Атлас: Испытание человечности

Профессор Орлов многозначительно задвинул руки за спину схватив их в замок. Он похож на греческого мыслителя античности или на серьёзнейшего генерала времён Наполеона Бонапарта: «А кто сказал, что её логика должна быть нам понятна? Может, это зонд-разведчик, который, выполняет задачу по сбору данных? Или, как предположили некоторые мои коллеги, он функционирует как гигантский межзвёздный «одуванчик», разбрасывая свои «семена» – споры, микроорганизмы, наноконструкты – при попадании в новую звёздную систему. Его миссией может быть именно доставка содержимого, а не сохранение оболочки. Самое сложное в этом разобраться, но меня радует, в этом предстоит разобраться именно вам – мои дорогие слушатели. вам и ни кому другому. Именно поэтому мы и готовим вас в столь спартанских условиях, причём как физических так и умственных. А теперь всем отдыхать!»

Слушатели засобирались и в скором времени на привились на обед.

После обеда, пахнувшего котлетами и столовской картошкой, наступило время симуляторов. Спартанские условия, о которых говорил Орлов, проявлялись здесь во всей красе: не блестящие голографические интерфейсы будущего, а подтрёпанные, заскриптованные до предела тренажёры на базе старых космических модулей «Союз». Воздух был густым, пропахшим потом, озоном и холодным металлом.

Лев погрузился в отработку аварийной посадки с отказом двух двигателей. Его движения были выверены, взгляд – прищуренным и сосредоточенным. Он вел диалог с машиной на её языке: сухом, цифровом, не терпящем возражений.

– Сброс давления в третьем контуре. Компенсирую, – его голос был ровным, будто он читал инструкцию по сборке мебели, а не спасал собственную жизнь.

Марк же, оказавшись в соседнем кресле, проходил циклограмму стыковки. Но его мысли витали далеко от схем и допусков. Он смотрел на пиксельное небо на мониторе, представляя не точку цели, а бездну, в которую предстояло шагнуть.

Вечером, возвращаясь в общежитие по промёрзшей асфальтовой дороге, они молчали. Тишину нарушил Марк, запустив руку в иней, покрывший ветровое стекло их старенькой «Шевроле».

– Представляешь, Лев? Он там, летит тысячи лет. Может, и правда «одуванчик». А мы… мы первые, кто попытается поймать его семя.

Лев, не отрывая глаз от дороги, хмыкнул:

– Сначала долететь надо. А для этого – считать, а не фантазировать. Ты проверку гермошлема в симуляторе провалил. Из-за мечтаний.

– Это не мечтания, это контекст! – вспыхнул Марк. – Орлов же сказал: «стать иным видом. Ты думаешь, он про новые скафандры? Нет. Он про готовность увидеть то, для чего у нас нет шаблона. А ты упорно продолжаешь раскладывать всё по полочкам, как инженерный отчёт!

Лев резко свернул на обочину, и машина замерла в облаке собственного пара.

– Эти «полочки», братец, – единственная причина, по которой мы не взорвёмся на старте и не задохнёмся на орбите. Твой «контекст» не заполнит бак окислителем. Прежде чем смотреть в бездну, проверь, надёжна ли страховка. Понял?

Их взгляды скрестились в полумраке салона – холодный, практичный взгляд старшего и пылающий, одержимый взгляд младшего. Две стороны одной медали. Два разных подхода к одной пропасти.

На следующее утро их вызвали к начальству. В одном из кабинетов Космического центра НАСА, увешанном картами звёздного неба, им вручили толстые папки с грифом «Совершенно секретно».

– Поздравляю, парни, – сказал генерал с лицом, высеченным из гранита. – «Одуванчик», как вы его назвали, ускоряется. Расчёты Орлова подтвердились. Миссия «Перехватчик-1» получает зелёный свет. Вы – экипаж.

В следующие недели земля как будто ушла из-под ног. Тренировки сменились бесконечными брифингами, медицинскими обследованиями, подписанием документов. Их мир сузился до центра подготовки, а затем и до карантинного блока на мысе Канаверал.

Прощальный ужин был тихим. Волнение билось в их груди, как разгоряченный мотор автомобиля, но обида всё так же висела над умами братьев. Они сидели в стерильной гостинице и смотрели на огни стартового комплекса вдали. Даже Лев позволил себе минуту молчаливого созерцания.

– Живой, – вдруг повторил Марк своё слово, глядя на подсвеченную ракету.

На этот раз Лев не стал его поправлять.

Глава 3. Старт корабля

«Храбрость – это не отсутствие страха, а убеждение, что нечто иное важнее страха.»

– Амброз Редмун

Кабина корабля «Crew Dragon», установленного на верху ракеты-носителя. Стартовый комплекс, мыс Канаверал.

За несколько часов до старта в кабине корабля «Crew Dragon» царила стерильная, сосредоточенная тишина, нарушаемая лишь мягким гулом систем жизнеобеспечения. Братья, Лев и Марк, облачённые в ослепительно-белые скафандры SpaceX, были похожи на двух существ из иного мира, забравшихся в тесную металлическую скорлупу.

Свет голубоватых экранов ложился на бесстрастное лицо Лева. Его пальцы с механической точностью скользили по сенсорным панелям, его голос был ровным и лишённым всяких интонаций.

– Контур охлаждения… в норме. Давление в камерах сгорания… стабильное, – отчеканивал он, сверяясь с бесконечным чек-листом.

Марк же почти не смотрел на экраны. Прикоснувшись перчаткой к прочному стеклу иллюминатора, он чувствовал едва уловимую, глубинную вибрацию стартового стола. А за стеклом простиралось бесконечное небо Флориды, по-утреннему ясное и манящее.

– Слышишь? – тихо произнёс он, обращаясь скорее к самому себе, чем к брату. – Она уже живая. Дышит.

Лев на секунду оторвался от монитора, его взгляд был холоден и практичен.

– Это работают системы предпускового охлаждения. Ничего более. Сосредоточься на проверке герметичности скафандров!

Марк лишь покачал головой, не в силах оторвать взгляд от бездны над головой. Воздух гудел от работы систем жизнеобеспечения и будоражил ожидания братьев, хоть они и пытались скрыть это волнение. Время текло медленно – за те пол часа в умах братьев пролетела целая вечность…

– «Crew Dragon», Хьюстон. T-минус 10 минут. Все системы в норме. Начинаем терминный отсчёт. – резко донёсся голос Хьюстона через наушники.

– Понял, Хьюстон. «Crew Dragon» подтверждает начало терминного отсчёта. – прозвучал ровный и спокойный голос старшего брата.

– Все параметры в зелёной зоне. – прорапортовал Марк продолжая проверять показатели приборов.

– Говорит «Crew Dragon», все параметры в зелёной зоне. —отчитался Лев.

– Отключаемся! – сказал по внутренней связи Лев.

Их пальцы без труда продолжали бегать по многочисленным приборам их корабля, так ка будто они играют на фортепьяно. В тот миг они были с кораблём одним целым – одним сложным механизмом, готовившемся прыгнут верную безызвестность.

– Лев ты боишься? – спросил младший брат, будто забывший о всех обидах.

– Да! Но кака насыщенная жизнь проходит без страха?! —оптимистично ответил Лев чтобы выровнять накалённое настроение повисшее в кабине.

– А ты? – в ответ спросил Лев.

– Я никак не могу свыкнуться с мыслю, что мы добровольно сели, грубо говоря, на бочку с порохом, которую вот-вот подожгут.» —говорил Марк не без доли иронии.

– Не на бочке. На высокоточном инженерном устройстве. Это результат трудов многих поколений. И поджигать будут контролируемо.

– T-минус 7 минут. Отвод последнего стрелового оборудования. —прервал старшего брата голос из ЦУПа.

Снаружи плавно появился глухой лязг и скрежет. Марк вздрогнул: «Мостки убрали. Теперь мы тут одни.»

– T-минус 6 минут. Запуск автоматической последовательности запуска. Управление передано бортовым компьютерам. —безмятежно прозвучал голос Хьюстона.

Загорается новая строка на главном экране Льва. Он кивает.

– Автосеквенсер принял управление. Идёт опрос всех систем. —отчитался Лев после включения зелёной строки.

– Смотри, как красиво… ни одного сбоя. – смотрел за действиями компьютера Марк.

– T-минус 5 минут. Произведён полный отвод обслуживающей мачты. – накаклял обстановку ЦУП.

– Прощай, Земля… – глядя в иллюминатор прошептал Марк.

Тот загадочный и долгожданный момент взлёта становился все ближе и ближе.

– T-минус 4 минуты. Команда «Ключ на старт». – скомандовал голос в наушниках.

– Теперь только вперёд. – выдохнул Лев.

–T-минус 3 минуты. «Протяжка-1». – звук становился все глуше от звука ракетных двигателей.

– Марк не волнуйся! Там уже начали запись телеметрии. Все данные пишутся. Если что-то пойдёт не так… будет что анализировать. – прокричал шутки Лев.

– Успокоил! – буркнул Марк улыбнувшись.

– T-минус 2 минуты. «Продувка».

Началась продувка коммуникаций. Отсчёт становился все более напряжённым. Цифры на табло замелькали как будто быстрее.

– T-минус 1 минута. «Протяжка-2».

– T-минус 50 секунд. Перевод систем корабля на автономное электропитание.

Яркие огни на панели управления заиграли новогодней гирляндой, оживив напоследок братьев.

– Системы в порядке! Все штатно! – сказал Хьюстону старший из братьев.

– T-минус 45 секунд. «Ключ на дренаж» – прозвучала команда пресечения глухим металлическим стуком где-то под ними.

– Дренажные клапаны закрыты. Система герметизируется. —серьезно сказал Марк.

Наступила самая оглушительная тишина, какую только можно представить, нарушаемая лишь ровным голосом из ЦУПа, отсчитывающего последние секунды.

ГОЛОС ИЗ ЦУПа (V.O.)

– T-минус 10… 9… 8… 7… 6… 5… 4…

Лев смотрит на Марка. В его глазах – не страх, а решимость: «Старт» – сказал про себя Лев.

ГОЛОС ИЗ ЦУПа (V.O.)

– …3... 2… 1… «Пуск»!

Сначала пришел далекий, мощный рёв, будто просыпается древний великан. Затем – вибрация. Сначала лёгкая, как предупреждение, затем она начала нарастать, заполняя собой все.

ГОЛОС ИЗ ЦУПа (V.O.)

– Зажигание!

Яркий свет, оранжевый и яростный, на секунду озарил все вокруг, пробиваясь сквозь иллюминаторы. Кабина задрожала, как в лихорадке. Гул превратился в оглушительный рёв, в котором тонут все остальные звуки. И вот, через несколько вечных секунд, когда кажется, что сама планета сопротивляется их отрыву…

ГОЛОС ИЗ ЦУПа (V.O.)

– ПОДЪЁМ! LIFTOFF!

Могучий, сокрушающий толчок резко вжал их в кресла. Перегрузка навалилась на грудь, как невидимый великан. За иллюминатором земля с грохотом начала уходить… нет, это они сами начали отрываться от неё, уносясь вверх.

– Первая ступень… работают все двигатели… перегрузка 1.5… 2… 2.5… Все в норме… Мы… в пути. – напряжённо, борясь с перегрузкой, пытался донести свои мысли Хьюстону Лев.

Капсула, преодолевая земное притяжение, с рёвом устремилась в небо, оставляя позади огненный хвост и все сомнения.

Тишина после рёва двигателей была обманчивой. Её заполнял ровный, деловой гул систем жизнеобеспечения, ставший новым саундтреком их существования. За иллюминатором простиралась уже не Земля, а бездна – густо-фиолетовая, усеянная не мерцающими, а холодно и ровно горящими бриллиантами звёзд.

– Проходим точку максимального динамического давления. Все нагрузки в норме, – голос Льва был ровным, как стрела, выпущенная из тугого лука. Он скользил пальцами по сенсорным панелям, сверяя потоки данных. – Готовимся к отстрелу первой ступени.

Марк не отрывался от иллюминатора. Планета внизу уже была не просто землёй, а гигантским рельефным глобусом, медленно поворачивающимся в чернильной пустоте.

– Смотри, Лев… Видишь, тот изгиб побережья? Кажется, это была наша бухта. Там, где мы в детстве…

– Позже, Марк. Сейчас не время для ностальгии. T-минус 10 секунд до отделения.

Раздался глухой, сокрушительный удар где-то снизу, будто по корпусу корабля ударили гигантским молотом. Иллюминатор на мгновение озарился ослепительной вспышкой. Марк невольно вздрогнул, вцепившись в подлокотники.

– Штатное отделение первой ступени, – невозмутимо констатировал Лев. – Запуск двигателей второй ступени. Приготовься, сейчас снова прижмёт.

Новый, более тонкий и свирепый гул вполз в кабину. Перегрузка, хоть и не такая чудовищная, как при старте, снова вдавила их в кресла. Но теперь это было иное ощущение – не бегство от планеты, а целенаправленный, мощный разгон в безвоздушном пространстве.

Прошли минуты, показавшиеся вечностью. Звезды за окном перестали быть неподвижными. Они плыли, уплывая вверх, вниз, в стороны, создавая гипнотический танец света.

– Выходим на промежуточную орбиту, – объявил Марк. – Двигатель второй ступени отключается.

Наступила та самая, настоящая невесомость. Уже не кратковременная передышка, а состояние бытия. Карандаш, забытый Львом на панели, плавно поплыл в центр кабины, вращаясь вокруг своей оси. Марк расстегнул привязные ремни и медленно, словно боясь спугнуть, оттолкнулся от кресла. Он парил в центре кабины, рядом с тем самым кристалликом соли, который теперь казался его личным спутником.

– Мы… в космосе. По-настоящему. Не просто подпрыгнули, а… находимся здесь.

– Мы находимся на низкой опорной орбите, высота 350 километров, – поправил его Лев, но в его голосе впервые за весь полёт прозвучали нотки чего-то, кроме холодного расчёта. Он смотрел на Землю, и его взгляд, всегда устремлённый внутрь, на приборы, теперь замер, поражённый. – Объективно, это просто первый этап. Но субъективно… Да, Марк. Мы в космосе.

Прошло несколько часов проверок систем и манёвров. Корабль «Драгон», словно натягивая тетиву, начал новый, самый важный разгон. Двигатель снова загудел, но на этот раз его работа была долгой и монотонной.

– Производим манёвр транс-лунной инъекции, – сказал Лев, его пальцы летали по экранам. – Выводим «Драгон» на траекторию к дальней орбите. Перегрузка будет долгой, но плавной.

Марк вернулся в кресло, наблюдая, как цифры на экране, отображающие апогей их орбиты, начали стремительно расти. 10 000 км… 50 000 км… 100 000 км… Земля за иллюминатором медленно, но неуклонно начала уменьшаться, превращаясь из гигантского шара в большой, а затем в средний голубой диск, висящий в черноте.

– Лев, ты только посмотри… – прошептал Марк, и в его голосе был священный ужас и восторг. – Она вся… целиком. И она так далеко.

Лев оторвался от телеметрии и посмотрел в иллюминатор. Его обычно собранное лицо застыло в немом изумлении.

– Да, – это было всё, что он смог выговорить.

Они молча наблюдали, как их родной мир становится лишь частью пейзажа за стеклом. Исчезли облака, исчезли очертания материков. Остался лишь сияющий, одинокий шар, подвешенный в ничто.

– Достигли целевой точки, – наконец нарушил тишину Лев, и его голос звучал приглушённо, почти благоговейно. – Апогей орбиты… 1.2 миллиона километров от Земли. Мы на самой границе её сферы тяготения. Дальше – только лунная орбита и чистое межпланетное пространство.

Двигатель умолк. Наступила тишина, более глубокая, чем любая, которую они знали. Здесь не было даже призрачного гула атмосферы. Только абсолютная, всепоглощающая тишь.

Марк снова оказался у иллюминатора. Он видел не только Землю, но и ослепительное, не замутнённое атмосферой Солнце, и бесконечное звёздное полотно, густое и яркое до головокружения.

– Мы самые дальние… Наверное, сейчас мы самые одинокие люди во всей истории, – сказал он, и это была не жалоба, а констатация величия момента.

Лев подплыл к нему, нарушив свой строгий обличий.

– Не одинокие, – возразил он, глядя на тот же вид. – Мы первые. Первые, кто заглянул так далеко. Все остальные смотрели на Землю из её объятий. А мы… мы видим её со стороны. Как звезду.

Он повернулся к Марку, и в его глазах, наконец, горел тот самый огонь, который всегда видел в нём его брат.

– Рационализм – это инструмент, Марк. А этот вид… – он кивком указал на иллюминатор, – это и есть та самая цель, ради которой все расчёты и существуют.

И в этой оглушительной тишине, на краю земного мира, два брата – рационалист и мечтатель – молча парили у стекла, глядя на свой дом, который стал для них просто самой прекрасной звездой в бесконечной вселенной. Их путь только начинался.

Акт 2. Секрет космоса. Глава 1. Исследование

Секрет космоса «Всякая очевидность —

это всего лишь привычка. Ей не следует доверять.» – Антуан де Сент-Экзюпери

Тишина орбиты была нарушена лишь монотонным жужжанием серверных стоек и мерным щёлканьем механизма камеры. Марк, прикованный к монитору, с холодной дотошностью проверял последние данные. На экране красовалась 3I/Atlas – комета, ставшая главной целью их миссии. В его памяти всплывали слова университетского наставника.

– «Теория – это карта, Марк, но реальность всегда вносит поправки», – говаривал профессор Орлов, его голос, казалось, до сих пор звучал в тихой кабине. – Помни, вселенная любит прятать истину в мелочах. – говорил когда то на лекции профессор Орлов.

– Проверяю ваши поправки, профессор, – мысленно откликнулся Марк, загружая массив телеметрии.

Сначала – ничего. Стандартные орбитальные параметры. Но его мозг, выточенный для поиска несоответствий, зацепился за микроскопические аномалии в спектральном анализе. Он составил график отклонений, и по его лицу, обычно бесстрастному, пробежала тень недоумения.

– Этого не может быть, – тихо прошептал он.

Компьютер, обработав данные, выдал вердикт: «Вероятность случайности траекторных отклонений: 0.0001%».

– Лев! Смотри! Они есть… – удивлённо сказал младший брат.

Лев подлетел и увеличил масштаб изображения. Камера фиксировала едва уловимые, но точные «подрагивания» ядра кометы. Каждая коррекция курса была идеально рассчитана, чтобы вывести небесное тело в зону с максимальной гравитационной эффективностью. Это был не полет, а манёвр. Сложный, продуманный, использующий поля планет как трамплины.

– Она использует гравитацию… – голос Лева сорвался, потеряв привычную сталь. Его холодный рассудок, эта цитадель логики, яростно сопротивлялся. – Цифры не лгут. Но это… невозможно.

Он оторвался от сияющих графиков и уставился в иллюминатор. Беспредельная чернота космоса, усеянная алмазами звёзд. И на этом фоне – ослепительная кома 3I/Atlas, сияющий кокон, скрывающий ядро. Лев всматривался в хаотичное, как ему всегда казалось, сияние пыли и газа. И вдруг…

Земля ушла из-под ног. В его выверенном, математически точном мире произошло землетрясение. «Что это значит? Значит Марк все время был прав… А я просто самоуверенно талдычило свою точку зрения…» – промелькнули мысли Льва.

Хаос сложился в идеальную, симметричную структуру. Сложную, как кристалл, переливчатую, как снежинка. Это был не случайный узор природы. Это была архитектура.