Параллельные сны

наши, но из другой реальности.

Я думаю, когда мы видим кого-то во сне —

это не фантазия.

Это встреча.

Просто она происходит там,

где нет линейки времени,

где не нужно ничего объяснять словами.

Там чувства – это язык,

а мысли – двери.

Может быть, именно поэтому он не старел.

Потому что там нет старости.

Там есть только эхо вибрации,

которую мы называем душой.

И, может быть, это и есть то самое яйцо,

о котором говорят древние:

всё внутри всего,

жизнь отражается в жизни,

сон – это просто другой слой одной большой реальности.

Мир, где ты – и наблюдатель, и отражение, и источник.

Я вдруг поняла, что, возможно, не он меня ждал —

а я сама себя ждала,

чтобы вернуться в точку, где впервые почувствовала любовь без страха.

Любовь без объяснений.

Ту, что не требует обещаний,

потому что она вне времени.И тогда мне стало легко.

Потому что я поняла:

ничего не исчезает.

Все встречи происходят.

Просто в разных слоях бытия

Глава 4. Переход

В ту ночь я не просто уснула —

я вошла.

Как будто знала, куда иду.

Не провалилась, не поплыла, а именно шагнула —

внутрь лёгкости, сквозь тишину между вдохом и выдохом.

Перед этим я сделала всё осознанно:

выключила свет, легла на кровати,

и почувствовала, как вокруг начинает уплотняться воздух.

Он становился густым, как свет,

и я вспомнила про яйцо – ту тонкую сферу,

внутри которой сходятся все мои тела: физическое, астральное, ментальное.

Я чувствовала, как они совмещаются,

как будто тонкие оболочки ловят частоту моего намерения.

Я сказала себе шёпотом:

«Я иду туда, где видела его.

Но теперь – не случайно.

Я иду осознанно».

Мир вокруг будто кивнул.

Воздух дрогнул, как поверхность воды.

И вдруг – темнота,

в которой нет страха.

Только вибрация, тихая, как пульс Земли.

Потом появились огни —

точки, которые тянулись по дуге,

словно я летела над дорогой, той самой,

где стояли дома и горели фонари.

Только теперь я знала, что это не просто сон.

Это – слой.

Их много.

И каждый слой живёт своей частотой,

как разные станции одной радиоволны.

Я чувствовала их пересечение —

одновременно и рядом, и далеко.

Где-то я сплю,

где-то иду по дороге,

а где-то уже проснулась и пишу об этом.

Но всё это – я.

Одна, но множественная.

И вот я снова у дома.

Того самого, из белого камня,

с изумрудной плиткой и запахом жасмина.

Только теперь он светился изнутри.

Не светом – осознанностью.

Внутри было спокойно.

Никаких людей, никаких голосов.

Только присутствие.

Я стояла на пороге,

и чувствовала, что за дверью – не просто воспоминание,

а портал.

Не к нему.

К себе, той, что осталась там шестнадцать лет назад.

Дверь не открывалась – она растворялась.

Как будто чувствовала моё намерение и уступала,

распадаясь на мельчайшие искры света.

Я вошла.

Внутри пахло – не домом, не жасмином,

а временем.

Тем самым временем, которое не идёт вперёд и не возвращается,

а просто пульсирует, живёт в круге.

Пол под ногами был тёплый.

Каждая плитка словно отзывалась на шаг —

отдавая тонкую вибрацию,

как если бы я шла по поверхности своего собственного сознания.

Комнаты были другие.

Те же стены, но всё будто сместилось —

углы стали плавными, цвета – живыми.

Я понимала: это не просто дом.

Это – оболочка сна, моя аура,

вытянутая наружу, ставшая пространством.

Из глубины комнаты вышел свет.

Он не имел формы,

но вибрировал как дыхание —

в нём было узнавание.

И я вдруг услышала не слова, а смысл:

«Ты вернулась. Но не к нему – к себе.

К той, кто когда-то оставила часть души здесь,

чтобы любовь могла дозреть».

Свет словно улыбался.

Он касался меня – не кожи, а самой сути.

И я вспомнила:

в том сне шестнадцать лет назад я не просто любила парня.

Я тогда впервые почувствовала силу соединения —

волну, проходящую сквозь два сердца,

которая делает пространство живым.

Это и была имплозия,

о которой я писала в начале книги —

точка, где волны разных миров сходятся в один вихрь,

в яйце, в сердечном центре.

И теперь я видела:

это яйцо не где-то вокруг,

оно во мне.

Я – его апекс,

его центр,

его вход и выход.

Я подошла к барной стойке —

и вместо фигурок из мешковины там стояли зеркала.

Не обычные – живые.

В каждом отражалась не внешность,

а состояния: радость, боль, ожидание, сила, прощение.

И они все смотрели на меня.Я коснулась одного —

и ощутила, как вокруг закружился вихрь света.

Не страшный, не хаотичный —

а мягкий, втягивающий, как дыхание земли.

Он прошёл сквозь меня —

и я поняла: я больше не ищу его.

Я воссоединилась с собой той,

что тогда осталась в мире сна.

Дом наполнился лёгким звоном,

будто тысячи крошечных колокольчиков звучали в воде.

И я услышала последнее послание:

"Сны не приходят, чтобы запутать.

Они приходят, чтобы напомнить, где ты оставила свет"

Глава 5. Хранители света

Я проснулась – не резко, не с толчком, а будто всплыла.

Как медленно поднимается перо в воде, когда ветер проходит над её поверхностью.

Воздух был другой.

Комната казалась наполненной остаточным светом сна – не электрическим, не солнечным, а каким-то внутренним.

Он будто просачивался сквозь предметы, сквозь ткани, касался кожи изнутри.

Я лежала и долго не шевелилась, чувствуя, как между мирами ещё тянется тонкая серебряная нить.

И где-то глубоко внутри звучала мысль:

“Теперь ты должна сотворить то, что видела.”

Я не знала, что именно, но руки будто сами нашли дорогу.

На полке стояла старая пачка глины – ещё та, которую я когда-то покупала для ребёнка, чтобы делать поделки.

Я открыла её. Глина была сухая, ломкая, но стоило мне капнуть на неё воды – и она ожила.

Тёплая, податливая, как сама земля после дождя.

Я начала лепить, не думая.

Пальцы двигались сами, словно помнили форму лучше меня.

И постепенно из куска земли начали проступать контуры: уши, мордочка, вытянутые лапы.

Это был не просто зверь – в нём было что-то человеческое, что-то древнее, словно память о всех снах сразу.

Я приклеила к нему немного белого меха – остатки от воротника старого пальто.

И когда я посмотрела на него – мне показалось, что он дышит.

Не физически, не лёгкими, а сердцем.

Он словно хранил свет, который я принесла из сна.

Каждый рождался с особым настроением —

один напоминал ветер, другой – покой, третий – ребёнка во мне.

Я начала выкладывать их на свет, сушить, красить.

И с каждым новым Хранителем я чувствовала,

что связь между снами и Явью становится прочнее.

⸻

Когда мои Хранители появились в сети,

люди начали писать.

Кто-то говорил, что ребёнок перестал бояться темноты,

кто-то – что игрушка будто «дышит» рядом,

а кто-то – что в доме стало тише, спокойнее.

Я читала эти слова и понимала:

это не просто совпадения.

Хранители действительно работают.

Потому что они созданы не умом – сердцем.

Когда ты вкладываешь в материю любовь,

она оживает.

Не метафорически – буквально.

Любая форма, наполненная вниманием,

становится узлом энергии,

и Вселенная начинает через неё действовать.

Так я поняла:

каждая игрушка – это продолжение сна.

Не воспоминание, а мост.

Мост между теми, кто потерял связь с собой,

и тем местом внутри, где всегда тихо.

И, может быть, в этом и есть предназначение снов —

не показывать будущее,

а возвращать нас к себе.

Чтобы мы могли снова лепить свет —

в любой форме, из глины, из дыхания,

из простого человеческого присутствия.

После того как я осознала, что игрушки – это не просто вещи,

а живые передатчики энергии, всё во мне будто сместилось.

Я больше не могла работать «просто так».

Каждая новая кукла, зверёк или фигурка

становились осознанным действом —

маленьким ритуалом сотворения.

Перед началом я садилась в тишине.

Светлая ткань, ножницы, иглы лежали передо мной,

и я чувствовала, как воздух уплотняется —

будто поле вокруг ждёт, какую вибрацию я в него внесу.

Я закрывала глаза и представляла ребёнка,

которому достанется эта игрушка.

Не конкретного, а как образ —

чистый, открытый, сияющий светом.

Я вкладывала в сердце игрушки

мысль: «Ты – хранитель. Ты – друг. Ты – свет».

На уровне энергетики я ощущала,

что в этот момент волна моего намерения

пронизывает пространство.

В квантовой физике это называют кохерентностью поля —

когда все частицы вибрируют в унисон,

образуя чистую, стабильную частоту.

Сознание мастера, спокойное и сосредоточенное,

заставляет материю “строиться” под этот ритм.

И ткань словно откликается —

становится мягче, теплее, живее.

Через некоторое время я начала замечать странные вещи.

Когда я заканчивала игрушку —

воздух вокруг будто дрожал.

Казалось, пространство рядом с ней дышит.

Я могла положить готового мишку или куклу на стол,

и почувствовать, как комната наполняется

каким-то особенным теплом.

И не только я – гости, дети, даже взрослые люди

иногда говорили:

– У тебя дома как будто кто-то молится. Так спокойно.

И тогда я поняла: мои игрушки действительно живут.

Не в том смысле, как в сказках,

а на уровне вибрационного присутствия.

Их структура – кристаллическая сетка материи —

сохраняла мой внутренний настрой,

так же, как вода сохраняет отпечаток слова «любовь».

Современные учёные, исследуя поле торсионных волн,

уже говорят, что мысль – это не просто электрический импульс,

а энергетический вектор, способный структурировать вещество.

Если направить внимание с чистым намерением,

любая форма получает информационную подпись.

Вот почему старые вещи, сделанные вручную,

так уютны и долговечны,

а фабричные, лишённые души, быстро теряют привлекательность.

Иногда я чувствовала,

что мои игрушки как будто выбирают себе хозяев.

Бывало – кукла стояла на полке неделями,

пока однажды не заходил человек и не говорил:

– Я не знаю почему, но она словно смотрит на меня…

Можно я её возьму?

Я видела – не я выбирала покупателей,

а игрушки сами звали тех, кому нужны были.

Так свет искал свет.

Так Хранители находили своих детей.

Я начала делать их осознанно —

с закрытыми глазами, слушая ощущения,

вплетая в каждый стежок дыхание, благодарность, намерение.

И постепенно поняла:

всё это не просто творчество.

Это практика настройки с миром.

Каждая игрушка – это точка соединения миров,

где реальность становится податливой,

а любовь – измеримой.

Квантовая физика говорит,

что реальность – это не что-то фиксированное.

Это набор вероятностей,

которые коллапсируют в материю,

когда на них направлено внимание наблюдателя.

И когда я творю – я не просто наблюдаю.

Я выбираю, какая именно версия мира воплотится.

Там, где есть тепло, доброта и свет,

сама Вселенная становится мягче.И, может быть, однажды,

в каком-то из параллельных миров,

ребёнок прижимает к груди моего медвежонка,

и в этот момент во всей Вселенной

вспыхивает крошечная искра света —

как ответ, как знак,

что Хранители продолжают своё дело.

Глава 6. Знакомство

Ничто не предвещало особого события. Я была проездом в Анапе, привезла детей на море, остановилась в маленьком гостевом доме. Летний день был тёплым, и морской ветер нежно шевелил волосы. Солнечные лучи играли на стенах дворика, а запах солёного воздуха смешивался с ароматом цветущих жасминов. Всё вокруг дышало спокойствием и лёгкостью, но я даже не подозревала, что этот день станет началом чего-то, что изменит мою жизнь.

Выйдя во двор, я заметила его. Он сидел за столом, погружённый в книгу, с чашкой чая рядом. Всё в нём было спокойно и сосредоточенно, словно он жил в своём мире. Я выбрала соседний стол, включила на телефоне свою песню и позволила музыке окутать меня. В этот момент он вдруг поднял глаза, заинтересовался, улыбнулся и спросил, давно ли я занимаюсь музыкой.

Оказалось, что он сам увлечён музыкой, хорошо играет на гитаре. Мы разговорились, обменялись мыслями, и вдруг стало ясно, что наши интересы пересеклись. Мы допили чай, попрощались и разошлись по домикам, но в воздухе оставалась тихая, лёгкая магия.

Ночью я легла спать. Утро принесло лёгкий хаос: моих детей не было дома. Сердце сжалось от паники. Где они? Как они могли выйти, и я их не услышала? Вскоре я увидела их во дворе. Они сидели за столом… с ним. Он предложил им пойти на рынок за арбузами, и вскоре они вернулись, смеясь, с полными руками фруктов. Я, конечно, его отругала, но смех детей и его дружелюбие создавали чувство удивительного комфорта.

Позже мы разговорились. Он рассказал, что приехал в Анапу из Краснодара, чтобы присмотреть дом для своей матери. Анапа ему не особенно понравилась – город показался тихим и пустынным. Вечером я должна была уехать автобусом в Севастополь. Он вызвался помочь донести вещи до автобуса. Мы шли вместе, болтали, смеялись. На платформе он вдруг спросил только одно: «Может быть, ты хочешь остаться?» Моё сердце молнией откликнулось, но разум сказал «нет». Я уже запланировала путь, мне нужно было уезжать. Мы обменялись телефонами, и я села в автобус, а внутри всё кричало: «Останься!»