Ледяное пламя удачи

– Я только внешне похожа на человека.

– Знаю, знаю… ты… удача. Та, кого люди называют удачей… Блин, одно дело говорить себе и представлять. А другое – видеть тебя.

– Когда-то давно на севере жил народ, который называл нас «хаминджья».

– Как? Хамин…

– Хаминджья.

– Хаминджья. Язык можно сломать. Извини…

– Ничего. Зови меня просто – Даша.

– Хорошо… Даша.

И всё равно это в каком-то смысле было выше его понимания. Возможно, потому что девушка, которая сидела совсем рядом, словно выглядела не совсем настоящей. Будто бы стоило закрыть глаза – и она исчезнет.

Даша протянула руку и пальцами дотронулась до его ладони.

– Мне тоже так кажется, – сказала она.

– Ты читаешь мои мысли?

– Нет. Этого я не умею. Но я чувствую твоё настроение, особенно когда ты рядом. И ты этому научишься.

– Думаешь? – произнёс Костя.

Он не отрываясь смотрел на Дашу. Любой человек на её месте почувствовал бы себя неловко, да и сам Костя обычно не любил сидеть так близко и пристально смотреть на собеседника. Всегда и очень быстро возникало какое-то напряжение, и всё в лучшем случае перетекало в неловкое молчание. Но тишина между ним и Дашей была такой приятной, что не хотелось её прерывать. Она сидела, чуть склонив голову, словно о чём-то задумавшись. То и дело отводила взгляд, и тотчас гасла её улыбка. Но стоило Даше снова взглянуть на него, и губы, дрогнув, оживали. Казалось, в следующий миг она звонко засмеётся, и непременно захочется ответить тем же.

– Скажу тебе правду: это большая редкость, когда человек сам приходит сюда, – сказала Даша. – Сам находит удачу.

– А если бы я так и не пришёл?

– Рано или поздно мы бы всё равно встретились.

– Ты бы пришла ко мне?

– Возможно. Обычно так это и происходит. Но иногда не случается вовсе.

– Такое бывает?

– Да. Некоторые люди живут, даже не догадываясь, что удача существует где-то рядом.

– Грустно, наверное.

– Может быть. Но таков порядок вещей.

– У нас говорят «удача улыбнулась ему», «удача отвернулась от него» или… «удача покинула его». И правда бывает такое?

Даша кивнула.

– А может случиться так, что удача уйдет навсегда, и человек никогда её больше не увидит? – спросил Костя.

– Может.

– Отчего так?

– По-разному. Бывает, что человек совсем опускает руки. Ему плевать на себя, на других. Он ничего не хочет делать, ничего не хочет менять в своей жизни.

– Может, потому, что человек не видит просвета?

– Так не бывает. Всегда есть надежда.

– Вот так уж и всегда? – усмехнулся Костя.

И в следующий миг усмешка сползла с его лица.

По улице медленно прополз автомобиль. В свете его фар глаза Даши сверкнули и будто бы засветились изнутри. Прежде Косте казалось, что они голубовато-зелёные, а теперь сияли изумрудной синевой.

– К чему это ты вообще спросил?

– Просто…

– Что-то ты темнишь, – задумчиво протянула Даша.

Она развернулась к нему, сев по-турецки. Теперь свет от уличного фонаря падал на неё сзади, и Костя готов был поклясться, что её пышные кудри стали ещё больше.

Костя сел в ту же позу, что и Даша. Она продолжала молчать.

– Я… что-то не то сказал?

– Я чувствую в тебе обиду, которая засела очень глубоко, – заговорила Даша. – Она тебя медленно поедает изнутри, как червь.

– Это не обида, – возразил Костя.

– А что это?

Что это такое? Разочарование? Злость на мир и людей вокруг? Если всё это так и было, в какой-то момент стало совершенно неважным. Не всё ли равно, как это называется, если в школе тебе твердят, что ничего толкового из тебя не выйдет, а дома вечно хмурый отец вдобавок лезет с кулаками на тебя и на мать, когда напьётся. Это случалось не каждый день и даже не каждый месяц, но промежутки между вспышками злости и обиды заполняла мутная тоска. Хотелось перемен, однако ждать их было неоткуда.

– Я не знаю, – сдался Костя.

Пока он сидел, погружённый в свои мысли, Даша придвинулась к нему вплотную. Она взяла его за руки и спросила:

– Что ты чувствуешь?

– Твои пальцы.

– А ещё?

– Это такая игра? – неловко засмеялся Костя.

– Да.

– Зачем?

– Просто так.

– Мне до сих пор всё это кажется слишком странным, – признался Костя. – Я сижу у тебя, здесь, в другой… реальности. А дома – обычная жизнь, и не знаешь, что будет дальше. Скоро годовые контрольные. Потом придётся выбирать, куда поступать. Шансов мало. Отец будет злиться, мать будет расстраиваться. В общем… не знаю.

– А чего ты хочешь?

– О чём я мечтаю?

– Нет. Чего бы тебе хотелось именно сейчас?

Костя задумался.

– Уверенности, что завтра будет лучше.

– Это слишком сложно, – поморщилась Даша.

– Серьёзно?

– Надо начать с малого.

– Например?

– Представь что-нибудь простое. Такую вещь, которая быстро всплывает в памяти.

Костя закрыл глаза.

– Типа, как я стою на вершине горы.

– Ещё проще. Гора слишком большая. Нужно что-то поменьше.

– Насколько меньше?

– Меньше, чем гора, но больше, чем ты сам.

Нужный образ всплыл в мыслях очень быстро.

– Хочется встать и стоять как огромное дерево, которое никто не может повалить, – сказал Костя.

Даша крепко сжала его пальцы.

– Здорово. Не вставай. Слушай мой голос.

Поначалу Косте показалось, что это будет какая-то приятная и лёгкая игра.

Даша отпустила его руки. Он не услышал, как она встала, но через мгновение её голос раздался у него над правым ухом:

– Выпрями спину и дыши. Медленно и глубоко. Постарайся ни о чём не думать, просто дыши.

– Легко…

– Просто дыши. Вдох… выдох…

На последнем слове Костя выдохнул и не успел ничего подумать, как Даша шепнула:

– Позволь своим мыслям течь свободно, как реке. О чём бы ты ни думал, путь эти мысли уходят, как тёплый воздух на выдохе. Сосредоточься на своём дыхании. Сосредоточься на том, что ты чувствуешь здесь и сейчас.

Косте показалось, что теперь она шепчет слева. Но это не могло быть правдой – левым боком он сидел вплотную к ограде балкона. Эта мысль ушла так же быстро, как и появилась, едва он успел сделать очередной вдох и выдох.

– Почувствуй, как расслаблены мышцы твоих ног и рук. Весь день они были напряжены, а сейчас по ним разливается приятное тепло. С каждым вдохом и выдохом. Твоя грудь медленно вздымается и опадает. С каждым вдохом тепло разливается по всему телу. От макушки до кончиков пальцев.

Ласковый, убаюкивающий голос Даши звучал будто бы со всех сторон.

– Теперь представь, что ты стоишь на земле. Пальцы твоих ног, словно корни, врастают в неё. С каждым мгновением корни уходят всё глубже. А твоё тело, подобно стволу, тянется к небу. Раскинь руки и представь, что они превратились в ветви с тысячами листьев. Ты чувствуешь, как солнечный свет льётся на тебя живительным потоком. Он питает тебя от листьев до корней, и ты становишься крепче с каждым прожитым днём. Ни ветер, ни ураган не могут причинить тебе вреда. Тебя можно согнуть, но нельзя сломать. И в этом твоя сила. Что бы ни происходило, ты будешь только крепнуть. День за днём. Месяц за месяцем. Год за годом.

Она говорила всё тише, будто отдалялась от него. Костя уже не чувствовал жёсткого прохладного бетона под собой. Стих ночной ветер. Исчезли все звуки, прежде окружавшие его. Только знакомый голос удерживал его в привычной реальности.

Когда Костя открыл глаза, небо на востоке уже начало светлеть. Значит, прошло никак не меньше нескольких часов. Или же время здесь текло совсем по-другому?

Однако он не чувствовал, что мышцы затекли от долгого сидения на бетонном полу. Наоборот, во всём теле ощущалась непривычная лёгкость. И сознание было таким ясным, будто он хорошо выспался, а не разговаривал с Дашей целую ночь.

Она сидела на противоположном краю балкона, обхватив колени руками. И смотрела на Костю так пристально, что ему стало как-то неловко.

– Что? Что-то не так?

– Нет, всё хорошо. Просто… ты так глубоко ушёл в себя.

– М-да… – Костя задумчиво почесал голову. – Я как будто проспал всю ночь.

Он выпрямил ноги и прижался к прутьям ограды. Приятно было ощущать плечом и спиной твёрдый прохладный металл.

Даша подсела к Косте.

– Я всё-таки перестаралась, – виновато сказала она, ласково погладив его по плечу. – Прости меня.

– За что? – удивился Костя. – Всё хорошо. Мне… мне даже понравилось.

– Правда?

– Да, – Костя глубоко вздохнул.

Почему-то раньше он совсем не обращал внимания, как приятно это делать. Глубокий вдох – и лёгкие наполняются прохладным воздухом. На выдохе всё тело расслаблялось, но вместе с тем появлялось ощущение скрытой силы, накопленной в мышцах. Силы, приходящей от осознания, что всё важное собрано в одном только здесь и сейчас.

– Я раньше читал про медитации, но не думал, что они так здорово работают, – признался Костя.

– Это не совсем медитации. Я просто хотела показать тебе, как вижу всё, что происходит вокруг.

– То есть?

Даша повернулась к ограде спиной, вытянула руки и обхватила пальцами перила.

– Вот я сейчас сижу и ни о чём таком не думаю. Ни о прошлых неприятностях, ни о будущих проблемах. Гораздо приятнее дышать свежим утренним воздухом и слушать, как просыпается город. Можно каждое утро начинать с этого, даже если холодно, и идёт дождь. А с проблемами я всегда успею разобраться.

– А если это – не какая-нибудь маленькая проблема, а серьёзная неприятность?

– Думаешь, у меня такая беззаботная жизнь? – неожиданно Даша горько усмехнулась. – Я видела, как умирают старики, – она кивнула наверх. – Надо мной жила одинокая бабушка. Её человек умер давным-давно, и она «доживала свой век». Ей многие помогали, носили еду, помогали готовить, убирались в её квартире. Но чаще всего приходила я. Мне нравилось проводить время у неё. Бабушка много чего могла рассказать, и она помогла мне понять, что меня ждёт, когда… я встречу своего… в общем, тебя.

Даша поднялась на ноги. Она облокотилась на перила и долго молчала.

– Однажды ночью я почувствовала, что кто-то меня зовёт. Будто бы во сне. Это была она. Когда я прибежала, бабушка уже почти… я могла взять её за руку, но ей оставалось недолго. Не буду рассказывать тебе, как это выглядит… Всё равно ты никогда не узнаешь. С бабушкой я была до самого конца. Она прожила долгую жизнь, но, когда готовилась уйти, ей было очень страшно… и больно… Я даже не могу описать, каково это.

Даша взглянула на Костю, и на мгновение в её глазах вновь блеснул прежний беззаботный блеск.

– Да, все эти переживания, вся эта боль теперь со мной, часть меня. И это не хорошо и не плохо. Просто так бывает.

– То есть эмоции любого человека могут стать частью твоих?

– Нет, – мягко улыбнулась Даша. – С теми, кто живёт здесь, обмениваться чувствами гораздо проще. Мы все тут связаны друг с другом. А с твоим миром я связана через тебя. Можно сказать, ты – мой проводник в мир людей.

– Здорово звучит, – сказал Костя.

Ему ещё никогда не было так легко и приятно общаться. В разговорах с родителями всегда сквозило напряжение и недопонимание. Со сверстниками подчас было не лучше. Костя не считал себя изгоем, но и дружить со всеми подряд ему никогда не хотелось. Опыта общения с девочками у него было и того меньше.

А Даша… Кем она могла стать для него? И кем была сейчас? Кем-то, кто был гораздо ближе, чем родной человек. Костя на мгновение задумался, кому он доверял больше – себе или ей?

Они стояли так близко, будто один хотел поцеловать другого, но не решался. Костя вдруг понял, что сейчас самый подходящий момент для этого. Даша выжидающе смотрела на него, значит, она не отвергнет его поцелуй.

– Костя…

Указательным пальцем она коснулась его приоткрытых губ.

– Не надо.

Костя резко отвернулся, чувствуя, как по спине пробежала дрожь.

– Костя, пожалуйста, посмотри на меня.

Это стоило ему немалых усилий.

– Прошу тебя, не обижайся.

Костя промолчал, потом выдавил из себя:

– Проехали.

Он смотрел на пустой балкон соседнего дома. Пышные кудри загораживали обзор. Вдруг они дёрнулись, и лицо Даши полностью заслонило ему обзор. А ведь она была чуть ниже его. Но теперь её глаза застыли прямо напротив его глаз.

Костя моргнул, будто прогоняя наваждение.

Даша стояла на том же самом месте, виновато разглядывала сквер внизу.

– Я должна была сказать это раньше, но никак не могла решиться. Не знала, как правильно объяснить.

– Незачем извиняться. Если ты не хочешь…

– Дело не в этом, – прервала Даша. – Я… я часть тебя, понимаешь. Да, это так, хотя у меня своя воля, свои чувства, я всегда была и останусь частью твоей… души. Это самые точные слова, пусть и звучат немного странно. Я – твоя, но я тебе не принадлежу.

– Я просто хотел поцеловать тебя, – обиженно бросил Костя. – Что, я теперь даже и обнять тебя не могу?

– Глупый, – покачала головой Даша и сама обняла его.

Она не пользовалась духами, но от неё всё равно исходил какой-то незнакомый и очень приятный аромат. Будто в притихшем зимнем лесу, окутанном лёгким морозом.

– Понимаешь, Костя, я и не думала, что всё будет так легко, – прошептала она на ухо. – Что мы просто встретимся, поговорим о пустяках и о важных вещах. Просто болтать на балконе под звёздным небом – что может быть лучше? Между нами всё так хорошо, и просто, и сложно одновременно. Я не хочу ничего портить. А поцелуй… он бы всё испортил. Не потому что я… просто…

Даша отвернулась, но Костя успел заметить, что она плачет. Он совсем растерялся и просто стоял, слушая, как она тихо всхлипывает.

– Я такая дура, – Даша вдруг обернулась, размазывая слёзы по щекам. – Разревелась на пустом месте.

Костя не знал, что ответить. Впрочем, неловкое молчание всё равно было лучше, чем глухая стена непонимания и обиды, после которых оставалось только уйти и больше никогда не возвращаться.

– Прости, – прошептала Даша. И добавила уже совершенно спокойным голосом: – Чувствую, ты на меня обиделся. Ничего, это нормально.

– Я не… – Костя покачал головой, – просто… просто я думаю, что дальше. Я же не смогу остаться у тебя навсегда. Да и ты не сможешь жить у меня. Как мы будем встречаться? Ты будешь ко мне приходить? Или я к тебе?

– Да как получится, – ответила Даша. – Лучше сейчас не загадывать. Я всё равно всегда буду рядом, помогать тебе, – она предостерегающе подняла руку. – Не каждый раз, когда тебе потребуется помощь. Я не всесильна. Но… если случится так, что станет совсем худо, я не останусь в стороне.

Настоящее время

– Двадцать лет прошло, – заметил Костя. – За двадцать лет я уже несколько раз мог стать совершенно другим человеком.

– И что? Стал? – спросила Даша.

– Похоже, что нет, – усмехнулся Костя.

Хихикнув, Даша лёгонько щёлкнула его по носу.

– Нет, правда, – Костя посмотрел в сторону опустевшей детской площадки. – Пытаешься убедить себя, что надо приспособиться, приноровиться к другой жизни, а не получается. И потому столько проблем.

– Что за проблемы?

– Как жить – как надо или по совести?

– И что выбрал?

– Ничего. Временами хочется жить по совести, но страшно. Не за себя, а за жену и дочку. Вот и стараешься выкручиваться. И делаешь себе только хуже.

– Это связано с работой?

– В большей степени. Приходится писать, как требуют сверху. Иногда это такие глупости. К вранью привыкаешь, к полуправде тоже. Но, когда тебе указывают причём, с точностью до запятой, что здесь надо писать вот так, а чуть дальше – вот так, становится просто тошно. А знаешь, что самое страшное?