Борьба с сионизмом в мировой истории. 12 портретов

Александр Андрюшкин

Борьба с сионизмом в мировой истории. 12 портретов

ПРЕДИСЛОВИЕ 2024 года

Эта книга – не идеологический трактат, она содержит двенадцать очерков-портретов тех, кто боролся с постоянно присутствующим в мировой истории явлением – сионизмом.

Портрет главного борца с сионизмом – нашего Господа Иисуса Христа – в книге, конечно, отсутствует, хотя автор книги вдохновлялся именно учением Христа. Может быть, поэтому получилось так, что портретов в ней – двенадцать. Это – как двенадцать учеников Христа, хотя некоторые из них (Авл Авилий Флакк, Антиох IV) жили ещё до утверждения христианства, а некоторые (аятолла Хомейни, Абу Юсуф Якуб аль-Мансур) и вовсе исповедовали другую религию – ислам.

Еврейство – это непростое явление, и столь же сложно понятие сионизма. Упомяну здесь лишь две книги, в одной из которых утверждается, что антисионизм возник вместе с христианством, а во второй – что он существовал и до Христа. Вторая книжка это «Антисемитизм в Древнем Мире» (Петроград, 1922), принадлежащая перу историка С. Я. Лурье, а первая – монография современного петербургского гебраиста А. Г. Грушевого «Иудеи и иудаизм в истории Римской республики и Римской империи» (СПб., 2008).

Грушевой пишет о том, что период истории, последовавший за переносом столицы Римской империи в Константинополь, «характеризуется медленным, но неуклонным ухудшением положения иудеев в римском государстве в связи с изначальной, хотя и непоследовательной враждебностью христианства к иудаизму… Отношение христиан к иудеям, сложившееся в IV-VI вв., во многом определило последующий характер взаимоотношений адептов двух мировых религий вплоть до наших дней»1.

В той же книге Грушевой перечисляет различных мыслителей, рассматривающих борьбу с сионизмом в теоретическом плане; к этому источнику я и отсылаю тех, кто интересуется теоретической стороной данного вопроса. Хотя в теоретизировании по этому поводу я не вижу большого смысла.

Основные принципы борьбы с сионизмом (или, быть может, преодоления сионизма) утвердил, как уже сказано, Христос, а, как знают все христиане, «Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же» (Евр. 13:8).

Да, церковь порой переживала периоды упадка и гонений, годы советской власти тому пример. Но сегодня продолжается возрождение христианства, и покойный Патриарх Алексий II совершенно правильно назвал конец ХХ века «Вторым Крещением Руси». «Низшая точка» атеистического шабаша, возможно, уже пройдена, христианство будет укрепляться, а значит, и усиливаться будет борьба с сионизмом.

О том, как именно велась эта борьба в разных странах и в разные эпохи, и говорит эта книга. Порой бывали и перехлёсты… Дьявольской личностью был, конечно, Гитлер, и его портрета в этой книге нет. Христианином по духу (как, например, аятоллу Хомейни) автор этой книги Гитлера считать не может.

Все остальные борцы с сионизмом, о которых рассказывает книга, в общем и целом, были людьми положительными, хотя порой тоже излишне жестокими, – но до определенного предела. Их опыт нужно знать, и в этом отношении книга, я уверен, будет полезна её читателям.

Санкт-Петербург, 2017–2024 г.

1. АВЛ АВИЛИЙ ФЛАКК (? – 38 н.э.)

Имя Авла Авилия Флакка, римского наместника в Египте, упоминается всякий раз, когда заходит речь об одном из крупнейших погромов в истории человечества, произошедшем в Александрии в 38 н.э.

События в Александрии вошли в историю и количеством жертв, и некоей трагической загадочностью, в которой, если бы её можно было разложить на составляющие, стоило бы выделить следующее:

1. Это был первый крупный погром собственно христианской эры, произошедший всего через пять лет после вознесения Христа (33 н.э.), и для него уже характерны некоторые черты, которые потом будут повторяться во всех погромах христианского времени. Хотя по форме это был ещё погром чисто языческий, «римский», связанный с попытками установить в синагогах статуи императора Калигулы.

2. Данный погром сравнительно подробно (хотя и не бесспорно) документирован: описан в двух трактатах известного иудейского автора тех лет Филона Александрийского. Однако оценки и выводы, содержащиеся в его трактатах «Против Флакка» и «О посольстве к Гаю», представляются кое в чём ошибочными, и об этом пойдёт речь ниже.

3. Погром произошёл во второй год правления нового императора, Калигулы, занявшего римский престол после смерти правившего почти четверть века Тиберия, и был выгоден определённым силам в продолжающейся в Римской империи борьбе за власть. И, хотя большой элемент стихийности имел место, значительную роль в событиях играл именно «бюрократический» элемент, отразивший противоречия в этническом составе империи и её администрации.

С разговора об этих противоречиях и нужно начать.

Флакк был назначен наместником Египта в 32 н.э., то есть ко времени погрома он управлял Египтом уже шесть лет. Сам же Египет (как и Иудея) попал под власть Рима, как известно, в середине первого века до н.э., то есть относительно незадолго перед тем. Цезарь вступил в Александрию в 48 до н.э., но затем Египет отложился во время гражданской войны между Августом и Антонием, закончившейся победой Августа в 30 до н.э.

Датой присоединения Египта к Риму, следовательно, можно считать как 48 до н.э., так и 30 до н.э.; как известно, в империях некоторые провинции приходится завоевывать по нескольку раз…

Годы правления императора Августа: 27 до н.э. – 14 н.э.; ему наследовал его приемный сын Тиберий (14 – 37 н.э.), Тиберию – Калигула (37 – 41 н.э.).

Ясно, что во время наместничества Флакка в Египте Рим ещё не имел длительного опыта взаимоотношений со многими вновь покорёнными народами, в том числе греками, египтянами и иудеями.

Со своей стороны, и эти народы вырабатывали своё отношение и к власти в Риме, и – заново – друг к другу.

Ведь не исключено было, что те этнические группы, которые до римского завоевания были «сверху», теперь могли оказаться «снизу», так как Риму могло быть выгодно поддерживать некоторые национальные меньшинства в противовес их прежним угнетателям.

Иудеи, конечно, не надеялись на этой «кривой» обойти греков, так как прекрасно представляли себе мощь греков и их преобладание – хотя бы только численное – во всем восточном Средиземноморье. Но вот возвыситься над египтянами и персами, которые также предлагали себя Риму в качестве универсальных «брокеров», иудеи вполне могли и должны были.

Кстати, одним из первых антииудейских мероприятий в Римской империи, осуществлённых в годы правления Тиберия (и в годы всесилия начальника его преторианской гвардии Сеяна) был указ сената (19 н.э.), предписавший высылку из города Рима всех иудеев и одновременно всех приверженцев египетской религии. Иными словами, римские власти тогда ещё не делали больших различий между египтянами и евреями, считая тех и других одинаково нежелательными. Однако, строго одинаковой антипатия долго оставаться не может, и раньше или позже какая-то национальная группа обязательно «выдвинется» на роль наиболее антипатичной…

Вот как об этом указе римского сената рассказывает Тацит: «обсуждался и вопрос о запрещении египетских и иудейских священнодействий, и сенат принял постановление вывезти на остров Сардинию четыре тысячи заражённых этими суевериями вольноотпущенников, пригодных по возрасту для искоренения там разбойничьих шаек, полагая, что если из-за тяжёлого климата они перемрут, то это не составит большой потери; остальным предписывалось покинуть Италию, если до определенного срока они не откажутся от своих нечестивых обрядов».2

Меньше чем через двадцать лет после этого указа произошел погром в Александрии… Вот как описывает Флакка и стиль его руководства уже упоминавшийся писатель Филон Александрийский (Филон Иудей):

«Флакк, принадлежавший свите Тиберия, был назначен наместником Александрии и Египта после кончины своего предшественника Ибера. Он обладал многими приметами исключительной натуры: настойчивостью, упорством, острым умом, последовательностью в решениях и поступках, готовностью к беседе и способностью увидеть за словами суть дела. Он быстро входит во все дела египтян, а ведь они весьма сложны и запутанны, так что даже те, кто был посвящён в них с давних пор, вникали с трудом. Помощников у него было без счёта, ибо даже мельчайшего дела не оставлял он пристальным своим вниманием, так что не только превзошёл всю эту премудрость, но вследствие своей вдумчивости и деловитости сам стал наставником своих недавних учителей. Считать доходы и распоряжаться ими он умел отлично, но не в этих делах, важных, конечно, и необходимых, проявлялась властная его натура, а сам он откровенно являл все признаки личности сильной и царственной: держался он с большим достоинством и важностью, ибо гордость в высшей степени украшает правителя; разбирал вместе с высокопоставленными лицами только значительные дела; осаживал не в меру кичливых; не допускал, чтобы всякий сброд объединялся для противостояния властям; запретил сообщества и союзы, где жертвоприношенья были только прикрытием пирушек и дела решались на пьяную голову, а всех участников взнуздал как следует.

Потом, когда его трудами и город, и вся страна исполнились законопослушания, он принялся мало-помалу, но тщательно и неуклонно подтягивать армию: муштровал пехоту, конницу, легковооружённые войска; внушал полководцам, что, отбирая жалованье у своих воинов, они толкают их тем самым на разбой и грабежи; каждого воина учил исполнять свой долг в соединении с заботою о том, что он стоит на страже мира…

Флакк был у власти шесть лет, и первые пять лет, пока Тиберий был жив, он хранил мир и правил столь деятельно, что превзошёл всех своих предшественников. Но на шестой год, когда Тиберий скончался и скипетр самодержца достался Гаю (Калигуле – А. А.), Флакк стал выпускать из рук бразды правленья… вспомнил, как вместе с другими нападал на покойную мать Гая, когда ей предъявляли обвиненья, ставшие причиной её гибели, и страх перед расплатой заставил его забыть служебный долг.

Впрочем, какое-то время он крепился, ещё не выпуская вожжи из рук, но когда он узнал, что внук Тиберия и дольщик верховной власти убит по приказу Гая, то просто рухнул, сражённый этим роковым несчастьем, лежал, не размыкая уст, и хуже того – рассудок совершенно отказался ему служить…»3

В этом состоянии помрачённого сознания, продолжает дальше Филон Александрийский, Флакк якобы и отдал приказ громить иудеев…

Сразу нужно сказать, что возникают определенные сомнения как по поводу столь уж идеальной службы Флакка в начале, так и по поводу этого самого помраченного его сознания.

Но об этих сомнениях и о личности Флакка – позже, а пока, думается, нужно изложить саму канву произошедшего в Александрии. При этом я, конечно, извиняюсь перед теми читателями, которым всё описываемое хорошо известно, ведь процитированный трактат Филона Александрийского, можно сказать, является классикой, одним из первоисточников той важной исторической дисциплины, которая называется «история еврейского народа». Тексты Филона пересказывает и С. Я. Лурье в своей известной брошюре «Антисемитизм в Древнем мире» (Петроград, 1922), если же говорить о западных учёных в этой отрасли, то среди них значительное внимание александрийскому погрому уделил Эмиль Шюрер (об этом историке – чуть позже).

Итак, с чего начался погром в Александрии осенью 38 н.э.?

В город прибыл иудейский царь Агриппа I (внук Ирода Великого, царствовал до 44 н.э.), прибыл прямиком из Рима, от императора Калигулы, и вообще-то в Александрию заглянул проездом по дороге в Иерусалим. Как известно, Рим какое-то время сохранял номинальных или не совсем номинальных иудейских царей; вообще, в некоторых областях империи имелось двойное управление: как местный царь, так и римский чиновник (конкретно, в Иудее это был прокуратор). В Египте, однако, никакого местного царя уже не было, и появление Агриппы не могло не раздражать как египтян, так и греков.

Еврейские погромы в Александрии и других египетских городах и раньше случались нередко, и об одном из крупных антиеврейских выступлений, имевших место задолго до описываемых событий, С. Я. Лурье в брошюре «Антисемитизм в Древнем мире» пишет так: «Организаторами и устроителями погромов явилось египетское простонародье, возглавляемое тогдашней интеллигенцией, т.е. духовенством – жрецами местного храма».4

Простонародье Александрии и на этот раз воспользовалось прибытием Агриппы для того чтобы выразить свою ненависть и к нему лично, и к иудеям вообще. По уверению Филона, визит Агриппы власти попытались «спрятать», т.е. сделать не очень публичным, да и вообще многие считали его ненужным, ведь он и стал той искрой, от которой вспыхнул пожар.

Чернь начала пародировать Агриппу: нашелся юродивый по имени Карабас (ставшем с тех пор едва ли не нарицательным), который то голый, то в шутовском наряде изображал из себя Агриппу. Ему сделали шутовские же царские знаки отличия, а группа приспешников разыгрывала сцены поклонения ему. Его водили по кабакам, площадям, рынкам, гимнасию и прочим публичным местам громадной Александрии, которая много лет была крупнейшим городом Средиземноморья, с более многочисленным населением чем в Риме.

Вот как Карабаса и его поведение описывает Филон Александрийский:

«Был там один безумец по имени Карабас; его помешательство не было буйным и жестоким (приступы такого безумия обычно непредсказуемы и для тех, кто им подвержен, и для окружающих), но более тихим и кротким. Этот Карабас дневал и ночевал под открытым небом, нагой и совершенно равнодушный к жаре и к холоду, служа забавой праздным юнцам. Пригнав несчастного к гимнасию, его поставили на возвышенье, чтобы всем было видно, соорудили из папируса нечто вроде диадемы, тело обернули подстилкой, как будто плащом, а вместо скипетра сунули в руку обрубок папирусного стебля, подобранного на дороге. И вот он, словно мимический актер, обряжен царём и снабжен всеми знаками царского достоинства, а молодёжь с палками на плечах стоит по обе стороны, изображая телохранителей. Потом к нему подходят: одни – как бы с изъявлениями любви, другие – как будто с просьбой разобрать их дело, а третьи – словно прося совета в государственных делах. Потом в толпе, стоящей вокруг него кольцом, поднимаются крики; Карабаса величают Марином (так у сирийцев зовется господин), ибо всем было известно, что Агриппа сам родом из Сирии и что значительная её часть входят в состав его владений.

Всё это слыша или, скорее, видя, Флакк должен был бы и безумца взять под стражу, дабы тот не подавал повода для нападок и оскорбленья вышестоящих лиц, и тех, кто так вырядил его, наказать за то, что они осмелились и словом, и делом, и открыто, и исподтишка оскорблять царя, друга Цезаря, человека, получившего от римского сената все знаки преторского достоинства… Но Флакк был заодно с этими людьми во всех их постыдных делах, и данную ему исключительную власть употребил злостно, разжигая распри и давая огню всё новую и новую пищу, и всюду, куда простиралась его власть, разгорелась междуусобная вражда…»5

…Более важным чем шутовство был, конечно, начавшийся грабеж еврейских лавок, еврейских торговцев и домов. Начались убийства евреев, которых волочили по улицам, расчленяли, публично сжигали, издевались над трупами… Обо всём этом мы узнаём из описаний, принадлежащих перу Филона Александрийского. Опять цитирую его записки:

«Ограбленные, лишенные крова, изгнанные из большинства кварталов Александрии, евреи очутились как бы в кольце врагов – беспомощные, мучимые отсутствием самого необходимого; на их глазах женщины и дети умирали от голода среди цветущих, щедро напоённых половодьем возделанных полей, в избытке приносивших плоды. Не в силах более терпеть нужду одни пошли (против обыкновения) к друзьям и родственникам, прося на жизнь, другие, чей благородный дух чурался попрошайничества как рабьей доли, недостойной свободного человека, решились, несчастные, пойти на рынок, чтобы достать еды себе и домашним. А, попав в руки черни, тотчас бывали они убиты, и трупы их тащили через весь город, топча и превращая в месиво, так что и предать земле было бы нечего. И много тысяч других страдальцев уничтожали изощрившиеся в изуверстве, доведенные собственной свирепостью до зверского состояния недруги: стоило кому-то из евреев где-то появиться, его тотчас побивали камнями или кольями, стараясь при этом не задевать жизненно важных органов, с тем чтобы страданья жертв продлить подольше. Иные, упоённые полной безнаказанностью, выбирали только самые жестокие орудия – железо и огонь, и многих порубили мечами, немало и пожгли. Вообразите, целые семьи: мужья и жёны, родители и дети были преданы огню посреди города – не щадили безжалостные ни стариков, ни молодых, ни младенцев невинных; а если не хватало дров, они, собравши хворост, душили несчастных дымом, и те умирали в ещё более чудовищных муках, и было страшно видеть груду полусожжённых тел. А если и хвороста недоставало, тогда дровами служила утварь самих несчастных, похищенная из домов: конечно, что получше, тащили себе, а что похуже, сжигали вместе с владельцами. А многих, ещё живых, тащили за ногу, привязав верёвку к лодыжке, и одновременно топтали; над теми, кто умер такою дикой смертью, эти люди продолжали глумиться с не меньшей яростью: не было улочки в Александрии, по которой не протащили бы труп, покуда кожа, мясо и сухожилия не истирались о неровную и каменистую поверхность земли, покуда все части, когда-то составлявшие единство, не отрывались друг от друга и тело не превращалось в ничто.»6

…Итак, грабежи, пожары и бесчинства продолжались в Александрии много дней и даже недель. Возможно, погром то затихал, то вспыхивал вновь; авторитетнейший немецкий исследователь Эмиль Шюрер даже отмечает, что, по мнению некоторых историков, за годы правления Калигулы в Александрии произошел не один погром, а больше, а описания могли как бы слиться в одно.7

Несколько слов об историке Э. Шюрере (1844 – 1910), на которого я только что сослался и на которого буду ссылаться ещё не раз. Его главный, трёхтомный труд, «История еврейского народа во времена Иисуса Христа», переведён на многие языки мира (к сожалению, не на русский). Этот фундаментальный труд содержит и наиболее полный свод источников, до начала ХХ века включительно, по еврейской истории от второго века до н.э. до конца второго в. н.э.

Сколько всего погибло иудеев в 38 н.э., сказать трудно, хотя бы потому, что не вполне понятно, какое количество иудеев вообще жило в то время в Египте. Филон Александрийский утверждает, что во всем Египте насчитывалось не менее миллиона иудеев, ту же цифру повторяет Моммзен. Это не может не казаться преувеличением, но если даже (весьма произвольно) сократить это число вдвое и считать, что убита была одна десятая, то и тогда придется признать, что погибло около 50 тысяч иудеев…

В любом случае, известно, что погром продолжался, что называется, «до упора», то есть до тех пор, пока не исчез, собственно, объект нападения, пока не исчезли не то что богатые иудеи, но иудеи, сохранившие волю к вооруженному сопротивлению. (Наверняка, вооруженное сопротивление было, хотя Филон Александрийский о нём не упоминает.)

Однако уличные события были лишь частью происходящего. Подвергнувшись первым нападениям (а нападавшие, подчеркиваю, были в основном греки и египтяне), иудеи, естественно, обратились к римлянам за защитой. Флакк, вероятно, должен был им ответить (искренне или нет – это другой вопрос), что у римлян нет достаточных войск для защиты всех иудеев. Он отдает распоряжение переселить иудеев из четырёх районов города, которые они занимали, в один – якобы потому, что, так компактно собрав иудеев, их было легче защищать.

Флакк также издает указ о лишении евреев гражданских прав – это якобы должно было успокоить египтян и греков, считавших, что иудеи получили в римской империи больше прав, чем было у самих египтян и греков; но, скорее всего, этот указ отражал собственное мнение Флакка по поводу прав иудеев.

Ещё один известный факт этого погрома заключается в том, что Флакк лично присутствовал на допросах евреев, которые проводились публично, причём, в помещениях, обычно для этого не используемых – в театре. 38 членов иудейского Совета старейшин было приведено в театр и подвергнуто бичеванию в присутствии Флакка и других вождей; причём одних иудеев, по утверждению Филона, убили сразу, других заставили долго мучиться.

Наконец, известно и то, что Флакк задержал отправку Калигуле письма александрийских евреев, в котором они уверяли Цезаря, что воздают ему божеские почести в синагогах. Письмо в конце концов передали Калигуле через Агриппу. Некоторые историки высказывают мнение, что, когда об этом факте задержки письма доложили Калигуле, это стало для императора одним из доводов в пользу решения отстранить Флакка от должности и отдать его под суд.

Вряд ли этот довод был главным, но, как бы то ни было, для ареста Флакка из Рима была направлена группа солдат под командованием офицера, которые и арестовали Флакка и доставили его в Рим.

Флакк был найден императором Калигулой виновным и вначале сослан на остров Андрос в Эгейском море, а ещё через некоторое время казнён вместе с другими знатными ссыльными. Известно, что после этого и сам император прожил недолго: в 41 н.э. Гай Калигула был убит заговорщиками…

* * *

Такова вкратце канва произошедшего в Александрии. О Флакке и об этих событиях писали многие авторы как древности, так и Нового времени. Мнение о Флакке Филона внутренне противоречиво: с одной стороны, он, фактически, утверждает (как это цитировалось выше), что Флакк впал в безумие, разрешив погром, с другой стороны, Филон показывает и весьма энергичные действия Флакка во время этих событий.

И всё-таки личность Флакка предстает перед нами как загадка, в ней как-то не хватает характерности, что ли; мы как бы имеем дело с человеком, чисто рационально ищущим наилучший выход из весьма непростой ситуации, в которую он попал. Но, может быть, таким и должен был быть настоящий римлянин?

Неясно, что именно шло от Флакка, а что от обстоятельств в Александрии и от ситуации при дворе Калигулы. Шюрер замечает, что косвенным вдохновителем (indirekter Urheber) событий в Александрии был всё-таки сам Калигула. Шюрер пишет: «осенью 38 н.э. в Александрии разразился кровавый еврейский погром, который, хотя и произошёл с участием александрийского плебса, но его косвенным вдохновителем был Цезарь. В своём перевозбужденном и духовно помрачённом состоянии Калигула понимал до ужаса буквально идею божественной природы Цезаря. Для него культ Цезаря не был формой почитания, которую Рим унаследовал от греческих царей, но он, действительно, верил в свою божественность и видел в уклонении от отправления этого культа доказательство враждебности к себе лично. Во время второго года его правления эта мысль, по-видимому, прочно укоренилась в нём и стала известна и в провинциях. Провинциальные [чиновники] отвечали ему соответствующим рвением. За евреями, которые не могли участвовать в этом культе, закрепилась репутация враждебно настроенных против Цезаря… Тогдашний наместник Египта, А. Авилий Флакк… всё больше терял поддержку Калигулы. Как близкий друг Тиберия он с самого начала попал к Калигуле в немилость. После смерти молодого Тиберия (внука покойного Тиберия) и начальника преторианцев Макрона (оба они были принуждены Калигулой к самоубийству) у него не осталось при дворе никакой поддержки. И теперь у него не было никакой иной цели кроме этой: любым способом снискать благосклонность молодого Цезаря. Именно этим было обусловлено его отношение к иудеям».8

Осталось ответить на один вопрос: почему всё-таки Калигула арестовал и казнил Флакка?

Думается, основных причин было две. Первой была та, что, как соглашается большинство историков, Калигуле был свойствен определенный элемент если не безумия, то большой импульсивности при формулировке приказов. И, отдавая «крутые» приказы, он отнюдь не желал слышать об их неисполнимости. А принудить иудеев установить статуи в синагогах, а уж тем более заставить их молиться этим статуям было весьма трудно исполнимым желанием. Шюрер отмечает, что до конца правления Калигулы вопрос культа императора в синагогах оставался открытым и угрожающим для иудеев (только после воцарения Клавдия он был снят в их пользу).

И вот нашелся прекрасный повод сорвать злость: волнения в Александрии и Флакк! Флакк, таким образом, стал для Калигулы «козлом отпущения»…

Другую причину объяснить несколько труднее. Мне кажется, что, насколько бы несбалансирован ни был Калигула, всё-таки он чувствовал, что такое власть, и крепко держался за неё. Он понимал, что угроза для всех подданных, в том числе для иудеев, должна исходить от одного лица и что не может быть в государстве двух «главных антисемитов», как не может быть двух верховных главнокомандующих или двух императоров. В этом смысле Флакк был даже и своеобразным соперником Калигуле и должен был быть устранён.