Джон Купрум

Яцун Иван

Джон Купрум

Предисловие

Признаюсь честно, лично я, когда читаю книги, никогда не читаю введение. А зачем? Что такое скажет автор, что будет для меня важным? Но если вы читаете эти строки, значит вы из тех, кто все же интересуется началом перед самим произведением. И знаете, у меня для вас хорошие новости, у меня есть что вам сказать! Это небольшой совет. Если вдруг вам покажется, что произведение какое-то чересчур депрессивное, то не переживайте, она вовсе не все такое, лишь начало, дальше в разы веселей и завораживающе.

Ну вот, теперь вы знаете немного больше тех, кто пропустит это введение, которое черным по белому сообщало, что произведение то у меня не в жанре драмы, а в жанре приключения. Я вам скажу даже больше, но это по секрету, в конце все будет хорошо. А как именно, вы уж прочитаете сами. Да и тем более, к этому хорошему наши персонажи как-то шли, а путь у них был далеко не привычный или стандартный для обычного человека. Какой? Тоже узнаете из книги. Помните, мы уже чуть ближе, чем те, кто даже не знает о чем мы сейчас говорили.

Глава 1. Бывают же черные зебры?

Приходилось ли вам когда-либо сталкиваться с горьким опытом утраты всего, что вас окружало, с теми вещами и людьми, которые служили вам уютным пристанищем в этом мире? Быть может, вы ощущали, как уходит под ногами земля, оставляя лишь пустоту и безмолвие, когда всё знакомое и родное вдруг исчезает? Не знаю насчёт вас, но вот Джон – да. Как он сам признается, это был настолько переломный момент в его жизни, что не при каких других обстоятельствах Джон Купрум не стал бы тем, кем стал в итоге. А вот что за жизнь у него такая была, я вам сейчас и поведаю. Там есть о чём поговорить. —

Пятнадцатое сентября.

Среда.

8:20 a.m

– Сколько я раз тебе говорил, что если ты ещё хоть раз накосячишь, то вылетишь отсюда как пробка из под шампанского! – рявкнул Шеф, испепеляя провинившегося своим свирепым взглядом – Не прошло двух месяцев, как ты умудрился отправить нашему начальству не то чтобы отсчет с ошибками, а не дописанный даже до середины!

Шеф был человеком отвратительного телосложения: очень толстый и к тому же очень низкий, его лицо уже покрывали небольшие морщины и красоты, конечно же, не добавлял горбатый нос, как у гоблина. Для полного образа не хватало лишь зелёного оттенка кожи.

При его появлении перед подчинёнными, у них могло сложится мнение, что он может передвигаться как бочка. Но увы, осмелившихся предложить ему такой способ передвижения, хоть и в шутку, ожидало в лучшем случае лишение премии, а в некоторых случаях и кругленький штраф, как бы то иронично не звучало. Сам по себе Шеф не был тираном, но если его умудрялись взбесить, то ближайшие часа два офис наполнялся его криками и звуками бьющейся об стенки посуды, к счастью, казенной.

Джон выглядел пришибленно, будто он только недавно вышел из запоя. Мешки под глазами были ярко выражены. Очевидно, есть большие проблемы со сном. В любом случае такой образ сотрудника неприемлем для компании, которая борется за высокое место на рынке.

–Шеф, ну вы понимаете… У меня сейчас нестабильное психологическое состояние. Вот я и случайно отправил недоделанный отчёт – Джон нервно теребил пуговицу своего рукава – Просто задумался, причём нечаянно. Да и во всём виноват этот курьер!

– Да неужели?!

– Конечно. Не надо было меня торопить, а то постоянно подгонял, мол "Мне надо быть к десяти в главном офисе, а у меня ещё три адреса объехать надо. Так что не мои проблемы, что ты такая вафля". Ну я замешкался и отдал этот проклятый отсчёт. Потом, когда он уже уехал, я вспомнил, что я его позавчера только начал…

– Ты позавчера его только начал?! Я тебе его поручил ещё неделю назад!!! – зрачки шефа были расширены и увеличивались по мере увеличения его ярости

– Шеф, я просил войти вас в мое положение – невнятно сказал Джон, стыдливо отведя взгляд в сторону

– Помню конечно, но не два же месяца! Я бы тебе без лишних слов дал недельку отдохнуть, прийти в себя. Хотя честно признаюсь, я не понимаю твоих убиваний. Но ладно, это дело каждого. Вначале ты ходишь вялый как алкаш, потом засыпаешь на работе. Но я закрывал глаза на это потому, что проявляю лояльность ко всем своим сотрудникам, несмотря на мой рабочий перфекционизм. А теперь ты топишь нашу статистику просто на корню! Мы были в рейтинге шестые, а сейчас, мать твою, десятые!! – Шеф орал не жалея горла, но резко схватился за сердце и сел за стол, пытаясь отдышаться. После этого он начал говорить в разы тише, но не менее агрессивно – Джон, пойми, начальство уже мне таких комплиментов накидало, каких только можно и столько всяких аттракционов веселья пообещали, что Диснейленд отдыхает. Если укоротить их театральное представление до одного предложения, то суть такая: мне надо тебя уволить, иначе мы пойдем получать выплату по безработице вместе.

– И что мне делать дальше? Вы же знаете, что таких как я, на рынке труда пачками каждый год выпускают, а нам приходится зубами держаться за свои места, лишь бы не уволили из-за трудовой некомпетентности, якобы нынешняя молодежь более способная и мотивированная и имеет больше потенциала чем мы!

– Ни чем не могу помочь, друг – отрезал Шеф и протянув заявление, дополнил – когда-то ты даже бился за место работника месяца, в те времена я хотел тебя повысить до своего заместителя, так как видел в тебе молодого гения маркетинга. Сейчас же ты так позорно уходишь. Жаль, но таков бизнес. Хочешь жить – умей вертеться. А ты не вертишься, как бы эта и подобные метафоры абсурдно не звучали.

Джон стоял в ступоре ещё минуту, его виски пульсировали так, будто они вот-вот лопнут и кровь забрызжет кабинет. Шеф стоял с невозмутимым лицом и ждал пока его бывший подчинённый придет в себя. Он понимал, что это непросто вот так быстро принять произошедшее, особенно после такой эмоциональной формы объяснения.

Джон очнулся, глубоко вздохнул и наклонился к столу. Достав свою любимую стираемую ручку, он расписался, положил её обратно в карман, пожал руку Шефу

– Удачи Джон – Шеф жалостливо улыбнулся – я правда надеюсь, что у тебя всё будет хорошо и ты не станешь бомжом

– Я тоже надеюсь, но не уверен.

– И кстати – шеф неожиданно добавил – ты не бери это на личный счёт, я про рейтинг, если что. Ты не единственный, кто начал халявить и портить статистику, просто ты самый явный и наглый нарушитель из всех. А мое непосредственное начальство приказало почистить кадры. Поэтому я по другому не мог. Лично мне ты даже нравился, душевный ты, Джон.

Джон печально улыбнулся ему и вышел из кабинета. Когда он уходил, шеф смотрел ему вслед, пока тот не исчез из поля зрения.

Мозг Джона пока ещё не особо осознавал произошедшее. Да, он понял, что теперь здесь не работает. Понял, что ему пока негде работать, а также что ему скоро будет нечем платить за аренду квартиры. Но реакции мозга на это всё не последовало. В голове царила абсолютная тишина. Джон спокойно собрал свои вещи в коробку и двинулся к выходу.

Выйдя на просторную улицу, он увидел массивные высотки, утопающие в бесконечных, ослепительных лучах дневного солнца. Несмотря на то, что уже наступила осень, многие деревья и кустарники были свежи и зелены. Тротуар, как всегда, оставлял желать лучшего. Его обещали починить ещё полгода назад, но пока содрали с земли старую плитку и то, не везде. Вся парковка была заставлена автомобилями разных моделей и ценовых сегментов. Здесь и черный мерседес начальника, с ним рядом пикап с завышенной подвеской, колеса которого были больше детей детсадовского возраста. Он принадлежал начальнику охраны, ярому любителю охоты и рыбалки. Однако же большую часть парковки занимали дешёвые автомобили клерков. Постоянные парковочные места были только у шефа и заядлого рыболова, остальные же, каждый день бились за возможность припарковаться поближе к офису.

Погода была приятной и располагающей: солнечно и безветренно, в общем можно было комфортно и романтично гулять вплоть до захода солнца. Прохожие неумолимо спешили по своим очень важным делам. Конечно, важными они являлись по сути только для них, ведь каждого интересует только свой маленький личный мирок, а чужие дела их абсолютно не интересовали и никогда не будут, если конечно они не будут пересекаться с их собственными.

Ожидая местных бомбил, Джон достал монетку и начал нервно её перебирать, обдумывая все недавно произошедшие события. Монетка это была не простая – ограненная монета из чистой меди, с изображением фараона. Эта монета из коллекции его дедушки. По его же рассказам, он был исследователем в Египте.

И тут в Джоне что-то щелкнуло

– Ну почему всё так?! Вначале Стефани, теперь ещё и работа!

Джон пытался себя успокоить, ведь он не мог не заметить косые взгляды прохожих на его крики. Убрав монетку, Джон яростно несколько раз ударил стену здания, в котором находилось его бывшее место работы. Теперь, помимо всего прочего, у него сильно болела стопа.

Возле тротуара остановилась машина таксиста. Джон незамедлительно подскочил к ней и сторговавшись по поводу цены, сел в неё. Расположившись на заднем сиденьи, он стал поправлять свою рубашку и отряхивать свои брюки. За рулём находился достаточно приятный, румяный европеец, но ни в коем случае не американец. Таких всегда можно отличить от местного населения. Именно по каким признакам, к сожалению Джон и сам не знал, но чувствовал, что как-то их отличить всё же можно. Автомобиль нашего таксиста был обычным седаном черного цвета. Салон выглядел достаточно сносно, хотя в то же время явно было видно, что он повидал разных клиентов. Из-под дешевых чехлов на сиденьях виднелась порванная обивка, из дыр которой торчали клочья наполнителя. На спинке сиденья водителя было небольшое алое пятно, оставленное красным вином, разлитым одним из пассажиров.

Мысли роились в голове Джона. Мог ли он этого избежать? Если да, то каким образом? Ведь он и правда был разбит как фарфоровая ваза. Даже если бы он попытался себя склеить, хватило бы его ненадолго, да и выглядело бы это очень ненадежно и уныло. Но самый главный вопрос – что же ему дальше делать: искать работу по специальности или браться за любую? А может вначале устроится на подработку, чтобы минимально обеспечивать себя и одновременно с этим искать хорошую вакансию? А может это и вовсе знак, что нужно что-то менять в своей однообразной жизни? Голова Джона от этого болела и сильно пульсировала без остановки.

Тем временем Джона привезли домой. Расплатившись с водителем, он вышел из машины и поплёлся к подъезду. Зайдя в него и увидев бумажку “лифт будет на ремонте предположительно до конца месяца”, Джон разочарованно вздохнул и мельком оглядел парадную: не прибавилось ли матерных лозунгов на её стенах. Удостоверившись в обратном, Джон пошел взбираться пешком по лестнице. Он так долго шёл по ней, что лестница стала казаться ему вечной, будто после каждой пройденной им ступеньки, непременно будет следующая.

Немало труда стоило Джону забраться на его родной шестой этаж. Несмотря на то, что он здесь живёт уже не один год, одышка никуда не пропала и всегда напоминала ему о себе по его возвращению домой. Покопавшись в карманах, Джон всё же нашёл свои ключи и сделав пару оборотов в дверном замке, отворил её. Бесшумно проплыв в квартиру, Джон захлопнул массивную дверь и его сущность тут же растворилась в окружающей тишине.

Квартира располагалась в старом многоквартирном доме.

Район, несмотря на предрассудки и слухи центральных жителей, был достаточно комфортным для неизбалованного человека. Входная дверь была сделана из массивного дерева, с резьбой по краям и слегка скрипела при открывании. Сразу за дверью находился небольшой коридор, стены которого были выкрашены в спокойный светло-бежевый цвет. В коридоре находился шкаф и тумбочка с подушкой на ней. Здесь Джон обувался и окончательно приводил свой образ в порядок. Главной зоной являлась комната, служившая гостинной и спальней одновременно. На стенах были обои мятного цвета, создававшие чувство лёгкости и дающие возможность мозгу расслабиться. В комнате было светло, благодаря большому окну. Под ним располагался небольшой кожаный диван, на котором вечно лежали пестрые цветочные круглые подушки. Лампы с плафонами из матового стекла мягко освещали комнату в вечернее время суток, разливая по ней теплый жёлтый свет. Пол представлял собой старый паркет, уже местами потертый, что свидетельствовало о его давней истории. Здесь стояла двуспальная кровать с прекрасным ортопедическим матрасом. Его Джон купил буквально на второй месяц своей работы, ведь кровать для него была святым местом. На ней располагались воздушное бежевое одеяло и белые подушки. Всё постельное бельё он брал сам, долго выбирая какое из нескольких комплектов самое качественное. Нельзя не упомянуть, что Джон искал квартиру с двуспальной кроватью, думая, что она ему определенно пригодится. По факту же она была использована на двоих лишь парочку раз. Всё же остальное время Джон спал на ней как король, ни в чем себе не отказывая.

Рядом с кроватью находилась небольшая прикроватная тумбочка, на которой стояла бутылка воды и фотография Джона, времён его выпуска из университета. Она настолько ему нравилась, что даже спустя годы грела ему душу теплыми воспоминаниями. В тумбочке лежал футбольный мяч, которым он играл в теплое время года на улице.

На стенах висели картины лошадей и кошек в тонких золотых рамах. Хозяева квартиры вероятно любили этих четвероногих или только эти картины. Он же напротив, считал, что это удешевляет внешний вид квартиры и достаточно неуместно. Однако же, во избежание повышения квартплаты, Джону пришлось смириться с этим фактом. Всё же надо признать, что несмотря на возможную простоту их наполнения, они придавали живости голым стенам интерьера. Угловой шкаф гордо хранил в себе собранные за годы небольшие книжные коллекции: экономические учебники и справочники, немного романов и классика, которая осталась от прошлых жильцов.

Кухня была компактной, тем самым достаточно комфортной в использовании. Газовая плита, маленький холодильник и раковина давали всё необходимое для обеспечения себя съедобными блюдами. Окно выходило на солнечную сторону. Летом, благодаря этому, по утрам оно всегда создавало отличное настроение Джону. Зимой же, было приятно наблюдать, как снег засыпает своими хлопьями городскую улицу, которую так хорошо было видно с его ракурса. Возле этого окна стоял крошечный диван, больше похожий на кресло, на котором Джон иногда завтракал. На подоконнике стояли несколько горшков с травами – базиликом и розмарином, что добавляло внешней и ароматической свежести кухне. Конечно, было бы наивно думать, что на кухне нет своих жильцов. Тараканы – главные квартиранты как минимум кухни, но пару раз в месяц и других комнат. С виду их было не так уж и много, но их сила была в стабильности. Каждый день они приходили вечером на кухню и устраивали набег на все сковородки и кастрюли. Джону каждое утро приходилось их тщательно отмывать, ведь он не хотел есть в посуде, в которой насекомые устраивали пир.

Ванная комната была отделана ярко белой кафельной плиткой. В ней находилась обыкновенная дешевая ванна, унитаз и стиральная машина. Освещала ванную комнату одна лампочка над дверью, которую меняли уже четыре раза за месяц из-за скачков напряжения. Светила она конечно тускло, но этого хватало, чтобы без проблем рассмотреть себя в зеркале.

Несмотря на свою небольшую площадь, эта квартира не выглядела как лачуга нищего, а можно даже было бы подумать, что здесь живет студент средней руки или молодая семья.

Оставив коробку на пороге, Джон разулся и сразу же побрёл на кухню. Логично было бы вначале принять душ, но нужно было обмозговать всё произошедшее, а как можно думать, если ты голодный? Приняв твёрдое решение сесть за мозговой штурм, Джон приготовил себе две тарелки макарон и сварил в турке крепкий кофе. Взявшись за свой обед и глядя на солнечный день за окном, Джон неожиданно почувствовал легкую ностальгию.

Ностальгия же эта была не просто по каким-то давним временам, а по конкретному временному промежутку – детству.

Джон тогда, как простой американский мальчишка, периодически играл в футбол на местном школьном поле, собирая команду из тех, кто приходил в тот день и в большинстве случаев разновозрастную. Даже несмотря на такие неудобства, все были в восторге: Джон всегда находил общий язык со всеми мальчишками. Он активно пользовался своим обаянием и тем самым получал от сверстников воду, снэки, иногда даже одежду или спортивные атрибуты. Однажды ему дали опробовать новый футбольным мяч на недельку—другую. Ну, как вы понимаете, он остался у него на пожизненное хранение. И это не единичный случай. Из-за его, с виду милого, личика и умения сказать правильные слова в нужное время, он получал возможность просить что захочет, а потом просто оттягивал сроки возврата выпрошенного предмета, надеясь на то, что про необходимость возвращать забудут. И знаете – это не единожды получалось. Может быть они конечно и не забывали о том, что Джон задолжал им то или иное, но в любом случае никаких выбиваний долгов по отношению к нему не производилось никогда.

Его же брат, Джерри, вообще ничем не занимался, кроме чтения книг. Его не интересовала ни одна секция: ни спортивные утехи, ни умственные головоломки. Какое-то время он ходил на шахматы, но после двух месяцев забросил, посчитав, что в этом занятии он не прославится и не достигнет никаких высот, а значит и тратить на это время нет смысла. А вот книги его интересовали всегда, в них он погружался с момента пробуждения и до отхода ко сну, с перерывами на еду и туалет, ну и разумеется школу. Если бы родители покупали ему все книги, которые он прочел, они бы попросту разорились. Если у кого-нибудь есть платиновая карта в ночном клубе, то у Джерри таковая была в библиотеке. Он заслужил статус идеального чтеца у работников читального зала. Ему без каких-либо проблем выдавали столько литературы, сколько ему хотелось. В школе его считали ботаником. В принципе было за что: мальчик щуплого телосложения, носящий очки и постоянно читающий книги, да и к тому же учащийся на хорошие оценки. Над ним часто издевались. Мелкие издёвки он решал сам. Ну как решал: игнорировал их, будто ничего и не произошло. А вот крупные – решал его любимый брат, который был готов переломать кого угодно, если они причинят вред Джерри. Так и пошло, что несмотря на то, что Джерри был и старше на два года своего брата, Джон был в разы лучше сложен физически и поэтому выполнял роль телохранителя для братца. А тот в свою очередь помогал ему с учебой и даже частенько делал домашнюю работу за своего младшего брата, пока тот бегал по футбольному полю. Главное – всех устраивали свои роли, Джон был не умным, но сильным, а Джерри был наоборот – умный, но хилый. Именно поэтому они так идеально дополняли друг друга.

Ярче всего вспоминались моменты, когда их дедушка Билл рассказывал им различные легенды, поверья, мифы разных стран. Интереснее всего почему-то было слушать легенды древнего Египта, именно их дедушка знал очень хорошо и в огромных количествах. На основе же этих легенд они с братом очень часто основывали свои игры на большом заднем дворе дома дедушки.

Всё эти сладостные воспоминания переполняли Джона вместе с макаронами, но в один момент из окна он увидел, как к соседнему подъезду подъехал дорогой красный кабриолет. За рулём была Стефани – бывшая девушка Джона. Стройная, изысканная и именно та, из-за которой Джон убивался уже второй месяц, а теперь ещё и потерял работу. Приехала она не одна, а как и полагается, со своим кавалером, который был на глаз ровно в два раза её старше. Этот ханзир выглядел полной противоположностью нашего шефа: в разы его выше и одевался достаточно солидно и стильно, по сравнению с его начальником в одной вечно белой рубашке. Но все равно сердце заполнило гадкое чувство обиды, давившее как бы не изнутри, а снаружи, особенно когда осознаешь, что человек, которого ты любил, сделал упор на благосостояние, а ты не можешь дать ей того уровня жизни, какой она хочет. Такие мысли, если их не контролировать, способны съедать тебя изнутри без остатка, особенно когда ты без часу безработный.

В том или ином случае, обед Джона был испорчен и пришлось доедать в спешке, чтоб не лицезреть сию картину ещё хотя бы пару минут. Закинув в рот конфету, он встал из-за стола. Неожиданно в мозг выстрелил один фрагмент воспоминаний из детства – карта, привезенную дедушкой, которую тогда они с братом часами рассматривали, ища какие-нибудь послания или зацепки чтобы раскрутить новый сюжет для игры.

После обеда Джон решил освежиться. Он частенько зависал в ванной комнате, когда у него были плохие дни. Обычно теплые процедуры приводили его в порядок, хотя бы частично.

Он понуро поплелся по коридору в ванную комнату. Зайдя внутрь и включив воду, Джон вернулся на кухню за стаканом воды. Сегодня его на удивление сильно сушило. Когда он вернулся, ванная была уже набрана.

– Хоть что-то меня сегодня расслабит и обрадует – говорил Джон сам с собой, устало раздевая себя догола.

Сложив вещи, он погрузился в любимую теплую ванну. Расплывшись по всей площади белого корыта, глядя в потолок и тяжело вздыхая, Джон рассуждал вслух:

– Вначале родители, потом брат предатель… Не поделился семейным бизнесом. Даже, сука, не пригласил туда рабочим!

Он сжал кулаки находящиеся на бортах ванны, чтобы подавить свое негодование.

– Мне казалось, что я справляюсь со своими проблемами хорошо, ну… хотя бы средне. Но после того, как я лишился личной жизни в очередной раз. В очередной, мать его раз! Да и тем более, не какой-нибудь обыкновенной девицы, а Стефани – Джон с психу ударил борт ванны. Ответка пришла незамедлительно: он начал потирать свой кулак и морщится от неприятной боли.

– Я похоже конкретно надломился. Работа стала лишь последней каплей, которая снесла уже треснутую несущую стену под основание.

Джон приподнялся и потянулся рукой за шампунем, стоящим на угловой полке, но поскользнувшись, чуть не вывалился из ванны. Отдышавшись от небольшого испуга, он психанул и со всей силы ударил по стенке комнаты. Стена слегка сотряслась и зеркало, висящее на этой же стене моментально полетело вниз. Оно с дребезгом разбилось об раковину, а его осколки разлетелись по комнате, один из них плюхнулся Джону в ванну. Он медленно и ошарашенно глянул за борт ванны, на пол. Десятки маленьких осколков по-разному искажали его лицо, показывая страшные гримасы. Один показывает Джона без глаза, на втором – он будто бы лысый и без уха, а на третьем – он вообще с вывихнутой челюстью. Казалось, будто бы каждое искаженное лицо, не просто проекция света в остатках зеркала, а портреты всех тех бесов, сидящих в нём и подначивающих его на совершение каких-либо злонравных действий.

Джон снова аккуратно сел в ванну, медленно моргая и смотря себе на ноги.

– Я не псих…Не псих же? Да психанул…Но с другой стороны, я же не просто так это сделал, а у меня настал трудный момент в жизни. Вот и нервная система уже немного сдаёт. С кем не бывает? – он лихорадочно пытался убедить себя в том, что он в порядке, но всё равно из него периодически прорывался нервных хохот.

Джон тяжело дышал, ему было душно из-за испаряющейся горячей воды. Он иногда сжимал зубы от накатывающей волны гнева и держался руками за борта ванны, чтобы держать контроль над своим телом в полной мере.

– Я устал. Очень устал…Да, Боже, кого я обманываю! Я чувствую себя как изношенная половая тряпка, которой только перестали убираться в каком-нибудь мотеле. – Джон закрыл глаза и крепче сжал борта ванны – Почему всё так? Да, я знаю, что у меня, наверное, не так всё плохо, как у других. Вон люди из каких только передряг выходили и ничего, не стали истеричками, как я. Но даже после таких мотивирующих речей мне ни капельки не легче… Они это они, а я это я! Моя безвыходность уже не выглядит как периодическое состояние, а как моя сущность! Я правда не понимаю, что мне делать… Моя нервная система, как выжженное поле, уже нечего взять с неё. Я не железный человек, не могу быть непоколебимым и несгибаемым!

Джон, прикрыв глаза, сделал пару глубоких вдохов и максимально обреченно выдохнул.

– Да пошло оно всё…

Джон глянул на кусок зеркала, лежавшего на дне его ванны. Он резко схватил его в руки. Бесы в его голове окончательно захватили контроль над ним.

– Ну, по факту-то, что я теряю? Быстрее закончу свои терзания, быстрее начну новую жизнь. Вот, кстати, буддисты верят, что они перерождаются и никогда по сути не умрут, поэтому и не трясутся над своей жизнью! – руки Джона сильно дрожали, а глаза были, как два матовых стеклянных шара – пару движений и я уже не жалкий неудачник Джон Купрум, а успешный любимый сын или успешная любимая дочь в какой-нибудь европейской семье! Может хоть тогда у меня сложится жизнь…