Джон Купрум

– У вас что-то уже было? – выдавил из себя Джон, глубоко дыша, чтобы успокоиться

– Сладенький, ты вроде никогда так не тупил, что сейчас поменялось? – саркастически отвечала ему Стефани – ну разумеется было! И не раз, и не два. Ты даже предположить того, что я тебе изменяю не смог, о чем дальше можно говорить-то!

– А почему ты меня сразу не бросила, как только этот Франческо появился в твоей жизни?

– Да потому, что надо было проверить его намерения. Теперь, когда я уверена, что он меня любит, я готова войти в свою счастливую жизнь

– А если бы он не захотел быть с тобой?

– Ну логично же, милый. Продолжала бы играться с тобой, пока не нашла бы себе настоящего мужчину

Большой кухонный нож слишком соблазнительно лежал рядом с Джоном, а он еле сдерживал себя, чтобы не воткнуть его прямо ей в череп. Ему до безумия уже не хотелось ее ни слышать, ни тем более видеть. Он просто хотел, чтобы она исчезла из его жизни раз и навсегда

– Чего молчишь, милый? – надменно и удивленно спросила Стефани, глядя как Джон завис в своих мыслях

– Сказать нечего – на автомате произнес Джон, даже не поднимая на нее глаз.

– В таком случае я пойду. – Стефани манерно развернулась и пошла в спальню – чемодан я собрала ещё вчера, а ты даже этого и не заметил. Какой же ты жалкий!

Это последнее, что Джон услышал от своей, уже бывшей, девушки. Да, ему было очень больно от того, что она бросила его, но ещё больше ему было больно от того, что его растоптали как личность. Его сравняли с землей, причислили к мусору, да и, в конце концов, просто не посчитали за человека.

Джон просто сидел на стуле и плакал. Сильно и навзрыд. В тот момент, когда он дал слабину, на него напали те самые мысли, которые сжирали его раньше. Это были воспоминания об утрате родителей и осознание своей социальной никчемности.

Его душу просто разрывало. Нет, ее просто четвертовали: горе, раненая уязвленность, разочарование и уныние. Все четыре, со всей силы, раздирали его ослабшую душу на куски, не давая покоя Джону ни на минуту

– Сука! – Джон орал в пустой коридор, срывая голос. Вероятность того, что Стефани это услышала невелика, а вот шанс того, что соседи вызовут полицию из-за криков, был достаточно большой. Хотя даже угроза ареста тогда не пугала Джона.

– Если я ее не устраивал, могла бы просто уйти от меня! Сразу! Без измен! – Джон дышал резко и прерывисто. Он смотрел в одну точку и как будто бы не моргал.

Вдруг Джон резко подскочил к столу и забрав с него бутылку вина, небрежно открыл ее.

Налив себе бокал до краев, он поставил бутылку и взяв бокал в руки, залпом выпил всё до дна. Джон присел на край стола, всё так же что-то обдумывая и смотря в одну точку. Спустя время бокал снова наполнился до краев и в момент опустел. А потом опять. И опять. Так бутылка оказалась пуста. Джон недовольно вытряхивал из неё оставшиеся капли вина себе в бокал и слизав остатки, снова заговорил сам с собой

– Зачем она так сделала? – опустив голову печально рассуждал Джон – разве она не видела, как я был к ней привязан? Как я любил её?!

Со стоном, больше похожим на рычание, Джон ударил бутылкой в край стола. В этот же момент осколки стекла разлетелись по комнате, а остатки вина, небольшими алыми лужами расплескались под ногами Джона. В его, судорожно трясущейся руке, осталась лишь “розочка” – остаток той бутылки в которой хранился виноградный напиток, но приобретшая форму холодного оружия. Грубые, острые, как лучшие лезвия, края с первого взгляда показывали всю свою опасность и кровожадность.

Глаза Джона, мутные как болотная вода, бессмысленно скользили по комнате. Было видно: разум отступил, осталась лишь слепая агония. Он не ведал, не мыслил – лишь сгорал в саморазрушении.

Ничего с таким оружием Джон делать не стал, лишь двинулся к холодильнику, за продолжением. Именно таким продолжением алкогольного карнавала и стала, студёная водка из холодильника. Сам Джон не любил этот напиток, предпочитал что-то более аристократичное, но многие его знакомые не гнушались пить такое, поэтому он приобрел однажды себе одну бутылочку, на всякий случай. Никогда бы Джон не подумал, что случай будет именно такой.

Достав бутылку, он неряшливо лил содержимое себе в бокал. Рюмки у него были, но ему было не до этикета. В рот был закинут сначала первый, а потом, без какого-либо должного перерыва, второй бокал с водкой. Его лицо сильно перекосило от градуса выпивки, но при этом он не закусывал, несмотря на обилие еды на столе. Джон хотел как можно быстрее напиться до беспамятства. Он хотел забыться, потеряться от того, что настигло его так внезапно и так сильно. Когда, в очередной раз, Джон захотел взять бутылку, он пошатнулся и водка вылилась на стол, а впоследствии и на пол. Он заматерился, но вытирать разлитое не стал.

– Кому теперь в этом гребанном мире, я нужен?! Ни родителей, ни личной жизни, ни нормальных друзей! Я один! Абсолютно один!

Джон глянул на розочку в руке, а в его глазах читалось то, что в голову закралась безумная мысль.

– Хм… получается если я один, то по факту сам же решаю, что мне делать или не делать? Ради кого-то жить мне уже не надо, я полностью свободен. Так зачем себя держать?! – Джон выглядел по настоящему безумным, съехавшим с катушек, но потом снова стал серьезно рассуждать – хотя мало ли чего происходит у людей в жизни, они же не уходят из жизни при первой возможности? Может я опять сопли распустил и иду по самому легкому пути? Может мне стоит хотя бы в этот раз собрать все свое достоинство в кулак и быть мужчиной?

С виду картина выглядела удручающая: Джон в сильном алкогольном опьянении, стоит пошатываясь, посередине комнаты, с остатками винной бутылки в руках и пытается определиться, резать себя или нет, приводя факты то за, то против. Приправлено это все было его душевными монологами. Именно так выглядел по-настоящему отчаянный человек, сбившийся с пути, без капли поддержки со стороны.

Пока Джон размышлял, в его квартиру зашли приглашенные гости, Итан и Джейкоб. Итан был обычным невысоким мужчиной, достаточно нервный и с небольшим перфекционизмом, Джейкоб – почти во всем был его противоположностью. Он был высокий, как фонарный столб и крупный, как медведь, а по характеру Джейкоб был просто непробиваемый оптимист. Может он конечно притворялся, чтобы казаться душой компании, а может быть реально был таким весельчаком. Достоверно это никто не знает, но факт есть факт, что на его счету больше всего разрешенных конфликтов между его товарищами. Решал он их чаще всего смягчением обстановки, путем перевода всё в шутку или рассказа анекдотов. Когда все расслаблялись, он предлагал золотую середину для конфликтующих и в итоге все соглашались.

– Джон, мы пришли – радостно напевал Джейкоб держа в руках тортик и проходя с Итаном в зал

Как только они увидели весь ужас, который произошел в квартире за то время пока их не было, рука сама разжала пальцы, державшие пакет с тортом и он стремительно упал на пол, вдребезги разбившись от удара и облепив кусками стенки коробки в которой он был. Именно в этот момент Джон уже тянулся розочкой к своей шее.

– Что ты творишь, псих! – именно с таким возгласом Джейкоб кинулся к Джону.

В момент оказавшись рядом с ним, он ловким движением заломил ему обе руки, заставив выронить острый предмет из ладони. После, он поставил его на колени, уткнув его лицо в диван. Джон был к тому времени уже полностью пьян и поэтому даже не понимал, что происходит. Он пытался вырваться из рук Джейкоба, но тот в несколько раз превосходил его в силе так, что это было больше похоже на трепыхание рыбы, которую выбросили на сушу.

Итан предложил протрезвить Джона с помощью душа. Джейкоб возражать не стал, лишь кивнул головой и потащил того волоком в нужную комнату. Опустив голову Джона в ванну, Итан включил холодную воду с максимальным напором, а Джейкоб все также держал того сзади, не давая ему вырваться. Уже спустя пятнадцать минут Джон лежал в своей постели, мокрый, поникший и пустыми глазами сверлил свой потолок. Потом уж, он удосужился рассказать своим гостям в чем собственно дело. Разумеется они его утешили и поддержали. А что еще нужно было делать, когда человек только что пытался покончить с собой? Только быть на его стороне и говорить, что он прав, а все остальные просто его недостойны.

Единогласно было принято решение остаться Джейкобу и Итану на эту ночь в его квартире, чтобы он с таким настроением ещё что-либо не учинил. Джон против не был, точнее ему было плевать. Плевать потому, что в данный момент его ничего не волновало, не казалось хотя бы на грамм похоже на то, что с ним сегодня произошло. Для него это все было просто белым шумом, который не имел никакого значения.

Итан лег на диване, Джейкоб же на раскладушке, которую расположил на кухне. Во время своих приготовлений ко сну они много общались, как между собой, так и с Джоном. Он же за всё это время не проронил ни слова, безмолвно рассматривая потолок с отрешенным видом. Если вы думаете, что Джон намеренно игнорировал попытки друзей с ним поговорить, то вы ошибаетесь. Он их попросту не слышал.

Голос в его голове был в разы громче их. Джон был как в наушниках, с включенной аудиокнигой, только на полную громкость. Он четко чувствовал, что совокупность всех проблем и ран, просто в какой-то момент отрезали Джону крылья, прибили его бренное тело к этой земле. Он перестал чувствовать воздушность, легкость и теплоту своей жизни, какой она была раньше. С него как будто бы сняли розовые очки, которые по его ощущению, он так долго носил.

Наконец прошла та злополучная пятница.

Джон стал казаться уже адекватным. Выходные провел полностью дома, никуда не выходя и просто лёжа на кровати. Лишь единожды он вышел в магазин, только ради пополнения провизии. На сообщения Итана он отвечал стабильно потому, что иначе тот поселился бы у него, мол ради безопасности – мало ли Джон опять сойдёт с ума? Их можно было понять. Человек, сотворивший что-либо единожды, может это повторить, как минимум потому, что психика уже этого не запрещает. Если сделал один, почему бы и второй раз не сделать, всё же хорошо закончилось? Но есть нюанс – любое событие, не приводящее к смерти деятеля или не воспроизводящее на него сильного психологического шока, подразумевается мозгом как “хорошо прошло”. А Джейкоб и Итан все же хотели сохранить своего друга и по совместительству коллегу, хотя бы в живых. Первоначально они конечно были ошеломлены, но со временем это чувство никуда не делось. Ни Итан, ни тем более Джейкоб не могли ожидать такого развития Джона как человека. Никогда он не славился своей агрессией или вандализмом. А здесь учинил небольшой квартирный погром и собирался резать себя куском бутылки. Это не укладывалось в картину мира о Джоне у его друзей, а впоследствии и других коллег. Получается, никто не знал Джона так близко, чтобы предположить такой исход событий. Насчёт друзей то ясно, но что насчет самого Джона? Он даже никогда не думал о том, что способен на такое. И это не про вандализм. На него способны абсолютно все, просто нужно достигнуть нужной кондиции. Я про суицид. Джон не думал, что способен допустить такую мысль всерьез, да и мало того, попытаться ее реализовать!

Он об этом думал уже позже, когда окончательно пришел в себя. Вначале Джон вообще мало что соображал, казалось, что он либо отупел, либо у него атрофировалась часть мозга, уж больно сильно туго соображал. Потом как-то потихоньку всё выпрямилось и Джон уже начал осознавать, что он тогда творил. Естественно был невероятный ужас и стыд. Джон извинился перед друзьями за такие выходки, Джейкоб просто отмахнулся, мол мелочи, с кем не бывает. Итан же тоже быстро простил его, но все равно поделился номером своего психотерапевта. Джон очень нехотя брал его номер, но был определенно рад, что Итан не стал насильно записывать его на прием.

В понедельник он вышел на работу. Вроде работал как обычно, но это был совсем не тот Джон, который был в компании на протяжении последнего полугода. Он опять стал выполнять сугубо рабочий минимум, а также частенько халявил. Стал огрызаться и раздражаться на коллег. А на вопрос, всё ли у него хорошо, он отвечал: "конечно, а как иначе!". Все понимали, что всё нехорошо, особенно после слухов от Итана, но лезть к нему никто не решался. Поэтому решили пустить всё на самотёк и посмотреть, что будет дальше. В итоге статистика Джона пошла стремительно вниз. Он стал допускать достаточно серьезные ошибки и настал тот момент, когда он был вызван к шефу в ту самую сентябрьскую среду.

Глава 3. Кто нибудь видел моего брата?

Найти брата было очень непростой задачей. Где он живет – Джон не знает, остаётся найти только номер телефона, причем нужно новый, ведь старый номер не отвечал ему уже ровно девять лет.

Единственной информацией, которой обладал Джон, это то, что у Джерри были три небольших магазина в штате, которые перешли к нему от отца. Его не было на похоронах. Он позже сам, в одиночку, приехал к нотариусу и подписал все нужные документы для перехода собственности под его владение.

Возникает разумный вопрос, почему Джерри, а не Джону отошли магазины? Об этом мы можем лишь догадываться, ведь их отец не оставил никакого сопроводительного письма к завещанию. Так как Джерри старший – значит ему весь бизнес, а Джон пусть ему помогает как младший. Конечно отец не подозревал, что братья не будут между собой общаться и получится так, что одному достанется всё, а другому ничего. Будет звучать удивительно, но родители Джона и Джерри жили на съемном жилье, поэтому недвижимости в завещании не было. Джон был ошеломлен даже не тем, что Джерри не было в такой важный момент жизни их семьи, а тем, что он принял на себя управление хоть и маленькой, но сетью магазинов.