Крылья и тени

Развод старшей сестры разорвал все шаблоны во внутреннем мире нашей семьи. Такого поворота событий никто не ожидал. Развод был клеймом и позором. Родители были в трауре. Все эти семейные события вели к тому, что нам нужно расширяться. Кто-то должен был решить квартирный вопрос. И я почувствовала, что пришло время доказать, кто сильнее всех. К тому же сестра с ребенком вынуждена была вернуться в родительский дом в ауле, том самом, где все знали и помнили громкую свадьбы моей сестры и осуждали, буквально высмеивали ее развод. Наши соседи и родственники очень любили посудачить и позлорадствовать, когда у объектов их зависти что-то шло наперекосяк. Завидовали они и тому, что папа не пил и много работал в отличие от большинства мужчин нашего поселка.

Несмотря на пересуды, сестра вернулась в отчий дом. Родители достойно встретили свою дочь и окружили ее и ребенка заботой, забыв о предрассудках. Сестра целый год не выходила из дома, а когда к родителям приходили гости, она мгновенно уходила к себе, да и вообще старалась не высовываться из дальней комнаты, которая раньше была нашей детской. Родители полностью взяли заботу о малыше на себя. Они целыми днями нянчились с ребенком и относили его к моей сестре лишь для того, чтобы та его покормила. Они не чаяли души в малыше и с удовольствием проводили дни напролет, заботясь о нем.

На тот момент я уже перебралась в город А. и устроилась на работу в авиакомпанию.

Родители периодически приезжали в город А. – отчасти, чтобы навестить меня, отчасти, чтобы увидеть, чем я живу.

После очередной такой поездки они приняли неожиданное решение. Решение, которое касалось моей сестры, ее сына и меня.

Спустя неделю после визита в город А. мне позвонила мама и сказала:

– Дочка, мы проводили твою сестру и племянника, встречай их через два дня. Твоя сестра совсем зачахла и не выходит здесь на улицу, да и племянник твой подрос, ему нужен социум.

Вот так нежданно-негаданно я взяла на себя ответственность за сестру и племянника. Никто не спрашивал меня, чего я хочу, так сложились обстоятельства. Пришло время доказать папе, что я чего-то стою. И я готовилась: арендовала просторную квартиру в новом доме, закупила все необходимое и была готова к их приезду. В назначенный срок мы с Асель стояли на вокзале и ждали прибытия моей сестры и племянника. Погода не благоволила нам в тот день: гремел гром и шел проливной дождь.

Мы зашли в вагон, чтобы помочь сестре с ребенком и багажом. Та выглядела истощенной и подавленной, и во мне включился синдром спасателя. Я выполняла рейс за рейсом, практически все заработанные деньги отправлялись родителям, на наши расходы я оставляла только командировочные.

Я жила на автопилоте, делая то, что от меня требовалось. И вот спустя сотни рейсов у нас с отцом наконец-то накопилась достаточная сумма денег на покупку квартиры для сестры, но у судьбы были свои планы.

                                        * * *

К этому моменту мы жили уже вчетвером: я, сестра с племянником и брат-наследник. Он поступил в университет и переехал к нам. Мы вовсю готовились к покупке: присмотрели несколько подходящих нам вариантов, отец перевел на мой счет нужную сумму, а я, в свою очередь, обналичила деньги, поменяла местную валюту на доллары и отдала сестре, чтобы она спрятала их в надежном месте. Все продавцы как один требовали расчет наличными и в долларах.

В тот вечер, когда все произошло, мы ужинали полным составом, бурно обсуждая район, в котором планировали купить квартиру. Внезапно наше обсуждение прервал звонок в дверь. Сестра вышла проверить. Я прислушалась. Гостей мы не ждали, может, соседи?

– Кто там? – спросила сестра. – Да, он дома. – Она вернулась в комнату и сообщила брату, что к нему пришел друг Марат.

Брат встревожился и торопливо направился к двери. Мы не придали особого значения незваному гостю, которого брат не хотел пускать в дом и к которому неохотно вышел на улицу, и продолжали бурное обсуждение рынка недвижимости. В какой-то момент к нам подошел племянник и начал кричать пытаясь что-то сказать. На тот момент ему было около четырех лет, но он еще плохо разговаривал, при этом понимал абсолютно все. Он нервничал, но не плакал. Взяв свою маму за руку, он потянул ее, призывая встать.

– Что такое, сынок? – спросила у него сестра.

Племянник ткнул пальцем на подоконник и негромко заверещал. Меня окатило раздражением. Я резко встала и направилась к окну. Я ожидала увидеть что угодно, но только не это…

К горлу подкатил ком, и я не могла выдавить из себя ни звука несколько секунд, которые длились вечность.

– Звони в скорую и в полицию! – вырвался из меня охрипший голос.

Брат лежал на земле в луже собственной крови и не подавал признаков жизни. Сестра, еще не поняв все до конца, взяла телефон, а я уже со всех ног бежала вниз по лестнице со второго этажа.

Он был без сознания, пульс прощупывался с трудом. В моей голове царил хаос из различных версий: хулиганство, ограбление, совпадение, случайность, неслучайность… Кому и, главное, зачем нужно было сводить с ним счеты? Я отчаянно пыталась понять, что произошло, мои ноги подкашивались, а к горлу подкатил ком, который душил и не позволял моему голосу прорваться наружу.

Мой брат был образцовым студентом, всегда сообщал нам о своих передвижениях по городу и вовремя возвращался домой. Непримиримых противников и вообще недоброжелателей, насколько нам было известно, у него не водилось. Я не знала, что страшнее: видеть, как мой близкий человек истекает кровью, или сообщать родителям, что их единственный и долгожданный сын висит на волоске от смерти. Родителям я так и не позвонила. Приехала карета скорой помощи, брат лежал все так же неподвижно.

– Отойдите от него. Кем вы ему приходитесь? – спросил врач, мужчина средних лет с усталым взглядом.

– Я его сестра, – растерянно отозвалась я.

– Что произошло?

– Не знаю, к нему приехал его сокурсник. Я не видела, что произошло. Когда вышла, он уже лежал без сознания.

Врачи осмотрели его и аккуратно переложили на носилки, затем погрузили в машину. Я буквально прыгнула в скорую следом за братом и поехала в больницу вместе с ним.

При поступлении в больницу брата забрали в реанимацию. Никто ничего не говорил, но в сознание он не приходил еще несколько часов.

Я не могла найти себе места, металась по коридору и останавливала каждого проходящего мимо меня врача в надежде, что есть новости, но все было тщетно. От меня отмахивались. С трудом удалось узнать, что доктора по-прежнему проводят реанимационные действия. Больше я не узнала ничего.

Я провела всю ночь в больнице, не находя себе места. В голове был полный хаос, и, самое страшное, меня то и дело посещали мысли о том, что его больше не будет с нами. Всепоглощающая дрожь по телу, сбитое дыхание и ком в горле – вот что осталось в моих воспоминаниях о той ночи. Пытаясь абстрагироваться от негативных мыслей, я вышла на крыльцо больницы и стала внимательно изучать звездное небо. Под утро мне наконец-то сообщили, что его успешно прооперировали, он пришел в себя и теперь его жизни уже ничто не угрожает.

Через несколько минут я была в палате и смотрела на него. Нариман с трудом открыл налитые кровью глаза и приложил титанические усилия, чтобы произнести всего несколько слов.

– Вы в опасности, я, я должен… – не закончив фразу, он потерял сознание.

– Что произошло? Кто сделал это?

Разумеется, этот важный вопрос остался без ответа.

Я в панике выбежала из палаты, чтобы позвать врача. Как выяснилось позже, у брата было несколько глубоких ножевых ранений, сотрясение мозга и множественные ушибы. Перед глазами стояло обезображенное лицо Наримана, и сердце колотилось: только бы успеть!

Но прошла всего неделя, и врачи поставили его на ноги. Он не рассказывал нам, что произошло, но уже не был прежним после выписки из больницы. Нариман отдалился, постоянно витал в облаках, почти ничего не ел и часто проверял свой телефон. Так прошло еще несколько недель. Я пыталась заглушить тревогу работой, но получалось плохо. Ни Франция, ни Италия больше не радовали меня.

                                        * * *

В тот день я вернулась из очередного рейса. Дом встретил меня напряженной тишиной. Жания была взволнована, с порога утащила меня на кухню, не дав даже руки помыть, и захлопнула за нами дверь. На мой вопрос, что случилось, она горестно вздохнула.

– Кое-что произошло, пока ты была в отъезде. Они пришли, и у нас не было другого выхода… Иначе они забрали бы его… – Жания нервничала и с трудом произносила каждое слово.

– Кто пришел? – недоумевала я. – Кто они? И к чему ты клонишь?

– Они не оставили нам выбора! У них было оружие! – взорвалась сестра. – Мы так напугались! Я так напугалась. И они смотрели на Амира… И наш брат был в такой опасности…

– Так, – я взяла себя в руки. – Объясняй по порядку.

От услышанного дальше я впала в ярость. Оказалось, что какие-то сомнительные знакомые Наримана, которые его и побили в прошлый раз, заявились к нам домой, угрожали пистолетом и потребовали денег за… А вот за что, я так и не поняла.

– …Он задолжал им, и нам пришлось отдать те деньги, которые ты приготовила на квартиру, – закончила Жания свой рассказ и встала спиной к двери, будто предугадывая мой порыв пойти и разобраться с Нариманом.

– О какой сумме идет речь? – прошипела я.

– Я отдала им всю сумму… Все, что было.

– Что?!

– Они грозились забрать и убить нашего брата, – сестра захныкала.

Я смотрела на тонкие дорожки слез, скатывающихся по ее щекам, и думала, что тоже готова кого-нибудь забрать и убить.

– Ты понимаешь, что теперь мы на крючке?! – Я решительно отодвинула Жанию в сторону и открыла дверь, ведущую в коридор.

– Но Нариман…

– Нариман не заработал эти деньги! – широким шагом я направилась к брату в комнату. Сестра не отставала. – Я отказывала себе во всем почти три года, выполнила рекордное количество рейсов, чтобы купить квартиру тебе и мы наконец бы разъехались! А вы просто берете и отдаете эти деньги каким-то сомнительным недогангстерам? – Последнее предложение было адресовано уже Нариману, который валялся на кровати в своей комнате.

Виноватым или испуганным он не выглядел, скорее удивленным.

– У них было оружие, и это не оставляло иного выбора.

Его тон взбесил меня окончательно.

– За что ты им должен такую сумму?! – я прошла на середину комнаты. Жания, будто не решаясь переступить порог, мялась у входа. – Отвечай!

– Я взял у них в долг, я думал, что отыграюсь. Я должен был…

Вся череда событий, все ночные посиделки брата у компьютера пронеслись у меня перед глазами. Конечно, ему не нужно было задерживаться после пар, он мчался к играм!

– «Отыграюсь»? – прошипела я. – Ты, лудоман, ты лгал нам все это время!

Нариман оскорбленно молчал.

– Ты понимаешь, во что ты ввязал нас всех? Они обязательно вернутся, и тогда…

– Именно поэтому, – перебил он меня, – мне нужно залечь на дно, я поеду к родителям на несколько месяцев. Билеты уже куплены, – и отвернулся, показывая, что разговор окончен.

В тот вечер я высказала ему еще много всего, о чем пожалела после. Но тогда я была вне себя от ярости и страха.

Мы скрыли инцидент с побоями от родителей. Они и без этого всегда волновались и переживали за своего единственного сына и точно обвинили бы нас в недогляде. Хоть в этом Жания встала на мою сторону. Нариман уехал к ним на следующее утро. Умолчали мы и о деньгах, которых теперь у нас не было. Мы были в замешательстве и предоставили Нариману право обо всем рассказать родителям самому. Жания напоследок сказала ему, что он мужчина и сможет со всем разобраться. Во мне все еще клокотала злость, но я считала, что отец съест все, что ему скажет Нариман. И не прогадала.

Добравшись до родителей, мой младший брат поговорил с ними и поведал им свою историю. Он красноречиво рассказал, как оказался в больнице и боролся за жизнь один на один в холодной больничной палате. Как попал в компанию единомышленников и как с благими намерениями втянулся в азартные игры и ставки из лучших побуждений. Ведь он такой благородный и сам хотел оплачивать учебу и поскорее забрать родителей в мегаполис. Все это я слушала после, в пересказе от матери.

Родители с полным смирением слушали рассказ своего любимчика.

– Сынок, ты ошибся, так бывает…

– Тем более мы с папой видим, как искренне ты переживаешь и сожалеешь о случившемся. Я лишь благодарю Аллаха, что ты остался жив, а деньги мы всегда заработаем и накопим.

– Да, мам, я верну все до копейки. Это вопрос времени.

– Мы и не сомневаемся, сынок. Ведь ты у нас такой умный.

После этого разговора мама позвонила мне и отчитала, сказав, что я не права.

– Ты должна быть счастлива, что твой брат выжил, и не смейте его попрекать этим. Он ошибся, с кем не бывает, тем более им двигали благие цели!

Рассказ о том, как Нариман страдал, я слушала, онемев от возмущения. Но тут уже не выдержала:

– Но, мама, как же те деньги, которые я копила…

– Никогда не смей ставить деньги выше своих родных! Даже не заикайся об этих деньгах! – отрезала мама.

Отец, по всей видимости, был рядом и подсказывал маме, что и как говорить, так как я слышала его голос на фоне. Он любил так воздействовать на нас. Мама обычно угрожала нам, мол, если ваш отец узнает, то нам всем несдобровать.

– Вы серьезно? Но почему так происходило? – спросил мой собеседник.

– Да, для родителей сын всегда был идеальным. Вы должны понимать, что мой брат – долгожданный и единственный сын в семье. Ему всегда все сходило с рук, так было с самого детства. Сам факт его рождения в нашей семье превозносил его над всеми нами. Мы с сестрами были всего лишь гостьями в отчем доме, нашей задачей было сделать все, чтобы не очернить репутацию брата и отца, остальное не имело значения.

– А как вы могли очернить репутацию брата либо отца? – недоумевал мой собеседник.

– Легко, например, потеряв девственность до замужества. Важно было вовремя выйти замуж девственницей с безупречной репутацией. Это было долгом каждой дочери для своих родителей.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Ұлболсын – в казахском языке означает «пусть будет сын» или «пусть родится мальчик». Это имя часто дается девочкам в надежде, что следующий ребенок в семье будет мальчиком.