В сердце Каменных гор

Наталья Бокшай

В сердце Каменных гор

Глава 1. Черная вода

Мира

Автобус фыркнул и резко остановился. Недовольные голоса пассажиров перекрыл раскатистый бас водителя:

– Машина дальше не идёт. Выходите.

Народ, подхватив свои сумки, пакеты, авоськи с мандаринами, повалил из салона, выражая негодование вперемешку с новогодними поздравлениями.

Подхватив свой рюкзак, я почти последней выбралась из автобуса, и похрустывая снегом, зашагала по заснеженной улице небольшого посёлка в десятке километров на север от Североуральска. Вслед мне долетали тщетные попытки водителя завести видавший виды ПАЗик.

Остановившись у закрытого сельпо, я огляделась по сторонам в надежде хоть какого-то транспорта, проезжающего в сторону моей деревни.

Заметённый до самых окон первого этажа посёлок был похож на сказочную открытку. Да и не мудрено – канун Нового года. Все дома искрились в лучах закатного солнца, подмигивая россыпью самоцветных гирлянд. Из тайги наползали синие сумерки, осторожно ступая по укатанной и присыпанной песком дороге, по которой мне предстояло шагать, чтобы попасть домой, к бабушке.

Вздохнув, я ещё раз с надеждой обернулась на автобус. Но водитель, заметив мой взгляд, лишь развёл руками, дескать, не жди чуда. Махнув ему рукой в толстой варежке, я заторопилась. Декабрьские сумерки уже поглотили часть домов, карабкаясь на крыши, нахлобучившие снежные шапки. Тени с ехидными усмешками наблюдали за мной.

Темноты я не боялась, да и места эти знала с самого детства. Но когда таёжный лес тёмной громадой навис надо мной, сердце невольно зачастило. Стоило ступить в чащу, как меня окружила неестественная тишина. Скрип снега под ногами заставлял ныть зубы. Временами хотелось обернуться и с облегчением увидеть свет фар движущегося транспорта. Но тьма вокруг лишь ослепляла, будто я попала во владения хозяина нижнего мира Куль-отыра, о котором в детстве рассказывала бабушка. Вечно голодный монстр, не брезгующий ни мертвечиной, ни живым человеком, мимо него ни одна душа не проскользнёт.

Стоило мне об этом подумать, как страх набросился на меня голодным зверем, вцепился своими хищными зубами. Я бросилась бежать вперёд, молясь о том, чтобы дорога, наконец, свернула и вывела к реке, от которой до дома была рукой подать. А перед мысленным взором уже плясали безумным хороводом чудовища, обитавшие в Уральских горах. Нёрные. Бабушка так о них говорила. Живущие за Камнем, в Каменных горах, там, где спит до своего часа древний каменный ящер – великий крылатый Полоз, чьё сгоревшее сердце сумеет воскресить зов двоих влюблённых.

Но сейчас мне было вовсе не до сказок с их мрачной романтикой. В зловещей тишине чудились чьи-то крадущиеся, скрипучие шаги и далёкие голоса, смех и пение под аккомпанемент старинных музыкальных инструментов. Лес недовольно гудел, как будто на него обрушилась буря. Но ни одна ветка, дремлющая до весны под толстым слоем снега, не качнулась.

От холодного воздуха быстро заболело в груди. Дорога под ногами и вовсе почти пропала – после метели никто не потрудился её расчистить. Снег набился в сапоги, и вскоре я оказалась в беспросветном море, плыть по которому становилось всё труднее. Но страх гнал вперёд. Повсюду мне чудились глядевшие на меня головы в звериных масках: медведи, вороны, волки и рогатые лоси. Они скалились, корчились, безумно разевали рты, то приближаясь ко мне, то отдаляясь.

Выплывший из-за мохнатой ели тоненький, точно иголка, месяц осветил нависшие надо мной два могучих каменных останца. Они стояли по краям дороги, как великаны-стражники, охраняя тайгу от гостей, подобных мне. Дурное место. Сюда даже днём никто не ходил. В деревне говорили, что тут живёт дух тайги и лучше его не будить, иначе затащит в мир, где жили чудные люди, говорящие на языке природы. Чужаков они не любили, а потому оттуда ещё никто никогда не возвращался обратно. Но обойти каменных великанов значило нырнуть в глубокий снег и лишиться последних сил, пробивая себе дорогу.

– Зачем я только поехала на автобусе? – зашипела я на себя со злостью, осторожно ступая под своды каменных тел. – Лучше бы разорилась на такси. И как только меня сюда занесло?

Останцы молча наблюдали за мной, как живые, глядели строгими глазами из-под низко сдвинутых бровей, припорошенных снегом. Они не останавливали, не сыпали на голову мелкие камни, не грозились раздавить своей громадой, лишь пропустили вперёд, дохнув на меня колючим порывом ветра. Жуткие голоса нарастали, и уже не казались плодом моего воображения. Сам лес словно пел на незнакомом языке, звал, пугал, завораживал. Или это был потревоженный древний дух?

Когда безмолвные каменные великаны остались позади, дорога вильнула, и я оказалась на берегу реки. От облегчения, что это та самая река, у меня даже подкосились ноги. Отсюда было рукой подать до дома. Зря я только боялась. Лишь холодного воздуха наглоталась, пока бежала, как полоумная. И чего это я только? Никогда ведь не боялась тайги со всеми сказками и страшилками о ней.

Посмеиваясь над собственной трусостью, я смело зашагала по белоснежному руслу реки, довольно ворча под нос, что вакуль давно впал в спячку где-то под толстым слоем ила.

Лёд подо мной зловеще хрустнул. Утробно загудела потревоженная река. Голос и вторивший ему ветер, стали громче, словно читали молитву тёмному божеству.

Тряхнув головой, чтобы отогнать навязчивое наваждения, я с опаской огляделась по сторонам, решая, к какому берегу бежать ближе.

Лёд вновь затрещал, засветился странным светом, заставил замереть.

Опустившись на колени, смахнув ладонью тонкую пелену снега, я увидела под собой бездну. В её глубине вспыхнул огонёк, как от зажжённой свечи. Один, второй, третий… Пламя рисовало забытый людьми узор, выводя каждую петлю. Я не успела даже ойкнуть. Лёд подо мной грохнул пушечным выстрелом, и чёрная вода быстро сомкнулась над головой, точно голодная пасть безликого монстра, вынырнувшего из самой пучины чужого мира.

Серебряный ключик, висевший на моей шее, будто провернулся в груди, отозвавшись во мне страшной болью. Невидимая сила наполнила тело, и я вынырнула, хватаясь за острый край льда. Благо было неглубоко. Отплёвываясь и проклиная себя за все обрушившиеся на меня беды по моей же вине, я выбралась на берег. Обида жгла, выедала глаза. Такая глупая история могла произойти только со мной. Да ещё и в ночь, когда все люди верили в чудеса.

Мокрая одежда грозила превратить меня в сосульку раньше, чем я окажусь дома, но злость на себя не давала крови стыть.

– Ненормальная! – шипела я, отжимая промокший насквозь пуховик. – Вечно не слава богу! Зачем только попёрлась пешком! Ненавижу Новый год!

Взгляд поймал крошечный огонёк прямо на краю леса.

Шагая через заросшую лозой луговину, я ругала себя последними словами.

Но чем ближе я подходила к залитой светом поляне, тем яснее становилось, что далеко не деревенские сидел у костра. И даже не лесник Палыч, любивший лес больше, чем кто-либо другой в деревне.

В огненном пятне света виднелись пляшущие люди в рогатых звериных масках и мохнатых тулупах. Их тени прыгали по стволам ближайших деревьев, причудливо ложились на снег. Звучали вразнобой рожки, бубны, тумраны и наркас-юх. Множество голосов пели удивительно странную обрядовую песню, передавая друг другу шест, на вершине которого красовался солнечный лик, походивший на отрубленную женскую голову с загадочной улыбкой, а по краю его шла тонкая тёмная полоса другого лица – лунного. Сидевшие за огромным столом люди пировали, громко хохоча и перекрикивая друг друга. Где‑то неподалёку фырчали кони, позвякивая колечками сбруи.

«Кажется, пора уносить отсюда ноги», – в ужасе подумала я, прячась в зарослях лозы и не в силах отвести взгляда от рогатых масок ряженых, позабыв и о холоде, и о мокрой одежде.

– Пей до дна, князь! – воскликнули громко за столом.

Попятившись назад, моя нога наступила на предательскую сухую ветку, хрустнувшую так, что душа в пятки ушла. Мне показалось, что ко мне обернулись все чудовища сразу. Рогатые козьи головы, медвежьи морды с острыми клыками, вороньи клювы… Но ряженые лишь разошлись вокруг костра, уступая место друг другу в таинственном танце.

Стараясь ступать как можно тише, чтобы не привлечь к себе внимания, я поспешила прочь от этого места. Звучавшая позади меня песня лишь сильнее подстёгивала пониже спины своей первородной таинственностью, чуждой и непонятной. Но пробежав несколько десятков шагов, я сослепу налетела на возникшего прямо передо мной человека.

– Осторожней.

Его рука успела ухватить меня за плечо, чтобы не дать свалиться в сугроб. Я громко ойкнула, нелепо отскочив в сторону. Вот ведь угораздило!

– Простите, – пискнула я не своим голосом, в ужасе взглянув на него.

И тут же пожалела об этом.

На красивом лице мужчины, с тёмной короткой бородой, не было маски, которая бы могла напугать. Но даже в слабых отсветах костра я разглядела лёд в его глазах, точно и не человек был передо мной.

– Что с твоей одеждой? – спросил он вдруг с беспокойством, ощупывая мои плечи. – Утопиться хотела что ли?

Я замотала головой с такой силой, что затряслись выбившиеся из‑под мокрой шапки волосы.

– Снимай скорее! – велел он мне таким тоном, что отпираться лучше не стоило.

Скинув пуховик и прилипший к телу холодный склизкий свитер, я во все глаза смотрела на то, как мужчина передо мной снял с себя дорогую шубу, оставшись в одной белой косоворотке, подвязанной богато расшитым поясом.

Неожиданно его взгляд замер на моей груди.

– Откуда это у тебя? – удивился он и протянул руку к моему ключику, нервно пульсировавшему и обжигавшему кожу.

– Эй! – я ударила мужчину по ладони раньше, чем он успел ко мне прикоснуться.

Только он всё же оказался быстрее и сильнее. Схватил обеими руками за плечи и притянул к себе так, что я лишь успела шумно втянуть морозный воздух.

– Откуда он у тебя? – выдохнул он мне прямо в лицо, пристально рассматривая ключ.

– А тебе‑то какая разница? – фыркнула я и попыталась вырваться.

Ответ ему явно не понравился.

– Как твоё имя? – он ослабил хватку, но не отпустил.

– Я же не спрашиваю, как зовут тебя, – с неприязнью отозвалась я.

– А надо бы, – с угрозой в голосе проговорил он, щуря глаза, точно кот.

– Сначала ты назовись, – упрямо заявила я, расхрабрившись от злости.

– Ярдай, – прошипел он своё то ли имя, то ли прозвище, выпавшее на странном празднике. – Твоя очередь.

– Сначала отпусти…

Но чужие пальцы лишь крепче сжали мои плечи.

– Мирослава, – представилась я почти с вызовом.

И он меня отпустил. Отшатнулся так, словно я была прокажённая, словно моё имя ударило его наотмашь.

– Спрячь ключ, Мирослава, – выдохнул он, набрасывая мне на плечи свою тяжёлую шубу. – И никому не показывай его.

У меня за спиной колыхнулось пламя, на мгновенье ярко осветив лицо незнакомца со странным именем.

– Княже? – позвал из темноты взволнованный голос. – Я помешал? Ты уж не серчай. Но там Ошым взбунтовался. Требует, чтобы ты сейчас же вернул ему Коло. Перебрал он крепко, как бы опять до драки не дошло.

– Пусть наши домой собираются, – кивнул Ярдай в сторону ряженых. – Праздник закончился. Идём, – и подтолкнул меня прямо к собравшимся вокруг костра.

Я не успела сделать и шага, как на поляне кто‑то громко вскрикнул. Музыка резко оборвалась, и вместо неё зазвучал визгливый детский смех. Ряженые бросились врассыпную.

– Огневушка!

Рядом с князем вновь возник его приближенный воин.

– Фёдор, туши скорее! – проорал Ярдай, бросаясь сквозь бегущих навстречу прямо к костру, чьё пламя сделалось ещё выше. – Бус! Щербатка! Скорее!

Меня толкали со всех сторон обезумевшие от страха люди. Они без разбору лезли в сани и нарты, бежали рядом с лошадьми и оленями, забирались верхом, подгоняли друг друга и в диком страхе смотрели куда-то в лес.

Рядом с костром я увидела пылающую огнём девочку лет тринадцати. В коротком платье, с длинными вьющимися волосами и с обтянутым шкурой бубном в руках. Она громко смеялась, исступлённо танцуя в такт собственной музыке.

Ярдай вместе с воинами торопливо забрасывали снегом костёр, топтали его ногами. Но пламя лишь сильнее тянулось к огненной девочке, не желая гаснуть. Словно живое, оно изгибалось, уклонялось в разные стороны, перепрыгивало с ветки на ветку.

Как зачарованная, я смотрела на танец огневушки до тех пор, пока кто-то не тряхнул меня за плечо.

– Идём.

Я моргнула несколько раз, прежде чем поняла, что вокруг вновь непроницаемая мгла. Огненная девочка исчезла вместе с последней искрой костра. На поляне остались только Ярдай и его приближенный воин.

– Скорее, князь, – с мольбой в голосе подгонял Фёдор. – Он уже где‑то близко. Слышишь?

– Слышу, – резко отозвался Ярдай, подзывая своего коня.

– Она успела его призвать, – Фёдор вскочил в седло, озираясь по сторонам.

Вдалеке протяжно заскрипели деревья. Кто‑то огромный продирался сквозь густую чащу, как через высокую траву. Земля вздрогнула от тяжёлого шага. Затем снова. Загудел разбуженный ветер. А потом радостно заурчало, зарокотало где-то совсем близко.

– Кого призвала? – я опасливо покосилась в сторону леса, шагнув ближе к Ярдаю.

– Менква, – отозвался князь. – Лесного великана, поедающего людей. И он идёт прямо к нам.

Точно в подтверждение его слов ближайшие деревья раздвинула огромная, невидимая в темноте рука, и на то место, где ещё недавно пылал костёр, ступила тяжёлая мохнатая нога.

Не помня себя от страха, я вцепилась в руку Ярдая. Он легко подхватил меня и, боком усадив в седло, вскочил позади.

– Домой, Ворон, – шепнул он коню, дёрнув поводья.

Менкв, скрипя зубами от злости, двинулся в нашу сторону. Огромное дерево, с жёлтыми глазами-фонарями, недобро сверкавшими во мраке. Такое и при свете дня не отличишь от лиственницы или ели, пока оно к тебе руку не протянет. И как это оно не схватило меня, пока я ныряла по сугробам от самого посёлка?

Ярдай резко наклонился вперёд, да так, что мне пришлось распластаться на конской шее. Над головой звонко просвистела ветка. Лишь потом я запоздало сообразила, что это была рука великана, гнавшегося за нами. Это шутка такая что ли?

– Мне это снится, да? – вырвалось у меня.

– Если бы, – фыркнул Ярдай. – Я бы не отказался и сам от такого сна. Держись крепче! Он красавиц страсть как любит, так что постарайся не свалиться с коня, если не хочешь оказаться в чужом желудке.

С ужасом посмотрев на Ярдая и поймав насмешку, я судорожно сглотнула, получив веткой по ноге. Было больно, а значит точно не снилось. Меня обдало такой волной страха, что перехватило дыхание.

– Ты издеваешься надо мной?

– Да куда уж. Тут бы самому не стать чьим-то ужином, – без улыбки отозвался Ярдай.

Фёдора нигде не было видно, он точно провалился во тьму. А вдруг менкв уже догнал его? Может быть нужно позвать несчастного парня?

– Держись, – выдохнул мне прямо в ухо Ярдай. – Фёдор его отвлечёт.

И через секунду Ворон, оторвавшись от земли, перескочил через громадное поваленное дерево.

Но менква это не остановило. Великан топал сзади, свободно ориентируясь в темноте и перешагивая через любые препятствия.

Ярлай резко повернул коня в сторону. И вот мы уже вынырнули в молодой подлесок. Тонкие промёрзшие до самой сердцевины ветки больно хлестали по ногам, норовили попасть в лицо. Но князь, выставив руку с крепко зажатой в кулаке нагайкой, отводил от меня удары.

Мы долго петляли между деревьев, пока не выскочили на заснеженный луг, тянувшийся вдоль реки. Широкое русло местами темнело незамерзающими проплешинами.

– Князь!

Фёдор вынырнул также внезапно, как и пропал.

– Он мою шапку съел, – шмыгнул замёрзшим носом он. – До сих пор, наверное, думает, отчего мои мозги отдают овчиной.

И они громко засмеялись над глупой шуткой.

Как бы страшно мне ни было, как бы всё не выглядело странно, я не смогла сдержать улыбки, глядя на их самодовольные лица.

– Хорошо петлял, рында, – хлопнул Январь по плечу Фёдора. – Мне даже ничего и делать не пришлось.

При свете дня Фёдор явно бы порозовел от похвалы, но в темноте мне лишь было видно его широкую улыбку, да взлохмаченную кудрявую голову. Заметив, что я смотрю на него, рында тут же нахмурился. Он явно считал меня виноватой во всех неприятностях. Я же, оказавшись в водовороте событий, даже не успевала думать о чём-либо. И когда, собравшись с мыслями, хотела было задать вопрос, из леса донёсся пронзительный свист.

– Кажется, праздник не окончен.

Стальной голос Ярдая заставил вздрогнуть.

– Вот неймётся ему, – зло прошипел Фёдор, глядя в сторону реки, где на другой её стороне замелькали тени. – Нас ли заметил или просто решил вдоль границы прогуляться?

– Кто ж его разберёт, – мрачно отозвался князь. – У Ошыма всегда семь пятниц на неделе. Вспомни, что было, когда Грябор ему Коло передавал.

– Да лучше не вспоминать, – махнул рукой Фёдор. – Целую деревню сожгли. Хорошо у княжны Рябинки ума хватило отца остановить, а то, чего доброго, воевать затеяли бы.

Фёдор не успел договорить, как в воздухе певуче просвистели стрелы. Там, куда они угодили, вспыхнуло яркое пламя, зашипело, оставляя чёрные раны на белом снегу. Разнузданный смех эхом прокатился над лугом и затих где-то внизу по реке.

– Другого я и не ожидал, – прорычал Ярдай.

– Не уж то через реку перейдёт? – с недоверием и сомнением в голосе спросил Фёдор.

Ответа не потребовалось.

Тёмные силуэты всадников выехали на пологий берег и один за другим направились в нашу сторону. Лишь один остался на стороне, принадлежащей, как я поняла, Ошиму.

Вновь пропели стрелы. Но ни одной не суждено было долететь к нам – Ярдай взмахнул нагайкой, и вырвавшийся из-под его руки порыв обжигающе холодного ветра снёс смертельные жала. Я невольно ойкнула от увиденного. Стрелы слабо вспыхнули на один короткий миг где-то вдали.

– Будет страшно – закрой глаза, – сказал он мне и, поудобнее перехватив повод, направил Ворона вперёд.

Ехавший сбоку Фёдор потянул рукоять меча, и тот со зловещим шелестом покинул ножны.

– Ошим на своей стороне, – кивнул рында в сторону тёмного силуэта. – Отправил только псов.

Не дожидаясь, когда всадники пересекут реку, Ярдай ударил нагайкой в воздух. И в тот же момент лёд на реке взорвался. Вода фонтанами ударила в небо. Лошади громко заржали, провалившись в чёрную пучину. Закричали всадники, не видя перед собой берега.

Но разве мог ветер остановить замысел человека на другом берегу?

Ошим громко свистнул. Пронзительным эхом отозвались взвившиеся ядовитыми змеями снежные вихри. Мир перевернулся, завертелся, закружился в безумном танце, меняя небо местами с землёй.

Где-то рядом послышался громкий лязг меча.

Я поняла, что ничего не закончилось, когда прямо перед мордой Ворона возник громадный воин, будто шагнувший из снежного вихря. Рыча от злости и ненависти, он кинулся с мечом на Ярдай. Но тот словно этого и ждал – ударил нагайкой так, что всадника сбило с ног. Да только вместо него из снежной кутерьмы вынырнули сразу трое.

Вскрикнув от неожиданности и обуявшего меня страха, я уткнулась лицом в грудь Ярдая, крепко обняв его и зажмурившись так, что перед глазами поплыли разноцветные круги. Видеть то, что кипело с ужасающей скоростью вокруг, у меня не было смелости. Я всё ещё верила, что это был какой-то кошмарный сон. Мозг отчаянно отказывался принимать происходящее за действительность. Да и не могло всего этого быть наяву!

Ворон волчком вертелся на месте, позволяя своему хозяину вновь и вновь отражать удары. Звенела сталь. Пахло речной потревоженной тиной. Голоса вокруг напоминали разъярённую волчью стаю. А вдалеке слышался походивший на медвежий рёв смех Ошима.

Ярдай

Тонкие руки Миры, как я уже успел её прозвать про себя, крепко обняли меня. Ей было страшно, а мне – жутко неудобно. Я ожидал, что она начнёт визжать, рыдать, бросаться в лицо, мешая бою. Чего угодно от этой странной девчонки, свалившейся в одночасье точно с неба, но только не этого. В пылу битвы её поступок отрезвил меня, не дав навредить ошимским дружинным, хоть и место им было в чертогах вечной тьмы. Отталкивать не стал – не до того было. Если бы не обстоятельства, лететь бы ей в сугроб дальше, чем глаза видят, за такие выходки, которые никто ещё себе не позволял. А имя её было ещё не поводом верить в то, о чём пели барды на пирах в дни Безвременья. Да и одежда на ней, показавшаяся мне странной, была всего лишь одеждой. Как и ключ на шее, который я не видел с того самого дня, как погиб князь Рус.

– Фёдор! – позвал я рынду, на миг потеряв из виду.

Нрав у воя был порывистым, неуёмным. Чего доброго и на тот берег уже перебрался, чтобы Ошиму за меня отомстить.

С самого детства я терпеть не мог этот праздник – Нарождение луны и передачу Кола, символизировавшего приход нового времени года и наступление правления одного из нас – хранителей Каменных гор, на определённый срок, установленный с самого зарождения мира. С Ошимом мы давно были не в ладах из-за общего прошлого. Да только праздник этот мы отменить не могли – Небесный отец Нуми-Торум завещал нашему миру Коло года друг другу передавать, мир в порядке держать. Угораздило же меня заиметь несносного соседа, который каждый раз превращал праздник в ночь страха и пролитой крови. Вот и в этот раз.

После того, как принесли в жертву оленя, и унёсшийся в небо дым развеялся, возвещая наступление смены времён и начало моего правления в Колесе года, я заблаговременно отправил своих ряженых с воеводой Бусом. И всё бы закончилось хорошо, если бы не огневушка. Но тут уж ничего не поделать – у тайги свои законы.

Зная нрав Ошима, я ждал от него подобного нападения. Было бы странным, если бы князь, покровитель снежных вихрей и позёмок, в которые сам мог обращаться и управлять, не насолил мне напоследок забавы ради, не забыв припомнить, что на моём месте рано или поздно будет он. Первым из двенадцати хранителей Каменных гор, кому подчинились бы природа и стихии вне зависимости от унаследованного дара, а ещё – многие народы, населявшие эти края.

Вот только я не думал, что в бою буду делить седло с девчонкой, чьё имя слышал в последний раз восемнадцать лет назад из уст собственного отца, поведавшего мне то, что изменило меня и превратило в того, кем я стал.

– Князь! – позвал Фёдор. – Да останови ты этот ураган! А то я без шапки!

Неожиданно Ворон взвился на дыбы, приседая на задние ноги и круто разворачиваясь в спасительную сторону. Стрела Ошима вспыхнула под самым брюхом коня, и я понял, что руки Миры разжались, отпуская меня. Девчонка кубарем полетела в снег. Мне лишь удалось сорвать с неё мокрую рукавицу прежде, чем она покатилась с крутого берега прямо на лёд, по которому рысью ехал Ошим.

– Ярдай!

Её отчаянный голос был жалобнее заунывного осеннего ветра или писка брошенного котёнка.

Я лишь успел увидеть, как она вскочила на ноги и обернулась ко мне прежде, чем один из воинов Ошима ухватил её за руку.

Глава 2. Просинь

Мира

Испугалась я уже тогда когда рухнула всей массой в огромный сугроб. Шуба Ярдая была слишком тяжёлая, и вскочить сразу не вышло. Но я не собиралась сдаваться! На расстоянии вытянутой руки я видела тёмную громаду спасительного леса, у кромки которой мелькнула фигура всадника, возвращавшегося ко мне.

Но ему не суждено было успеть.

Кто-то с победным криком схватил меня за руку и поволок совершенно другую сторону.

– Ярдай! – отчаянно вскрикнула я, пытаясь развязать мёртвый узел на поясе, чтобы успеть выскочить из тёплой шубы.

– Не дёргайся.

Косматый воин перехватил мою руку, с силой встряхнул, что я едва вновь не упала. Он презрительно смеялся, странно хрюкая от едва сдерживаемого ликования. От него воняло потом и мокрой псиной, дымом и жареным мясом. Я едва поспевала бежать за ним, не видя перед собой ничего, кроме пляшущих вихрей. А затем он резко остановился, тяжело дыша.

– Смотри, князь, кого тебе привёл, – и меня толкнули с такой силой, что я всё же не устояла и рухнула на колени.

Господи Боже! За всю свою жизнь у меня не было такого унижения, какое я испытывала сейчас, валяясь на земле перед толпой хохочущих мужей. Я будто очутилась в чужом мире с его отвратительными варварскими законами и развлечениями. Ведь в моём мире такого просто быть не могло! Даже в самых глухих деревнях таких жестоких людей не было. Если только…

– Ярдайская де́вица?

Додумать я не успела, да и мысли от страха кинулись врассыпную. Всё перемешалось в голове, превратилось в один сплошной абсурд.