Вася-юный палеонтолог: находки в янтаре

Арина Машкина

Вася-юный палеонтолог: находки в янтаре

1. Неудачные раскопки

Костёр весело потрескивал. Искры улетали в небо навстречу первым звёздам, а юные палеонтологи молча провожали их глазами и вздыхали. Вася, который стал юным палеонтологом совсем недавно, вздыхал громче всех. Он ещё не привык к тому, что можно целый день трудиться изо всех сил – копать, переворачивать камни и махать геологическим молотком, но так ничего и не найти.

– Прекратите пыхтеть как паровозы! – потребовал Васин дедушка. – Немедленно развеселитесь!

Ещё совсем недавно он был дедушкой обыкновенного мальчика и не представлял, что вымершие миллионы лет назад животные так сильно влияют на настроение юных палеонтологов! Дедушке не нравилось, когда дети грустили – особенно, когда они грустили в такой прекрасный летний вечер. И уж тем более он не понимал, как можно грустить возле такого весёлого жаркого костра.

Но бабушка, которая тоже не всегда была бабушкой юного палеонтолога, но уже отличала геологический молоток от штыковой лопаты, вступилась за юных палеонтологов:

– Чему радоваться, если радоваться нечему?

– Правильно, – согласился начальник палеонтологической экспедиции Сан Саныч. – То есть, почти правильно. Печально, что эти раскопки оказались безрезультатными. Но мы должны помнить, что раскопки бывают всякими. Иногда они лёгкие и удачные. Иногда – тяжёлые, но успешные. А сегодня у нас были трудные безуспешные раскопки.

Вася познакомился с Сан Санычем, когда вместе с папой, мамой, бабушкой и дедушкой принёс в палеонтологический музей камень с отпечатком огромного ракоскорпиона. Камень был таким большим, что выкапывали его всем семейством – и за это Сан Саныч пригласил их всех на экскурсию по музею, а потом и на настоящие палеонтологические раскопки.

Вася очень любил вспоминать те самые первые в его жизни раскопки, на которых он нашёл бивень мамонта и новых друзей. Саша, Никита, Женя и Карина занимались в кружке юных палеонтологов, которым руководил Сан Саныч. И Вася, разумеется, тоже захотел заниматься палеонтологией вместе с ними. Он тогда не знал, что мамонтовые бивни, ракоскорпионы и другие ископаемые сокровища не каждый день попадаются. Впрочем, даже если бы Сан Саныч его предупредил, Вася всё равно бы не отказался, потому что быть юным палеонтологом гораздо интереснее, чем обыкновенным мальчиком.

Вася ещё раз вздохнул и спросил:

– Значит, следующие раскопки будут удачными?

– Ничего не могу обещать, – честно сказал Сан Саныч. – Но я уверен, что каждые раскопки мы должны начинать с уверенностью в успехе. Или вообще не начинать!

Вася долго обдумывал его слова. Так долго, что обманутый тишиной соловей прилетел на берёзу и запел свою песенку прямо над Васиной головой. Если бы на берёзе запели птеродактили, то не было на свете слушателя внимательнее Васи. Но к соловьям он был совершенно равнодушен.

– В следующий раз начну с уверенностью! – пообещал Вася, спугнув соловья. – А как мы должны заканчивать каждые раскопки? Тоже с уверенностью?

Теперь задумался Сан Саныч.

– Не всегда удаётся закончить раскопки с уверенностью, – признался он. – Зато мы всегда можем закончить их с мыслью, что в следующий раз всё сложится в нашу пользу. И что кроме окаменелостей есть много интересных и важных вещей, например… – Он задумчиво поднял глаза к небу. – Например, космос, звёзды, далёкие планеты … Вы только поглядите, красота какая!

Юные палеонтологи послушно задрали головы и посмотрели на Большую Медведицу, которая указывала хвостом на космос со звёздами.

– Интересно, – сказал вдруг Вася, – а на далёких планетах тоже есть окаменелости?

– За-за-за… – начал было Саша, но Карина его перебила:

– Даже не заикайся, что их там может не быть!

Но Саша всё-таки закончил свою мысль:

– За-за-зависит от того, есть ли там жизнь.

– Инфа сотка! – поддержала его Женя. – Нет жизни – не будет и окаменелостей!

Никита задумчиво согласился.

– Звучит логично. Тогда получается, что окаменелости обязательно будут, если жизнь на планете есть. Или если она когда-то раньше была, а потом вымерла.

– Правильно! То есть, почти правильно, – воскликнул Сан Саныч. – Вы же помните, что фоссилизация это сложный физико-химический процесс?

Он вопросительно посмотрел на юных палеонтологов.

2. Окаменевшая гастропода

Вася хотел покаяться, что всё забыл, но Карина ему помешала.

– Я всё помню! – возмутилась она.

– Это база, – кивнула Женя.

Пришлось Васе с умным видом поддержать девочек:

– Очень, очень сложный процесс…

– Е-е-если что-то пойдёт не так, то ничего не получится, – добавил Саша.

Но только Никита, на радость Сан Санычу, смог подробно ответить:

– Фоссилизация зависит от многих факторов. Особенно важное значение имеют геологические вещества, в которых происходит минерализация, и климат.

Васин дедушка восхитился:

– Мальчик, ты откуда взялся такой умный?

А Васина бабушка проворчала:

– И что ты делаешь среди нормальных людей, которые не знают и знать не хотят, что такое фоссилизация…

– Он среди нас умничает, – засмеялась Женя.

Никита поправил очки.

– Я не умничаю. Я объясняю, что на процесс фоссилизации, то есть, окаменения, влияют разные обстоятельства.

– Даже я не смог бы сказать лучше, – поблагодарил его Сан Саныч. – Действительно, чтобы живой организм сохранился в виде ископаемого, требуется соблюдение множества условий, которые не везде возможны. Нужно кому-то напомнить, как это происходит?

– Нет! – быстро отозвалась Васина бабушка.

– Да! – почти так же быстро отозвался Вася.

Хорошо, что Сан Саныч никогда не отказывался снова и повторять то, что он уже рассказывал.

– Представим себе, например, гастроподу…

Вася не знал, кто это такая и как она выглядит, но послушно попробовал представить неизвестную ему гастроподу. Она получилась большая, как страус, но гораздо страшнее, потому что у Васиной гастроподы были голова крокодила, крылья птеродактиля и ноги тираннозавра.

Сан Саныч покосился на Васю и добавил:

– Если вы когда-нибудь видели улитку, то знаете, как выглядит гастропода.

Вася моргнул и потряс головой, чтобы похожая на монстра гастропода поскорее исчезла из его воображения, а её место заняла маленькая мирная улитка.

– Сто миллионов лет назад наша гастропода сидела на травинке на берегу реки, но порыв ветра сбросил её в воду, а течение быстро занесло песком. Гастропода оказалась как бы законсервированной в условиях, где нет кислорода.

Васе представил себе несчастную законсервированную улиточку, и ему стало грустно, а Сан Саныч радостно продолжал:

– Это очень хорошо, потому что там, где нет кислорода – там не будет животных и бактерий, которые дышат кислородом и питаются мёртвыми улитками. Значит, нашу гастроподу никто не съест, и она превратится в окаменелость!

– Побыстрее, пожалуйста, мне пора спать, – зевнула Васина бабушка.

– Фоссилизация требует времени, – возразил Сан Саныч. – Обычно это занимает от тысячи до нескольких миллионов лет. Вода, которая просачивалась к нашей гастроподе сквозь песок, была насыщена минеральными веществами – например, кальцием. Кальций из воды проникал внутрь гастроподы – проникал и замещал собой то, что раньше было телом и раковиной. Но это происходило понемножку, по крохотным частицам, размер которых можно сравнить разве что с атомом! И когда замещение закончилось, наша гастропода стала фоссилией – то есть, окаменелостью. Нам очень повезло, что у нас есть все условия для того, чтобы гастроподы и другие организмы могли окаменеть!

3. Палеонтологическая находчивость

Слова Сан Саныча моментально улучшили настроение юным палеонтологам. Дети почувствовали себя везунчиками и забыли бы про трудные безуспешные раскопки, но тут Вася спросил:

– А что же мы будем делать на следующем занятии кружка? Ведь мы должны были разбирать свои находки…

– Для следующего занятия мы найдём окаменелости в городе, – ответил Сан Саныч. – Вернее, вы найдёте их сами, потому что я уезжаю в командировку.

Вася растерялся. Если окаменелости можно найти в городе, тогда зачем же кружок юных палеонтологов поехал на раскопки в такую даль?

Он огляделся: справа лес, слева река, а город остался где-то за горизонтом, что от него даже огней не видно.

– В городе или в огороде? – переспросил Васин дедушка, решив, что ослышался. – В огороде раскопки нелёгкие, но всегда удачные: то окаменевшую картошку найдёшь, то скелет козы, то мумию пу́гала. А в городе, сколько ни старайся, всё равно кроме труб, проводов и подземного перехода ничего не раскопаешь.

– Зато в городе можно пойти в магазин и купить там бивень мамонта, а на сдачу взять килограмм трилобитов, – сказала Васина бабушка.

Несмотря на то, что Вася совсем недавно стал юным палеонтологом, все его родственники – и папа, и мама, и дедушка, и бабушка уже неплохо разбирались в ископаемых и запросто отличали трилобита от мамонта.

– Правильно, – согласился Сан Саныч, – то есть, почти правильно. Не нужно раскапывать улицы и магазины. Я предлагаю вам поискать окаменелости на городских зданиях и памятниках.

Никита поправил очки и с интонациями профессионального гида сообщил:

– В мраморной облицовке железнодорожного вокзала хорошо заметны раковины аммонитов.

– И что ты предлагаешь? – подняла брови Васина бабушка. – Купить вокзал ради парочки аммонитов?

Дедушка заметно испугался. Он совсем не хотел покупать вокзал – ни ради парочки аммонитов, ни даже ради парочки поездов! Наверное, он не очень любил вокзалы. К тому же, ему было негде их хранить – особенно теперь, когда Вася начал собирать свою юную палеонтологическую коллекцию.

– Не стоит покупать вокзал ради одного занятия кружка, – улыбнулся Сан Саныч, – Достаточно рассказать нам о том, что вы заметили на улицах или внутри зданий. А если вы сфотографируете или зарисуете свою находку, будет просто замечательно.

Послышался громкий вздох облегчения. Вася представил, как дедушка мысленно вычёркивает вокзал из списков покупок, и тихонько засмеялся.

– По-по-покупать ископаемые в магазине – это неспортивно, – заявил Саша.

– Лучше сэкономить и проявить находчивость, – поддакнула Женя.

Карина гордо задрала нос:

– Я очень находчивая! Я нашла в бабушкиной шкатулке янтарную брошку!

– Причём тут ископаемые? – удивился Вася.

Вася за свою жизнь тоже немало интересного отыскал в бабушкиной шкатулке, но палеонтологическими находками там и не пахло. А вот другие юные палеонтологи совсем не удивились, как будто знали про янтарь что-то такое, чего Вася не знал.

– «Причём тут ископаемые?» – передразнила его Карина. – Да при том, что внутри этого ископаемого янтаря находятся ископаемые лягушонок и два ископаемых комарика!

– Не может быть! Как они туда попали? Я тоже в бабушкиной шкатулке янтарную брошку нашёл, когда был маленьким…

Вася осёкся. Зря он про брошку вспомнил…

– Нашёл и бросил в канаву, – ожидаемо возмутилась Васина бабушка, которая никогда и ничего не забывала. – Между прочим, эту брошку мне подарил твой дедушка много лет назад!

– Она была в виде кораблика, – вздохнул Вася, – а кораблики плавают… Хорошо, что ты его спасла. Но я точно помню, что никаких ископаемых пассажиров в янтарном кораблике не было.

Что такое инклюз

Сан Саныч зааплодировал.

– Карина, поздравляю с отличной находкой и тебя, и бабушку: янтарь с земноводным и двумя насекомыми – большая редкость!

– Но как они там оказались? – потребовал разъяснений Вася.

– Гораздо важнее не «как», а «когда», – ответил Сан Саныч. – Дело в том, что янтарь ещё не был твёрдым, когда они туда угодили, точнее говоря, в то время он ещё не был янтарём…

– А чем он был?

– Представь себе древнюю сосну, растущую на морском берегу. Очень древнюю сосну, я бы даже сказал, троюродную пра-пра-прабабушку современной сосны. В один прекрасный день на море поднялся шторм, и сильный ветер поломал её ветки. Но деревья умеют лечиться – и она заклеила свои раны прозрачной смолой, чтобы защитить их от вредителей.

– Как люди заклеивают пластырем порезанный палец, чтобы туда не попали микробы, – подсказал умный Никита.

– Смолы было так много, – продолжал Сан Саныч, – что большая капля упала вниз – прямо на маленького представителя отряда бесхвостых земноводных – то есть, на лягушонка, который в этот момент как раз раздумывал, какого из двух комаров – то есть, представителей отряда двухкрылых насекомых – ему съесть первым…

– За двумя зайцами погнался – и влип, как муха в варенье, – хихикнула Женя.

Вася представил себе маленького голодного лягушонка, который никак не может решить, какой же комарик вкуснее, и чуть не заплакал… Над ухом запищал совсем не ископаемый, а очень даже живой комар – голодный как лягушонок. Вася осторожно помахал рукой, отгоняя его, чтобы не мешал слушать Сан Саныча.

– И лягушонок, и комары оказались в смоляной ловушке. Набежали волны и унесли застывшую от воды каплю смолы в море, где её быстро засыпало песком, и она окаменела.

– Только смола окаменела? – не понял Вася. – А лягушонок и комары остались как живые?

– Правильно, – сказал Сан Саныч. – То есть, почти правильно. Они остались как живые – но всё-таки неживые. За то время, пока жидкая смола превращается в твёрдый янтарь, животное внутри неё тоже изменяется. Нам кажется, что янтарь непроницаемый как бетонная стена, но для растворённых в воде минералов он скорее похож на мелкое сито. На очень, очень, очень мелкое сито! Миллионы лет кальций из воды просачивался в янтарь. И миллионы лет он по крохотной частичке замещал собой каждую частичку лягушонка и каждую частичку каждого комара, пока они не окаменели. Прошло почти сорок миллионов лет, и вот очередной шторм выбросил на берег моря прекрасный экземпляр ископаемой смолы – то есть, янтаря…

– … с начинкой! – весело добавила Карина. – А потом его нашла моя бабушка и пошла к ювелиру, чтобы он из янтаря сделал брошку!

– Как я её понимаю! – воскликнула Васина бабушка, а дедушка проворчал:

– Всё это слишком сложно, чтобы быть правдой. Скорее всего, эту брошку сделали на фабрике из стекла и подарили твоей бабушке.

– А лягушонок внутри?! А комарики?! – оторопела Карина.

– Вероятнее всего, пластмассовые, – пожал плечами дедушка.

Сан Саныч сделал задумчивое лицо.

– Это смелая версия, но она нуждается в проверке. Карина, пожалуйста, захвати эту брошку на следующее занятие кружка. Я принесу ультрафиолетовый фонарик, и мы выясним, из чего она сделана. Дело в том, что в ультрафиолетовом свете настоящий янтарь проявляет эффект флуоресценции – то есть,светится зеленовато-голубым или жёлто-коричневым светом.

– Вы серьёзно? – фыркнула Васина бабушка.

Сан Саныч с воодушевлением закивал.

– Я с детства коллекционирую инклюзы – так называются янтари с ископаемыми растениями и животными, которые когда-то попали в смолу и окаменели вместе с ней. Иногда попадаются очень подозрительные экземпляры, и без ультрафиолета не определить, что же мне подвернулось – пластмасса, стекло или же настоящий янтарь. Фонарик меня очень выручает!

– Это единственный способ выяснить подлинность янтаря?– спросил Васин дедушка.

– Ну что вы, есть много других надёжных способов! Можно бросить свою находку в солёную воду – янтарь будет плавать, а стекло утонет. Можно взять спички и поджечь – пластмасса будет противно вонять, а янтарь пахнуть смолой. Если поскрести пластмассу острым ножиком, то получится стружка, а янтарь раскрошится на мелкие кусочки. К сожалению, все эти исследования вредят образцам…

– Нонсенс! – возмутилась Васина бабушка. – Я не позволю проверять мой янтарный кораблик этими варварскими методами, он же испортится!

– А фонариком позволишь? – обрадовался Вася.

Дедушка заворчал, что он никогда не давал поводов для подозрений, что кораблик за несколько десятков лет заслужил право называться янтарным, и что глупо проверять столетние побрякушки.

– Есть преступления, которые не имеют срока давности,– сурово произнесла бабушка, игнорируя все его возражения.

Янтарный таракан

Вася не любил, когда бабушка с дедушкой ссорились.

– Сан Саныч, – взмолился мальчик, – скорее расскажите про вашу коллекцию янтаря с этими, как их…

– С инклюзами, – подсказал Сан Саныч. – С удовольствием! Первый экземпляр в коллекции появился, когда я был ещё совсем маленьким: мой папа привёз из экспедиции янтарь с тараканом и положил его мне в коляску.

Бабушка и дедушка моментально забыли про кораблик.

– Из какой экспедиции? – спросил дедушка.

– С каким тараканом? – спросила бабушка.

Юные палеонтологи наперебой закричали:

– Из палеонтологической! Потому что он тоже палеонтолог! И его тоже зовут Сан Санычем!

Вася помотал головой.

– Подождите, я запутался. Таракана зовут Сан Санычем? И он тоже палеонтолог?

Разумеется, Сан Саныч помог ему распутаться – но не сразу, а когда перестал смеяться. Но хохотал он очень, очень долго.

– Таракана зовут манипулятор модификапутис. А Сан Санычем зовут не только меня, но и моего папу, а также дедушку, прадедушку, пра-пра-дедушку, и так далее. Это в нашем роду фамильное, как и увлечение палеонтологией. Я ещё в коляске лежал, а меня уже называли Сан Санычем. Когда у меня родится сын, я тоже назову его Сан Санычем.

– И тоже поло́жите ему в коляску таракана в янтаре, чтобы из него тоже вырос палеонтолог? – догадался Вася.

– К сожалению, манипулятора модификапутиса у меня больше нет…

Васина бабушка ахнула:

– Потеряли?!! Я так и знала! Ребёнку янтарь подарить, это… это просто нонсенс!

– Сан Санычи не теряют ископаемых, даже когда лежат в коляске, – обиделся Сан Саныч.

Васин дедушка спросил:

– При каких обстоятельствах он исчез? Где вы видели его последний раз?

Сан Саныч помрачнел.

– Я всегда носил с собой, пока однажды его у меня не отобрал инопланетян.

Никита, Женя, Карина и Саша уставились на своего руководителя.

– Вы нам об этом никогда не рассказывали! – загалдели они.

– Это шутка такая? – неуверенно улыбнулся Вася, но его бабушке так не показалось.

– Как у вас язык повернулся? – накинулась она на Сан Саныча.– С такими вещами не шутят! Нельзя говорить детям, что таракана «отобрал инопланетян»! Это неграмотно! Какой пример вы им подаёте?! Вы должны были сказать «отобрал инопланетянин»! Инопланетянин, а не инопланетян, понятно?! Это во-первых.

– Хорошо, что против инопланетян как таковых у вас нет возражений, – заметил Сан Саныч. – А что будет «во-вторых»?

– А во-вторых, я давно хотела вам сказать, что младенца нельзя называть Сан Санычем! Его надо звать Санечкой, и в коляску класть погремушку, а не таракана!

– Не надо Санечкой, – возразил дедушка, – лучше пусть он будет Шуриком. А в коляску положить бутылочку, а не погремушку.

Вася встревожился.

– Сан Саныч, они опять спорят! Скорее рассказывайте ещё что-нибудь про янтарь!

Сан Саныч тоже не хотел, чтобы бабушка и дедушка ссорились, и с готовностью начал:

– Мой папа Сан Саныч рассказал, что манипулятор модификапутис вымер сто миллионов лет назад, и если бы не янтарь, в котором он сохранился, то мы бы никогда не узнали, как он выглядел.

– Невелика потеря! – когда Васина бабушка сердилась, её было не остановить. – Ненавижу тараканов, глистов и прочих паразитов!

– Всё, что вы скажете, будет использовано против вас, – предупредил дедушка. – Он вымер, а у тебя никакого алиби.

– Что ты этим хочешь сказать? – разгневалась бабушка. – Что мне сто миллионов лет?!!

– Дедушка, ты ведь не думаешь, что это бабушка его тапком прибила? – вмешался Вася. – Может, на него просто динозавр наступил?

Сан Саныч не стал оправдывать динозавров и заступился за бабушку.

– Манипулятор модификапутис вымер в мезозое, поэтому мы можем смело предположить, что в его исчезновении никто из присутствующих здесь дам не виноват.

– Инфа сотка! Я как бы дама, но я тут ни при чём, честное слово! – поклялась Женя.

– Я ещё больше ни при чём, – сказала Карина, – и вообще, меня в мезозое ещё не было, я в кайнозое родилась.

Большой палеоэнтомологический секрет

Вася сосредоточенно вспоминал все известные ему геологические эры. Очень-очень давно был палеозой с его любимыми трилобитами. Потом, очень давно, наступил мезозой с его любимыми динозаврами и другими ящерами. А потом все ящеры вымерли, поэтому мезозой закончился, зато начался кайнозой.

Бабушка угрожающе молчала. Наверно, пыталась вспомнить, когда она родилась. Надо было срочно отвлекать её от мрачных мыслей.

– Сан Саныч, а какие ещё у вас есть инклюзы? – спросил Вася.

– Больше всего у меня инклюзов насекомых, хотя есть и несколько интересных экземпляров паукообразных. Недавно мне подарили янтарь с ногой паука и фрагментом паутины, в которой запуталась маленькая представительница отряда чешуекрылых – бабочка-толстоголовка.

– Чешуекрылая, – хихикнула Женя, – чешу я крылья…

Она принялась чесать воображаемые крылья, но Карина посмотрела на неё взглядом строгой воспитательницы детского сада, и Женя закрыла лицо руками, молча давясь от смеха.

– А паукообразные – это пауки, что ли? – уточнил Вася. – Вы так странно говорите, как будто они вовсе не насекомые.

Юные палеонтологи тихонько зашушукались.

– Не хотелось бы, чтобы ты в них разочаровался, но так оно и есть, – с улыбкой сказал Сан Саныч.

Негодующий Вася напустился на бабушку с дедушкой:

– Почему вы мне раньше не сказали, что пауки – это не насекомые?!!

– Потому что это большой палеоэнтомологический секрет, – оправдывался дедушка. – Раньше тебе его нельзя было рассказывать, потому что ты был обыкновенным мальчиком, но теперь, когда ты стал юным палеонтологом – теперь можно.

– Большой палео… какой? – растерялся Вася.

– Палеоэнтомологический! – подхватил Сан Саныч. – Ты, наверное, уже заметил, что у насекомых – таких, как бабочки, жуки и комары – шесть ног.

– Я даже заметил, что у пауков не шесть, а восемь ног! А когда я был маленьким, то думал, что у них две ноги лишние, – припомнил Вася.

– Должен тебе признаться, – понизил голос Сан Саныч, – что не все взрослые знают про разницу в две ноги. И я бы попросил тебя не считать их лишними и уж тем более не отрывать.

– Я больше не буду!

– Чего ты больше не будешь? – ехидно спросила Женя. – Ноги отрывать?

– Я никогда не отрывал паукам ног! Я хотел сказать, что больше не буду думать, что пауки это жуки с лишними ногами!

– Это правильно, – похвалил его Сан Саныч. – То есть, отрывать кому бы то ни было ноги – это неправильно. А думать, что это разные беспозвоночные – правильно! Пауков и других восьминогих – например, скорпионов и клещей – называют паукообразными. Есть и другие признаки, по которым можно отличить их от насекомых, но самый легкий способ – пересчитать ноги. Раньше наука энтомология занималась и насекомыми, и паукообразными. Но больше ста лет назад восьминогие объединились и уползли в свою отдельную науку арахнологию. Все шестиногие остались в энтомологии, а вымершие насекомые – например, тот самый манипулятор модификапутис, – в палеоэнтомологии. Вот так и получился большой палеоэнтомологический секрет, который ты сегодня узнал.

Вася успокоился. Невозможно сердиться, узнав большой палеэнтомологический секрет!

– Толстоголовая бабочка с ногой паука тоже вымерла? – зевнула Карина.

Сан Саныч развёл руками.

– Именно эта толстоголовка умерла, когда угодила в смоляную каплю. Миллионы толстоголовок, появившиеся на свет после неё, тоже умерли. Но на нашей планете до сих пор сохранились места, где порхают такие же толстоголовки, как мой экземпляр, сохранившийся в янтаре.

– Паук тоже порхает? – спросил Вася. – Он ведь не умер из-за того, что остался без одной ноги? Скажите, что он не умер!

– Он жил долго и счастливо, – зевнул Сан Саныч, – отрастил себе новую ногу, оставил множество потомков и тоже не вымер. Палеонтологи находят в балтийском янтаре множество растений и организмов, которые до сих пор живут и процветают. Это потому, что он довольно молодой, ему меньше сорока миллионов лет.

– Если сорок миллионов лет – это молодой, – зевнул дедушка, – тогда я – грудной младенец!

– Если сорок миллионов лет – это молодой, – зевнула бабушка, – то кто же тогда старый?

– Бирманский янтарь старый, – зевнул Сан Саныч, – ему около ста миллионов лет.

Морды и хвосты птерозавров