Почему бы и «Да»

– Ты нормальная? – господи, кого я притащил в свою нору? Лучше бы как она фантазирует, тушу лося приволок.

– Это от стресса. – истерично хихикнула заноза и снова дернула себя за корону, которую, судя по всему, прибили к ее шальной башке гвоздями.

Дверь я открываю долго. Попасть не могу ключом в замочную скважину. Раздражает ее тихое сопение нетерпеливое за моей спиной.

Зачем я притащил ее к себе? Ну зачем? Нужно было сразу пойти и аннулировать брак. Сразу, как только выяснилась ошибка. И фамилия ее в голове зудит назойливо как комар. И руки трясутся, как у горького пропойцы. Зато, странным образом. Осколок сегодня не дает о себе знать.

– Помочь? – Наконец не выдерживает «жена». Ее Зоя зовут. Даже имя такое, зудящеке, как писк комариный. Зоя. Зоя. Да что же такое. Наконец попадаю ключом куда надо, и в кармане начинает разрываться телефон. Запускаю в мою святая – святых рыжую проблему, достаю мобильник.

– Крылов. Ты совсем офонарел? – беснуется на том конце провода Павел Лексеич. – Это что за фердибобели? Мне Зоя вся в слезах звонит. Говорит. Ты ее прямо в загсе бросил. Что-то про сопли плел. Ты что, пил что ли?

– Я вообще не пью, ты знаешь. И тебе не советую. Разорушительно на психику действует. А ты и так нервный. Поди употел весь, лысину платочнком полируешь.

– Я тебя… Да я… Ты у меня… Кефир, клистир. И сортир не теплый… Гарантирую…

Я молча жду, пока Пашка выплеснет все свое красноречие. Минуты две, обычно на это уходит, пока не выдохнется.

– Все? – спрашиваю я. В этот раз генерал уложился в минуту. Стареем мы с ним.

– Пока да, – хмыкает Павел Лексеич.

– Тогда проей мне по базам Зою Дмитриевну Шальновыу. Я подъеду через часок.

– Шапльнову? Ты опять за свое Крылов? Я тебя… Крылов…

Отключаюсь, потому что из недр моей квартиры несется ужасающий грохот. Да уж, вот это я подженился. Вечно мне везет, как утопленнику.

Зоя (Фамилия пока не определена)

Он влетел в крошечную кухню как тайфун. Огромный такой тайфун. Как он тут живет вообще? Ему же эта квартира жмет в плечах.

– Как ты умудрилась оторвать от стены этот гребаный шкаф? – прорычал великан, оглядывая руины, в которые я превратила его кухню за пять минут. Ну да, у меня есть супер сила, я рушу все, к чему прикасаюсь, включая собственную жизнь. На кой черт я поперлась в туалет в этом проклятом ЗАГСе? Почему, и вправду, не согласилась на выездную церемонию? Все бы было гораздо проще. А если же не видел измены, то… – Это даже Ленке ни разу не удалось, а она… На хрен ты вообще туда полезла?

– А Ленка это кто? – ну надо же. И этот муж бракованный. Он такой же, как и все. И у него вон Ленка есть, и она, видимо, хозяйничает в этом лилипутском дворце страшного великана.

– Тебя не касается. Ты гостья. Ненадолго.

– Я хочу есть. Приготовь. Чего смотришь? Я когда нервничаю, хочу или в туалет, или есть. Или и то и другое, в нормальной последовательности. А шкафчик висел на соплях. У тебя очень плохая обслуга. Криворукая. За такую работу…

– Обслуга? Детка, ты принцесса крови, что ли? Ау, у нищих слуг нет. Так что, хочешь есть, приготовь сама. Только сначала прибери за собой. Веник и совок в кладовке. Найдешь. У тебя будет уйма времени в мое отсутствие. Я тебя запру на все замки. Так что, развлекайся.

– Погоди, как это в отсутствие, – блею я. Он что, решил меня бросить тут одну? И готовить? Я? Готовить? Он что, больной?

– Знаешь, те кто не родился в короне из стекла, чтобы кушать – работают, – смотрит он на меня насмешливо. Как на глупую мышь, попавшую в мышеловку, но не башкой тупой своей, а хвостом. Не смертельно, но не вырваться. – А шкафчик вешал я. Еще раз назовешь меня криворуким, вышибу на улицу. Андестенд?

– Йес, ай ду, А корона у меня, между прочим…

– Избавь меня от себя, хоть ненадолго, – рявкнул мой «муж» и исчез за пластиковой дверью, из-за которой через минуту послышался звук льющейся воды. Душ. Мне тоже нужен душ. Срочно. Душу продам за душ. Нужно смыть с себя грязь этого нескончаемого дня, который должен был стать счастливейшим днем в моей жизни. И что теперь? Я стою посреди узкой прихожей дешевой квартиры, находящейся в самой сраке мира. Я даже не бывала никогда в таких районах. Мой муж – не пойми кто. Злой, огромный, щетинистый дровосек, который меня ненавидит и всячески дает мне это понять. Я никак не сниму с головы чертову корону, которая стоит как пять вот таких квартирешек. Про перспективы я уж вообще молчу. Он что, поет в душе? О боже…

Иду в комнату, лишь бы не слышать этот вой. Поет он, точнее рычит. Кажется, что-то про оперов. Мужик еще и любитель НТВшных сериалов. Во мне фортануло.

Комната похожа на казарму. Ни цветочка, ни подушечки. Все ровно, как по ранжиру. Фигово Лена тут хозяйничает. Я бы, например, вон там в углу поставила торшер. Тиффани бы прекрасно вписался, и сделал интерьер более легким. На диван можно набросить покрывало из меха. А вот тут, на комоде, фото рамки. Одна стоит фото рамка. На ней мой новоиспеченный благоверный, одетый в форму, обнимает смешную, но судя по всему очень шебутную девочку. Ребенок насуплено смотрит в объектив, видно заставили насильно фотографироваться. Сходство с великаном у малышки фантастическое. Не нужно никаких анализов ДНК, чтобы понять, что это его дочь. У него есть дочь, значит… Да ничего это не значит, кроме того, что его жена от него сбежала. А просто так не сбегают любящие женщины.

– Поставь на место.

Вздрагиваю от неожиданности, Он голоса не повысил, но мне показалось, что в комнате раздался оглушительный выстрел. От испуга, едва не выпускаю из рук фото.

– И ничего тут не трогай.

– Ты еще и мент? – господи, ну почему я такая дура? Папины гены. Он терпеть не может полицейских. И нам с Маринкой внушал с детства свое презрение к людям в форме. Боже, он в одном полотенце. И капли воды стекают по широченной груди. Но на небольшом шраме, в районе сердца, они застревают. И не прикрывает этот шрам даже вытатуированная морда волка, оскалившаяся, как перед нападением. Но мне не страшно. Мне…

– Сотрудник органов внутренних дел, – кривится, как там его? Тимофей? Дурацкое имя какое. – Первое предупреждение тебе. Еще раз услышу подобные эпитеты, применимые к моей службе, выкину в окно. Предупреждаю я обычно три раза.

– Мусор, тоже нельзя? – как будто сам черт меня за язык дергает. Почему мне так нравится его злить? Может потому, что тогда в его глазах появляется хоть какая-то эмоция?

– Два. Следующая станция – клумба под окнами. Короной войдешь. Красиво.

– Разговаривать с дамой голым наприлично, – я его не боюсь. Не боюсь. Ну если только самую малость. Совсем чуть чуть. Настолько, что мне срочно нужно в туалет, ну да, вот такой у меня организм.

– Это ты что ли дама? – насмешливо интересуется он, приподняв бровь. – Ты моя жена. Это моя квартира. Хоть без трусов могу тут шляться.

– Не надо без трусов, – сиплю я сдавленно. Хотя, мне страшно интересно было бы… Черт, ну и мысли лезуит в мою сдавленную короной башку.

– Что смотришь? – поддергивает на бедрах полотенце, стыдливо. Тоже мне, институтка. Мышцы на его груди ходят ходуном. Он весь словно вылеплен руками мастера скульптора. И шрамы. Куча шрамов. Но, самый страшный там, где подергивается мышца. Наглый и нахальный и… – Нравлюсь?

– Завидую. Я бы тоже помылась. Слушай, а у тебя есть во что переодеться? Это платье дурацкое… Я в нем вся вспотела. И корсет жмет, и вообще…

Глава 3

Тимофей Крылов

Футболка моя на ней как платье. Доходит до середины икр. Вообще, не нужно смотреть на чертову девку. На грудь маленькую, торчащую сквозь плотный трикотаж слишком дерзко и вызывающе. Она хозяйничает в моем доме. Чужая баба сразу заполонила собой все пространство. И почему я не ушел на работу, пока она плескалась за проклятой дверью, что-то мурлыкала там еще? Я определенно рехнулся. Я…

– В холодильнике поройся. Я вернусь часа через два, – мельком смотрю на часы. Мне не интересно, что они там показывают. Просто нужно хоть на что-то отвлечься, отвести взгляд. – Приготовь ужин. И прибери то, что сломала. Я потом выкину деревяшки, сама не таскай, тяжелые они. Ну что смотришь?

– Я? Правда? Слушай…

– Я тебя приютил, так что будь добра соблюдать правила общежития, пока я не разобрался, что с тобой делать, – бубню себе под нос, как старый ворчливый старик, пока обуваюсь в идиотские тяжелые официальные ботинки, похожие на колодки.

– А ты куда? – голосок у нее писклявый и плаксивый. Странная. Рыжая. И все еще в короне.

– Мамонта добывать, которого принцесса потом зажарит мне на костре. Корона то не давит? – хмыкаю, снова впиваясь взглядом в тонкую крошечную фигурку. Она мне до подмышки не достает. И это в дурацкой короне.

– Не могу ее снять. Представляешь? Думала ты поможешь, – всхлипывает исчадье.

– Хорошо, по дороге куплю секатор, – я дурак. Дурак. Не нужно на нее смотреть вообще. Надо купить маску для сна, как у моей матери. Чтобы зашориться и не видеть ничего вокруг.

– Не позволю меня обстричь, – шепчет недоразумение испуганно.

– А кто сказал, что я буду тебя стричь? Голову отрежу и все, – боже. В ее глазах паника и упрямая вредность. – Да шучу я. Вернусь, решим что делать с твоим головным убором. Только не разрушь всю мою квартиру. Яичницу то хоть сможешь сварганить?

– Попробую, – совсем неуверенно говорит Зоя. Странная девка. Дожила до замужества, а рукодельница то та еще, похоже.

– Попробуй. А то я голодный нехороший. Закусываю глупыми принцессам, – я скалюсь как дурак. Я опер, работающий в поле. Безжалостный и угрюмый, пасую перед какой-то сопливой девкой. Надо бежать. Пашка меня заждался. Надо просто пойти проветрить голову. Продышаться. Просто у меня давно не было женщины. Надо озадачиться, найти себе одноразовую, сбросить пар. Все некогда. Черт, эта футболка… Ее сжечь надо будет к черту. И квартира уже вся провоняла сладостью ванили и какого-то экзотического фрукта.

Я сбегаю из собственного дома. Трусливо поджав хвост, и все, что только может в моём организме пожаться.

Вдыхаю полной грудью пыльный, загазованный городской воздух. В голове начинает проясняться.

До главного управления доезжаю быстро, хотя город стоит в пробках. Словно сам черт ведет меня, подталкивает копытом в спину, зная, что я скоро свалюсь в ад, прямо к нему на сковородку.

– Явился? – хмурится Пашка, когда я вваливаюсь в его кабинет. – Господи. Крылов, ты себя в зеркало видел?

Не видел. Ни пса я не видел. Потому что сбегал из дома. Ломая чертовы ботинки.

– Мог бы хотя бы рубаху застегнуть «на ту» пуговицу. И вообще, одеться, как положено для визита к вышестоящему руководству.

– Ты меня позвал за мой внешний вид потереть, Паша? – чувствую себя выжатым как лимон. Даже насмешка в голосе у меня вымученная. А ведь я и не хотел чертов кабинет и погоны. Меня все устраивало. Ну зачем я согласился на чертову фиктивную жену? Лучше бы меня убил в подворотне какой-нибудь бандос. Все было бы просто и понятно.

– За внешний вид? Нет, дорогой друг, – бросает на стол папку Павел Алексеевич. И вот я прямо задом своим подстреленным чувствую приближение очень такого крупного, осложненного геморроя. – Похищение у нас. Бабу похитили. Знаешь чью? Дароевскую. Невестушку прямо из дворца бракосочетаний прихрямзили. Прямо в короне бриллиантовой. Говорят что оригинальная корона одной из императриц. Стоит побрякушка немеряно. Но главнее не корона, а башка, на которую цацка была водружена. А это. Ни много ни мало старшая дочь твоего любимого врага. Говори, гад. Какого хрена ты опять придумал? У меня с утра сегодняшнего телефон не смолкает. Ты покрал наследную принцессу?

– Я? Дочь Морева? Украл Паша, может тебе к дохтуру?

– Нет? Не ты? А почему же тогда тебя так интересовала эта поганка, что ты меня пробить ее просил?

– Ау, Пал Лексеич. Соберись. Я тебя просил по Шально…

– Ты дурак? – Приподнял бровь Павлуша, и так меня припечатал взглядом, что у меня все тело зазудело. Мерзко и раздражительно. – Шальнова – дочь Морева. У нее фамилия матери. Там история была… Прочитаешь сам, там в папке все есть.

Мне кажется, что если бы сейчас он в меня выстрелил, я бы не так офонарел. Я притащил в дом дочь выродка, убившего мою любимую женщину. Я на ней…

– Ты, сучонок, похитил девку? – дергает себя за воротник форменной рубахи Пашка. Лицо красное, давление, поди, зашкаливает. Невеста Дароева. Это полный пи… Ужас полный это.

– Я на ней женился, – сиплю я. Осколок в сердце погано и мерзко крутится. Твою мать, ну как такое могло вообще произойти.

– Ты на ней что?

– Мля, Паш. И эта Зоя, и та. Я откуда… А эта прибежала. В платье свадебном. Паспорт мне дала. Целоваться лезет. Я еще подумал, что ты мне подослал чокнутую.

– Я сейчас тебя убью. А потом по офицерски… Лягу с тобой рядом. Потом моей жене будешь во снах являться и говорить, что это ты меня ухайдокал. Хотя нет. Зачем? Я Дароеву позвоню и скажу «Фас». А потом…

– Ну ты ведь так не сделаешь, – хмыкаю я. Пашка хватается за телефон. Неужели и вправду скурвился?

– Лидуся. У тебя Крылов сегодня расписывался? Никто не являлся еще проверять ваши записи? Нет? Да, ничего страшного. Аннулировать брак… Нет возможности, уже все прошло по базам. А развод? Черт. Ладно. Так и сделаем. Да нет, ну что ты. Ничего страшного. Просто любая инфа про моих сотрудников должна быть засекречена. Вот и умничка, с меня конфетки вкусненькие. Ага, и аперолька. И никому, да? Да моя ж ты рыба. Целую ручки. И документики пришли мне. Ага. Я тебе подошлю человечка.

Пашка лысину свою платком уже так натер, что она у него аж светится в лучах тусклого, заходящего солнца. Пробивающихся сквозь щели в жалюзи.

– Какое-то время, Крылов, у тебя будет, чтобы со своим косяком разгрестись. Напишешь заявление, которое тебе скажут, – выдыхает генерал. – Не уверен, что эта выдра Лидка будет язык держать за зубами долго. Дароевы умеют быть убедительными. Смотайся, забери ксивы. И сиди тихо. Отпуск у тебя с сегодняшнего дня. Не отсвечивай. Я попробую замять все.

– Но… За что…? Паш, умоляю, е заставляй меня сидеть дома с…

– Женой? – Ехидно интересуется поганец Пашка. – А чего так? Медовый месяц… Жена молодка. Иди, Тимоша, – голос сейчас у генерала сладкий до тошноты. Значит зреет буря. Значит… – Иди сам раз…расчикивайся. У меня и без тебя вагон говна на разгрузке. Нет, это надо? Женился она. На ком? Я как теперь тебя с таким тестем протащу к себе? Ты человек косяк Крылов. Ты…

Я закрываю за собой кабинетную дверь, в котрую тут же что-то с грохотом врезается. Сто пудово дырокол.

В одном мой дружбан прав. Хуже, чем сейчас, ситуацию, придумать практически нереально.

Хотя…

Черный дым я вижу издалека. Красивые клубы такие. И почти уверен, что знаю, где сейчас филиал ада.

Зоя

Как приготовить яичницу? Телефон мой остался у папы, когда я в туалет пошла. Странное я существо. Телефон отцу отдала, а паспорт с собой прихватила. Будто он мог мне зачем-то понадобиться в клозете. Лучше бы я оставила документ папуле. Тогда, может быть, не стояла бы сейчас посреди полуразрушенной мной кухни, не зная, что делать.

Яичница.

В нашем доме никогда на завтрак не подавали яичницу. Мама считала ее едой бедняков и заставляла повара Анри готовить яйца «Бенедикт» под соусом из трюфелей. Он всегда выкладывал яркие куриные зародыши на прожаренный крутон и украшал блюдо ложечкой черной икры.

Боже, как я проголодалась. Рот наполняется слюной настолько, что, кажется она скоро потечет по моему подбородку. Живот урчит. Оказывается я ужасно голодна. Просто как волчище серый хвостище.

Холодильник. Мечусь взглядом по кухоньке, пытаясь выхватить рефрижератор. Ничего похожего на серебристые шкафы, которые стоят в кухне отцова дома. Крошечный белый холодильный шкаф не замечаю даже сразу.

Так… Из чего я должна сделать ужин? На полке пол батона колбасы, ужасного качества, судя по цвету среза. Пять яиц. Кусочек заветренного сливочного масла, завернутый в фольгу. Фирма-производитель какая-то непонятная. Хотя, мне они все непонятны. Я никогда в жизни не видела продукты неприготовленными. Но вот эта колбаса… Похожа на мортаделлу, но… Черт.

– Не боги горшки обжигают, – жизнерадостно гаркнула я в дурацкий крошечный холодильник. Схватила с полочки все, что нашла и бодро затрусила к кухонному столу, покрытому кокетливой клееночкой в подсолнух.

Так, теперь что? Я уставилась на натюрморт, даже примерно не представляя, что делать дальше. Точно, когда я металась по квартире в поисках кладовки, я видела ноутбук на столе в комнате. Там можно найти рецепт. Ну, наверное. Надеюсь великан не убьет меня, когда узнает, что я пользовалась его компом.

Хоть бы у него он не запаролен был. Хоть бы, хоть бы.

Рецепт я нашла сразу и воодушевилась. Ерунда. Я умею на сноуборде кататься с трассы повышенной сложности, знаю три языка. Неужели не справлюсь с готовкой? Пфффф. Плевое дело. Забабахаю такую яичницу, злобный гоблин этот обалдеет. Да что там яичницу…? Хотя нет, начну все таки с глазуньи. Фартучек болтается на крючочке в форме ромашки, кокетливый такой. Хихикаю. Представив моего брутального мужа в этом передничке. Хотя… Это, наверняка фартук противной Лены, которую я не знаю и знать не желаю. Кто она? Приходящая бабенка. А я… Я ЖЕНА. О, да. Есть чем гордиться. Я жена злобного вепря, которого не знаю совсем. Чертов фартучек. Проклятая квартира.

Плиту я обнаружила сразу. Уставилась на странные, приподнятые конфорки и призадумалась. Дома у нас панели варочные были плоские и почти не нагревались. Я повернула ручку, раздалось шипение. Закручивать обратно ее я не решилась. Пошла опять к компьютеру. Черт, плита то газовая. Вот я дура. Метнулась обратно, судорожно соображая, что же мне делать. Газ – это опасно. Господи, как же он живет тут, мой муж нестерпимый? Это же квест, а не квартира. Родители меня никогда в жизни не подпускали к кухне. В пищеблоке особняка я была от силы три раза и то набегами и коротенько, когда передавала отцовы распоряжения относительно званых ужинов.

Снова повернула ручку. Шипеть перестало. Теперь нужен огонь, чтобы поджечь это чудовищное приспособление.

Спички я не нашла. Зато нашла дешманскую зажигалку, валяющуюся в ящике у мойки вместе со свечами для торта в виде розовых единорожек. Надо же, а великану не чуждо человеческое. Наверняка дочке покупал ко дню рождения.

Я снова повернула ручку на плите. Чиркнула колесиком огнива, но кроме искр выжать из проклятой штуковины мне удалось лишь крошечный огонек. Так можно все руки обжечь. Взяла одну из свечек, подпалила фитилек, который тут же занялся веселым пламенем. От радости немного сплясала, поднесла свечку к плите. Полыхнуло страшно, от того, что я пока металась в попытках поджечь конфорку, забыла выключить газ. От неожиданности я выпустила из рук зажигалку. Она свалилась прямо на пылающую конфорку.

Грохнуло так, что с меня чуть не сорвало корону.

– Мамочки, – пискнула я, глядя как по легкой занавесочке заплясали огненные языки. Бросилась к окну. Сорвала чертову тряпку, бросила ее на пол. Метнулась к раковине за водой. Обернулась через минуту буквально и чуть не заорала. Пламенем занялась ножка уродского стола. От жара оплавилась подсолнуховая клеенка. Я метнулась к месту трагедии, запнулась…

– Караул, – тонко пропищала я, свалилась на полыхающую на полу занавеску.

Короче, когда я наконец смогла подняться, то спасать было уже нечего. Точнее не так. Обугленный стол вонял как пепелище похоронного кургана. Из сорванного мной, видимо, смесителя, хлестала вода. Это с одной стороны было неплохо, с другой…

– Зато яйца, наверное запеклись, – уныло подумала я. Как раз в этот момент одно из яиц подскочило на черной оплавленной столешнице и, с ужасным звуком, взорвалось, забрызгав все вокруг чертовыми яичными «соплями». Я метнулась к окну. Распахнула его настежь.

В дверь заколотили. Боже, великан меня не успеет растерзать. Это сделают несчастные его соседи.

– Откройте, полиция, – раздался из-за двери властный голос – предтеча аутодафе.

Придется сдаваться. О, нет Меня же узнают и вернут отцу и Артуру. Это просто катастрофа. Просто…

– Вы там живы? Я вызываю слесаря. Будем вскрывать замок. Так, свидетели…

Черт, а я ведь не могу открыть дверь. Этот сатрап запер меня. А если бы я сгорела? А если бы… Вот же гад. Скот просто. Да я его…

Не успела я додумать, что сделаю с мужем. Дверь с треском распахнулась. О, боже. Судя по звериному рыку, очень знакомому, меня сейчас будут убивать. Мамочки!

Глава 4

Тимофей Крылов

Дверь с петель я снес сам, абсолютно забыв про ключи которые держал в руке. Не обратив внимание на тощего мальчишку участкового и злых, как стая степных шакалов, соседей.

Про меня и так в доме, что только не говорят. Теперь, наверное. Вообще стану местной легендой с психиатрическим диагнозом. Ярлыки навешиваются быстро.

Обозрел пейзаж. Особенно мне понравился розовый тапок с помпоном, красиво плывущий по прихожей в струях грязной, почти черной воды. Шикарный перфоманс завершило появление мелкого чумазого черта в короне. Женщиной существо, разрушившее мою квартиру и мой мир в целом, язык не повернулся у меня назвать. Я зашел в квартиру прямо в парадно выходных туфлях, сразу намок по щиколотку, ухватил тапок, от чего-то страшно меня забавляющий. Выглядел, сейчас, наверняка, абсолютно дико и безумно.

– Вы хозяин квартиры? – испуганно поинтересовался мой коллега по цеху. Господи, откуда такие приходят работать на участки? После школы, наверное. Я посмотрел на парня. Нет, не такой уж и молодой. Просто типаж «Маленькая собачка до старости щенок».

– Я, – хмыкнул я, переведя взгляд на чертову девку, выглядывающую из-за кухонного косяка. Треснуть бы ее тапкой по заду, обтянутому мокрым трикотажем.

– А это кто? – ткнул некультурно пальцем в ходячую катастрофу участковый.

– В первый раз вижу, – дергаю плечом. Черт, на эту овцу ориентировки везде разосланы. Сейчас этот ретивый сержант, вроде, да, точно сержант, ее опознает. И проблем у меня станет еще больше. Я не боюсь никого, но сейчас мне абсолютно не нужны разборки с бандосами.

– Как это? – подала голос чертова Зоя. – Не слушайте его. Я его жена. Тимофей, скажи же? Ну скажи. Мы сегодня расписались.

Закатываю глаза. Я ее ненавижу. Ненавижу ее и всю ее не святую семейку. Они мое проклятие. Господи, ну за что?

– Вот гражданочка утверждает, что она ваша супруга. Документы мне предъявите, и ваши и дамочки, – насупился околоточный.

– Слышь, сержант… Шел бы ты. Мы сами разберемся, – почти рычу я. Обычно я себе не позволяю подобнлгл. Но сегодня день у меня совсем ненормальный. Жена, блин. Она мелкий противный бес в юбке. Точнее в моей футболке. Репей чертополошный она.

– Старший сержант, вообще-то. Документы я сказал. И без глупостей. А то мне придется применить силу. Понятые вон подтвердят факт сопротивления. Силу? Боже, куда катится моя жизнь. Наверное в адскую бездну, из которой выползло мелкое исчадье, блестящее своими зелеными глазами из-за косяка. Меня пытается напугать ушастый кузнечик в форме. Меня? Да у меня наград за безупречную службу столько, что можно елку украсить. Да я бы мог стать генералом… Мог бы, мать ее, если бы женился не так «успешно».

Молча достаю «корочки». Ни на споры, ни на разговоры у меня нет ни сил, ни желания. Еще немного и я начну убивать. И первым делом запущу проклятый раскисший тапок в коронованную башку закопченной принцессы. – Ну хорошо, сержант, – ухмыляюсь, глядя, как вытягивается лицо участкового. И сам он вытягивается по струнке. – Не побоишься силу применять?

– Но я…

– Головка от буя, – я уже рычу. Осколок в груди крутится как ненормальный. – Свободен. Дальше мы сами разберемся.

– А ваша…

– Моя жена ненормальная. Я ее из дурки забрал утром. Крышу снесло у бабы, стала себя королевой считать. Императрицей, мля, шальной. Вот ее и держали на галоперидоле.

– Эй, ты вообще что ли? – зло зашипела из своего укрытия мелкая чумазая гадюка. – Сам ты Бармалей чокнутый. Товарищ лейтенант, он, между прочим, насильно меня заставил за него замуж идти. Ага. Гад он. Вяжите его. А я, между прочим, знаете кто…? Да мой папа… Да он всех вас…

– С соседями нехорошо… – прошептал сержант, когда я его активно начал толкать в спину в сторону разломанной двери. Не хватало еще, чтобы эта дурища начала хвастаться своим папашей подонком.

– Я все возмещу. Расходимся все. Концерт окончен, – рявкнул я в коридор. Довольно проследил, как быстро рассосались присутствующие и…

Она накинулась на меня со спины, как дикая кошка. Только кошка воняла, как кочегар и шипела. Я завертелся на месте, пытаясь стряхнуть с себя фурию. Мелкая девка оказалась страшно цепкой.

– Значит я чокнутая, да? Ах, ты гад. Ну ты и…

– А ну отцепись? Выдра, – прохрипел я. – Понятно, почему твой женишок на сторону пошел. От такой-то любой бы сбежал не оглядываясь. Слушай, а может вернуть тебя красавчику? Еще и вознаграждение получу. Как раз хватит, чтобы покрыть ущерб. И останется на успокоительные.