Почему бы и «Да»

– Дурак, – всхлипнула бесовка, ослабила хватку и я, наконец, смог ее стряхнуть.

Прошелся по квартире. Жить в ней нельзя. Как за два часа можно так было ухайдокать мою нору? Даже у Ленки не вышло ни разу. А эта… Не женщина – тайфун. Она уселась прямо в лужу, посреди прихожей. И теперь сидела и всхлипывала, подрагивая тонкими плечиками. Рыжая – бесстыжая. Ноги длинные, хотя сама вся, как дюймовочка. Футболка задралась, открывая моему взору белые бедра, покрытые мелкими веснушками. Она страшнее черта. Она…

– Собирайся. У меня в шкафу найди что-нибудь приличное, – вздохнул я.

– Выгоняешь? – уперлась в меня сердитыми глазищами дочь моего врага.

– Хотел бы. Да не могу. Мы ж теперь семья, – ощерился я. Боже. Что я несу? Ведь сейчас самый подходящий момент, чтобы избавиться от этого ходячего геморроя. Дать пинка под круглый зад и «Вася в пинжачке». – Поедем в гости. Ну, что смотришь? Шементом. Пока я не передумал и не отвез тебя обратно в ЗАГС. Слушай, интересно, там возврат нельзя оформить? Нкак за брак та, или за то, что купил ненудное и передумал. Или… Я могу вернуть тебя домой.

– Нет, – слишком резко взвизгнула Зоя. – Только не это. Я ни за что не хочу стать женой изменщика. Он с моей…

– Избавь меня от подробностей бандитских моральных падений, – морщусь. – У тебя пять минут.

– Мой жених не бандит.

– Точно. Цветочек василечек, ни разу не динь-динь. Иди уже.

Она исчезла за дверью спальни со скоростью болида, сопя как еж. Я вздохнул и принялся прилаживать на место выбитую дверь.

– Я готова, – раздалось за моей изодранной спиной тихое покашливание. Счет времени я потерял, но кажется, она переодевалась бесконечно долго. Точно не пять минут. – Тут это, воду бы собрать.

– Ты мне предлагаешь?

– Вызови клининг, – в голосе разрушительныцы квартир несчастных оперов снова появилась властная сталь.

– Ага, еще может вертолет тебе заказать с охраной? Детка, я обычный опер. Так что привыкай, твой муж совсем не рокфеллер.

– Ничего. Ты же забрал паспорта? Завтра поедем в банк. У меня счет есть. И на ремонт снимем, и на шмотки. И еще мне нужен новый маникюр, и…

– Слушай меня внимательно, – прорычал я, борясь с головокружением, – никаких счетов, поняла? И еще… Ты права. Тряпку в зубы и вперед. Вода сама себя не соберет. Будем лечить повышенные запросы ударным трудом.

– Я? – снова этот взгляд. Ошалевше презрительный.

– Ну, ты же девочка. Маникюр поправишь заодно.

– А ты что будешь делать?

– Наслаждаться процессом, – гаркнул я, обвалившись на покореженный стул. – Тряпка и ведро в кладовке. Ты же ее нашла, принцесса?

– Гад и скот, – оскалила белые зубки женушка. – Ненавижу тебя.

– Поверь, нашит чувства взаимны.

Вышли мы из квартиры через часм. Второй раз Зоя переодевалась дольше. Воду она собрала из рук вон плохо. Пришлось мне заканчивать уборку, пока она не видит. Жилье для проживание не пригодно.

– Это… – просипел я, уставившись на «жену», одетую в мои форменные брюки, завязанные на груди поясом от махрового халата, и подвернутые до самых щиколоток. Сверу импровизированного комбинезона принцесса накинула мою парадно выходную белую рубаху, узлом ее затянув на пузе. Умыться она не озадацчилась, да и негде было, я перекрыл воду. Корона съехала на бок.

– Я готова ехать в гости, – просияла ведьма. Взгляд ее мне не понравился. Но я списал эти ощущения на стресс.

* * *

Артур Дароев был в ярости. Девка словно испарилась. Провалилась сквозь землю. Его люди перетрясли весь ЗАГС, прочесали город, только что песчинки не просеяли. Невестушка утекла, словно вода сквозь пальцы.

– Похитили? Ты понимаешь, что говоришь? – ощерился Артур, прищурившись посмотрел на своего несостоявшегося тестя. – Кто посмел? Никто в этом городе просто не способен на такое безбашенное самоубийство. – А что же по твоему случилось? – хмыкнул Морев. Он себя корил за то что отпустил дочь от себя. Но, в то же время радовался, что свадьба не состоялась. Дочь Морев не любил никогда. Она ему с рождения была не нужна. Но… Чертово, но. В глубине души он понимал, что брак с Дароевым стал бы для него убийством. Но и отказаться от этой сделки уже не мог. – Куда могла испариться Зоя по пути в туалет? Или, может, она что-то увидела и сбежала?

– Или… – как волк ощерился Дароев. – Она узнала что-то интересное. Кто-то ей рассказал. Ты не думал, Дмитрий Валерьевич? Кто-то очень осведомленный. Подумай хорошенько, кто мог? Может ты сам?

– Абсолютно исключено, – дернул шеей Морев. – Все, кто мог что-то знать, давно похоронены. А я… Я старый, но из ума пока не выжил. Не там ты роешь, Артурчик.

– Смотри, Митя. Ты же понимаешь, что ты нам интересен до определенного момента.

– Ты меня пугаешь? – поморщился Дмитрий Валерьевич. Он все прекрасно осознавал. И сейчас нервничал до сердечного приступа. Но страх показывать этому сопляку не желал. Знать мог только человек, который не оставлял его в покое долгие годы, рыл прод него. Мент поганый, которого он так и не сумел приструнить. Но похищать его дочь… Абсурд. Это кто-то свой. Особо приближенный. И он разберется с крысой в ближайшее время. И если это все же Крылов, ответ будет симметричным. У мусора тоже есть дочура, которая его делает слабым. Он разберется. А потом…

– Предупреждаю, тесть дорогой. – расплылся в улыбке Артур, но Морев слишком хорошо знал цену этим дружеским жестам. Стоили они баснословно дорого, особенно на выходе. – Ты не думал про врага твоего кровного? – словно прочел его мысли молодой зверь. Ноздри раздул, будто пытаясь вынюхать эмоции собеседника.

– Нет. Он не станет рисковать так открыто, – бросил на стол зажигалку, которую вертел в руках, отец Зои.

– Но проверить стои? Как думаешь?

– Делай, что хочешь, – спокойно сказал Дмитрий, поднялся со своего места и пошел к выходу из шикарного кабинета Дароева. На пороге он обернулся. Артур провожал гостя тяжелым взглядом, в котором клубилась тьма. – Она объявится. Проголодается, соскучится по безбедной жизни и приползет в банк заденьгами. Выдели людей. Пусть контролируют отделения банков для ВИП клиентов. Карту она забыла дома. Так что пойдет снимать деньги со счетов. И еще…

– Митя, мы с тобой в одной связке сейчас. На кону почти все. Скозлишь, прости, не посмотрю, что мы почти родня.

– Да не почти, дорогой, – криво ухмыльнулся старый волк, больше не оглядываясь вышел из кабинета. Совсем не почти.

Зоя

Я еду знакомиться с мамой моего мужа. Одетая, как бандит из «Свадьбы в Малиновке». Кошмар и ужас.

– Давай хоть конфет купим коробку, – нарушаю я гнетущую тишину, повисшую в салоне ужасного дришпака на колесах моего мужа. – Ну, или тортик. Твоя мама любит тортики? Можем купить с единорогами, чтобы и тебе понравилось. С розовыми таким, красивыми. А еще…

– Если ты не заткнешься хоть на минуту, я выкину тебя из машины, – прорычал этот мерзкий людоедище. Злится до сих пор. Ноздри вон лопнут сейчас, как раздуваются. – Клянусь, еще хоть слово, и я тебе покажу единорога. Розового. Небо в алмазах. И попробуй только матери моей сказать, что мы женаты.

– А если замолчу, мы купим тортик?

– И звезду с неба тебе достану, – хмыкнул чертов сатрап. Да и фиг с ним. Хоть на мыло пусть изойдет. Я немного перекантуюсь у его родни, решу как быть дальше. Скорее всего сниму деньги со счета и свалю куда-нибудь за рубеж. Оттуда меня будет тяжело достать даже Артурчику. А этот вредный Бармалей… пусть сам ту разгребает. Сам виноват. – Просто молчи. Всегда молчи.

– Я не умею, – хмыкнула я. Сейчас у моего мужа из ушей повалит дым. Как у страшного джинна, который даже желания исполнять не умеет. Не Рокфеллер он, блин. – Слушай, а зачем тебе нужна была фиктивная жена? Неужели ни кто за такого видного парня замуж не идет? Ты же прямо Джеймс Бонд. Лицо кирпичом. Шрам брутальный. Просто мечта, а не мужик. Подумаешь, денежек мало и квартира как дупло беличье. Зато…

– Дупло? У меня дупло? Слушай, не зли меня. Ты даже дупло мое уделала. То есть не дупло. То есть не мое… Я сейчас остановлю машину и…

– Вот, и слова свое держать не умеешь. Тоже минус. Обещал на ходу выкинуть, а теперь…

Он что задумал? Паркуется на обочине, под недовольно-яростные звуки клаксонов. Даже лица в мою сторону не повернул. Ни один мускул не дрогнул на физиономии, сейчас похожей на маску какого-то древнего идола. Высеченную из камня. Истукан, типа как на острове Пасхи. Мне там не понравилось, кстати. Лететь черт-те сколько, только ради того, чтобы полюбоваться булыгами, то еще удовольствие.

– Тут, вообще-то знак – остановка запрещена. Кому как не тебе знать это. Ты же у нас блюститель закона, а сам не блюдешь. Нехорошо.

– Выметайся, – рычит он. Прямо реально рычит. Что-то я действительно, перегнула. Но ведь он сам… Сам меня провоцирует. Что ты, прям, правильный весь из себя. «Дядя Степа – милиционер».

– Что?

– Проваливай, я сказал, – даже не рычит уже. Просто тихо говорит. Но сразу становится понятно, что не шутит. И следующим его шагом будет пинок под мой болтливый зад.

– Слушай, давай не будем горячиться. Ну, я пошутила, ты не стал смеяться. Значит шутка…

Куда это он? Открыл дверцу, обошел машину. Черт, какая я дура.

– Только тронь меня, – взвизгнула я, глядя на человека гору. И он тронул. Сграбастал меня за шкирку и как репку вытянул из своего уродского пепелаца.

– До свидания. Точнее не так. Прощайте, королева. Надеюсь больше не увидимся, – пророкотал, как гром, чертов зануда. Мой муж.

– А ты куда? – боже, какой глупый вопрос.

– В страну розовых единорогов. К черту на рога. Все равно куда. Лишь бы подальше от тебя. Ты мелкая, противная вредная заноза в заднице. Ничего из себя не представляющая зазнайка. Всех твоих достоинств папуля – вор и убийца, да жених бандос. В остальном ты простая наглая девка, криворукая и бестолковая.

– Ты что несешь? Мой отец обычный бизнесмен. А жених… – ненавижу его. НЕНАВИЖУ. – Тоже мне эталон. На себя посмотри. Живешь в дыре, жену не можешь себе найти по любви, дочь не воспитываешь. На себя посмотри.

– Жену? Да пошла ты. За собой следи, принцесса. Это ведь твой жених прямо перед свадьбой…

– Заткнись, – я шиплю. В сущности то он прав. Но разве женщина может признать правоту мужика? Мужлана. Да еще такого, всего из себя правильного.

Он молча садится в машину. Захлопывает дверцу. И что дальше делать? Что? Туфли еще эти мерзкие. Не подошли мне «подкрадули» пятидесятого размера, а других в квартире моего муженька не было. Пришлось надевать свадебные колодки. Черт?

Я встала у обочины, подняла руку с вытянутым вверх пальцем.

– Ты куда? – поинтересовался чертов великан.

– Все равно. Лишь бы от тебя подальше. – плюнула я огнем.

– Ну, удачи. Дальнобои любят таких. Туфли у тебя как раз для работы на трассе. Папе привет. Скажешь от Крылова, он обрадуется. Адьос.

Он что? Он уезжает? Мотор завел? Вот сволочь. И что же мне делать? Что?

Глава 5

Тимофей Крылов

Пусть проваливает. Тоже мне, королева. Сразу дышаться стало легче. Сразу…

Девка стоит у обочины. Похожая на ежа. Ручонку подняла. Голосует. Пусть проваливает.

Завожу мотор. В кармане звонит мобильник. Кого там еще принесло? Вот сейчас отвечу и уеду. Не оглянусь ни разу. Пусть она станет чужой проблемой, не моей. У меня и так этих чертовых головняков выше крыши. Теперь еще дупло… Тьфу ты, прости господи, квартиру ремонтировать.

– Жена твоя где, рядом? – впивается мне в ухо крик поганца Пашки. До седых… погон дожил, ведет себя не по генеральски.

– Здравствуйте, Пал Лексеич. – говорю спокойно, поворачиваю ключ в замке зажигания. Нужно просто уехать и все. Не моя проблема эта чертова дура. Не моя. Пусть возвращается к своему папаше упырю. Я даже к Мореву проникаюсь сочувствием слегка. Бог его наказал, в лице мелкого беса, посланного ему в дочери. Хотя у демона масштаба убийцы могло родиться только исчадье. Мелкое, рыжее, противное исчадье, которое сейчас разговаривает, склонившись к тачке, словно выпавшей из боевиков девяностых, с каким-то хмырем с мордой паркового маньяка. – Жену мою я выгнал. И знаешь что, засунь ты свои предложения знаешь куда? Меня все устраивает. Не хочу я быть владычицей морскою. Понял?

– Фантазер, мля. Слушай меня внимательно. Из-под земли достань бабу, в ногах валяйся, запри ее в башне с драконом и шементом ко мне. Тут такое.

– Какое? Паш, если у тебя снова приступ…

– Заткнись и слушай. Мне тут барабан из близкого окружения тестя твоего… – вот гад. Ехидства в голосе, как у ехидны. Тесть… Аж тошнить меня начинает. Это какой-то адский перфоманс. – В общем, притаранил он бомбу, Тимоша. Не телефонные коляски. Одно скажу… Ты за Моревым сколько лет гоняешься, как Бобик, хвост задрав, и все бестолку. Хитрый он лис. Но если то, что я узнал правда, скоро ты его возьмешь, ну и сразу в кабинетную работу. Точно тогда получишь и звание и должность. Инфа тут просто… Короче у нас есть шанс и Морева натянуть, и город очистить от погани в лице Дароевых. Ты меня слышишь. И эта баба…

Баба? Где она? Черт. Я смотрю на габаритные огни Бэхи, резко стартанувшей с места. Эта идиотка – смертница, мать ее за ногу. Совсем без башки, дурища. Села в машину хрен знает к кому. Что ее папаня, не учил что ли, что есть такие дяденьки, которые не признают личной неприкосновенности женщин?

Вдавливаю в пол педаль газа, бросаю мобилу на сиденье. Пашка разоряется в трубке так громко, что я его слышу, даже в таком положении. Мечтатель, блин, кабинетный. Интересно, что за инфу он нарыл? Наверняка опять какое-то фуфло. Все Пашкины «барабаны» бараны. Сто раз ведь уже это проверено и доказано.

Нагоняю мерзкую машину. И вот чего я так взвелся? Какое мне дело, что будет с моей… Женой. Мать ее. Женой. Первой официальной моей женой. Это какой-то фарс. Вся моя жизнь превратилась в чертову фанаберию, с появлением мелкой занозы. Сто лет я в погонях не участвовал. Жму на клаксон. Аж сам глохну от резкого звука. Ноль эмоций. Упырь только прибавляет газу. Я тоже. Иду на обгон. Сейчас подрежу козла, вытащу из него душу, сначала, а потом… Потом…

Вот же ж…

Исчадье показывает мне язык в открытое боковое окно. Мне… Язык… Вот бы она его прищемила, закрывающимся тонированным стеклом. Или отрезала к чертям собачьим. Ей его давно подкоротить надо. Я от неожиданности и злости выкручиваю руль, чуть резче чем надо. Машина цепляет колесом обочину. Господи, за что ты послал мне это наказание. Я же хороший. Я охраняю мир и покой граждан. Давлю тварей, ходящих по земле в человечьем обличии. А тут вот это мелкое недоразумение. И все катится в адскую бездну. Хотя, может лучше вот так… Сдохнуть в аварии. И…

Когда я наконец овладеваю ситуацией и выравниваю ошалевшую машину, Бэха скрывается из вида. Черт. Да хрен с ней. Я Морева все равно уничтожу. Без всяких оперативных информаций. Без его дочери бешеной. Это лишь дело времени. Времени… Я обещаю себе это уже много лет. А все топчусь на месте.

Вот сейчас надо просто развернуться. Поехать к матери. С Ленкой поругаться снова в шишки. Она совсем отбилась от рук. Переходный возраст, пубертат. А как по мне она просто пытается… Черт, она хочет внимания, которое я не могу ей дать.

– Ну вот почему я такой му… – рычу я, бью по рулю руками.

Бэху, наполовину съехавшую в кювет я вижу издалека. Чертов осколок в сердце превращается в яростный клинок, вертящийся в моем пламенном моторе, словно пропеллер. Рвет главную мышцу. Выскакиваю из тачки почти на ходу. Перед глазами колышется алая пелена. Если он что-то сделал с этой дурой, я…

Девка… Зоя… Слышу ее крик. Орет она словно банши. Это не крик страха. Он сливается с воплем мужика. Таким, что у меня кровь в жилах стынет, и все поджимается, что только может пождаться в организме.

– Убью, – я рычу, дергая на себя ручку дверцы. Ничего не видно за тонировкой. Двери заблокированы. О, чтоб меня… Сдираю с себя футболку. Наматываю на кулак. Обегаю мерзкий старый «Бумер», бью в водительское стекло, которое тут же осыпается мелкой крошкой.

Бедный…

Бедный парковый маньяк.

Держится руками за глаза и орет дурниной. А моя жена… Сидит на нем почти верхом. Вцепилась в его волосы мертвой хваткой одной рукой. Пальцы второй, увенчанные острыми ноготками, почти воткнула парню в яремную вену. Боже. КАК ОНА ОРЕТ.

Спасать нужно совсем не мою благоверную.

– Отпусти его. Ну, – приказал я, понимая, что и спасать было бы не кого, если бы я еще на минуту опоздал. – Ну. Разожми ручки. Вот так.

– Он хотел мне показать свой баклажан. БАКЛАЖАН, – прорычала Зоя. Интересно, как корону к ней прицепили? – Я ему сейчас оторву чертов баклажан. Я его…

– Да правда баклажан, – простонал бедолага, – я на выставку еду. Вырастил самый большой синенький. В багажнике лежит. А эта бешеная… мужик. Сними ее с меня, пожалуйста.

– Ага, как же, верь ему. Он меня за коленку лапал, – сдула выбившуюся прядь со лба рыжая фурия. – Прямо вот так.

– Да я в бардачок полез за фоткой. Я в прошлом году тыкву…

Мне кажется, я в каком-то фильме ужасов участвую, и не могу выбраться их этого кошмара.

– Порешу. Меня папа учил защищаться. Я тебе…

– Зоя, прекрати, – мелкая она. Ужасно мелкая. И… Нос у нее кнопкой, и глаза как камни в короне сияют. И я сам, когда бежал к чертовой этой тачке хотел порешить мужика, покусившегося на… О нет. Нет. Нет, нет. Просто я ответственный человек. Мы в ответе за тех, кого приручили. Да и нужна она мне, чтобы…

Я собираюсь ее обмануть. Я собираюсь с ее помощью уничтожить ее семью.

Пашка, черт.

– Отпусти мужика, Зоя. А ты… Молись, чтобы у тебя в багажнике лежал царь кабачков. – хриплю я, сдирая с идиота шипящую как чайник, Зою.

– Баклажан, – простонал поганец.

– Я сама могу за себя постоять, ясно? А ты… Да пошел ты. Тоже мне. Откуда бы тебе знать, какой мой отец. Ты в своей семье бы разобрался. Проваливай, давай. Все… Где там этот баклажан? Я тебя им до смерти забью, понял? Семья ему моя…

Как заткнуть женщине рот. Разозленной женщине, вышедшей на тропу войны. За шкирку ее хватаю, притягиваю к себе.

– Ты совсем дурак? – простонала Зоя, вытирая тыльной стороной ладошки губы.

– Совсем, по всей видимости. Иначе тебя было не заглушить, – хмыкнул я. – Иди в машину. Быстро.

– Да кто ты такой, чтобы мне…

– Быстро, – рявкнул я. – Обещаю, я куплю тебе торт.

– И платье. А еще…

– Торт, Зоя.

– И баклажан забери, в счет морального ущерба. Маме твоей подарим. Мамы такое любят. – приказала бестия. Бедный мужик.

Зоя

Мне нужна ванная, маска для лица на основе водорослей и золота, парикмахер и булочка бриошь. Я хочу нормальной еды, джакузи и долгого сна в хорошей кровати. Неужели я так многого хочу?

– Вот твой торт, – сунул мне в руку коробку, отвратительно воняющую маслом и ароматизаторами, мой проклятый муж. – Ну, что еще?

– Чупа-чупс, – всхлипнула я, едва сдерживая слезы. Не так я представляла себе свой брак. И мужа своего я не так себе представляла. В моих мечтах он был обходительный и заботливый. Изысканный, похожий не на Викинга, прошедшего через мясорубку войны с орками, а по крайней мере на принца.

А этот… Вот вообще не герой моего романа.

– Что?

– Чупа чупс хочу. Кока кольный. С «жувачкой» внутри. Знаешь, мерзкой такой, будто уже жеванной, и игрушкой уродской, – ну уж извините. Что придумала, то придумала. У него вон уши ходуном ходят. Он точно меня пришибет когда-нибудь.

– У тебя кабачок есть, – рявкнул Тим, завел машину и резко рванул ее с места, аж резиной палёной запахло.

– Баклажан вообще-то, – вредно буркнула я. – Тебе жалко мне дешманскую конфету?

– Они для зубов вредные. И химоза одна.

– Зато вкусные. Мне папин водитель Стасик все время покупал такие, когда я была маленькая.

– Наверное, чтобы ты сосала и молчала. Даже у Стасика нервы то, похоже, не железные были, – хмыкнул чертов людоедище.

– Откуда бы тебе знать Стасика? – он молчит. Смотрит на дорогу. Губы сжаты, костяшки на руках, вцепившихся в руль, побелели. Он не принц. Совсем нет. Но он как скала, за которой можно спрятаться от любой стихии. И это мне сейчас выгодно. Хотя… Если нас найдут, его просто уничтожат. И в этом я буду виновата. По сравнению с папиным Стасиком великан – лилипут в сандаликах. И Дароевы… Артур никому не прощает. Когда у него из-под носа уводят что-то, что ему дорого, или важно. Хотя я, вот убейте. Не понимаю. Почему именно на мне он тамк жаждал жениться. МОжет и вправду любил. Тогда почему…

– Мне страшно, – выдергивает меня из мыслей муж.

– Чего?

– Ты молчишь и думаешь. У тебя такое лицо…

– Ты же велел молчать.

– А ты прямо сразу послушалась. Что задумала? Говори быстро.

– А то что? Будешь меня допрашивать с пристрастием? Лампа в лицо, ледяная вода, розги? Между прочим пытки запрещены женевской конвенцией.

– Ты ее не соблюдаешь. Ехать в одной машине с тобой пытка, пострашнее китайской. – хмыкнул муженек.

– А ты за меня боялся. Окно у тачки этого придурка баклажанного разбил. Прямо как терминатор. Я аж восхитилась немного. Признайся честно. Ну признайся… Ты перепугался, когда я с ним уехала. Почему?

– Потому что ты дура. А мы в ответе за тех кого приручили. Точнее, на ком женились. Не морочь мне голову. Отрываешь от дороги, – он играет желваками. Злится? За что бы?

– И поэтому ты меня поцеловал?

– Нет, потому что иначе тебя было не заткнуть. И ты бы порешила парня. А я не мог допустить, чтобы ты стала преступницей, как…

– Ну, договаривай, – почти прорычала я. – Как мой папа? Что ты вообще к нему пристал? Не знаешь его совсем. Мой отец муху не обидит. Он церкви помогает строить, детские дома кры… поддерживает. Больным малышам операции оплачивает. А ты… Ты, кроме того, чтобы на людей честных и порядочных, напраслину возводить, чего достиг? Ну, кроме того, что женишься фиктивно, чтобы что? И морда вон вся в шрамах. Сидит весь из себя правильный. А на деле…

Он молчит. Костяшки на руках не белые уже, почти синие. И желваки на скулах ходят ходуном.

– Приехали, – глухо, словно в бочку. Я смотрю на маленький дом, утопающий в зелени. А ведь от города то отъехали всего ничего. Километров десять, пятнадцать, может. И тут такая сказка. – Выходи. Торт не урони, принцесса.

– Слушай. А это удобно? Ну… Без предупреждения. И вообще.

– Ну не знаю. Ленка она вообще не очень любит таких, как ты.

– Ты вообще офонарел? Меня приволок в дом. Где любовница твоя живет? И мама? Вы что, коммуной тут…

– Боже. Боже, просто молчи, – взвыл наконец-то вепрь. Дал выход скопившимся эмоциям. Надо сказать даже немного страшно стало. Чуть-чуть совсем. Самую капельку. Торт он у меня отнял, и, кажется, смял в лепешку. Глаза красные. Надо бы ему давление проверить. Мало ли. – Ленка – моя дочь. И попробуй только им сказать, что я на тебе женился. Ты меня поняла – ядерная безхвостая мартышка? Или надо как то объяснить, чтобы дошло? – Класс. Тут еще и матушка Ленкина, значит? Ты, Тим, просто… Совсем ты не султан.

– Вот по поводу этого можешь не волноваться, – криво ухмыльнулся «Муж». – Лена выросла без матери. Ее воспитывала моя мама.

– А что такое? Сбежала от тебя красотка? И правильно сделала. С таким мужланом…

Он зарычал. Так надорвано, гортанно. Бросил в меня тем, что осталось от торта. Черт. Я все таки палку перегнула. Засеменила за Великаном, который огромными шагами пошел к сказочной избушке.

Голова разболелась адски. От кислорода ли, которого мы не видим в городе. Или от странной жалости к, молчаливо идущему, вепрю. Он сгорбился, будто мешок на горбу тащит, полный тяжёлого прошлого и боли. Я это просто физически ощущаю. Но я то при чем? Расковыряла старую рану? Я ужасная дура.

– Тим, – уже возле двери окликиваю мужа, – слушай. Прости, а? Ну перегнула малех. Но ты ведь сам…

Он молча толкает не запертую дверь. Из дома пахнет сдобой. Молоком. Цветами и счастьем. СЧАСТЬЕМ. Тем, чем никогда не пахло из кондиционированного нутра отцова особняка, воняющего химозными дорогими ароматизаторами. Но, к светлому аромату примешивается странный запах. И Тим втягивает носом воздух. Кривится. Меняется в лице…

– А, папуля. Явился все таки? – появляется в крошечной прихожей смешная девочка, подросток. Выглядит она… Очешуенно. Разноцветные волосы, заплетенные в миллиард косичек, одета, как бомжонок, прости господи. Ногти на руках кислотные. На ногах тапки в виде когтистых волосатых лап. Я аж рот открываю залюбовавшись. – Долго ты. А это кто?

Смотрит на меня Ленка, как я понимаю. Прищурившись смотрит, взглядом своего отца.

– Ну ты, бать, красавчик. Ба в больничку увезли, а ты с бабами хороводишь. Зачетный лук. Корона вообще бомба, – хмыкнула эта нахалка мелкая, опалив меня взглядом, полным презрения. – Да, фатер, вкус у тебя, конечно…

Глава 6

– Похожая баба чуть не порешила какого-то лоха на трассе. Украла у него какой-то ценный овощ, то ли, я не разобрался, что там этот пельмень гундосил. Он заяву накатал в ментуру. Роговица повреждена у придурка, и бубенцы отбиты. Сам как овощ. Правда…