Мережковский. Критика и анализ литературного наследия

Вообще, с мыслями сообразуясь, нисколько в том не красуясь, всегда можешь в стихах писать про каждый из прожитых дней, делая это целью жизни долгой своей. После, когда времени порядочно пройдёт, потомок знание о прошлом обретёт. Ведь не скажи Мережковский про Засулич деяния, кто бы прилагал меры для былых дней узнавания? Можно попробовать, найти бы для того сил. Может кто попробует, или рано, мир пока ещё остаётся мил? Не надо искать для строк начало, лишь бы желание то делать позволяло.

Вера (1890)

Поэтов тьма – поэзии не стало: сие слово громко прозвучало. Мережковский с успехом в поэзию входил, после «Веры» кто только о нём не заговорил. Он обрушился с критикой на жизни сложившейся печаль, говорил обо всём, о чём ему становилось думать жаль. О рецензентах, коих тьма, как мошкара, их тоже много, тоже тьма, – не дают творцам в спокойствии созидать, возникают ради одной цели – ругать. Но может есть в том смысл, ведь всякий ныне стал поэт, он не говорит, он ноет – для него поганен свет. Но жил ведь Пушкин в век суровый, творил, презренным быть готовый, и светлым образам он находил приют, не думая, что его с объятиями где-то ждут. Обдумывая это, решил Дмитрий вести разговор про юнца, тот рано потерял отца, угрюмым рос и молчаливым, быв изрядно некрасивым, в гимназии учился, едва идиотом не став, заучивать предметы под конец устав. И окружение его – не нигилисты вроде, скорей бельмо на России и русском народе. Вот начал кашлять он, словно заболел, на юг поехал он, куда хотел.

Раскинулся пред читателем Кавказ, радуется читательский глаз. Предгорья, горы, ущелья, низины – прекрасные, словно дети Мнемозины. Тут художник обретёт покой, поэт горячий отдохнёт душой, всякий найдёт возможность насладиться, не начни его сердце чаще биться. Кто-то обретёт любовь, прольётся вскоре кровь, иной до любви не дорастёт, не ведая, к чему идёт. У Мережковского герой был из таких, чей путь к утехам плотским тих, ему понравится девица, взаимно вспыхнет страсть, да чувства там лишь незначительная часть. Не знал герой, каким ему полагается быть, любимцем девушек он не успел прослыть. Что до девицы, явно светской львицы, пред нею раз пятнадцать никто не устоял, теперь новый герой от её сердца кусочек украл. Вроде неопытный, мог познать прекрасных отношений суть, только не мог он ничем достойным блеснуть. Дмитрий смолчал, показав героя боящимся брошенным стать, вследствие чего позволил ему спешно бежать. Брошенной девица сталась сама, уже ни с кем не встречалась – грустила одна. Сердце её надорвалось и кровь сочилась из ран, словно всё прежде бывшее – случайный обман.

Мережковский не уставал повествовать, хотя говорил, пора с поэмой кончать. Написал более двух тысяч стихов, к финалу читателя подводить оказался готов. Герой в Питере время проводил, вспоминая Боржом – сей край был сердцу мил. И Веру помнил, девушку, его любившую, себя не коря за душу остывшую, пока письмо с Кавказа не получил, после чего снова в Боржом прибыл. Девица болела, от тоски она умирала, уже не жила – существовала, ждала его, кто без объяснения покинул, в бездне растаял – сгинул. До того девушка ярко цвела, теперь – измором себя довела. Переступленной черта оказалась, девушка вскоре скончалась. Пусть прибыл герой, взирали они друг на друга, не смогла пережить девица недуга, зато обрела пред смертью счастье, растаяло в душе ненастье, зажило сердце от ран, при этом остался изъян. Надорванного оказалось не восстановить, пришлось её похоронить.

Трагичная судьба, где счастья нет, искать не пробуй в сём ответ, так Дмитрий задумал сюжет показать, хотел сам он о трагедии писать. И дабы справедливость сохранить, к другой поэме решал поэт наш приступить. Раз умерла она, умрёт теперь другой, кому в поэме «Смерть» поэт найдёт покой. Сам Мережковский в прежней мере думал об умении поэзию творить, осталось наблюдать, когда прозаиком он предпочтёт славу по себе сложить.

Смерть (1890—91)

Поэзией полагается слух услаждать, дабы даже приниженное тем возвышать. О чём хочешь пиши, но пиши с открытой душой, пусть Анакреонт гордится тобой. Да время менялось, навсегда исчезало прекрасное в былом, теперь в стихах о грусти, о смерти прочтём. Разве иной получится у поэзии быть, ежели в Петербурге действие должно происходить? В граде на Неве сама атмосфера заставляет страдать, чего на юге не смогли бы понять… Может потому там Достоевский особенно пронзительно творил? Каждый герой его произведений до расстройства ума себя доводил. Теперь у Мережковского начинался пронзительный сказ, словно действовал на юношу сглаз: потерял интерес к жизни, о смерти каждый день помышляя, в мыслях на свете ином пребывая. Только не спешил Дмитрий, протяжно взявшись повествовать, его манера ни в чём не могла «Евгению Онегину», поверьте, уступать.

Каким образом люди относятся к любви, как реализуют помыслы свои? Один человек способен любить многих, обретая любовь в ответ, живя счастливо на протяжении шести, а то и восьми десятков лет. А есть человек, который согласен единожды полюбить, отчего не сможет долго и счастливо жить. Зачем столь горькую участь люди избирают? Может просто они того не понимают. Может таково желание их естества. Разговор об этом – пустые слова. Посмотрите на героя поэмы, где в заглавие поставлена смерть, там можно зачатки творения Данте слегка рассмотреть. И было бы так, развивай Дмитрий повествование по смерти действующего лица, да не виделся таким поэту замысел Творца. Герой умрёт, и до кончины следует за его муками следить, нечто вроде «Бардо Тхёдол» сумел Мережковский сложить.

Спастись мог главный герой, его любовь от смерти излечила. Мерещиться перестала постоянно могила. Спокойно грудью задышал, думал сумел обрести, что искал. Но никогда в любви смысла прежде не видел, вспомнив о смерти, как жизнь опять возненавидел. Покинула сознание любовь, ни к чему она на смерть обречённому сталась, потому дума о кончине снова к герою возвращалась.

Как же героя спасти? Нужно привить интерес. Найти средство, не смог бы жить которого без. Найти информацию среди разнообразия мифов, разбить действительность на множество типов, внушить нечто особое, предречь важность бытия, только вот умом герой не понимал пустые слова. Он знал, насколько жизнь человека бесполезна, под ним всё равно разверзнется бездна, как не живи, к чему не стремись, хоть важным для потомков окажись, нет смысла в существовании отдельно взятых людей, не нужна миру ни одна из человеческих идей, всё бездной будет пожрано опять, чему не дано противостоять. Потому умирал герой повествованья, не прилагал он к излечению старанья, не придавая важности чувствам других, про себя лишь помня, о прочих забыв. Не стал он мучения раньше должного прекращать, предпочитая от скорби долго умирать. Таял на глазах, никто не сумел ему помочь: его мысли окутала ночь, ничего на веру уже не принимал, в душе пожар гнетущих чувств полыхал.

Как же человеку внушить необходимость жить? Мережковский не стал ответ на вопрос находить. К Богу взывай, либо осмысление на рациональных началах старайся обрести, с грузом размышлений не сможешь до финальной точки дойти. Одно верным останется, к чему редкий человек обращается, живём не для себя – другие люди каждому из нас важны, они и являются причиной каждодневной суеты. Иные предпочитают от всего отказаться, им проще кажется скончаться.

Франциск Ассизский (1891)

Кому-то желается подвигов, идёт он в бой, подняв забрало, и будет биться, острое вонзая жало. Пред ним люди падут, рухнут стены, уйдут под воду города, оставив полосы из пены. На то заточен гений человека: уничтожать. Ничего не поменяется: силой надо массы брать. Но есть люди, кому чужда сия юдоль, они находят средства, причиняя себе боль, про таких и поныне принято с трепетом говорить, ибо не все могут с тем же стремлением жить. Не всякий веригами отяготиться, не каждый будет пост строго держать, по крайней мере, во имя Бога никто не станет страданиям тело своё подвергать. Как говорить об этом? Мнений много, правды не найдёшь. Сочувствуя кому-то, истину всё равно не обретёшь. Так пусть же люди живут, лишь бы не мешали своим образом жизни другим, не рассказывали нам, чего мы, по их мнению, сильно хотим. Если больно кому-то взирать на страдания, он на жертву пойти готов, не надо мешать – поступки не стоят произнесения слов. К пониманию этого путь далеко не близкий, послушаем, что говорил об этом Мережковский в поэме «Франциск Ассизский».

Очень ладно, прослезиться должен читатель, Дмитрий воспринимается как от поэзии старатель, он искал созвучие, красил строчки словами, талантом поражая временами. Так поэму сочинить, столь умело рассказать, ему оставалось долгой стези поэта пожелать. Коснулся разговор судьбы католика былых веков, основателя нищенствующих орденов, следовало показать его становление и важность свершённых дел, объяснить, как он внимания добиться сумел. И повёл Дмитрий разговор от начала начал, как любой прежде автор от монахов поступал, коснулся разговор родителя мужа святого, который возлагал на дитя надежды много, бывший вынужденным нрав ребёнка стерпеть, не будучи способным над ним волю иметь.

Так Франциск, сын купца, должный усвоить ремесло торговать, легко ступая по жизни, не зная чем время занять. Однажды узрел страдания Христа, и с той поры впал в печаль, сам теперь страдая, ему было Христа жаль. Как можно веселиться? Как можно беззаботно жить? Ведь люди страдают! Им не помочь, тогда хоть себя изменить. Отказаться нужно от стремления обладать вещами, перестанешь бояться потери. Так дошёл Франциск до самой главной в жизни идеи. Больше он ничем никому не обязан, лишь обещанием влачить бедность связан, пошёл по миру с протянутой рукой, уже не бродяга – для церкви подлинно святой.

И вот Франциск отправился в Крестовый поход, думая, к султану неверных подход он найдёт. Едва там мучеником Франциск не стал, когда к мусульманам в плен он попал. Жаркой проповедью думал обратить измаилитян в веру во Христа, пусть и звучат тавтологией эти слова. Всех желал Франциск от войны отвратить, точку зрения свою он хотел насадить. Потому ничего добиться не сумел, поскольку впервые в жизни чего-то от других захотел. Не должен был требовать от людей, к чему склонялся сам, каждому из нас должен быть свойственен личный обман. Пока боролся за себя, Франциск побеждал, а в борьбе за взгляды других он успеха не стяжал.

Есть мудростей ворох, которым впоследствии Франциск делился, но снова он в строках у Дмитрия забылся. Блажен был святой, боровшийся с желаниями плоти, мысли воли не давая, тогда как прочее, в рассказе про него, – история иная. Не показал ли тем Мережковский читателю урок, дабы никто к чужой воле не оставался строг? Всему есть место среди людей, всё может существовать, но до той поры, пока не пожелает влиятельным стать.

Песни и легенды (1889—91)

Объять постараемся немного стихов, разбавим общий поэтический улов, есть творения в цикле Дмитрия работ, в которых не каждый дату разберёт. Потому, вольно сообразуясь с мыслью простой, представим массив за написанный в срок такой. И начнём с произведения «Бог», поэмы, поднимавшей важные для христиан темы. Мережковский к точке зрения философов склонился, для него мир в образе Бога явился. Всё – есть Бог, ибо Богом сам мир является: в том идея его познания заключается. Потому не нужно смерти сторониться, умирая, с Богом должен слиться. Чему суждено – того следует дождаться, иным мыслям не нужно предаваться.