницу, явно кричит о причастности горничной к моему недугу. Если Алисе нужны наши деньги, то думаю, ей всё равно каким образом их заполучить. Не думаю, что мечта всей её жизни родить в двадцать лет от пятидесятилетнего мужика и насасывать ему каждую ночь, чтобы пробудить желание. Не так уж и стоит у Генриха на Алису. Не хочу тешить себя иллюзиями, но меня он сегодня хотел как раньше. Хотя скорее всего изначально пришёл заглаживать вину за вчерашний прокол.

– Ты разрумянилась, Женя, – неожиданно роняет муж. Надевает халат, тот самый, в котором лежал вчера с Алисой и садится ко мне на кровать. В нос бросается приторный запах духов.

– Ты сменил парфюм? – холодно роняю я.

– Нет, – обнюхивает себя Генрих.

Во мне поднимается новая волна ненависти, но я уже контролирую каждое своё слово.

– Тогда скажи горничной, чтобы выкинула ароматизатор из твоего туалета. Слишком бабский запах.

Генрих, как все светлокожие мужчины, краснеет.

– Да, конечно. Спасибо, что сказала… Так что по поводу развода? Сказала сгоряча?

– Никогда больше так не делай.

– Мне было хорошо с тобой сегодня. Прости, что был груб. Хочешь заглажу свою вину?

– Не надо меня гладить.

– Я немного про другое, – улыбается Генрих.

– Не надо. Ты вернёшь мне телефон?

– Не сегодня. Не хочу, чтобы ты сделала что-нибудь такое, о чём потом пожалеешь.

– Генрих, верни мне телефон!

– Хорошего дня, Женя! – он целует меня быстрее, чем я успеваю отвернуть голову. – Сегодня вечером я хочу повторить. Будь готова к этому, – Генрих быстро выходит из комнаты.

Слёзы бессилия душат меня. До знакомства с Генрихом я была сильной девочкой. За моими плечами победа на чемпионате Европы в парном фигурном катании. И это после тяжёлой травмы. После неудачной поддержки, я рухнула с высоты плашмя на лёд. Врачи сказали, что дорога в спорт мне заказана.

Мой партнёр не дождался меня, и тренер, знавшая мою натуру, и то, что я грезила Олимпийскими играми, нашла мне нового. Иван! Нас потянуло друг к другу магнитами. Нежные ростки первой любви подарили мне силы, и мы взяли золото Европы. Начали готовиться к Олимпиаде. Жизнь Ивана оборвалась на шоссе, когда он летел на своём мотоцикле к сестре в больницу. Меня накрыла чёрной тучей депрессия. С Генрихом мы дружили, он работал на моего отца и был вхож в наш дом. Будущий муж тогда здорово поддержал меня, мои родители спали и видели нас с ним вместе. На лёд я решила больше не возвращаться. В одиночное катание мне не хотелось, а Ивана мне уже никто не мог заменить.

Жизнь с ним не превратила меня в тепличный цветок, но я привыкла во всём доверять мужу. А не надо было. Может, тогда я не упустила бы тот момент, когда неведомая болезнь приковала меня к постели. Закрываю глаза и переношусь в тот день, когда после неудачного падения я пыталась встать. Лёд катка обжигал спину и казался мне огненной лавой. Сейчас всё не так плохо! Вставай, Женя, вставай!

Часы показывают семь утра. Распорядок в нашем доме давно не меняется. Через час Алиса подаст завтрак в гостиную. Мне же в последние месяцы горничная приносит еду в комнату. Пора вернуть установленной порядок.

То, что мне раньше удавалось сделать легко и быстро теперь растягивается почти на час. Бросаю последний взгляд на себя в зеркало. Мой роскошный алый халат теперь мне велик в груди, да и ключичные косточки выпирают до неприличия. До двери добираюсь, опираясь на пластиковый стул, который с некоторых пор держу в комнате. Обычно обхожусь без него, но иногда бывает такое головокружение, что я боюсь упасть. После пережитых волнений и изнуряющей подготовки к семейному завтраку, чувствую себя не лучшим образом. Мне бы метроном, который раньше помогал держать ритм на тренировках. В голове как раз похожая пульсация. Двигаюсь, считая раз-два, раз-два. Выхожу в коридор, и со стулом добираюсь до лестницы. Тут его придётся оставить. Только бы не упасть.

Моё появление в гостиной заставляет вскочить Алису из-за стола. Она ещё не завтракает с моим мужем, но уже позволяет себе сидеть с ним за столом.

– Женя? – Генрих смотрит на меня, словно увидел привидение. – Ты зачем встала?

– Хочу завтракать с тобой как раньше, – ступаю словно Русалочка, променявшая хвост на ноги, каждый шаг – боль.

– Я… Я с-сейчас п-принесу п-приборы… – Заикается Алиса.

– Не стоит. Выйди, Алиса, – подхожу к мужу, и он отодвигается от стола в полном недоумении. – Помнишь, Генрих, как ты кормил меня из своей тарелки, когда мы только поженились?

Глава 7

Женя

Муж усаживает меня к себе на колени и, улыбнувшись, подносит к моему рту ложку овсяной каши. Аппетита нет, но мне нужны силы. Тем более, что я не прикоснусь к обеду, который подаст мне Алиса. Есть из рук предателя противно, но хотя бы безопасно.

– Вкусно. Ещё хочу, – кладу руку на плечо мужа, пальцами веду по его крепкой, как у быка, шее.

– Ты вся дрожишь, Женя, – скормив мне остатки каши из своей тарелки, муж вытирает мне уголки губ салфеткой. – Давай я отнесу тебя в комнату?

– Мы разве не выпьем вместе кофе? – с удивлением смотрю на заварочный чайник. – Ты же никогда не пил чай по утрам!

– В последнее время нагрузка огромная. Берегу сердце, – Генрих наполняет чашку бледного цвета пойлом и протягивает мне. Может и для мужа у Алисы специальные травки?

– Нет, я хочу воды, – с трудом сдерживаюсь, чтобы не выбить чашку из рук Генриха. В голове засело, что чай из рук Алисы стопроцентное зло. – У нас есть минералка?

– Конечно. На днях привёз несколько упаковок.

– Принеси мне одну в комнату, пожалуйста. В последнее время всё время хочется пить.

– Мне надо ехать, я попрошу Алису, чтобы она принесла тебе бутылку, – Генрих ставит чашку на стол.

– Нет, милый, я хочу упаковку.

Муж с подозрением смотрит на меня.

– Зачем тебе целая упаковка?

– Хочу принять ванну с минеральной водой. Ты же обещал зайти ко мне сегодня вечером. А после минеральной воды кожа шёлковая. Заодно и попью.

– Ну хорошо, – пожимает муж плечами. – Ты подумала насчёт того, что я тебе говорил?

– Ещё думаю. И у меня к тебе встречное предложение. – Краем глаза я замечаю Алису. Затаилась у приоткрытой двери.

– Какое? – Пальцы Генриха сжимаются на моей талии.

– Ты составишь точно такое же завещание на меня.

– Зачем? Ведь я… – Муж подбирает слова, и я помогаю ему.

– Ты тоже не вечный, мой дорогой. Вспомни Булгакова: «Человек смертен, но это ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чём фокус».

Генрих проходится пятернёй по волосам.

– Ты хочешь сказать…

Я много чего хочу ему сказать, но ограничиваюсь коротким советом.

– Береги сердце, дорогой.

– Я берегу.

Понижаю голос до шёпота:

– И думай хорошо, прежде чем кого-то пустить в него.

Лицо мужа покрывается красными пятнами, он бросает взгляд в сторону двери.

– Ты на кого-то намекаешь? – тихо спрашивает Генрих.

– А нужны намёки? – опираясь на стол, встаю с его колен. – Хорошего дня, Генрих.

Он рассеянно кивает мне. А я стою словно приклеенная к столу. Обратный путь мне не одолеть. Меня трясёт мелким бесом, и ноги подкашиваются. Как бы я хотела сейчас уйти с гордо поднятой головой, но один шаг, и я, на радость Алисе, рухну. Генрих ловит мой взгляд и, ни слова не говоря, подхватывает меня на руки.

– Не надо тебе было спускаться, – муж хмурится, но мне кажется настроение у него испортилось не из-за моей выходки. Что ж, может он и включит голову, не все же мозги эта пиявка у него высосала через слоновий хоботок.

Генрих поднимается в мою комнату и кладёт меня на кровать.

– Не забудь про воду, – напоминаю ему.

– Ты совсем исхудала, – качает муж головой. – Девочкой и то тяжелее была.

– Помнишь, как ты нёс меня на руках до машины после нашего первого свидания?

Лицо Генриха светлеет.

– Да, ты тогда пришла на таких огромных шпильках, что оказалась выше меня ростом. А твоё платье… Оно не оставляло места для фантазии. Мы гуляли по набережной, и парни поголовно сворачивали на тебя голову. Я сгорал от ревности и даже был рад, когда ты сняла туфли и сказала, что больше не в силах сделать в них ни шагу.

– Генрих, верни мне мой телефон.

С лица мужа слетает блаженное выражение.

– Зачем, Женя?

– Вдруг мне станет плохо! Я даже не смогу вызвать врача.

– У тебя есть кнопка. Алиса прибежит по первому зову.

– Я уже говорила, что меня не устраивает наша горничная.

– Зато я спокоен, когда она рядом… С тобой.

– Ты спишь с ней, – не могу больше сдерживаться. Мой муж, такой разумный всегда, выключает мозг, стоит заговорить об этой девчонке.

– С чего ты взяла? Конечно, нет.

– Это не вопрос, Генрих.

– Ты напридумывала себе невесть что, а потом удивляешься, почему я забрал у тебя телефон.

– Она хочет… – прикусываю язык, проглатывая «убить меня». Это прямая дорога к психиатру. Ох, рано я решила, что муж оттаял. Но что будет, если я затрону вопрос финансов? Это для Генриха тема гораздо более щепетильная, чем вопрос жизни и смерти. – Она хочет завладеть твоими деньгами. Ты не нужен ей, пойми!

Генрих садится в кресло возле окна и, ссутулившись, сцепляет пальцы. Что, дорогой ты мой человек, задела тебя за больное? Тоже не очень веришь в страсть малолетней сикалки?

Телефон Генриха клацает уведомлением, он пробегает по нему глазами, и уголки губ мужа слегка подрагивают. Он откидывается на спинку кресла.

– Женя, давай честно. Алиса просто находка для нас. Она заботливая девочка, всегда с таким уважением говорит о тебе, и я спокоен, зная что она с тобой рядом. Ну случилась беда. Так бывает. Как ты правильно заметила – человек смертен. Но это же не значит, что все вокруг тоже должны… впасть в анабиоз. Я живой человек, и мне хочется возвращаться домой не к потухшему очагу…

– Это ты сейчас про меня? – задыхаюсь от возмущения.

– Не передёргивай! Я про то, что мне приятно возвращаться домой, где меня ждёт горячий ужин. Алиса… Она… Как бы это сказать? Очень услужливая. Вот! Пока я ем, она щебечет о пустяках, и от этого легче становится. Я сошёл бы с ума от тишины. Алиса хоть немного отвлекает меня от мыслей о твоей необратимой болезни.

– А как же насчёт «в счастье и в горе, в печали и в радости»? Ты мне сейчас нужен как никогда, а ты проводишь время внизу, потому что щебет горничной тебя успокаивает, – с презрением смотрю на мужа. Юлит, боится признаться, унижает меня своей трусостью, слабостью и предательством.

– Прекрати себя накручивать. Я приду к тебе сегодня, – Генрих смотрит на часы и спешит к двери.

– Про воду не забудь, – бросаю ему вслед.

Через пять минут в комнату просовывается рука Генриха и шмякает об пол упаковку минералки. После присутствия мужа хочется проветрить. Наш разговор не сделал меня сильнее, и я, покачиваясь, добираюсь до балкона. Открываю дверь настежь и замираю от ненавистного голоса Алисы.

– Евгения Павловна совсем не в себе. Знаешь, я видела недавно передачу. Врач выступал. Так он говорил, что часто больные перед самой смертью чувствуют прилив сил.

– Бедная Женя.

– Ты только не волнуйся так. Будь внимательней за рулём. Помни, что мы с малышом очень ждём твоего возвращения.

– Тебе привезти что-нибудь?

– Себя. Сделаю тебе сегодня сюрприз.

Впервые жалею, что в моей комнате нет замка.

Глава 8

Генрих

Бедная Женя. Похоже, конец её близок. Я ей такого не желал, но всё равно страдал, подспудно ощущая свою вину. Ведь я сплю с Алисой, не закончив отношения с женой. Отмучилась бы уже Евгения и не рвала мне душу. Тяжело видеть, как умирает некогда близкий тебе человек.

Не знаю, как бы я всё это вынес, если бы не Алиса. Она мой подарок судьбы, глоток свежего воздуха.

Мать очень хотела, чтобы я взял под своё покровительство внучку своей приятельницы Зинаиды Андреевны. Её дочь как-то привезла к ней пятнадцатилетнюю Алису на лето и уехала с новым мужем в Штаты. Но осенью за Алисой никто не вернулся, и та осталась жить у бабушки на хуторе. Не знаю, почему моя мать принимала такое горячее участие в жизни своей подруги и что могло быть общего между ними. Виделись они редко, но моя мать всегда говорила о Зинаиде Андреевне с придыханием.

Но куда пристроить девчонку без образования? А просто поселить у себя дома я её не мог. Тогда мать предложила взять Алису в помощницы по хозяйству. Мы с женой бывали дома редко, ведя совместный бизнес, унаследованный от её отца. На хозяйстве оставались преклонного возраста садовник с женой, которая готовила и выполняла функции горничной. Их-то она и передала Алисе.

Лично мне она пришлась по душе, но Женя поначалу встретила Алису в штыки. Мне даже иногда приходилось тайно утешать малышку. Она очень чувствительная девочка. Женя ведь огонь, а не женщина. Сказывалось спортивное прошлое. Всегда поражался её кипучей энергии, от которой теперь осталась лишь память. Не представляю как за полгода можно так сгореть. Словно из энерджайзера вынули батарейки.

Прошлым летом мы должны были ехать в отпуск с Женей вместе. Уже проходили контроль в аэропорту, когда пришло сообщение от финансового директора, что срывается многомиллионный контракт. Ситуация требовала присутствие генерального директора. Я убедил Женю не срывать отпуск, а сам вернулся к работе.

Алиса была рада моему возвращению. Мне было одиноко в пустом доме, и я, отправив домработницу пораньше, пригласил малышку поужинать со мной. Алиса вместо форменного платья, надела топик и коротенькую юбку, принесла бутылку самодельного смородинового вина. Сказала, что её бабушка как раз прислала нам с Женей гостинцы из деревни. Я не любитель кустарных напитков, пригубил вино сначала из вежливости, но тут же признал, что оно шедеврально. Сам не заметил, как выпил больше половины бутылки.

Мы перебрались в гостиную, и Алиса рассказала почему мать не взяла её с собой. До девочки домогался отчим и с тех пор она боится мужчин. Она расплакалась, и я, сев ближе, обнял её за плечи. Она вытерла слёзы и подняла не меня глаза.

– А с вами, Генрих Альбертович, я ничего не боюсь, – Алиса тонкими пальцами коснулась моей брючины, но меня словно током шибануло. – И хотела бы попросить вас помочь мне справиться с моим страхом.

– Тут скорее тебе может помочь психолог, – мне льстило то, что Алиса чуть ли не боготворит меня. То ли вино, то ли гормоны взбурлили мою кровь.

– Нет. Понимаете, мне нужно попробовать, как это на самом деле.

Я аж взмок под рубахой.

– Что ты имеешь в виду?

– Можно я вас поцелую?

– В щёчку? – прохрипел я.

– Нет. Я хочу знать, как целуют настоящие мужчины.

– Алиса, я женат… – сопротивлялся я скорее по инерции. Тонкий девичий запах раздразнил меня не на шутку.

– Всего один раз. Евгения Павловна никогда об этом не узнает.

– Хорошо. Давай попробуем.

Алиса тут же оседлала мои колени, и тонкие руки обвили мне шею. Она медленно приблизила лицо ко мне, и я, не в силах больше сдерживаться, пленил её губы. Мои руки блуждали по её упругому, юному телу. В тот момент я больше не мог больше думать ни о чём. Топик полетел в сторону, а вскоре вслед за ним отправились юбка и хлопковые шортики.

К моменту, когда Женя вернулась из отпуска, мы с Алисой изучили всю камасутру. Поначалу я ощущал вину перед женой. Ведь теперь все мои мысли были об Алисе. Я даже хотел развестись, чтобы быть честным перед супругой. Но тогда нам пришлось бы делить компанию, а Жене отец оставил контрольный пакет акций. И вообще, наш бизнес мог от этого здорово пострадать. Вскоре чувство вины сменилось раздражением, но вскоре Женя заболела.

Алиса на удивление оказалась не только сексуальной, но и умной девочкой. Она не закатывала мне истерик, была улыбчива с хозяйкой. Мне показалось даже, что Женя прониклась к ней симпатией. А о том, какое у Алисы доброе сердце, я понял до конца, когда Женя слегла. Малышка изо всех сил старалась угодить ей.

Как у Жени язык сегодня повернулся на такую гнусность? Она ведь явно намекала на Алису. Вспоминаю наше горячее утро с женой. Что-то у меня в последнее время сбоит со стояком, а с женой сегодня завёлся не на шутку. Алиска впервые мне потом закатила сцену ревности, при этом не проронив ни одного плохого слова в сторону уважаемой ею Евгении Павловны. Даже пообещала сегодня какой-то сюрприз. Ну почему нам нельзя как у мусульман иметь две жены?

Глава 9

Женя

Алиса ко мне носа не кажет. Вряд ли у этой змеюки есть совесть. Скорее всего, девчонка поняла, что я ей негласно объявила холодную войну. Сидит в своей комнате, небось, выбирает тактику или способ убрать меня с дороги побыстрее? Чем она меня изводит? Чайком заговорённым? Или в куклу Вуду иголками тычет и подсыпает мне крысиный помёт в еду?

У меня были соперницы в спорте, конкуренты на работе. Генрих, мой горячо любимый муж, оставался для меня всегда надёжной гаванью. Конечно, он порой засматривался задумчиво на других женщин, но не более того. А может он и раньше мне изменял? Мужчина он темпераментный… Но тридцать лет разницы! Дичь несусветная. Хотя далеко ходить не надо. Достаточно включить телевизор.

Хорошо. Допустим Генрих, одержимый страстью, увлёкся Алисой. Но почему было честно мне об этом не сказать? Я ведь его никогда не держала. Не устраивала сцен ревности, если где-нибудь он вёл себя более фривольно, чем позволяли правила приличия. Во всяком случае, я всегда была уверена, что свой хоботок слоник держит в штанах. Тьфу, почему слоник-то?.. Потому что хобот уже в обрамлении седых волос? Эти животные ассоциируются у меня исключительно с серым цветом.

Когда же это всё у полюбовничков началось? Генрих с самого начала благоволил к этой мерзавке. Но я даже не думала ревновать его к ней. Алиса младше нашей дочери, и максимум в чём я могла подозревать мужа, так это в не по делу проснувшихся отцовских чувствах.

Отпуск! После моего возвращения Генриха стало бросать в крайности. То он срывался на мне, то вдруг клялся в неземной любви. Правда, клятвы становились всё реже, а истерики на ровном месте всё чаще.

Меня больше в этой истории поражает поведение Алисы. Это какую надо иметь выдержку, чтобы таким ласковым ужом обвиться вокруг жены любовника.

Эх, Генрих, Генрих! Не принесёт тебе моя смерть счастья. Женишься на этой курве и настанет твой черёд на тот свет собираться. Думаю, Алиса уже даже прикидывает положить нас рядом. Исключительно из уважения к Евгении Павловне. Но я не хочу умирать. Теперь-то уж точно.

Сползаю с постели и наклоняюсь к упаковке с бутылками минералки. Пол тут же уплывает перед глазами. Приходится сесть на пол, чтобы разжиться бутылкой воды. Вытянув ноги, пью с жадностью человека, выбравшегося из пустыни. Как защититься мне от этой ведьмы? Закрываю глаза и на память приходит старый фильм «Вий» по Гоголю. Увы, мне вряд ли поможет, если я очерчу свечой вход в свою комнату.

Недаром говорят, пока гром не грянет, мужик не перекрестится. У меня в сейфе лежат наши венчальные свечи. В голове тут же всплывают обрывки молитвы, которые я как-то слышала в храме. «Ненавидящих и обидящих прости нас, Господи». Вроде так. А на кого мне надеяться? Больше не на кого! Дочери мы не говорили всей правды обо мне. Муж был мне лучшим другом, поэтому подруг я растеряла. У всех семья, работа.

Опираясь на тумбочку, встаю и, охваченная благоговейным порывом, добираюсь до трюмо. Ключи от сейфа на месте, но лучше их спрятать потом куда подальше. В сейфе у меня хранятся деньги, ценные бумаги, украшения. Всё бы отдала, лишь бы выздороветь.

Дрожащими руками достаю свечи, завёрнутые в холщовую ткань. Здесь же в сейфе хранится мамина икона. Почему я раньше её не достала? Прячу ключи от сейфа под подушку кресла и, усевшись перед зеркалом, зажигаю перед иконой свечу. Вроде не пыльная, а фитиль разгораться не хочет и потрескивает.

Добившись устойчивого огонька. Смотрю на икону Богородицы с младенцем на руках и словно язык проглотила. Ни одной молитвы толком и не знаю. Талдычу про себя, как заведённая: «Ненавидящих и обидящих прости нас, Господи».

Вздрагиваю от стука в дверь. Внутри всё сжимается от страха. Из головы не идёт обещанный Алисой мужу сюрприз. Тот случай, когда я была бы рада тому, что речь шла о каких-нибудь новых сексуальных игрищах для слоника, а не о моей внезапной смерти.

– Алиса, мне ничего не нужно! – мой голос настолько слабый, что горничная его, похоже, не слышит и входит в комнату.

Чёрное длинное платье подчёркивает её фигуру, руки и ворот платья сшиты из прозрачного шифона. Бледная Алиса какая-то. Токсикоз, что ли скрутил? Для завершения образа ей не хватает капюшона и косы. Вылитая смерть.

– Вера Павловна, можно с вами посоветоваться? – Алиса говорит вежливо, но в её тоне проскальзывают ноты высокомерия. – Ой, а что это вы вдруг?.. Молитесь.

– Это моё дело. Куда ты такая собралась?

– Так у Генриха Альбертовича день рождения скоро. Вы болеете, к гостям не сможете выйти. Он попросил меня помочь принять их.

– Что? – Такой наглости я не ожидала. Хватаю воздух ртом, как дельфин на песке. – С каких это пор горничные гостей принимают вместо хозяйки?

– Так ведь никто и не знает, что я ваша горничная. На ваш день рождения меня не было, а больше приёмов вы не устраивали.

– И что теперь?

– Я хотела спросить, как вам это платье? – Алиса щебечет невинным голоском, но на бледном лице появляется самодовольная улыбка.

– А у меня ты не хочешь спросить разрешения на такой смелый шаг?

– Так это Генрих Альбертович решил. Я думала вы в курсе. Так как вам платье?

Мои пальцы сжимаются в кулаки до белых костяшек.

– Гостей я приму сама. А ты знай своё место…

– Моё место теперь рядом с Генрихом Альбертовичем. Я беременна от него.

Глава 10

Женя

Алиса пошла ва-банк, и меня мороз пробирает по коже. Девчонка решила, что зашла с козырей, а на что расчёт? Что я сейчас упаду без чувств? А если не упаду? Треснет меня по голове графином? Думай, Женя, думай! Ты доживёшь до вечера, если на руках есть козырь побольше. Качаю головой.

– Бедная девочка. Залетела. Генрих тебя изнасиловал?

Алиса озадаченно смотрит на меня. Не возьмёшь меня голыми руками. Мерзавка очухивается и бросает мне в лицо.

– Мы любим друг друга!

– Прекрасное чувство. Любовь поможет вам пережить любые невзгоды. С милым рай и в шалаше.