Еретик: околотерапии

Предшественник Куайна – Рудольф Карнап, относивший себя к логическим позитивистам (это одна из форм эмпиризма). Напомню, что классический эмпиризм утверждает, что все знания мы получаем из чувственного опыта. Карнап не согласился с этим. Он внёс важное уточнение, которое многое меняет в нашем понимании того, как мы вообще можем что-то знать.

Знания, по Карнапу, бывают:

• аналитические;

• синтетические.

1. Аналитическая истина.

Зависит только от её значения. Понять аналитическую истину – согласиться с этим значением (например, с утверждением, что «все неженатые мужчины – холостяки»). Это истина по определению, тавтология. Чтобы понять её, не нужно обращаться к опыту – достаточно понять значение слов.

Аналитические знания – это, по-нашему, интроекты. То, что мы проглотили целиком, не переваривая, не проверяя опытом. «Так принято», «все знают», «это очевидно».

Тут начинается самое интересное. Карнап утверждает, что если высказывание не выражает истину и не является ложным утверждением, если в нём нет ни знания, ни значения, то такое высказывание бессмысленно (как рассуждения о «слезинке ребёнка» из начала главы). Не «неправильно», не «ошибочно», а именно бессмысленно – находится за пределами того, о чём вообще можно осмысленно говорить.

Например, такие утверждения, как «Каждые три часа все физические предметы увеличиваются в два раза», «Голоса приказали мне выкинуться из окна – и тогда ядерной войны не будет», «Неисповедимы пути Господни», невозможно ни принять безоговорочно, ни эмпирически проверить. Они находятся вне зоны истинного и ложного. И тогда появляется необходимость различать правду и ложь, осмысленное и бессмысленное.

Это необходимость в лингвистической рамке, в некотором систематическом способе высказываться о чём-либо. Примером могут быть правила русского языка. То есть рамка, фрейм – это вопрос удобства, а не истины. Мы выбираем правила игры не потому, что они истинны, а потому, что они позволяют нам играть, общаться, понимать друг друга.

В общем, набор аналитических истин зависит только от установленной рамки. Принятие или непринятие рамки не имеет отношения к проблеме истинности или ложности. Это как выбор между шахматами и шашками – ни одна игра не «истиннее» другой, они просто разные.

2. Синтетическая истина.

Зависит от чего-то, добавленного к её значению. То есть нужно что-то проделать, чтобы согласиться с ней (например, с утверждением, что «вода при замерзании расширяется»). Это не следует из определения воды или замерзания – это нужно проверить опытом. Истинность синтетических истин доступна только через чувственный опыт.

Такова классификация по Карнапу.

Запросы клиентов касаются аналитических концепций и рамок, а также доступности чувственного опыта. Клиент приходит и говорит: «Я не могу быть счастлив, потому что у меня не сложились отношения с матерью». Это аналитическое утверждение, вытекающее из принятой рамки (психологической теории). Или: «Когда я пытаюсь знакомиться, меня охватывает тревога» – это синтетическое утверждение, основанное на опыте. Здесь как раз уместно вспомнить о гигиенических и мотивационных факторах модели Герцберга, о которых я писал ранее.

Полученные наукой данные не являются знанием. Есть всеобщее согласие относительно окружающей реальности. Мы договариваемся о том, как будем называть вещи, как будем их классифицировать, какие связи между ними признавать значимыми.

К примеру, по Дэвидсону, всё, что мы можем, – это смотреть назад, исходя из своего настоящего положения, из принятой на данный момент времени научной, мировоззренческой парадигмы. Если мы выйдем за её пределы, то потеряем всякую способность к дальнейшему продвижению. Как астронавт, отвязавшийся от корабля в открытом космосе, – да, он свободен, но и беспомощен, нет точки опоры для движения.

Довольно точно об этом сказал и Отто Нейрат. О том, что мы все находимся в лодке, единственный способ отремонтировать которую – это перебирать её обшивку доска за доской, всё время оставаясь при этом на плаву. Мы не можем выйти из лодки, чтобы починить её на берегу. Мы должны менять свои теории, оставаясь внутри них, используя их же инструменты для их собственной перестройки.

Проблема истины не в убедительности, красоте, понятности, краткости, изяществе. Потому что иначе это проблема выбора рамки и утверждений, сделанных внутри этой рамки. Красивая теория может быть ложной, а неуклюжая – истинной.

Поэтому Куайн против разделения знаний на аналитическое и синтетическое. Это одно и то же недоразумение: каждая истина имеет своё собственное значение, определяющее, что требуется от реальности, чтобы она оказалась верной. Как в случае со сломанными часами: два раза в сутки даже они показывают точное время. Так и клиенты пытаются задать условия реальности, в которых, как им кажется, они будут исправно функционировать. «Если бы только моя мать была другой», «Если бы только я встретил того человека», «Если бы только у меня были деньги» – всё это попытки определить условия, при которых жизнь станет правильной.

Индивидуальное утверждение находится в особых отношениях с различными данными чувственного опыта: либо подтверждает, либо отвергает его.

Аналитическая истина – это то, что принимается при любом чувственном опыте. Но для Куайна это чушь. Любая истина окажется ложной при изменении нашего чувственного опыта. Нет утверждений, которые были бы защищены от пересмотра абсолютно. Даже «2+2=4» можно пересмотреть, если изменить аксиоматику математики.

То же касается и синтетической истины. Единственный способ – отбросить очевидность. Извлечь себя из пут паутины веры. И это чрезвычайно сложно. Потому что истины, которые ближе к «центру», труднее отвергать: теряется точка опоры. Если я усомнюсь в логике, в причинно-следственных связях, в существовании внешнего мира – на что я смогу опереться дальше? А краевые истины – можно. «Вчера был дождь» – легко пересмотреть, если появятся новые данные. Поэтому стратегия этого освобождения – максимум минимальных повреждений. Менять то, что можно изменить с наименьшими потерями для всей системы.

Куайн считает, что все знания выводятся из чувственного опыта: быть – значит быть значением изменчивости. Мы существуем как переменные в уравнении реальности, и наше значение определяется через связи с другими переменными.

Прогнозируемые возможности и непредвиденные обстоятельства. Понятие «небрежности»

Итак, что движет психотерапевтом, что движет клиентом и что с этим можно сделать для того, чтобы клиент остался в практике довольный? Понятно, что работа терапевта должна соответствовать как гигиеническим, так и мотивационным факторам. Чтобы этого добиться, приходится уравновешивать желания, непредвиденные угрозы и возможности. Жонглировать тем, что можно спланировать, и тем, что возникает само собой.

Можно воспользоваться источниками стратегии, предложенными Генри Минцбергом, который выделяет:

– прогнозируемые возможности (ПВ) – те, которые можно разглядеть и выбрать, на них строится преднамеренная стратегия;

– непредвиденные обстоятельства (НО) – на них строится спонтанная стратегия.

Борьба между ПВ и НО обязательна. Они постоянно конкурируют за наше внимание, за ресурсы, за право определять направление движения.

Вот история в тему. Кочующий с места на место бедуин перевозил в своём кожаном бурдюке коровье молоко. Он довольно долго скакал по жаркой пустыне верхом на лошади, а по завершении путешествия обнаружил, что молоко превратилось в странную плотную субстанцию жёлтого цвета. Кочевнику сыр – а это был сыр – показался удивительно вкусным, и он тут же рассказал о своём открытии знакомым и родственникам. Так случайность породила инновацию. Бедуин не планировал изобретать сыр – он просто вёз молоко. Но до этого как раз и происходила борьба между ПВ и НО: план был один (довезти молоко), а реальность оказалась другой (получился сыр).

Преднамеренная стратегия и спонтанная постоянно ведут борьбу за ресурсы. Спонтанная стратегия может превратиться в преднамеренную. Они ничем не лучше друг друга. Важно понять соотношение и содержание параметров, чтобы обнаружить рамку. То есть понять, в какой системе координат мы находимся, какие правила игры действуют в данный момент.

Обнаружение рамки – процесс небрежности. Это понятие ввёл в научный оборот Дэниел Норман Стерн. Он описывает небрежность как взаимодействие двух разумов по алгоритму «выстрел – осечка – починка – усовершенствование – выстрел». Попытка – ошибка – коррекция – новая попытка. Именно так устроено любое живое взаимодействие.

Стерн говорит, что реляционные (отношенческие) движения и моменты встречи – непредсказуемые и случайные события. Эта деятельность содержит большое количество таких осечек-поправок, приводящих к несовпадению, непониманию и так далее. Похоже на невозможность радикального перевода Куайна. Но именно небрежность в динамических системах – очень существенный процесс в созидании отношений. Не идеальная подстройка, не безошибочное понимание, а именно эта постоянная работа по координации, по взаимной настройке.

Для Стерна небрежность – решающий компонент в детско-родительских и партнёрских отношениях. Для каждого момента времени делается огромное количество ложных шагов, которые исправляются по типу обратной связи. Например, для некоторых моментов отношений матери и ребёнка осечки и починки – основная отношенческая деятельность. Мать пытается понять, чего хочет младенец. Ошибается. Пробует другое. Снова ошибается. Находит. И через эти тысячи микро-осечек и микро-починок строится их связь, их взаимопонимание.

Ещё большее значение такому придаёт в своих исследованиях Троник, который говорит, что характер исправления осечек становится имплицитно известным способом со-бытия с другим. То есть мы запоминаем не столько сами ошибки, сколько паттерн их исправления. Как мы возвращаемся к контакту после разрыва – вот что определяет качество отношений.

Источники у небрежности следующие:

• трудность узнавания собственных интенций (и в их передаче, и в правильном прочтении другими – интенциональная расплывчатость), то есть радикальная проблема перевода;

• непредсказуемость, спонтанность;

• избыточность коммуникации;

• импровизация, суть процесса взаимного продвижения.

Небрежность не шум, а созидательная ткань отношений как сотворчества. Когда есть априорный план и обстоятельства в виде присутствия другого. Самый простой пример – рисование вдвоём одним карандашом. Происходящее сотворяется и сорегулируется. Ни один из двоих не контролирует процесс полностью, но вместе они создают нечто, чего не мог бы создать никто из них поодиночке.

Важность признания этого даёт возможность декларировать: прошедший момент становится контекстом для наступающего. Так плетётся матрица интерсубъективности. Каждое мгновение взаимодействия создаёт почву для следующего. Так формируется восхитительное состояние совместной интенциональности, нахождение в котором – глубоко терапевтическое событие, позволяющее имплицитно установить новые способы присутствия и воплощения себя в мире. Мы учимся быть с другим по-новому, и это меняет то, как мы вообще существуем в реальности.

Интересно практиковаться в осознанном восприятии этих двух сил в течение своей жизни. У каждого есть желаемая цель и некоторый план по её достижению. Глядя на план, нужно снова и снова задавать себе вопрос:

«Что должно подтвердиться, чтобы это сработало?»

Такая практика даст когнитивный инструмент: систему наблюдения и амортизации неудач. И позволит ввести в обиход одновременную работу с ожидаемым и случайным процессом в процессе движения. Не борьбу одного с другим, а танец между планом и импровизацией, между намерением и спонтанностью.

Глава 3. Парадокс распределения ресурсов в психотерапии

Каменный век закончился не потому, что закончились камни.

Заки Ямани

Дилемма инноватора Кристенсена

Клиент приходит к психотерапевту за конкретным прогнозируемым результатом. Желает, чтобы у терапевта был план. Чёткий, понятный, с этапами и сроками. Но даже если у терапевта есть такой план, он постоянно нарушается альтернативными предложениями. Жизнь вмешивается, появляются новые обстоятельства, меняются приоритеты.

Клиент же хочет определённости. А в планы всегда вкрадывается случайность. Как терапевту решить: следовать за планом или следовать за случайностью? Что обеспечит результат? Это не риторический вопрос – от ответа на него зависит вся стратегия работы.

Если терапевт согласился с тем, что случайные события неизбежны и важно уметь их использовать, то рано или поздно появляется важная задача. Как распределить свои ресурсы: время, деньги, силы, – чтобы двигаться в выбранном направлении? Ведь ресурсы конечны, а направлений движения может быть множество.

В процессе исполнения задуманного день за днём происходит очень много событий, требуется принять множество больших и маленьких решений, которые в моменте часто не подкрепляют выбранную линию следования. И пусть они даже отнимают очень немного ресурсов, их количество, размытость, незаметность во времени могут начисто сбить с пути. На поставленные задачи просто не останется ресурсов. Как вода точит камень – не силой, а постоянством – так и мелкие отвлечения съедают время и энергию.

Напомню, что у нас есть «колесо» Майера – инструмент проверки движения к цели и её валидности. И есть вопрос для ориентировки в пути: «Что должно подтвердиться?» Это то, что позволяет следовать плану. Но добавляются события, появляются альтернативы. Надо решить, что приведёт к цели: основной план или появившаяся альтернатива. Это важно, потому что любое решение – это решение о ресурсах. А их мало, многие невосполнимы. Время не вернёшь, энергию не накопишь впрок. Альтернативные варианты появляются постоянно и, по сути, они следствие небрежности, о которой я писал в предыдущей главе.

Условия постоянно меняются. Очень трудно, долго практикуясь в чём-то, будучи погружённым в устоявшийся порядок вещей, заметить и среагировать на то, что будет определять успех будущего. Сложно в зародыше разглядеть угрозу привычному и надёжному. Мы цепляемся за то, что работало раньше, даже когда мир уже изменился.

Это ситуация, в которой правильное с точки зрения длительной стратегии решение оказывается невыгодным в текущем моменте. Означает, что критерии распределения ресурсов изменились и стали невыгодными. То, что вчера было инвестицией в будущее, сегодня выглядит как пустая трата времени.

Почему многие высококлассные психотерапевты с огромным багажом знаний и умений менее востребованы, чем доморощенные тренинги «личностного роста»? Почему некоторые методы типа коучинга занимают лидирующие позиции, а фундаментальные и основательные остаются за бортом? Потому что у аудитории изменились критерии распределения ресурсов, а значит, изменился выбор. Люди голосуют деньгами и временем за быстрый результат, даже если он поверхностен.

Сама эта ситуация называется дилеммой инноватора. Её сформулировал Клейтон Кристенсен.

Графическое отображение можно увидеть на рис. 1. На нём видно, что на каком-то этапе технологии 1 зарождается технология 2. Если сохранить верность первой, то будет уменьшение роста и может быть спад. Если выбрать вторую, то на некоторое время рост будет продолжен. Дилемма обусловлена тем, что в момент появления технологии 2 очень сложно в ней распознать сопоставимую с первой перспективу. Новое всегда выглядит сырым, недоделанным, непроверенным. А старое – надёжным и понятным.

Рис. 1. Дилемма инноватора

В любой области человеческой деятельности можно найти один и тот же паттерн: люди предпочитают получать немедленное вознаграждение вместо того, чтобы принимать решения в пользу долгосрочных успехов. Примеры – алкоголь, криминал, наркотики, психотропные лекарства и так далее. Быстрое облегчение всегда соблазнительнее медленного исцеления.

Человек думает: «Жизнь коротка, как я могу быть уверен в том, что доживу до успехов долговременных инвестиций?» И это не иррациональный страх – это вполне разумное сомнение. Обещание жизни в раю за праведную жизнь – одно из серьёзных цивилизационных достижений религиозных институтов. Культивация этой идеи и развитие её, полагаю, сравнимо по значимости с управляемым использованием огня, изобретением колеса и тому подобным. Религия научила людей откладывать вознаграждение на бесконечно долгий срок – до загробной жизни.

Все мы постоянно выбираем между планами и неожиданными возможностями. Именно в эти моменты соглашаемся с тем, в какие решения будут инвестированы ресурсы. Каждый выбор – это голосование за определённое будущее.

То же касается жизни профессионального сообщества. Есть вопросы: «Что поощряется?», «Во что выгодно вкладываться, чтобы достичь успеха?». К примеру, кем лучше быть: тренером или терапевтом? Что принесёт больше денег? Что даст больше признания? Что обеспечит стабильность?

Клиент всегда будет хотеть вкладываться в быстрый результат. Он всегда будет его соблазнять больше, чем долговременная перспектива. Вот почему разговоры о личностном развитии, расширении границ личности и глубокой проработке – это история для мазохистов, для которых сиюминутное удовольствие и заключается в его отсутствии. В противном случае всегда надо кормить клиента разными результатами, разного рода успехами, чтобы дело шло. Маленькие победы поддерживают мотивацию на пути к большой цели.

Важно понимать, что специалист декларирует себе в качестве приоритетов, а что поощряет в реальности. Чтобы понять, в каких обстоятельствах вы находитесь, нужно посмотреть на реальные дела, а не разговоры о делах. Не на то, что вы говорите о своих ценностях, а на то, куда реально уходит ваше время.

Самый простой способ проверить это – завести себе коробку-копилку и складывать в неё маленькие записки с датой, временем и сообщением о том, чем вы заняты. Желательно класть записки в копилку каждый час, а сам эксперимент продолжать не менее двух недель. После открыть коробку, обобщить данные, увидеть, во что реально инвестируются ресурсы, и понять, в чём ваши реальные приоритеты. И тогда, когда нужно будет принять какое-либо решение, что-то выбрать, станет понятнее, какой из вариантов больше поддерживает вашу цель. Это простой, но очень честный способ увидеть правду о себе.

Всё в нашей жизни происходит одновременно: работа, отношения, личное время, дети, семья. А ресурс ограничен. Какое бы решение вы ни приняли, оно будет за счёт чего-то. Если вы хотите иметь практику – за неё надо заплатить. И этого ресурса где-то не хватит. И это будет важная нехватка. Возможно, в отношениях. Возможно, в здоровье. Возможно, в отдыхе.

О таких вещах не очень приятно думать. Но если сознательно не управлять ресурсами, они будут тратиться бессознательно, то есть по умолчанию. А умолчания часто не в нашу пользу.

У всех очень разные возможности дожидаться обратной связи. Чем короче время ожидания, тем труднее следовать какой-то стратегии. У большинства клиентов психотерапевтов короткое время ожидания обратной связи. Она нужна им немедленно: обратился к психологу – сразу наступили изменения. И как-то это надо обеспечивать, постепенно увеличивая время ожидания, тренируя это умение в процессе терапии. Потому что проблема у них одна – неправильное распределение ресурсов. Ведомые благими или не очень намерениями, они растратили свои ресурсы на тупики и второстепенности. Уделяли время лишь тому, что даёт быстрый результат.

Например, человек говорит, что семья самое главное, но работает по восемнадцать часов. На благо и процветание семьи, как он объясняет. Фактически он иначе расставляет приоритеты, чем декларирует. Для него работа превыше всего. И никакие его слова о любви к семье не изменят того факта, что дети растут без отца, а жена живёт одна.

Почему так происходит? Почему быстрый результат предпочтительнее долгого? Как это устроено у нас внутри? Как работает? Разобраться поможет обращение к работам Фодора.

Джерри Фодор о языке мышления и типах мышления

Один из ведущих специалистов по философии разума – Джерри Фодор – занимается мышлением на основе базовых принципов и предпосылок, направляющих эмпирические исследования и определяющих их интерпретацию.

Основные тезисы.

1. У мозга есть язык мышления.

Язык мышления похож на код компьютерной программы. Человек обладает желаниями и убеждениями, по мотивам которых действует. Разумеется, нельзя полностью сравнивать человека и компьютер: у компьютера нет убеждений, желаний и мотивов. Но объяснить, как эти желания и убеждения формируют поведение, таким образом можно. Это полезная метафора, позволяющая увидеть структуру там, где раньше виделся только хаос.

2. Есть два принципиально различных типа мышления: модульный и немодульный. С их помощью решаются два типа задач.

a) Высокоспециализированная обработка информации, которая требует для своего решения ограниченного объёма информации (например, определение границ воспринимаемого объекта, отдельных слов в потоке речи). Эти задачи решаются в автоматическом режиме специальными когнитивными модулями. Каждый модуль решает только задачи, относящиеся к строго определённой области. Задействовано модульное мышление. Это быстро, эффективно, но негибко.

b) Другой тип задач требует широких умозаключений, для которых нужен неопределённо большой объём потенциально важной информации. Задействовано немодульное мышление. Это медленно, требует усилий, но позволяет решать сложные, нестандартные задачи.

Характеристики модульных процессов перечислены ниже.

1. Высокая специализация с чёткой функциональной спецификацией и областью применения.

Например, структура, ответственная за восприятие красного цвета. Она делает только это и ничего больше.

2. Информационная инкапсуляция.

Нечувствительность к мозговым процессам вне этого модуля. Нет никаких фоновых знаний и ожиданий в модульной системе. Модуль работает, как автомат: получил сигнал – выдал результат.

3. Принудительное приложение.

Когнитивные модули автоматически отвечают на стимулы определённого рода. В них нет контроля над исполнением. Вы не можете приказать себе не видеть красный цвет, если он перед вами.

Например, определённые виды зрительной информации, когда невозможно отличить зрительную иллюзию от истинного зрительного восприятия, даже если знать об этом. Классический пример – оптические иллюзии продолжают работать, даже когда вы понимаете их природу.