Время поздних надежд

– Но мы же не в толпе, – возразила Марго.

– Мы три часа стояли в очереди. Там еще больше маньяков, и вообще… Скорее всего, он приметил нас там, – прошипела я.

– Но он же американец, – опять возразила Марго, правда, очень неуверенно.

– Зоя! – громко прервала я шепот Марго, – нам пора идти, – и резко встала. Марго тоже поднялась, и мы выразительно посмотрели на Зойку.

– Девчонки, да вы идите, – невозмутимо отмахнулась Зоя, – мы с Джеком еще поболтаем. Встретимся дома.

– Джеком? Ты уже называешь его Джек, – прошипела я и настойчиво повторила: – Зоя, проводи нас.

Зойка неохотно поднялась и, извинившись перед американцем, пошла за нами. По дороге к выходу я продолжала говорить, что американец, скорее всего, маньяк и нужно немедленно бежать. Тем более что я пообещала Борису Моисеевичу присматривать за тобой. Зойка снисходительно улыбнулась и попрощалась с нами.

К счастью, иностранец оказался не маньяком, а американским адвокатом, прилетевшим по делам в Москву. В следующие три дня до отъезда домой мы Зойку потеряли. Она появлялась на пару часов, захлебываясь, рассказывала, какой необыкновенный Джек, намекала на нечто особенное, что происходит между ними, и о чем расскажет позже, и, переодевшись, исчезала опять.

В последующие годы Джек часто приезжал в Москву. Закончив университет, Зойка вышла за него замуж и укатила, как и мечтала, жить в Америку. Правда, не в Джорджию, а в Нью-Йорк. Через несколько лет у них родился сын Мишенька, Майкл. Жили они обеспеченно, каждый год летом приезжали в Москву. А семь лет назад Джек неожиданно умер от цирроза печени. Зойка не рассказывала о том, что случилось. Мы даже не знали, что он болеет. От чего бывает цирроз печени, мы понимали, но ни одного вопроса не задали. Жалели ее очень. Зойка сильно изменилась и закрылась. Еще через пару лет она оставила квартиру на Манхэттене уже взрослому сыну Мише и вернулась в Москву, поселившись по соседству со мной. Вот это стало счастьем.

Но все это случилось позже. А пока, на пятом курсе, нашла свое счастье и Марго. Нашла она его, как ни странно, в луже.

Аркаша

Погода стояла отвратительная. Шел дождь со снегом, на улице было промозгло. Выходить не хотелось никому, но в холодильнике было шаром покати. Закончилась даже картошка. Голод не способствовал подготовке к сессии. В голове билось единственное желание – поесть. Марго предложила лечь спать, потому что во сне не чувствуется голод. Уснуть голодной не получалось. Бросили на пальцах, кому идти в магазин за докторской, кефиром и хлебом. Выпало Марго. Она сопротивлялась изо всех сил, но уговор есть уговор, и идти пришлось.

У входа в гастроном разлилась огромная лужа, и проехавшая мимо машина окатила ее грязью с ног до головы. Новая югославская рыжая дубленка, которой Марго так гордилась, была напрочь испорчена. Да что там дубленка, все лицо было в грязи. Растерянно оглядываясь по сторонам, она не могла понять, что делать дальше, но неожиданно машина, окатившая ее грязью, вернулась и остановилась рядом с лужей. Симпатичный молодой человек, выйдя из машины, стал бурно извиняться, протянул Марго салфетки вытереть лицо и предложил подвезти в ближайшую химчистку. Химчистка закончилась совместным ужином в ресторане «Пекин». Марго понравилось все, и Аркаша в том числе.

Мы в тот вечер так и не дождались хлеба и кефира. Марго вернулась поздно, мы сделали вид, что спим. Утром провинившаяся Марго рассказывала о необыкновенном приключении, которое случилось с ней. С завистью расспросили о ресторане «Пекин» и простили.

Аркаша появился в нашей квартире с цветами и шампанским вечером того же дня. Он был обаятелен, умен и уже смотрел на Марго с обожанием. Она мило улыбалась, не забывая демонстрировать знаменитые ямочки. Больше Марго и Аркаша не расставались. Он познакомил ее с родителями, и Марго им понравилась. Весной они съездили к родителям Марго и сразу же, после защиты, расписались. Марго стала москвичкой и замужней женщиной.

Саша

Я умудрилась встретить будущего мужа, не выходя из квартиры, благодаря умению готовить борщ. Бог прислал мне Сашу на дом. Когда бабуля учила меня готовить борщ, то сказала, что однажды принц, попробуя его, поймет, что жить без такого борща – невозможно.

Бабуля оказалась Нострадамусом.

В тот вечер я осталась дома одна. Девчонки ушли в кино, я отказалась. Нужно было готовиться к зачету, да и очередь готовить подошла. Борщ был моим коронным блюдом, что признавали все друзья, приезжавшие в гости. Вот и в тот вечер звонок в дверь меня совершенно не смутил. Я была уверена, что это кто-то из друзей.

– Добрый вечер! – молодой человек с открытой и доброй улыбкой внимательно смотрел на меня. – Вы не подскажете, когда могут появиться ваши соседи из 89-й квартиры?

Я машинально приглаживала растрепанные волосы и незаметно пыталась развязать узел на переднике. Узел не развязывался.

– У меня для них посылка. Вы не могли бы передать?

Это были еще те времена, когда не боялись брать чужие посылки. Я лихорадочно пыталась придумать повод, чтобы как-то его задержать.

– Знаете, – уверенно сказала я, – они должны вот-вот появиться.

На самом деле я понятия не имела, когда они вернуться. Я даже не знала, кто там живет.

– Может быть, войдете? – я открыла дверь шире, – подождете и время скоротаете.

Он удивился, но поблагодарил и вошел, мгновенно окунувшись в аромат свежесваренного борща, чеснока и укропа.

– Вы любите борщ? – неожиданно спросила я.

Он, сглотнув слюну, сказал: «Очень», – и рассмеялся.

– Хотите попробовать?

– Да, вот не думал, что, оказав услугу знакомым, встречу красивую и гостеприимную девушку, которая еще и борщом угостит.

Я смутилась и покраснела. Очень хотелось переодеть старенький спортивный костюм с вытянутыми коленками, который носила дома, но было неловко. Еще подумает, что нравится мне. А он мне уже нравился. С первого взгляда. С первой улыбки. От волнения чуть подрагивали руки. Предложив ему сесть за стол, метнулась к плите, налила полную тарелку борща, положила щедрую ложку сметаны и поставила тарелку перед ним.

– Может, перейдем на ты? – он вопросительно посмотрел на меня.

– Давай, – с радостью ответила я.

– Тебя как зовут?

– Ника.

– А я Саша. Спасибо, что угощаешь! Если честно, я такой голодный!

Он проглотил первую ложку и застонал от удовольствия. На второй я поняла, что влюбилась.

Я угощала Сашу, говорила о завтрашнем зачете, готовиться к которому, увидев Сашу, пропало всякое желание. Он попросил добавки. Я была на седьмом небе от счастья. Саша рассказывал о себе, шутил, говорил комплименты. В какой-то момент он вспомнил о посылке, отнес ее к соседям и вернулся.

Он оказался коренным москвичом, закончил Плехановский. Был старше меня на шесть лет, занимался бизнесом. Тогда это было новое популярное слово и вид деятельности. В тот вечер он прилетел с Кипра, и, даже не заехав домой, решил вначале отдать посылку. Мы пили чай с печеньем и вишневым вареньем и говорили-говорили.

Вернулись из кинотеатра мои девчонки, с удивлением обнаружив симпатичного молодого человека и раскрасневшуюся счастливую подругу. Было уже совсем поздно, когда Саша засобирался домой. Прощаясь, шутливо сказал, что жить без моего борща больше не сможет. Бабуля оказалась права. Через год мы поженились и сняли квартиру. А спустя двадцать пять, как мне казалось, абсолютно счастливых лет, развелись. Оказалось, смог.

После окончания университета я начала работать в Пушкинском музее. Занималась организацией выставок, писала статьи, проводила экскурсии. Старалась научить людей понимать искусство, видеть прекрасное в обыденном. Мое прекрасное началось когда-то с березок. Они стали маленьким секретом детства, отправной точкой в профессии.

Я читала много профессиональной литературы. Особенно увлекали книги о знаменитых аукционных домах, крупнейших брокерских центрах по продаже произведений изобразительного и декоративно-прикладного искусства, ювелирных изделий и антиквариата, и об их главных действующих лицах – арт-дилерах. Этот мир околдовал меня. День и ночь я говорила и мечтала об одном – устроиться на работу в аукционный дом.

Одним из самых популярных в те годы был «Магнум Арс». Устроиться туда так и не удалось, но мне предложили работу арт-дилера в престижной галерее, и это событие кардинально изменило мою жизнь. Работать в галерее было интересно и уж точно более волнующе, чем в музее, где я проводила экскурсии, почему-то чувствуя себя посетителем. Какой победы я могла добиться в музее? На новом месте работы я сама участвовала в создании и продвижении современного искусства. Это было захватывающее приключение, которое открыло передо мной совершенно иной мир – мир талантливых художников и неожиданных встреч.

В 2013 году меня буквально заворожил фильм «Лучшее предложение» с блистательным Джеффри Рашем в роли управляющего известным аукционным домом. Мир аукционов и бесценных коллекций, азарт на лицах участников, стук аукционного молотка и слово «продано». Я убедилась, что много лет назад сделала правильный выбор.

Началась новая жизнь.

В конце 90-х и начале 2000-х Россия переживала нечто похожее на революцию. Культурную, в том числе. Появилась возможность открывать новые галереи, работать с молодыми художниками, продавать произведения искусства за границу. Возникло ощущение свободы и бесконечных возможностей. Я почувствовала себя частью этого динамичного и многогранного мира. Каждый день приносил новые знакомства и идеи, работа арт-дилером захватила и сформировала меня, дав ощущение полного погружения в искусство. Я ее обожала.

С Сашкой мы жили хорошо. У нас появилась своя первая квартира. Небольшая, но… своя. Светлая, уютная, с видом на старый московский дворик. Мы обставили ее просто, но со вкусом, заполнили любимыми книгами и пластинками. Квартира стала нашим убежищем, местом, где мы могли забыть о суете и проблемах, погрузиться в собственные мысли и мечты.

Сашка уже серьезно занимался бизнесом и превратился в Александра Николаевича. В бизнесе его я ничего не понимала, но внимательно выслушивала все, о чем он мне рассказывал.

Я, в свою очередь, рассказывала мужу о новых художниках, интересных проектах, галерейной жизни, которая, скорее всего, его не интересовала, но он тоже терпеливо выслушивал меня.

Помню, однажды пришла домой с охапкой полевых цветов, купленных у бабушки на рынке. Сашка поставил их в старую глиняную вазу, которая осталась у нас со съемной квартиры, и все наполнилось ароматом лета. Обнявшись, мы любовались, глядя на нее. В такие моменты я чувствовала себя по-настоящему счастливой, и мне казалось мы создали свой маленький мир, в котором царят любовь, гармония и взаимопонимание.

Конечно, не все было идеально. А у кого бывает все идеально? Были и трудности, и разногласия, как в любой семье. Сашка нервничал из-за каких-то поставок и контрактов, я волновалась о будущем галереи. Но больше всего мы переживали из-за того, что так и не стали родителями. Вначале к этому не стремились, а потом не получалось. Я обращалась ко многим врачам – все было нормально. У Сашки тоже все было в порядке. А родителями мы так и не становились.

Годы шли, и эта тема становилась все более болезненной. Мы избегали разговоров о детях с друзьями и родственниками, стараясь не показывать свою печаль. Порой, глядя на чужих малышей, я ловила себя на мысли, что упустила что-то важное, какую-то возможность, которая больше не повторится. Мы пробовали разные методы, обращались к нетрадиционной медицине, ездили по святым местам. Все было тщетно. Одно время даже хотели взять ребенка из детдома, а потом передумали. Побоялись, что не сможем его полюбить, как родного. Со временем пришло смирение. Мы научились жить с этим, находить радость в других вещах: путешествиях, работе, общении с друзьями.

Работа в галерее подарила мне удивительный мир искусства и радости, Сашка – мир любви и тепла. Я была благодарна судьбе за оба дара и чувствовала себя абсолютно счастливой.

Полюбившийся когда-то фильм я пересматривала и знала наизусть многие реплики. Была и любимая: «В каждой подделке есть доля подлинности». В моем бывшем муже тоже была доля подлинности, а он оказался подделкой. Подделкой оказалась и мысль о том, что мы научились жить с тем, что у нас не будет детей.

Депрессия

Мы развелись пять лет назад.

Долгое время я не могла избавиться от разрывающей душу боли и обиды. Ох уж эта обида! Она, как ржавчина, пожирала меня и разрасталась, лишая сна и превращая жизнь в черно-белое безрадостное существование. На работу ходить не хотелось, видеть друзей тоже. Пыталась взять себя в руки – не получалось. На помощь пришли любимые подруги. Они разработали план выхода из депрессии. Слово «депрессия» при мне не произносилось, но подразумевалось.

Марго, как бы случайно, оставила на видном месте в моей квартире книгу по психологии. Книгу о том, как научиться прощать. Простить Сашку никак не получалось. Я решила записаться на уроки французского и усиленно зубрила возвратные глаголы. В голове было пусто. Следующими по плану были уроки акварели и гончарного мастерства. В таком темпе я была совсем близка к выпиливанию лобзиком и выжиганию, но, к счастью, начала оживать.

В результате из французского я выучила несколько расхожих фраз. Я написала, точнее перерисовала три картинки, но схожести с оригиналом не замечалось, разве что милыми выглядели по-прежнему только березки. На нижней полке кладовки пылилась глиняная пепельница, она же конфетница, и горшок странной формы, напоминающий урну для праха. Наверное, я, сама того не осознавая, сделала ее для праха, оставшегося от нашей любви. Но все это было неважно. Главное заключалось в том, что однажды утром я проснулась свободной от боли и обид. Это была победа – моих подруг и моя. В то утро, прислушавшись к себе, я поняла, что ничего больше не тревожит, в душе странный покой, в теле давно забытая легкость, за окном весна, и жизнь прекрасна. Конечно, я отдавала себе отчет, что уже не юна, но все еще не выглядела как женщина со следами былой красоты. Это утешало и обнадеживало. Перенесенные страдания сделали меня на два размера меньше и добавили глубины взгляду. Джинсы я стала любить больше, чем вечерние платья, понимая, что вечерние платья в пол хороши, когда рядом любимый мужчина, осторожно поддерживающий под руку и любующийся тобой.

Любимого мужчины не было, а тело с каждой ночью просыпалось все больше.

Я ловила заинтересованные взгляды и периодически получала сомнительные предложения, но любимый мужчина не появлялся. А сердце опять жаждало любви. Пугало приближающееся пятидесятилетие. Еще больше эта цифра пугала мою маму, которая уже много лет жила одна. Папа умер, когда маме было всего сорок шесть. Замуж она больше не вышла и часто повторяла, что об одиночестве может читать лекции. О каких лекциях она говорила, тогда я не понимала. С каждым днем стала понимать все больше. Еще мама говорила, что сердце очень быстро остывает в одиночестве и нужно спешить устроить себе жизнь. Она не поспешила и осталась верна памяти папы. А у меня просто ничего не получалось.

Зато на работе все складывалось замечательно. Выставки, аукционы, интересные встречи. Каждый вечер я наряжалась и мчалась на очередное мероприятие. Возвращалась поздно ночью. Уставала, недосыпала, знакомилась, иногда ходила на свидания, но все не попадался тот, с кем хотелось бы встретиться вторично. Эйфория от чувства свободы, которая пришла на смену депрессии, вскоре надоела. Свободы стало чересчур много, и она превратилась в одиночество.

В этот момент в моей жизни появился Андрей.

Андрей

Он совершенно не был моей мечтой. Хотя о какой мечте говорить в сорок девять. Возраст сложный. Обычно на сорокадевятилетних смотрят семидесятипятилетние вдовцы или совсем юные мальчики. Но если признаться честно, даже семидесятипятилетние ищут помоложе. Оба варианта меня не интересовали.

На первый и даже на второй взгляд, в Андрее все было хорошо: разведен, образован, достаточно успешен, приятный тембр голоса. С голоса все и началось.

В один из грустных и одиноких вечеров раздался телефонный звонок. «Незнакомый номер», – отметила я и сбросила звонок. Опять реклама. Как же они надоели! Телефон продолжал настойчиво звонить.

– Слушаю вас, – раздраженно сказала я.

– Добрый вечер, – после небольшой паузы спокойно ответил мужской голос. – Простите за поздний звонок. Ваш телефон мне дал Петр Михайлович, наш общий друг. Меня зовут Андрей.

Мне стало неловко за раздраженный тон, и я мило удивилась.

– Петр Михайлович? Конечно, конечно. Недавно, по моему совету, он приобрел картину.

– Да-да, он говорил мне об этом.

– Вы интересуетесь искусством? Чем могу помочь?

– Искусством я интересуюсь, – чуть запинаясь, сказал Андрей. – Хочу с вами познакомиться.

Это было неожиданно, но низкий, чуть с хрипотцой голос, как у чернокожего американского певца Барри Уайта, сулил что-то неизведанное, чего уже давно не было в моей жизни. На голос я и попалась. Ничего особенного он не говорил, но звучал, как песня. Слова текли плавно, словно теплый мед, обволакивая сознание и увлекая за собой в мир, где реальность переплеталась с фантазией. Каждая фраза была как обещание, как ключ к двери, за которой скрывалось нечто большее, чем я могла себе представить. Первый разговор был недолгим, да это и понятно. Два совершенно незнакомых человека пытались найти общие темы для беседы. Тогда я решила, что он просто смущается, и взяла инициативу в свои руки. Позже стало ясно, что это было не смущение, а его обычная «манера общения».

На следующий день Андрей позвонил опять. И снова ведущей в разговоре была я, но это было как-то неважно. В те недолгие моменты, когда говорил он, я наслаждалась. В этом голосе звучало все, о чем может мечтать женщина. Он был, как внезапно возникший оазис для заблудившегося в пустыне, как глоток воды для страдающего от жажды. Так мы общались неделю. Я уже изнывала и была совершенно готова к более близкому знакомству. Наконец Андрей предложил встретиться.

На встречу я собиралась долго, все никак не могла выбрать наряд. Боялась показаться смешной. С другой стороны, хотелось произвести впечатление. Кровать в спальне была завалена одеждой. Маленькое черное платье выглядело по-французски сексуально и было созвучно голосу Андрея, но могло быть перебором для первой встречи. Серый костюм с брюками палаццо и свободным пиджаком – модно, но скорее для галереи. Я перебирала туалеты, обувь – все не подходило. Хотелось не ошибиться.

Наконец, с пятой попытки, остановилась на узких черных брюках и тонкой черной шерстяной водолазке. Волосы собрала в хвост, черные стрелки, красная помада, жемчуг, красивая сумка. Стильно, скромно, дорого.

Квартира после моих сборов выглядела, как Чудское озеро после Ледового побоища. Одежда, обувь, сумки – все было разбросано. Но это было неважно. Я шла на первое серьезное свидание после развода и ждала от него чего-то особенного. Я почти влюбилась в обладателя чарующего голоса.

После первой же встречи стало ясно, что старалась я зря. В реальной жизни все оказалось намного прозаичнее, и голос совершенно не соответствовал внешнему облику обладателя. В мечтах я представляла элегантного мужчину, напоминающего Олега Янковского. За столом сидел ничем не примечательный худощавый лысеющий человек в очках и нервно поглядывал по сторонам. На Олега Янковского он не тянул совершенно. А что бы я хотела? Спрятавшись за колонну, я минут пять наблюдала за ним и сделала вывод из увиденного.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Стихотворение Вероники Тушновой (1911–1965) – русской советской поэтессы и переводчицы, писавшей в жанре любовной лирики. – Прим. ред.