Свобода путём возвращения

Свобода путём возвращения

Yujik Yul

© Yujik Yul, 2025

ISBN 978-5-0068-2941-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Как автор я хочу, чтобы вы, прочитав мою книгу, смогли ответить на такие вопросы, как: «Можем ли мы выкупить свою свободу? Что такое свобода? И несет ли она наказание?». Уверена, что вы увидите здесь много трагизма и посчитаете меня несправедливой к героям, на что хочу ответить, что это жизнь, и все мы прекрасно понимаем ее жесткость. Я не могу осуждать героев по той причине, что создала их сама. Поэтому хочу, чтобы это сделали вы, узнав их как личность, оценив поведение и поступки. Главная задумка пала на тему «Свобода путем наказания».

Мы не можем быть свободными, так как зависимы. Зависимы от присутствующих людей, физических потребностей и так далее. И, раскрывая историю, я хочу уверить вас, что свобода может даваться только путем наказания. Иначе не получается. Главная героиня, которая пытается вам доказать, что стать свободной – это просто, глубоко ошибается, за что и получает свое наказание. Каждый наш шаг подвергается риску, и каждое наше слово несет другой смысл. Уверяя себя в том, что мы свободны словом, считая это правильным, мы заблуждаемся. У нас есть ограничение, которое не позволяет нам выражать мысли так, как хочет язык.

Рассмотрим название по частям.

Свобода – кажется, в этом слове есть что-то легкое, если это так, то та самая легкость подымается к небу, скрывается за мягкими воздушными облаками и теряется. Значит, свобода потерялась? Возможно ли вообще ее найти? Шаг в неизвестность, расценка риска.

Путь – дорога, по которой ты шагаешь, идешь, бежишь, едешь – не важно, главное, что ты движешься.

Наказание – несет за собой агрессию и подавленное настроение. Кажется, что оно находится очень близко, страх, который испытываешь от слова «наказание», заставляет слезам покидать область глаз и катить по щекам. Мы никогда не будем говорить, что наказание – это смешно или весело, чаще всего это боязнь того, что на твои действия наложат запрет, заставят забыть о чем-то или применят физическое давление.

Сделаем вывод: мы идем по дороге вперед для того, чтобы найти что-то легкое, найти то, что очень далеко и нам не посильно, подвергаемся риску, всё равно продолжаем путь. Но когда нам кажется, что все позади и мы достигли цели, получаем наказание.

Тогда подумаем, стоит ли нам идти на поиски свободы, если нас накажут?

Предисловие

Мы можем винить всех в том, что у нас ничего не получается, можем ненавидеть весь мир, но станет ли нам легче? Мы каждый день тушим окурки об свою мечту и безнадежно ищем виновных в том, что она не исполняется. Не думаем о важных вещах, постоянно зацикливаемся на глупостях. Видим только то, что нам показывают, слушаем то, что нам говорят. Мы не идем, мы стоим на месте и ждем, когда с нами что-то произойдет хорошее. Мы не стремимся, не даем проблемам отпор, а просто опускаем руки и делаемся несчастными. Мы не стараемся быть первыми, потому что первые уже есть. Не стремимся выбраться, заявить о себе, потому что боимся быть осмеянными. Не любим, потому что знаем, что любить – это больно. Мы не говорим о своих проблемах, зная, что они никому не важны. Кричим, что против стереотипов, но все равно придерживаемся их. И все это не изменится до тех пор, пока мы не станем настоящими!

Родители возлагали на меня большие надежды, которые я не в силах была оправдать. После окончания школы мне пришлось проститься с друзьями и улететь в Гембург. В светлое будущее, как говорил отец. Ему абсолютно было плевать на мои интересы, моя жизнь тоже его не особо интересовала. Главное его правило было: «Не упасть в грязь лицом».

Отец говорил, что после окончания в Гембурге – финансового института – моя дорога в будущее будет освещена большим количеством ярких огней, что я стану успешной и самостоятельной леди. Но ничто так не расстраивало меня, как осознание того, что я еду в другой город, в совершенно мне чужой.

Попытка отстраниться от привычного окружения не удалась, предав друзей и любовь, я все же отправляюсь в дальний путь. Он кажется мне загадочным, трудным, невыносимым. Решение, которое я принимаю – это мое решение, которое дается мне с большим трудом. Но я ни о чем не сожалею. Каждый человек вправе ошибаться и вправе решать, насколько его ошибка плоха.

Я буду искать свой путь до тех пор, пока мои ноги в подчинении моего разума, буду смотреть вдаль до тех пор, пока мои глаза не ослабнут, буду бороться, пока во мне живет дух.

Все проблемы, которые я встречаю, кажутся мне нерешимыми, но это на первый взгляд. Ведь стоит на минуту принять поражение, как всё вокруг начнет проваливаться в темную бездну, которая будет напоминать тебе о неудачах глухим эхом.

ГЛАВА 1

День Х настал, сегодня моё принудительное лечение закончено, и я снова стану заложницей родительских уз. Прекрасно понимаю, что моя учеба и престижная работа накрылись. Теперь мое будущее – это низшая ступень жизни.

Из психиатрической больницы меня забирала мать, отец не то что не хотел ехать, он слышать обо мне не хотел.

Мать приехала на красной машине с разбитой фарой, водила она всегда плохо, да и не любила. Машина не слушала её, она не слушала машину. От этого, наверно, и проблемы, от недопонимания. Только вот машина иногда могла издать звук недовольства, сказать, что не так. Выдать ошибку. Люди в этом плане слишком скупы, они могут терпеть вечность, страдать и продолжать терпеть.

Она подъехала резко, спустила окно и крикнула:

– Садись в машину.

Не изменилась. Заметила я, еще этот маскарад, темные очки, шёлковый тесный платок, покрывший всю голову и замотанный на шее. Вырядилась как шпион, еще бы заклеила номера.

Мы ехали под звуки радио. Начало осени, солнечные зайчики гуляют по улицам от каждого предмета. Листья своим красивым окрасом тешатся и слетают с деревьев, еще не холодно. По радио заиграла песня, чьи слова мне были знакомы, отголосок прошлого ворвался в мою голову, и я поняла, что это песня Маркоса.

Неужели он смог? У него получилось!

Радость начала переполнять меня, и я улыбнулась.

– Что за дебильное выражение лица? – Кинула мать и резко затормозила машину.

– Выходи, мы приехали. И да, Сэм, ты знаешь, что для отца это всё тяжело, постарайся не маячить перед ним.

Смотрю на свою мать и понимаю, что мы настолько чужие и отдаленные люди. И тот холод, что у нее в сердце, не растопится ни одним проявлением моей любви.

Молча киваю и ухожу в свою комнату.

Тут ничего не тронуто, всё как было до моего отъезда. Ложусь на кровать, сворачиваюсь калачиком и засыпаю.

В кровати я провела неделю.

Вставала только в туалет и пить таблетки, которые мне прописал врач после терапии.

Родители жили свою жизнь, и то, что их ребенок находится в депрессии, особо их не волновало. Что касается отца, так он вообще делал вид, что я не существую. Что я умерла.

Целыми днями лежа и смотря в стену, я думала.

Думала про Оскара, он не выходил из моей головы. Как он? Что с ним? Может, я некрасиво поступила, что просто убежала, он, наверно, не заслужил такого отношения.

Открываю ноутбук.

Смотрю почту, сообщений нет.

Захожу в отправленные, письмо Фио не дошло, видимо, перебои связи были. Нажимаю «удалить». И пишу:

– «Привет, как твои дела? Давно не общались.»

– «Привет, очень рад, что ты написала) Всё хорошо, слышал, ты болела? Что-то серьезное?»

– «Болела?»

– «Да, твоя мама сказала, что ты в больнице.»

– «А, да. Но уже всё хорошо, я выздоровела!»

– «Отлично, ты в городе?»

– «Да.»

– «А ты так и живешь в Бразилии?»

– «Да.»

– «Я скучаю по тебе, Фио, мне так не хватает с тобой разговора.»

– «Я знаю, детка.»

Выхожу из диалога и зачем-то отправляюсь смотреть профиль Маркоса, у него дела пошли в гору, смотрю, сыграли свадьбу с Маргарет, и она уже в положении, его песни крутят, и он стал по-настоящему популярен. Ну что ж, голубки, желаю вам счастья.

Закрываю профиль, отправляюсь снова на почту, смотрю последние сообщения Оскара, читаю, на глазах появляются слезы, мне так его не хватает, мне так больно.

Меня захлестывает истерика, я скидываю ноутбук и сворачиваюсь от жуткой боли в калачик.

Что со мной происходит, почему я так к нему привязалась, почему время без него моё тело воспринимает как ломку. Разве можно так залезть в человека, разве можно так долго кого-то держать в своем сердце. Мне страшно.

Еще часа два я лежала и размышляла об Оскаре, мне хотелось узнать, где он и что с ним. Вижу, что профиль его я заблокировала, нажимаю «разблокировать», «написать сообщение». Напишу ему привет и спрошу, как он. Или нет, это лишнее. Может, просто отправить ему смайлик? Ладно, мне уже нечего терять. Отправляю грустный смайлик и «адресат с таким емейлом не найдет». Он удалил почту. Черт. Почему, как только я набралась смелости и мой внутренний голос согласился на безумство, ничего не получилось? Черт, черт, черт. И как мне его теперь найти. Кроме почты у меня ничего нет, только остаток письма который Сюзи не успела отправить.

Точно! Нужно проникнуть в тот дом и поискать на конверте адресат, там должен быть обратный адрес.

Мои размышления сбивает стук в дверь.

Дверь открывается, и доносится голос:

– Спустись вниз, отец хочет видеть тебя.

Боже, что опять? Что он хочет мне сказать? Опять высказать за то, что я не оправдала его надежд?

За то, что я вернулась в его дом, на его иждивение?

Что ему надо от меня?

Выбирать не приходится, спускаюсь.

Накрытый стол, за которым сидел… Отец. Он значительно изменился, будто постарел на лет пять. Полысевшая голова устремлена в тарелку, рассматривает еду и думает, как больнее меня зацепить.

Сажусь напротив него. Беру в руки вилку и, перебираю в тарелке овощи.

– Сэм, ты всё просрала. Своё будущее ты растоптала! Теперь ты иждивенец в моем доме. Но не думай, что я это оставлю. Не думай, что можешь вот так войти в мой дом и есть мою еду. Ты никто, ты даже не заслуживаешь…

– Чарли. Окликнула его мать.

– Да, милая.

Совершено другим голосом ответил он.

– Давай немного мягче, она наша дочь.

– Дочь? Это дрянь! Это неблагодарная дрянь. Она сидит и наглыми глазами смотрит. Ей абсолютно плевать на нас!

Или, может, она забыла, что убила человека? Или то, что я потерял в работе множество клиентов из-за этой мерзавки?

Я резко встаю из-за стола и направляюсь в спальню, слушать это всё мне становится невозможно.

Вслед слышу еще оскорбления, поэтому стараюсь быстрей зайти в комнату и закрыться от этих людей.

– Нужно сваливать отсюда.

Тихим голосом говорю я.

В голове много мыслей, одна перебивает другую. С одной стороны мне непонятно, почему они такие, отец вечно недовольный моим присутствием, мать вечно холодная и потыкающая отцу в его унижении меня. Почему я родилась в этой семье. Они настолько меня травмировали. Возможно, я поэтому и являюсь такой эгоистичной, злой девочкой. Которая, поддаваясь их воспитанию, ищет выгоду во всем. Хочется просто рыдать, да так сильно, чтобы слезы затопили весь дом и никто не спасся.

Обычно в семье, где оба родителя холодные, есть теплые бабушки. У меня тоже такая была, но мы попрощались с ней года четыре назад. Она умерла от рака. Рак – очень страшная болезнь, человек живет, медленно умирая. Родители раньше на всё лето всегда меня сбагривали к ней, в детстве я считала это наказанием, но потом с возрастом мне было так с ней хорошо. Она всегда вкусно готовила, мы с ней секретничали, как подружки. Только в её доме царила любовь и тепло. Когда я ссорилась дома, то всегда убегала к ней. Покупала билет на электричку, и через полтора часа мои слезы вытирала её морщинистая сухая рука. Она всегда знала ко мне подход. Я любила её, она меня. Но вскоре она стала чувствовать себя плохо, совсем плохо, и мне запрещали ездить к ней. Всё наше общение ограничилось телефоном, потом ей было сложно передвигаться, и звонков больше не было. Вначале я рвалась к ней, меня не пускали, потом влюбилась в Маркоса и совсем забыла про неё. О смерти мне сообщила мать. Я много времени винила себя в том, что оставила ее. Как можно было забыть о том, что твой близкий человек умирает, это всё любовь к мужчине. Она тебя обволакивает, и ты глохнешь и становишься слепым. Наверно, они это специально придумывают. Как одурить тебя сильней.

Воспоминания кружат по комнате, ломая мою голову. А что ещё мне можно сломать? Сердце? Оно и так вдребезги. Душу? Да какая у меня душа после моих «светлых» поступков.

Закрываю комнату на щеколду, отправляюсь спать.

ГЛАВА 2

Я очень сильно устала, во мне появляется тревога и страх, осознание, что я живу не ту жизнь, не в том городе, не с теми людьми.

Возможно, эта пустыня чувств появилась не случайно. Может, это такой этап? Или, может, я пережила слишком бурно предыдущий год. Я не знаю.

Сегодня поймала себя на мысли, что у меня началась депрессия. Я как пустой сосуд, который пытаются наполнить, но будто всё льётся мимо, сквозь.

Выход? Я не знаю, куда нужно выйти, чтоб очутиться не в этой холодной комнате.

Напоминаю себе брошенного щенка, сидящего в коробке на углу мясной лавки. Но совершенно не смотрящего на мясо, а жаждущего любви, тепла. Ждавшего, что мимолетный человек возьмет его в свои теплые руки и отнесет домой. Будет любить и заботиться. Оберегать и баловать. Но щенок так и останется в коробке. Потому что он уже вырос, потому что у него разорвано ухо от дворовых собак, потому что у него блохи и потому что никто не хочет с ним возиться. Никому не нужны взрослые щенки. А он наивный будет всматриваться в прохожих людей, ища любящие глаза, тёплого прикосновения и смешной клички.

Абсурд. В голове много мыслей, все они путаются. Не знаю, если б я писала письмо тебе, что бы в нём было?

Раскаянье?

Признание в любви?

Что?

Лежу еще в кровати, в окно слышится, как бурные капли дождя поливают дом, но почему-то заливает сердце.

Хочется плакать.

Почему мне хочется плакать? Я схожу с ума?

Открываю почту Оскара, отправляю повторно «смайл», адресат не найдет.

Да куда ты пропал? Черт побери!

Пишу Фернандо:

– «Мне плохо».

– «Что случилось?»

В эту же минуту отвечает он.

– «Я не знаю. Мне чертовски плохо. Я не могу здесь находиться. Я чувствую, как они меня ненавидят, чувствую, что хотят, чтоб я исчезла. Но мне некуда исчезать».

– «Прилетай, слышишь, прилетай. Вместе мы справимся».

Его слова, словно плед, укутали меня, как в детстве. Я посмотрела на часы и начала искать ближайший билет в Бразилию.

Возможно, это было единственное спасение.

Дождь не переставая лил, заливая все мои надежды.

Почему я чувствую себя потерянной, почему себя потеряла? Не понимаю, отсутствие переписок с Оскаром так влияют?

Или мой год в психиатрии.

Там было не сахар, в частности я даже не помню, что там было. Помню только уколы и жутких людей.

Год без адекватности наталкивает меня саму на неадекватность.

Может, я стала ненормальной?

Встаю с кровати в легком бреду, иду в уборную.

Я мало ем, но меня почему-то тошнит.

Еще на лестнице слышу диалог родителей:

– Я не хочу, чтоб она здесь находилась.

– Она наша дочь.

– Она убийца, то, что я приложил усилия, чтоб она была не в психушке, это не значит, что я хочу, чтоб она находилась здесь.

– Милый, она наша дочь.

– Она убийца, она опозорила меня, она просто плюнула на семью.

– Ей сейчас тяжело.

– Ей тяжело… А мне не тяжело ловить эти косые взгляды на работе?

– И что ты хочешь?

– Чтоб она ушла, чтоб ушла и не возвращалась.

Я медленно и тихо пробираюсь в уборную, и меня сразу же тошнит. Присаживаюсь на кафель и начинаю рыдать, только слез нет. От боли начинаю царапать себя. Почему я должна это все терпеть, зачем они вообще меня забрали?

Умываюсь, возвращаюсь в спальню, открываю шкаф и начинаю собирать вещи. Вылет в 5 утра.

Оставлю записку и просто исчезну.

Когда они её найдут и поймут, что меня нет, выдохнут. Новая жизнь у них и у меня.

Знаете, такое чувство, что я выкупила свою свободу путём наказания.

«Семье Ортли»

(Я ненавижу вас, так же, как и вы меня. Всё, что я могу вам пожелать, это только то, чтоб мы с вами никогда не встретились. Вы для меня не просто ад, вы намного страшнее. Заставить чувствовать себя нелюбимым ребенком у вас получилось хорошо. Может, дети – это не ваше. Может, вам нельзя было становиться родителями? Почему вы не завели себе собаку? Страдания, что были в вашем доме для меня, закончатся, и мы больше никогда не увидимся. Я вас ненавижу! Вы сломали мне всю жизнь, и если б не ты, папочка, я бы не попала в ту историю, в которой была! Вини себя за то, что не можешь поднять глаза на работе, за то, что тебе стыдно за такую дочь, ты сам воспитал монстра. Прощайте. Никогда не любившие меня «родители». )

Я написала и положила эту записку на кухонном столе, потом села в такси и уехала.

Проезжаю родные мне улицы, только они для меня стали чужими. Всё рухнуло, просто всё. Одиночество поглотило меня настолько, что мне трудно делать вдох, будто я сижу в комнате, которая сужается и сужается, выхода нет, я задыхаюсь.

Пишу Фернандо свой рейс, надеваю наушники и погружаюсь в свой грустный клип.

Доехав до аэропорта, расплатившись, выхожу из такси.

До рейса еще три часа.

Чем занять себя я не знаю, остаюсь на улице подышать этим городом ещё.

– У вас не будет сигареты?

Раздается женский голос со спины.

Поворачиваюсь, передо мной стоит женщина с поседевшими волосами, но хотелось подметить, что она молодая, глаза её наполнены слезами и печалью.

Молча протягиваю ей пачку.

Она тонкими пальцами достает одну, из кармана достает зажигалку. Делает вдох и говорит:

– Мне всегда так больно с ним расставаться, я знаю, ему тоже.

Он улетел, вот-вот, посмотрите, его самолет взлетел. Теперь он снова далеко. Говорит она, показывая пальцем на самолет, который уже пропадал из вида.

– Ваш муж? Протягиваю я.

– Да, он улетает в командировку каждый месяц, знаете, мне кажется, он меня разлюбил. Улетает так часто, и звонит редко, и у него там другая, у него определенно там другая женщина. Я знаю, я видела её. Когда он дома, она отправляет ему милые фото, он всегда улыбается этому. Она моложе меня, ей около девятнадцати. Красивая. Я бы тоже её полюбила и улыбалась её фотографиям. Она правда хорошая, глупая, но хорошая. В ней есть искра, и он с ней счастлив. Но я не могу его отпустить. Я умру. Я умру, если он меня бросит, он знает, поэтому и летает ко мне. Так бы давно бросил.

Она попросила еще сигарету, я угостила и, сказав, что опаздываю, ушла.

Мне было ужасно от её боли, уверена, она не заслуживает такого отношения к себе. А может, это всё вовсе неправда, и она чокнутая. А он любит и страдает от того, что она съехала с ума. Не хочется думать о чужой жизни, пора подумать о своей.

Посадка.

Взлет.

Бразилия.

По прилету меня встретил Фернандо, мы сразу же отправились домой, никаких лишних слов, крепкое объятие и чувство облегченности.

– Эм, проходи, тут правда не убрано, я не успел.

Сказал он, открывая входную дверь. Квартира была маленькая, одна комната, совмещенная с кухней, и балкон.

– Уютно.

Сказала я. В квартире правда был бардак, полная раковина посуды, незаправленная кровать, пыль слоями, на полу следы от обуви и тяжелый дым сигарет. Будто эту квартиру не проветривали никогда. Уютно было от Фернандо, от того, как он заботливо снял с меня пальто и дал тапочки. От того, как он занес мою сумку, налил чай.

Я открыла балкон, чтоб проветрить помещение.

– Придется немного померзнуть.

Сказала я и улыбнулась.

Он посмотрел на меня, и я видела, как в его глазах зажигается огонек. Чувствовала, что спасением был не только он, но и я. Мы оба такие раненые и измученные. С разбитыми сердцами, для того чтоб помочь друг другу их склеить.

Мы просидели до утра. Говоря друг другу, что думаем и чувствуем. Он рассказал, что понемногу начал забывать свою любовь, что она сейчас даже теряет слово «силуэт» в его голове. Помнит только эмоции, от которых хочет избавиться. Я рассказала ему про Гембург, про друзей, учебу, про то, что виделась с Маркосом. Потом он спросил, чем я болела, что пришлось лежать в больнице. Соврав, что у меня была депрессия, я быстро перевела тему, конечно, было понятно, что я не хочу об этом говорить. После мы замёрзли, и он принёс плед, укрыл меня.

В этой квартире я почувствовала такую заботу, которую не чувствовала никогда.

Позже мы уснули, кровать была одна, и нам пришлось лечь вместе. Мы лежали, отвернувшись в разные стороны.

– Обними меня.

Сказала я и зажмурила глаза.

Фернандо обнял меня, так аккуратно, но с осторожностью. Видно было, что он волнуется, обнял, и я погрузилась в сон.

ГЛАВА 3

Мы прожили с Фернандо год, этот год запомнится нам обоим. Как свойственно девушке, я сразу навела порядок в его квартире, разложила все вещи и мысли по полочкам. За всё это время я ни разу не чувствовала себя одинокой, ненужной. Мы с Фио как будто играли роль возлюбленной пары, только мы не были влюблены друг в друга. Я была влюблена в состояние, которое у меня было с ним. Он? В принципе, я не знаю, что чувствовал он, но могла предположить, что был в меня влюблён. Возможно, ему просто не хватало какой-то поддержки, не хватало присутствия женщины. Мы будто были друг для друга таблеткой, тогда ещё не знаю, что у этой таблетки есть побочные реакции.

Фио работал в баре, по-прежнему барменом. Ему нравилось общение с людьми, нравилось быть жилеткой для слез, выслушивать проблемы других, нравилась эта людская суета. Мне же, наоборот, я устроилась в магазин цветов. Работа совершенно мне не интересная, но выбора особо у меня нет.

Кстати, я так и не рассказала Фернандо про то, что случилось в Гембурге. Иногда легче чего-то не знать. Главное, чтоб это не навредило отношениям, а как это может навредить отношениям, пока я не понимала. Работала я три дня в неделю, остальное время я пыталась создать уют. Как завязались мои отношения с Фернандо, спросите вы. Особо я не помню. Просто в нужный момент он был рядом, я почувствовала в нём надежду на светлое будущее. После того как мы прожили месяц, мы стали слишком близкими, духовно близкими. Ему нравились мои недостатки, он восхвалял мою глупость, да в принципе от него была такая поддержка, которая завлечет любую девушку. Так вот, в один из вечеров, сидя на кухне, распивая бутылку вина, между нами произошла близость, я почувствовала в этот момент, будто моя душа вышла из моего тела и отправилась прямиком в облака. Фернандо был очень нежным. В нем было столько нерешительности, возможно, он боялся всё испортить.

Мы сидим за столом, пьем вино, и вдруг наши глаза пересекаются, мы оба ловим себя на мысли, что мы хотим это сделать здесь и сейчас.

Он неосторожно кладет руку мне на колено, поворачивается и целует в губы. Я целую его в ответ. Мы сближаемся. Он сидит на стуле, я с соседнего стула перебираюсь ему на колени. Рукой он ласкает мою попу, спускается ниже, потом его руки спускают мне ночную рубашку, и его губы начинают ласкать мою грудь. Я возбуждаюсь, и мои трусики мокнут. Мне хочется уже стать еще ближе, но его нерешительность не позволяет сократить прелюдию. Тогда я беру инициативу в свои руки, растёгиваю ему ремень. Он останавливает меня.

– Ты точно готова?

Говорит дрожащим голосом Фернандо.

– Да, отвечаю я.

Тогда он резко кидает меня на стол, медленно снимает трусики и входит.

Пару минут в этой позе, потом он разворачивает меня и продолжает движение, я чувствую его дыхание у своего уха, чувствую, как его руки нежно держат мою грудь. Чувствую, как его сердце бьется с такой бешеной силой, будто вот-вот вылетит из груди. Дальше мы перенеслись на пол и продолжали заниматься этим.

Он целовал всё мое тело, гладил.

Шептал мне на ушко, как я прекрасна. После мы лежали и смотрели друг на друга, будто ничего не существует кроме нас.

Утром следующего дня он будто окрылённый летал по квартире.

У меня тоже это чувство было. Но ощущалось оно намного слабей.

После как-то всё закрутилось, и мы начали встречаться.

Меня устраивал наш роман, он был такой лёгкий, непринуждённый.

Мы напоминали эту ванильную парочку, которая целовалась в магазинах, ходила в кино на последний ряд, готовили вместе ужин, встречали друг друга с работы, делали сюрпризы, дарили милые подарки и покупали парную одежду. Всё было так чудесно, будто в сказке, но, как вы знаете, сказки бывают и с плохим концом. В один момент, перебирая свои вещи, я снова наткнулась на письмо Сюзи. Вспомнила Оскара, и моё сердце вновь раскололось на маленькие осколки.