13 демон Асмодея. Том 5

– Очень просто, нужно выяснить, заболел кто-то из местных или нет, – снова встрял Мазгамон. – Если заражённое зерно перемололи в муку по ошибке, то таким вот хлебушком со странной начинкой кормили всех, и своих тоже. Ну а если ни одного «одержимого» в деревне нет, то тут даже спрашивать не о чем.

– Ты иногда говоришь удивительно здравые вещи, – сообщил я Мазгамону, удивлённо глядя на него. – Может, тебя почаще душить нужно? Недостаток кислорода, похоже, неплохо стимулирует твою мозговую деятельность.

– Я не тупой, что бы ты обо мне ни думал, – огрызнулся демон.

– Вы же поможете мне разобраться? – немного подумав, принял решение майор. – Поедете со мной в деревню и посмотрите на больных, если нам кого-то попытаются подсунуть?

– Ну-у, – протянул я. Ехать и кого-то разоблачать не хотелось, а с другой стороны, если они действительно не знают, что мука заражена спорыньёй? – Если не получим другой приказ, – наконец, сказал я. – А пока мы с курсантом Довлатовым начнём лечить наших парней и свяжемся с полковником Былиным.

– Я сам с ним свяжусь, – Васильев направился к выходу из кухни. – Если что-то будет непонятно, тогда вы присоединитесь.

– Может, сделку заключим? – зашептал Мазгамон, когда мы уже шли по коридору к палате. – Ну, Фурсамион, ну что тебе стоит? Раз – и все здоровы, это же круто!

– Ни слова о сделках, могущих повлиять на исход заболеваний, ты меня понял? Ни с каждым отравившимся по отдельности, ни с командиром. Если узнаю, не обижайся, – улыбнувшись демону улыбкой голодной акулы, я стремительно вошёл в палату, стараясь не прислушиваться к бормотанию про то, что я козёл, и что сам даже с Велиалом умудрился договорчик подписать, а бедному демону перекрёстка всё время по рукам бью.

Ладно, не до задетых нежных чувств Мазгамона сейчас. Надо все нейролептики, какие есть, собрать и растворы. Дальше тянуть уже нельзя. И я, отловив носящегося по палате фельдшера, начал скороговоркой надиктовывать ему назначения.

***

Велиал открыл глаза, осматривая уставшим взглядом Мёртвую Пустошь. Хорошо, что аномалию им удалось убрать без особых проблем, и теперь можно было перемещаться в пространстве, используя свои способности. На небольшие расстояния, правда. Но и короткими прыжками добираться до места явно было проще, чем пилить на обычном транспорте этого мира.

Вокруг царила подозрительная тишина, и нигде, вплоть до горизонта, не было видно ни одного движения. Лишь несколько раскатов грома и сгущающиеся над Пустошью тучи навевали на Падшего непонятную тревогу.

– Ну и где они? – сквозь зубы процедил Велиал, стараясь сконцентрироваться и почувствовать сущности двух архангелов, которых он оставил здесь на какие-то несколько часов.

Ничего! Лишь лёгкий остаточный фон их аур царил вокруг. Приложив руку ко лбу, Падший выругался сквозь зубы и присел на корточки, рассматривая следы, отпечатанные в пыли и прахе этих проклятых несколько веков назад земель. Судя по всему, братья не стали его слушать и пошли к стоявшему в отдалении от места их появления замку.

– И чего вам не стоялось-то на одном месте? – прорычал Велиал, поднялся и чуть ли не бегом двинулся в сторону замка, куда вели следы его взбалмошных младших братьев. – Михаил! Люцифер! – он остановился возле ворот и, усилив голос, позвал архангелов.

Звук его голоса разнёсся по Пустоши, вспугнув стаю изменённых ворон, больше похожих на раскормленных летающих телят, по крайней мере, размерами. В небе сверкнула молния, и начал идти мелкий, противный дождь. Усилившийся ветер, сформировался в небольшие смерчи, быстро затерев все следы, по которым Падший мог хоть немного ориентироватьс.

– Да что б вас всех! – саданул он кулаком по воротам замка. Их окутало приятное голубоватое свечение, и Велиала отбросило назад на приличное расстояние прямо в центр одного из вихрей. Выбравшись из него, выплёвывая изо рта пыль, Падший сжал кулаки, усмиряя вырывающееся из него раздражение, чтобы ненароком не уничтожить здесь всё живое. – Фурсамион! Я уже ненавижу этого мелкого демона, – процедил Велиал, почувствовав знакомую ауру от активизирующейся на его прикосновения защиты.

Внезапно он ощутил чужое присутствие. Неприятное, липкое и такое знакомое. Подняв голову, он всмотрелся в тучи и усмехнулся, призывая свой лук и беря его в руку.

– Покажитесь, – тихо и требовательно произнёс он, расправляя свою ауру на всю мощь. Тень от крыльев накрыла Пустошь, захватывая большую часть Петровки.

– Велиал, – прямо в воздухе, высоко в небе, начали проявляться силуэты четырёх всадников, лица которых были скрыты глубокими капюшонами. Молнии начали бить чаще, а от участившихся раскатов грома дрожала земля.

– Что вы здесь забыли? Вас сюда никто не звал, – тихо и твёрдо проговорил Падший, и в его глазах начали пробегать красные молнии. Ещё только этой четвёрки здесь не хватало.

– Двое братьев здесь, вместе на этой земле. Каждая их встреча приводит к одному и тому же финалу, и никто не в силах изменить это, – прогремел голос одного из всадников. Спускаться вниз, как и приближаться к плохо контролирующему себя архангелу, никто из них пока не спешил.

– Вам нечего здесь делать. Они здесь не для этого. Этот мир не будет разрушен, – как можно уверенней проговорил Велиал. Ему бы тоже хотелось в это верить, но пропажа оставшихся наедине братьев не внушала оптимизма.

– Не говори ерунды, – рассмеялся ещё один, облачённый во всё чёрное.

– Убирайтесь отсюда, – стиснул зубы Падший, не понимая, почему он должен был разбираться с этим неприятным явлением, каким являлись всадники.

– Ты не вправе нам приказывать. Что ты делаешь? – сбавил тон тот, кто был облачён во всё красное, увидев, как Падший накладывает на тетиву сразу четыре стрелы. – Ты где его нашёл? Он же считался утерянным! И вообще, ты нас убить не можешь, мы творения…

– Проверим? – ласково улыбнулся Падший, натягивая тетиву. Воздух вокруг Велиала начал сгущаться, а фигуру юноши окутало приятное, успокаивающее сияние.

– Мы будем жаловаться! – прокричал всадник, восседающий на белом коне, и, развернувшись, пришпорил скакуна, уносясь куда-то ввысь первым.

– Да-да, считай, что докладная на тебя обеспечена! Больше мы не станем отвечать за опоздание, если эти агрессивные братья набросятся друг на друга. Ты никогда, Велиал, не смотрел на всю картину целиком, за это ты и поплатился.

В очередном раскате грома и яркой вспышке молний все четыре всадника исчезли, а над Пустошью засветило яркое солнце, выглянувшее из-за рассеивающихся туч.

– Дела, – Велиал убрал лук и в очередной раз прикрыл глаза. – Они только своим появлением здесь дел наворотить смогли. Ну кто их просил лезть-то? Так, вернёмся к нашим баранам. Где мне их искать? Ладно, если бы их кто-нибудь приговорил из Петровки, я бы это точно смог почувствовать. Мурмур! – неожиданно воскликнул Падший, вспоминая, что где-то здесь вместе с братьями он оставлял павшего в немилость герцога. Велиал щёлкнул пальцами, вкладывая в призыв немного силы.

Раздался хлопок, и прямо возле его ног появился непрезентабельного вида мужчина, возраст которого Падший вот так сразу назвать бы и не смог. Он пристально посмотрел на Велиала блуждающим стеклянным взглядом и, громко икнув, завалился на землю.

– Мурмур, – властным голосом произнёс Велиал, наклоняясь к мужчине, сразу почувствовал сильный запах алкоголя и уже сформировавшегося перегара. – Ты что, пьян?! – удивлённо воскликнул он, переворачивая на спину захрапевшее тело.

– Я… нет… немного, – еле ворочая языком простонало тело и открыло мутные глаза. – Они такие милые все. Мы это… просвещались, вот! – он вытянул перед собой руку, рассматривая на ней пальцы.

– Да быть того не может, – выдохнул Падший и приложил руку ко лбу герцога Ада, очищая тело его вместилища от губительного действия спиртного. Из Юрчика сразу же начал выходить дурно пахнущий туман, поглотивший закашлявшегося Велиала, не спеша рассеиваться.

– Как голова болит, – простонал Юрчик и сфокусировал взгляд на Падшем, когда облако этого странного пара наконец-то смогло рассеяться. – А ты кто такой? – внятно произнёс он, схватившись за голову.

– Мурмур! – Велиал не сразу понял, что происходит, но, когда до него дошло, он вновь приложил ладонь ко лбу старающегося отстраниться от него Юрчика. Прошло несколько секунд, и герцог наконец смог взять контроль над телом смертного.

– Велиал, это не я! То есть я, но не совсем, – затараторил он, вскакивая на ноги. – Он смог подавить меня и вышвырнуть на задворки сознания, когда те мужики предложили ему вместе с ним выпить и подлечиться. Это такой позор, только никому об этом не говори, хорошо?

– Где они? – раздражённо повёл плечами Падший.

– Мужики? Так там они, в Петровке…

– Братья где?! – не выдержал и рявкнул Велиал, сжимая кулаки.

– В деревне. Я видел, как их в дом к какой-то бабульке завели, чуть ли не под конвоем, – протянул Мурмур.

– Идём, покажешь, где видел их в последний раз. И расскажешь, что с тобой произошло. Может, зря я всадников выгнал с этой земли, и лучше стереть её с лица Вселенной? Ну а что: нет земли, нет проблем, – бормотал Падший, шагая за постоянно оглядывающимся Мурмуром по землям Мёртвой пустоши.

Глава 4

Я подошёл к постели того бойца, который чуть не придушил Мазгамона в день нашего приезда на заставу.

– Ну что, рядовой Сомов, будешь ещё на кого-то нападать? – спросил я, подтягивая стул к кровати и снимая с шеи фонендоскоп.

– Если только на врагов, – ответил сидящий в кровати парень. Он уже третий день не проявлял агрессии, отвечал на вопросы, в общем, вёл себя довольно хорошо, и я принял решение снять с него путы.

– Это хорошо, – я начал слушать его лёгкие, потом пальпировать живот. – Как самочувствие?

– Тошнит немного, но в общем терпимо, – Сомов слабо улыбнулся. – А правда, что мы все заболели из-за хлеба?

– Да, правда, в муку попала спорынья, а это очень неполезная для организма штука, – я поднялся на ноги, чтобы перейти к следующему пациенту, но тут из-за перегородки раздался вопль.

– Ай, зараза! Как ты вырваться сумел! Не трогай меня! – вопил Мазгамон.

– Твою мать, ну как он умудряется приключения на ровном месте найти на свою задницу? – ругнулся я и бросился к этому недоумку на помощь.

Отдёрнув занавеску, я ворвался в этот отгороженный закуток, где Мазгамон должен был, по идее, осматривать пациента. Вот только бойцу удалось высвободить руки из удерживающих его мягких пут, он схватил демона за руку и… укусил его?

– Вот, смотри, что он наделал! – ко мне подскочил Мазгамон, суя под нос руку. На предплечье виднелись глубокие раны – следы зубов. – Он мне чуть руку не отгрыз!

Извивающегося бойца в это время завалили на кровать два дюжих санитара и снова привязали к ней.

– Почему он такой возбуждённый? – нахмурившись, спросил я, осматривая рвущегося и рычащего больного. – Мы им конские дозы нейролептиков колем, он вялым должен быть, полусонным.

– Денис, ты собираешься меня перевязывать? – Мазгамон снова сунул мне под нос руку. Перевязка нужна ему была, чтобы никто не видел, как он под бинтами залечит рану. Уж что-что, а терпеть боль и какие-то неудобства демон точно не станет.

– Да погоди, – я отмахнулся от него. – Ларина сюда, быстро! – отдал я распоряжение санитару, и тот побежал за фельдшером, старшим сержантом Лариным, встретившим нас в этом подобии полевого госпиталя.

– Слушаюсь, – и санитар побежал за фельдшером, а я потянулся за листом назначений, находящимся в специальной ячейке на спинке кровати.

Всё правильно, конкретно этому бойцу я нейролептики не отменял. Он был очень плох, симптоматика никак не хотела уходить, и я всё больше склонялся к мысли, что парень не выживет. Но пытался вытащить, или хотя бы облегчить его уход. Так почему прекратили действовать лекарства?

– Денис Викторович, – ко мне подскочил бледный Ларин. – Что случилось?

– Почему рядовой Рябинин укусил курсанта Довлатова? – прямо спросил я фельдшера, глядя ему прямо в глаза.

– Я не…

– Кто позволил себе отменить мои назначения? – мой голос приобрёл вкрадчивость демона перекрёстка. – Почему ты не ввёл Рябинину нейролептики?

– Он был сильно загружен, – пробормотал фельдшер. – К тому же уже сутки не проявлял агрессии, и я решил…

– Кто тебе позволил решать, не посоветовавшись со мной? – зло процедил я, чувствуя, что начинаю звереть. – Ты понимаешь, идиот, что не просто усугубил его состояние, но мы ещё и синдром отмены вдобавок ко всему получили!

– Я не…

– Ларин, запомни, если он уйдёт, я тебя прикрывать не буду, – сказал я, непроизвольно переводя взгляд на змею. Как бы это ни выглядело странным, но змея молчала, не проявляя активности и не сигнализируя, что здесь кто-то умирает. Может быть, пронесло?

И тут Рябинин выгнулся на кровати так, что фиксирующие путы натянулись и начали рваться. Он застонал, словно испытывал сильную боль.

– Что это с ним? – Мазгамон забыл об укушенной руке и подошёл поближе, выглядывая из-за моего плеча. – Что это его гнёт, как будто…

– Как будто у него опистотонус при столбняке, – простонал я, бросаясь к кровати и останавливаясь рядом, не в состоянии объяснить даже самому себе, что с несчастным Рябининым происходит. – Но этого не может быть! Или может? Ларин! Он недавно никаких ранений даже мелких не получал?

– Нет, – замотал головой бледный фельдшер, а Рябинин в это время упал на кровать и только что напряжённые до предела мышцы начали расслабляться прямо на глазах. Что за…

Я всунул в уши оливы фонендоскопа и принялся слушать сердце. Пульс после такого гипертонуса мог показывать погоду, а мне нужно было выяснить: наш Рябинин ещё жив, или уже не очень? Небольшая тахикардия, но ничего слишком серьёзного. Я нахмурился, поднял руки, чтобы вытащить оливы из ушей и наткнулся на растерянный, но вполне осмысленный взгляд Рябинина.

– Где я? – прохрипел парень, попытался поднять руку, но не смог, и недоумённо уставился на путы.

– Ты меня слышишь? – я щёлкнул пальцами у него перед лицом, возвращая к себе внимание. Он кивнул, и тогда я показал три пальца. – Отлично. Рядовой, сколько пальцев видишь?

– Три, – он говорил хрипло, словно у него был ларингит. – Что происходит?

– Хотелось бы мне зна… – я не договорил, потому что увидел каплю запёкшейся крови в уголке его губ, и что-то мне говорило, что это была не его кровь. – Мазгамон, – прошептал я, поворачиваясь к демону. – А ну, пойдём.

– Куда? – Мазгамон попытался вырваться, но я держал его крепко, волоча в сторону перевязочной.

– Перевязку делать, – процедил я, впихивая его в крохотную комнатку. – Ты же просил рану тебе обработать.

Не слушая бормотания демона, я вымыл руки, натянул перчатки и открыл стол. В почкообразный лоток полетели: скальпель, пара зажимов, набор для шитья и салфетки. Закрыв стол, я повернулся к сидевшему на кушетке Мазгамону и улыбнулся ему улыбкой голодной акулы.

– Руку давай. Где там твоё боевое ранение? – ногой придвинув к себе стул, сел перед ним, подвинув к себе поближе манипуляционный столик. И взял в руку скальпель.

Мазгамон скосил глаза на скальпель, потом посмотрел мне в глаза.

– Ну что ты начинаешь, Фурсамион? – прошептал он. – Я уже немного подлечился, ты же был занят…

– Руку! – рявкнул я, схватил его конечность, и развернул, глядя на почти нетронутую кожу. – Ты… – я медленно выдохнул, чтобы не прирезать его этим злополучным скальпелем. – Идиот!

– А что мне терпеть предлагаешь? А если он меня чем-нибудь заразил? Вдруг у меня сепсис начался бы, что бы ты делал, а? – взвился демон.

– Когда ты запустил регенерацию? – сквозь зубы процедил я. – Только не вздумай сказать, что в тот момент, пока тебя кусал Рябинин.

– Ну-у-у, – протянул Мазгамон и снова сел. – Я испугался, перенервничал… Я не специально, ясно!

– И Рябинин глотнул немного твоей крови с демонической составляющей, – я прикрыл глаза. – Ну что же, будем давить на то, что произошло чудо, и рядовой внезапно вылечился. А что нам ещё остаётся, правда ведь?

– Я предлагал сделку, – буркнул Мазгамон. – Заключил бы маленькую сделочку с командиром, и чудо стало бы массовым, а мы уже давно уехали бы отсюда в более цивилизованные условия. Фурсамион, ты что делаешь? – заверещал он, когда я сделал быстрый разрез на его предплечье.

– Если ты попробуешь его заживить, я с тебя шкуру живьём спущу, – пригрозив этому кретину, я быстро наложил три шва, обработал рану и наложил повязку. – Здесь находятся вооружённые люди, многие из которых всё ещё не верят в отравление. Зато они готовы поверить во что угодно другое, включая одержимость и проклятья. Не надо давать им повод развивать эти мысли. Надеюсь, я выражаюсь достаточно доступно?

– Не очень, – признался Мазгамон, разглядывая повязку. – Мы-то как с этим можем быть связаны? Мы приехали, когда здесь уже половина гарнизона на койках валялась.

– Мы маги, Мазгамончик, – я бросил инструменты в раствор. – Людям вообще редко доступно такое понятие, как логика, особенно, когда начинается паника. Уж теорию организации всевозможных погромов ты должен знать. Асмодей лично нам лекции по этому направлению начитывал. Как и при охоте на ведьм, существуют моменты, когда доказательства людям не нужны. Им нужен виновник их бед, и этим очень легко можно манипулировать. Давай на мгновение представим, что отравленный хлеб – это всё-таки диверсия, – я повернулся к нему. – И как любая диверсия, она направлена не только на выведение из строя бойцов гарнизона.

– Но и чтобы посеять панику в рядах оставшихся, – мрачно закончил за меня Мазгамон. – И что мы будем в этом случае делать?

– То, что и планировали, попробовать разобраться, – я стянул с рук перчатки и повернулся к нему. – Благодаря тебе, у нас здесь больше нет тяжёлых больных, а с выздоравливающими даже этот придурок Ларин справится. Хорошо всё-таки, что я его не убил на месте.

Дверь распахнулась, и в перевязочную вошёл хмурый Васильев. Под его пристальным взглядом Мазгамон заёрзал, и как бы невзначай выставил вперёд свою покусанную руку, демонстрируя всем своим видом, как сильно ему плохо и что он вот-вот свалится замертво. Я только головой покачал и обратился к командиру заставы.

– Господин майор, что-то случилось?

– Какое-то странное затишье, – после почти минутного молчания ответил он. – Как будто перемирие началось. Но его никто не объявлял, так что… Я выслал три группы разведчиков, чтобы они попытались выяснить, что происходит. – Он снова замолчал, и практически сразу продолжил: – Вы обещали помочь мне разобраться с хлебом. Сейчас самое время выяснить, что к чему. К утру вернётся разведка, и у меня будет возможность суммировать полученные данные.

– Когда выезжаем? – просто спросил я. – И кто будет нас сопровождать?

– Прямо сейчас. Сопровождение – вторая рота под командованием лейтенанта Таранова, – ответил Васильев. Я же задумался, и хотел уже было возразить, но меня опередил Мазгамон.

– Да кто же признается перед ротой солдат? – спросил он, фыркнув. – Или же, наоборот, начнут друг друга закладывать по полной, но не всегда по делу. Нет, надо ехать нам с Денисом, лейтенантом Тарановым, и ещё максимум с парой рядовых. Вроде мы за хлебом приехали, а не с проверкой.

Мы с Васильевым посмотрели на него, и я задумчиво произнёс:

– Николай Владимирович, вас не только покусали, но ещё и по голове стукнули? И мы этого не заметили? Откуда столь светлые мысли вас посетили?

– Откровения свыше, – огрызнулся Мазгамон. – Хватит надо мной издеваться! Если я чушь сморозил, так и скажи!

– Нет, как ни странно, но ты прав, – я повернулся к Васильеву. – Курсант Довлатов прав, мы не должны сильно выделяться.

– Курсант Давыдов! – повысил голос майор, но потом добавил почти спокойно: – Если с вами двумя что-то случится, то мне будет лучше весь оставшийся заражённый хлеб сожрать, чтобы не слишком сильно мучиться.

– Мы будем осторожны, – пообещал я ему.

– Хорошо, вы правы, – Васильев махнул рукой. – Через десять минут чтобы были в машине.

Он вышел, оставив нас в перевязочной. Я хмуро смотрел ему вслед, а потом повернулся к Мазгамону.

– Если что-то пойдёт не так, и нам будет угрожать реальная опасность, я, пожалуй, разрешу тебе пару сделок заключить. Более того, я к тебе присоединюсь. Тряхну, как говорится, стариной.

– Фурсамион, – Мазгамон расплылся в блаженной улыбке. – Ты настоящий друг! Ну что ты стоишь, пойдём быстрее, нас машина ждёт.

***

– Ты уверен, что они там? – остановившись возле знакомого дома, произнёс Велиал, косясь на держащегося за голову Мурмура.

– Я видел, как их завели в этот дом, потом всё как в тумане. Помню, что меня встретили какие-то мужики и увели к себе, – простонал герцог Ада, глядя на просёлочную дорогу пустым взглядом. – Я же их поручения выполнял, отправился в эту проклятую деревеньку, чтобы просвещать неверующих. А у меня мало того, что все брошюры отобрали, сказав, что для растопки сгодятся, так ещё и подлечить предложили. Как же голова раскалывается. Что ты со мной сделал?

– Вернул тебя в это нетрезвое тело, – рассеянно ответил Падший, не глядя на Мурмура, осторожно открывая калитку и заходя во двор дома, где совсем недавно находился Фурсамион. Вроде вышел он отсюда живым, как и Мазгамон, значит, ничего смертельно-опасного здесь не было. Хотелось бы ему, конечно, на это надеяться, потому что тишина вокруг стояла идеальная, а ауры братьев он не ощущал.

Поднявшись по скрипучим ступеням, Велиал открыл деревянную тяжёлую дверь и переступил порог. На него тут же полилась вода из опрокинутого ведра, висевшего над входом. Что это была за вода, Велиал так и не смог понять, но от капель, попавших на открытую кожу, начался зуд, хотя никаких внешних проявлений на теле он не увидел.

– Эй, вы здесь? – голос Падшего нарушил царившую вокруг тишину.

Велиал прислушался и прошёл по тёмному коридору вглубь дома туда, откуда лился приятный желтоватый свет. Остановившись в проёме, он уставился на братьев, сидевших за накрытым столом. Они молчали и демонстративно друг друга игнорировали. Люцифер вообще сидел с закрытыми глазами, явно медитируя.

Под ногами скрипнула половица, когда Велиал сделал следующий шаг. Опустив глаза, Падший увидел начертанные на полу пересекающиеся линии двух мощнейших ловушек: ангельской и демонической. А ведь он её даже не почувствовал. Если бы переступил хотя бы одну из линий, то его бы зашвырнуло в центр ловушки, и выбраться из неё он своими ограниченными на этой земле силами вряд ли сумел бы.

– А, это ты, – протянул Михаил, переводя на него отрешённый взгляд. – Велиал, выпусти нас. Мы не можем покинуть эту проклятую комнату.

– Я в курсе. Вы вообще зачем сюда попёрлись! – взвился Падший. – Я же просил вас оставаться на месте. Неужели это так сложно сделать?

– Когда на тебя выходит вооружённый отряд престарелых ведьм, угрожая оружием, вполне способным причинить нам вред? Тебе ли не знать, что женщинам сложно отказать, особенно если они так настойчивы, – пробормотал Люцифер, всё ещё не открывая глаз.

– А внутрь ловушки зачем сунулись? – выдохнул Велиал, соображая, что сейчас делать, и как вызволить этих идиотов.

– Тяжело не согласиться пройти в комнату, когда тебе в спину тычут ангельским клинком. У меня до сих пор меж лопаток зудит, – поморщился Михаил. – А убивать местных нам категорически запрещено.

– Где ваши ведьмы? – устало потёр глаза Падший, стараясь держать себя в руках.

– Часть осталась на Пустоши, а та старушка, что приглядывать за нами должна, ушла искать какого-то Юрчика, – пояснил Михаил.

– Я понял, – Владыка Ада резко открыл глаза и уставился на Велиала. – Наверху решили провести кадровые перестановки. Меня сделать мучеником, а Михаила поставить на моё место, – хихикнул Люцифер. – Но я не хочу умирать! Вытащи нас отсюда! – закричал он, вскакивая на ноги.

– Как? – повысил голос Падший, сжимая кулаки. – Вам совсем мозги отшибло? Я архангел, если вы не забыли, и я не могу разрушить противоангельскую защиту. Идиоты. Даже милых старушек не смогли убедить, что вы обычные смертные. Каким образом вы будете нести свет и просвещение в массы? Я сейчас вас брошу здесь и вернусь в Ад, потому что нахожусь здесь исключительно по доброте душевной!

– Ты чего кричишь? – Люцифер успокоился так же резко, как начал орать. – Ну, попроси свою подружку из этого мира нам помочь. Да ладно тебе, все уже знают, что тебя смертная кинула, унизив твою честь и достоинство. Мы даже тотализатор открыли…

– Чего? – вытаращился на брата Велиал.

– Ничего, – демонстративно отмахнулся от него Владыка Ада. – Пригласи её прогуляться по Мёртвой Пустоши, это же так романтично. Звёзды, древние замки, монстры, нападающие из-за угла. А до этого пусть сюда придёт, ей же всего лишь нужно чиркнуть ножичком по одной из линий…