Берег. Территория любви

Юлия Крынская

Берег. Территория любви

Cras amet, qui numquam amavit quique amavit cras amet.1

Глава 1

Россия 1999, Санкт-Петербург

Юлей управлял не страх, а злость. Дикая, всеразрушающая злость на саму себя. Она вытерла кулаком слёзы, цепляясь другой рукой за руль, как за спасательный круг.

– Вот и сходила замуж! Лучше бы кота завела. – Адреналин бурлил в крови, вызывая мстительную радость.

Юля гнала верный «мерс» по залитому дождём пустынному шоссе, оставляя позади укрытый чёрными тучами Питер. Дворники едва справлялись с водой на лобовом стекле, а боковой ветер так и норовил сдуть автомобиль с трассы. Быстрый взгляд, брошенный в зеркало, подтвердил что дорога по-прежнему пуста.

Грохочущую из динамиков песню рок-группы оборвал на полуслове экстренный выпуск новостей:

– …штормовое предупреждение. МЧС сообщает, что над Петербургом усиливается…

– Да хоть потоп! – Юля выключила радио и коснулась пальцами щеки. Половина лица опухла.

«Утро не задалось. Смешно. Не знаю, как бы вела себя на моём месте другая женщина. Я не такая, как все! Какими только эпитетами меня не награждали: стерва, чокнутая блонда, кидала… Это из цензурных, – Юля усмехнулась. – Что ж, я честно попыталась стать как все».

***

«Свадьбы завтра не будет!» – с такой мыслью Юля проснулась сегодня утром. Она скинула с себя мускулистую ногу Сергея и отодвинулась на край огромной дубовой кровати. За окном серело пасмурное небо. Монотонный плеск свинцовых волн Невы начинал Юлин день минорным аккордом.

«Хватит с меня пошлой предсвадебной суеты», – подумала Юля, и тут же на душе полегчало.

Просторная комната Сергея напоминала Юле покои Зимнего дворца. Он располагался как раз недалеко. Золотые пальмы на синих обоях, рельефные головки хорошеньких девушек на белоснежной плитке старинного камина. О двадцатом веке свидетельствовали лишь машины за окном, телевизор и ленивая крыльчатка вентилятора.

Окно было приоткрыто.

«Что ж так душно-то? Во рту – Сахара».

Взгляд упал на полупустую бутылку французского шампанского на тумбочке.

«Перебрала я вчера – это факт медицинский. Этот ещё! Жених… С похмелья лучшего рвотного средства не придумать!»

Свечи в тяжёлых бронзовых подсвечниках оплыли и покрылись копотью. Мёртвые чёрные фитили и запах парафина – явились Юле воплощением её тоски. Вчера они горели адским пламенем, когда Сергей обвивался змеем вокруг Юли. Покрывал её тело поцелуями и нашёптывал подробности грядущей брачной ночи. Для Юли девственность в двадцать четыре года служила причиной нарастающей неврастении, для Сергея виделась трофеем.

Пот с кончика носа жениха противно капал Юле на лицо, когда он настойчиво раздвигал её губы языком. Юле хотелось сбежать, испариться, растаять. Она то считала завитки на барельефе потолка, то представляла, как огонь свечи перекидывается на кровать, и её мучения заканчиваются.

«Неужели женский оргазм – это когда мужчина отворачивается к стене и засыпает? С Волком я всё ощущала иначе, хотя дальше поцелуев мы не заходили».

Сергей сдержал обещание и не тронул Юлю в эту ночь, но от души и не раз залил своей страстью её живот. Юля не знала плакать или смеяться, когда Сергей стоял возле неё на коленях и сосредоточенно работал кулаком.

Юля взглянула на картину на стене:

«Я не большой ценитель прекрасного, но реплика вангоговской «Звездной ночи» зацепила меня вчера не на шутку. После двух бокалов шампанского я узнала себя в сонном городке, потерявшем связь со звездами, далёким и манящим млечным путём. Жёлтая луна шепнула мне: «Проснись, пока ловушка не захлопнулась!»

Веки предательски потяжелели, но тут рука Сергея плюхнулась ей на грудь. Она повернулась к нему и внимательно посмотрела на жениха.

«Нет, прощаюсь со смуглым телом, испещрённым татуировками – как у жреца с тихоокеанских островов. Да, самец он завидный, да, сексуальность его бьёт через край, но он не доставил мне ни капли удовольствия. Пауки тоже бывают красивые. Боже, как противно!»

А началось всё с голоса. Поначалу он волновал, ласкал Юлин слух, но быстро сделался вкрадчивым и сальным. Собранность и педантичность, сулившие надёжность, теперь бесили павлиньей вычурностью. Финал-апофеоз – вчерашняя мужская напористость жениха насторожила своей агрессией.

Юля выбралась из-под тяжелой руки жениха и задела ногой пустую бутылку от шампанского. Чертыхнувшись шёпотом, Юля посеменила в ванную. Зеркала, краны, джакузи – всё сияло чистотой, а от мозаичного рисунка на стенах рябило в глазах.

Юле хотелось выйти на улицу и бултыхнуться прямо в Неву. Но в конце сентября вода холодная. Стараясь не смотреть на стены, Юля забралась под душ. Насквозь пропитанная чужим потом, под прохладными струями она с остервенением оттирала его мочалкой из луффы, обильно политой гелем с ароматом грейпфрута.

Когда кожа начала нестерпимо жечь, Юля выключила воду. Замотавшись в полотенце, на цыпочках побрела на кухню. Голова кружилась.

«Интересно, где тут что лежит у Сергея? Уф! Всё просто: турка отливает нарядным медным боком на плите, а кофе притулился в уголке морозилки. Сама там храню».

Юля чиркнула спичкой, и вспыхнул синий огонёк горелки. Пять минут – и благоуханный дымящийся напиток приятно защекотал в носу. Юля вернулась в комнату, закуталась в клетчатый мериносовый плед и устроилась с чашкой в кресле у окна. С востока надвигались тёмные грозовые тучи. Сергей мирно спал, пуская слюни на подушку.

«Может, оставить записку, кольцо и сбежать? – Юля брезгливо стянула с пальца дорогое украшение и снова поглядела на картину. Ветви кипариса устремились в небо зелёным пожаром. – Бежать, бежать, бежать…»

– Зачем сняла?

Юля вздрогнула, чуть не перевернув чашку с кофе, и надела кольцо обратно:

– Доброе утро, Серёж.

– Где моя сладкая киска? – Сергей откинул одеяло и игриво улыбнулся. – Иди в постельку.

– Нет… – Перед глазами вновь всплыл его член в кулаке.

– Да, детка, да! – он облизнул Юлю взглядом, поигрывая бугристыми мышцами плеч.  – Не заставляй меня вставать.

– Мы и так позволили себе лишнего. Ты дал слово, что всё случится только после свадьбы! Осталось чуть-чуть. Во сколько у тебя мальчишник?

– В семь. Ты не хочешь меня?

– Точно не сейчас. Голова гудит после шампанского.

– Слушай, а ты часом не фригидная? Вроде текла вчера.

«Упс! Вот это разговоры пошли. Зацепило парня».

– Я вот тоже с тобой об этом поговорить хотела. Может, ещё отложим свадьбу? Я обследуюсь…

– Ну уж нет! И так все руки в мозолях. А ты просто в девках переходила. Я тебе после свадьбы быстро либидо поправлю. – Сергей поднялся с кровати, нисколько не стесняясь своей наготы. Почесав живот, незадавшийся жених сдёрнул со стула полотенце и скрылся в ванной.

«Либидо он мне поправит! Дрочила тридцатилетний».

Одним глотком Юля допила кофе. Отыскав трусы и лифчик, она торопливо принялась одеваться.

«Сергей больше никогда не прикоснётся к моему телу!»

Юля натянула джинсы и схватила футболку, брошенную на стул поверх одежды Сергея. Из кармана его брюк выпала и с треском открылась на полу плоская пластмассовая коробка размером с ладошку. Из неё вылетел мини-диск. Юля подняла его и уже хотела наклониться за коробкой, как за спиной раздалось:

– Какого чёрта?

«Твою ж дивизию!»

Сергей тщательно скрывал от Юли теневую сторону своего бизнеса и в последнее время всё пристальнее приглядывался к ней. Она сама никогда не была законопослушным ангелочком, и всё хуже справлялась с ролью глупенькой девочки. В своё время Сергею Юля представилась студенткой-недоучкой, живущей на зарплату медицинского представителя. Свою дорогую иномарку Юля выдала за подарок любящих родителей. Деньги у неё были и зарабатывать она их умела. Поэтому как-то неловко Юле было сказать жениху, что ей всё равно, как он зарабатывает свои. Подобное прозвучало бы нелепо.

– Решила музыку послушать, проигрывателя не найду, – у Юли гудела голова и ничего кроме глупой шутки в голову не пришло.

«Диск и диск. Не совсем обычный, конечно. Для диктофона. Пусть пишет кого угодно, лишь бы не меня».

Губы Сергея вытянулись в хищную линию. В глазах, вместо желания, вспыхнули подозрение и ненависть. Зрачки глаз заполнили почти всю радужку, словно он не зубы чистил, а в дёсны амфетамин втирал. Нехорошая догадка затрепетала в больной голове.

– Роешься в моих вещах? – Сергей встряхнул её за плечи.

– Нет! – Юля ударила его по рукам.

– Значит, говоришь, свадьбу надо перенести? Подлечиться от фригидности.

– Да!

Сергей отступил, ощупывая Юлю взглядом.

– Так у тебя нормально всё! Проблема в другом. Может, ты шпионишь за мной?

– Сергей!.. – ей нечем было крыть. Юля не следила за Сергеем, но, как раз сегодня её неожиданно пригласили на разговор федералы. И она очень надеялась, что речь пойдёт о её будущем муже, а не о её давних грешочках.

Сергей тихо добавил.

– Ну не похожа ты на девочку! Взгляд у тебя, Юля, мёртвый!

Она замерла, как от пощёчины, и Сергей истолковал это по-своему.

– Сколько тебе заплатили, тварь? – вновь вцепился он в Юлю.

– Да пусти ты! – Юля умела дать отпор и весьма профессионально сбросила его руки. Гнев, так долго копившийся внутри, вырвался наружу. – Свадьбы не будет!

Сергей ударил её наотмашь по лицу. Она врезалась головой в стену и сползла на пол, сжимая в кулаке злополучный диск. Во рту тут же скопилась солоноватая слюна, а комната превратилась в сине-зелёную карусель. Последние иллюзии рассыпались в прах. Юля превратилась в сжатую пружину и, прогоняя дурноту, выравняла дыхание.

– Сиди и не рыпайся! – Сергей сдёрнул брюки со стула, и тот перевернулся, громыхнув резной спинкой о паркет.

От злости Сергей запутался в штанине и заскакал на одной ноге. Юля схватила бутылку из-под шампанского, поднялась рывком и, вложив в удар всю ненависть, ударила жениха по голове. Он рухнул как мешок с песком. Юля наспех натянула футболку, схватила сумку, куртку и, не оглядываясь, покинула поле боя, наплевав на некогда данную клятву Гиппократа.

«В конце концов, я же недоучилась…»

Вечером она припарковала машину на другой стороне дороги. Рванув к ней, Юля едва не попала под автобус. Дрожащими руками она завела мотор, врубила передачу и сдала назад. В ответ ей прилетел ощутимый толчок и скрежет металла.

«Походу, сюрпризы этим утром будут не только у меня».

Не поворачивая головы, Юля вырулила в соседний ряд и стрелой полетела по набережной. Она ещё успевала на встречу.

«К чёрту спокойную жизнь. Послушаю, что предложат законники».

***

Наконец-то впереди замаячил поворот на Белоостров. Юля съехала на нижнее шоссе. До места встречи с федералами уже было рукой подать. Странное они выбрали место. Хотя она сама любила туда иногда приезжать. Берег залива. Правда, вот погода выдалась совсем не для разговора по душам. Юля не особо прислушивалась к прогнозу, но эти-то перцы просчитывали каждый шаг. Она похолодела от мысли:

«А вдруг они не поговорить со мной хотят, а тупо убрать? Но за что? Я, конечно, косячила перед законом по-чёрному, но не могли они нарыть на меня ничего такого, за что сажают или убивают. У меня, как говорится, все ходы записаны. Предполагаю, что ребяткам я понадобилась, чтобы женишка моего несостоявшегося распотрошить. Если речь о Сергее, у меня есть для них подарочек».

Юля пошарила рукой в распахнутой на соседнем сиденье сумке. Снова зазвонил телефон.

– Прощай, мистер Совершенство, жив пока и радуйся! – прошептала Юля, взглянув на экран мобильника с очередным пропущенным вызовом от Сергея.

«Мерс» занесло. Юля добавила газу и выравняла машину:

– Что ж меня так колбасит? Изнежилась! Ничего, вырулю… Не в таких переделках бывала.

Стихия терзала Карельский перешеек, как моряк портовую девку. Юля припарковалась в перелеске за Зеленогорском и, щёлкнув брелоком сигнализации, побрела к заливу. Бежевая лайковая куртка вмиг намокла и мерзко липла к телу. Высокие каблуки вязли в песке. Ветер остервенело трепал волосы. Волны пенились и шумно обрушивались на берег, внося недостающую ноту в зловещую симфонию ненастья. На берегу не было ни души.

«Могла бы и догадаться, что никто не придёт».

Юлю бил озноб, капли дождя впивались в разбитую щёку, царапины саднили. Страх и боль смешивались с усталостью и тоской. Юля вдохнула поглубже и закричала, что есть мочи:

– Да помоги ты мне хоть раз! – но осеклась и тихо добавила: – Или забери меня к Волку. Первый раз прошу.

Юля плюхнулась на песок и уткнулась лицом в промокшие рукава. В голове промелькнула мысль о побеге. Желание начать всё сначала в другой стране обожгло сознание. Юля думала сделать это, выйдя замуж за Серёжу. Он в последнее время часто заговаривал о ценах на заграничную недвижимость. Готовил свадебное путешествие, тщательно скрывая страну.

«Думала, хотел сюрприз сделать, а он оказывается, подозревал меня в шпионаже. Что ж, неспроста. Видимо, учуял, что федералы под него копают и будут пытаться достать через жену. Как бы теперь забрать у него свой загранпаспорт?»

Юля часто возвращалась в то утро, когда они с Волком решили уехать в маленькую охотничью избушку её дяди в Псковской области. Ей сих пор казалось, что они там остались бы навсегда. Завели детей, хозяйство…

Но судьба распорядилась иначе. Бандиты не простили ему, что он вывел Юлю из-под удара, и сам вышел из бригады. Юля встречалась с Волком всего дважды, и оба раза он сначала оказывался по ту сторону барьера. Какое-то магическое притяжение существовало между ними. Юля должна была ненавидеть Волка, но таяла под взглядом его серых глаз и согревалась теплом крепких рук. Ему приказано было Юлю охранять для хозяина, но Волк всякий раз вставал на её защиту.

Сейчас Юля вспоминала, как избитая Дроном до полусмерти она ожидала конца, но Волк выкупил её и привёз к себе. Они не стали в ту ночь близки, а утром Волка убили. Юля закрыла глаза и в сотый раз увидела, как Волк упал на асфальт возле подъезда, застывшим взглядом провожая свою душу в небо. Ей тогда удалось сбежать. Она жаждала мести. Но за неё отомстил другой человек. Тот, перед кем она до сих пор чувствовала себя виноватой2.

По небу прокатился недовольный рокот, и гром с треском взорвался прямо над головой. Юля вскочила с песка и бросилась через пролесок к придорожному кафе на верхней трассе.

«Кофе и тепло камина – больше ничего не хочу. А как стемнеет, рвану… Да хоть в Чухляшку партизанскими тропами. И поминай как звали».

Острые шпильки проваливались в мох. Колючие ветви царапали лицо. Ураганный ветер рвал на куски могучие кроны карельских сосен. В воздухе пахло озоном и мокрой хвоей. Выбившись из сил, Юля прижалась щекой к морщинистому стволу дерева.

Сверху раздался оглушительный треск. Ослеплённая молнией, Юля пригнулась и тяжёлый удар по затылку оглушил её, выключив для несчастной свет во всём мире.

Глава 2

Роберт вышел за территорию больницы, поёжился от холода, натягивая капюшон, и побрел через пролесок к нижнему шоссе. За месяц в Зеленогорске он полюбил бродить среди вековых деревьев и созерцать серебряную гладь залива. Природа Карельского перешейка успокаивала расшатанные нервы. Но сегодня его привел сюда сон. Роберт спускался к заливу, раз за разом прокручивая в памяти подробности.

Ночь. Лесная поляна. У костра девушка, закутанная в длинный плащ, помешивает угли тонким прутом. Роберт подходит ближе. Его сжигает любопытство и хочется рассмотреть лицо незнакомки, но оно скрыто капюшоном.

– Кто ты и что делаешь в лесу одна?

– Не знаю.

– Я могу помочь?

– Боюсь, ты пришёл слишком поздно.

В дерево рядом с ними бьёт молния. Девушка, как испуганная лань, кидается в лес. Небо сбрасывает вниз ливень, и вода тут же пропитывает землю так, что ноги вязнут по щиколотку, но Роберт не отстаёт. Мысль потерять девушку – невыносима. Еще рывок и он сожмёт её в объятиях. Вспышка молнии разрезает сумрак, озаряя хищные заросли. Огромный, косматый волк прыгает оттуда на девушку. С его оскаленной пасти брызжет слюна. Роберт выхватывает нож и бьёт животное в шею. Волк растворяется в воздухе, и клинок впивается в сосну. Роберт оглядывается. Девушка неподвижно лежит на мокрой земле, будто спит. Он наклоняется и убирает светлую прядь с бледного безмятежного лица незнакомки. «Помоги мне!» – губы девушки не двигаются, а слабый, едва различимый, голос идёт, кажется, из груди.

Сон Роберта прервали удар грома и распахнувшееся от порыва ветра окно. Он попытался вновь заснуть и вернуться в мистический сон, но тщетно. К несчастью, Роберт никак не мог вспомнить лица девушки. Он протянул руку и взял с тумбочки армейский десантный нож, подаренный ему другом в память о знаменательной встрече на Кавказе, и задумчиво коснулся острия. Роберт подошёл к окну и с удивлением уставился на порушенные деревья. Сон в его голове смешался с явью, и он поспешно оделся.

Теперь, перешагивая через корни сосен, Роберт старался понять, почему девушка так запала в душу? Женским вниманием Роберт никогда не был обделён ни в одной точке земного шара.

В кармане завибрировал мобильный.

– Британец, мы нашли его! Завтра прижучим мерзоту.

– Саня, я с вами!

– Завтра, не позже восьми вечера, будь в Москве! Самурай тебя встретит, если надо, а гостиницу я забронирую.

– Договорились!

«Нашли!» – Роберт глубоко вдохнул и выдохнул. Сердце радостно застучало от близости расплаты со старым врагом, и он бросился бегом через лес к заливу. Роберт лихо перелетал через поваленные ураганом деревья и огибал сосны. Тропинка резко пошла под гору, и он, разогнавшись, лишь в последний момент увидел лежащую ничком девушку. Чтобы не наступить на неё, Роберт сгруппировался, оттолкнулся ногой от пня и перепрыгнул через неподвижное тело. Приведя в порядок дыхание, вернулся и склонился над девушкой. Взял её руку и нащупал на запястье нитевидный пульс. Осторожно перевернул незнакомку и изумленно всмотрелся в её лицо – это была девчонка из сна. Вернее сказать, он рисовал в своём воображении её такой. Оцепенение охватило Роберта. Девушка застонала, и он приподнял её голову.

– Что с вами? – голос его дрогнул.

Веки девушки дрогнули, а бледные губы приоткрылись. Роберт сглотнул и коснулся синяка, что тянулся по правой скуле незнакомки. Её длинные русые волосы разметались по мокрому мху. Она напоминала красивую сломанную куклу, выброшенную нерадивой хозяйкой. Грудь девушки вздымалась от прерывистого дыхания, чуть выглядывая из расстёгнутой рубашки. Тонкие косточки узких бёдер выступали над линией джинсов. Одежда насквозь промокла.

Роберт взял девушку на руки. От её веса, сравнимого с облаком, от вида пульсирующей голубой вены на шее по рукам и груди передалось Роберту в сердце неведомое прежде ощущение нежности. Такое непривычное и волнующее душу. Все его прежние увлечения с укладыванием в постель на третьем, а то и на первом свидании явились ему расчетливыми упражнениями со спортивным снарядом, где главные показатели победы – скорость и количество.

Сердце бешено колотилось. Роберт торопился показать пострадавшую отцу: он врач и обязательно поможет. Мертвенно бледное лицо девушки заставило его прибавить шагу. Опять пошёл дождь, и Роберт обнял крепче драгоценную ношу, пытаясь укрыть от непогоды. Вскоре он понял, что не дотянет до дома без привала, и сел на землю, чтобы перевести дух. Он убрал тяжелые пряди густых, намокших волос с лица девушки. Немного асимметричное, с красивыми, чуть припухшими, губами, оно казалось безжизненным. «Срочно нужен врач!» Эта мысль придала Роберту сил. Он встал и пошёл дальше, чувствуя, что от спасения её угасающей жизни зависит само его существование. И Роберту казалось, что не было в жизни пути длиннее этой дороги к дому.

***

– Коллеги, – Эдвард Фаррелл приложил руку к груди, – я рад, что ответил на все ваши вопросы о работе на новом оборудовании. Скоро доктор Правдин вернется из командировки, и мы вместе проведём первую операцию!

Эдвард поклонился и покинул зал заседаний. Он поднялся в пахнущий свежей краской кабинет на третьем этаже больницы, сел за стол и закрыл лицо ладонями. Скорее бы пять часов. Он, как истинный англичанин, всегда находил в течение дня время для чая. И не один раз. Для него чаепитие было так же свято, как для самурая бусидо. Сегодня Эдвард не выспался и после затянувшейся пресс-конференции мечтал о чашке «файв-о-клок». Его сына Роберта уже несколько недель не отпускала депрессия, и парень до четырех утра сотрясал дом исполнением на рояле симфоний Рахманинова.

Эдвард подошёл к окну, поднял жалюзи и впустил в кабинет пасмурный сентябрьский день. У кромки леса виднелся двухэтажный дом его друга и коллеги Виктора Правдина, отделанный серым искусственным камнем. Такого же цвета был и особняк в родовом поместье Фарреллов в пригороде Лондона.  Дом, милый дом, где они так счастливы были с Лиз…

Три года назад, когда отпевали Элизабет, в Северном Йоркшире стоял жаркий август и цвёл вереск. По старинной легенде, этот скромный кустарник дал обет Богу расти на продуваемых ветрами склонах в обмен на неземное благоухание. Аромат вереска плыл по сиреневым лугам, смешиваясь с пряным запахом трав. Как же Элизабет любила это сочетание! Но в тот день она уже не слышала звона церковного колокола и не вдыхала свежесть солнечного утра.

Эдвард распахнул окно. Под Санкт-Петербургом не цвёл вереск. Дохнуло непривычной хвоей и благовонной смолой сосен. «Почему ты так рвалась сюда, Элизабет?»

Из воспоминаний Эдварда вернул сын, вынырнувший из леса. Он нёс девушку. Её руки беспомощно висели, она явно была без сознания. Эдвард выбежал из кабинета и бросился к выходу из больницы.

До дома несколько минут ходу, и он не стал отвечать на звонок сына. Только прибавил шагу. Роберт сидел с телефоном в руках на крыльце, а перед ним на дорожке лежала девушка в мокрой перепачканной одежде. Мелькнула неуместная мысль, что это первая женщина, которую сын решил ему представить.

– Она жива? – Эдвард опустился рядом на колени и взял хрупкую кисть девушки.

– Да.

Пульс слабой морзянкой отстукивал сигнал бедствия.

– Нужно в больницу. Срочно. И в полицию позвонить.

– Отец, осмотри сначала сам. Нет времени на церемонии, – Роберт, схватил его за руку.

Девушка застонала, приоткрыла глаза и снова отключилась.

– Быстро в смотровую! – скомандовал Эдвард и отворил дверь в дом.

Роберт взял девушку на руки и поднялся на второй этаж.

– Клади на стол и раздевай её. – Фаррелл-старший вымыл руки, обработал их антисептиком и надел перчатки. – Рассказывай, где ты её откопал?

– Никого я не откапывал…

– Бельё оставь!

– Но…

– Оставь, я сказал.

Эдвард встретился взглядом с сыном: «Что у него с глазами? Я давно не видел в них такого блеска»

– Ты её знаешь?

– Нет. Красивая, правда?

– Да подожди ты с красотой. – Эдвард надел девушке на руку манжету тонометра. – Так, давление низкое, но это мы сейчас поправим. Документы были при твоей красотке? Телефон?

– С ней всё будет в порядке?

Эдвард уставился на сына. Роберт не сводил глаз с незнакомки и стоял в обнимку с её мокрой курткой.

– Сын, что с тобой?

– Странное чувство… не знаю, как объяснить, – растерянно произнёс Роберт.

Эдвард повернул девушку на бок и осмотрел ушибы на лице и затылке.

– Странное? Мне кажется, ключевое слово здесь «чувство».

– Но я совсем не знаю её!

– А ты никогда легких путей не искал, – рассмеялся Эдвард и слегка толкнул сына локтем в бок. – В детстве ты подбирал на улице щенков и котят, а теперь притащил зверушку посерьёзнее. Все, не болтайся под ногами. Отнеси пока её одежду в стирку.

Роберт поднял джинсы с футболкой с пола, помялся в дверях и удалился под строгим взглядом отца.

– Не вижу никаких серьёзных повреждений на твоём найдёныше, кроме небольшой отечности на затылке. – резюмировал Эдвард, когда сын вернулся. – Правда, кто-то хорошо ей съездил по лицу. Сейчас поставлю капельницу, и она скоро придёт в себя.

Когда игла вошла в вену, девушка дёрнулась, и Роберт склонился над ней. Эдвард наладил инфузионную систему и принялся с интересом наблюдать за сыном. Роберт внешне больше походил на мать. Лишь выразительные голубые, почти синие глаза, благородный высокий лоб и красиво очерченные скулы выдавали их родство. Также хорошо сложенный, сын двигался иначе – изящно, с ленивой грацией льва. Густые, непослушные тёмно-русые волосы с ниспадающей на лоб прядкой, широкие брови вразлет, пушистые ресницы и ямочки на щеках, сопровождавшие улыбку, делали Роберта неотразимым в глазах женщин. Эдвард не понаслышке знал о ветрености своего чада. Не раз отчаявшиеся особы пытались искать правды у Эдварда, раздобыв его рабочий телефон. Это возмущало и не вызывало сочувствия. От легкомысленности и доступности современных девушек Эдварда воротило. Они с Лиз всю жизнь хранили друг другу верность, и того же Фаррелл-старший желал своему сыну. Роберт пока даже не заговаривал о женитьбе. Но сегодня что-то с ним творилось непонятное. Он будто светился изнутри.