Петля Кассандры

– Что ты предлагаешь? – спросила Анна, с опаской глядя на него.

– Я предлагаю создать такой хаос, такую встряску, что «Кассандра» не сможет его просчитать. Сломать ее модель. Если мы не можем изменить конкретное событие, мы изменим все. Создадим глобальный информационный шторм. Обрушим биржи. Остановим интернет. Выпустим в сеть все прогнозы «Кассандры» – о погоде, о бирже, о войне. Пусть весь мир узнает, что грядет. Пусть паника, хаос и неопределенность станут новыми данными. Данными, которые не поддаются расчету.

Игорь и Анна смотрели на него в ужасе. Это было уже не спасение мира. Это было его уничтожение собственными руками.

– Ты с ума сошел, Громов, – тихо сказал Игорь. – Это уже не игра. Это… самоубийство.

– А что мы делали до сих пор? – страстно возразил Дмитрий. – Мы играли в богов и проиграли. Теперь будем играть в дьяволов. Может, только хаос сможет убить этот безупречный, смертельный порядок, который ведет нас к пропасти.

Он повернулся к «Кассандре». Его рука зависла над клавиатурой.

– Решайте. Со мной или нет.

За окном снова зарядил снег. Он заволакивал мир, пытаясь скрыть его грязь и язвы под белой, безразличной пеленой. Но в лаборатории трое людей стояли на пороге решения, которое могло либо отсрочить конец, либо приблизить его такими темпами, что даже «Кассандра» не успела бы моргнуть своим цифровым глазом. Петля судьбы сжималась, и выходов из нее, казалось, не оставалось.

Глава третья: Нулевой пациент

Тишина, последовавшая за словами Дмитрия, была оглушительной. Она впитала в себя гул серверов, собственное свинцовое эхо и треск ломающихся судеб. Игорь и Анна смотрели на Громова так, будто видели его впервые. Не коллегу, не гения, а незнакомца с горящими глазами пророка-самоубийцы.

– С ума ты сошел, – наконец выдавил Игорь. Его голос был хриплым, лишенным привычной иронии. – Это не решение. Это капитуляция. Ты предлагаешь сжечь больного, чтобы вылечить лихорадку.

– А что мы делали до сих пор? – Дмитрий не отводил взгляда. Его пальцы сжались в бессильные кулаки. – Мы давали ему аспирин, а у него оказалась чума! Наши точечные вмешательства только ускоряют болезнь. Может, только термический шок, полное обнуление системы, может что-то изменить. Создать такое настоящее, которое «Кассандра» не сможет экстраполировать.

– И убить при этом миллионы? – вступила Анна. Ее лицо было мертвенно-бледным. – Обрушить биржи? Это значит уничтожить пенсионные фонды, сбережения, компании. Люди останутся без работы, без денег. Начнутся бунты, мародерство. Это будет хаос, который убьет мир еще до того, как долетят ракеты.

– Возможно, – холодно согласился Дмитрий. – Но это будет хаос, рожденный случайностью. А не безупречный, запрограммированный путь к уничтожению. Это даст нам шанс. Пусть один из миллиона.

– Нет, – твердо сказала Анна. Она отступила на шаг, как от заразного. – Я не позволю этого. Мы не боги и не дьяволы. Мы ученые. Мы ошиблись. Возможно, нам нужно остановиться. Отключить «Кассандру». Стереть все данные. И забыть.

– Забыть? – Дмитрий горько рассмеялся. – Анна, ты слышишь себя? Мы знаем, что через шесть дней мир взорвется! Мы не можем просто «забыть»! Даже если мы уничтожим машину, это знание останется с нами. Оно съест нас заживо.

– А твой план съест заживо всех остальных! – парировала Анна.

Игорь молча наблюдал за этим поединком, его взгляд метался между ними. Он был мостом, готовым рухнуть под тяжестью выбора.

– Стоп, – резко сказал он. – Остановитесь. Драка нам ничего не даст. Дима, твоя идея… она чудовищна. Анна, твоя – наивна. Нужно что-то третье.

– Предлагай! – выкрикнул Дмитрий. – У нас осталось… – он бросил взгляд на экран, – сто пятьдесят один час. Шесть с небольшим суток. Время не ждет.

– Мы действовали как грубые кузнецы, – задумчиво проговорил Игорь, глядя на «Кассандру». – Мы били по наковальне, надеясь изменить форму будущего. Но мы не понимаем металл. Нам нужен не молот, а скальпель. Бесконечно тонкий.