Близнецы из Аушвица. Ученик доктора Менгеле

Роберта Каган

Близнецы из Аушвица. Ученик доктора Менгеле (№ 2)

Roberta Kagan

MENGELE’S APPRENTICE (The Auschwitz Twins Series № 2)

Copyright © 2022 by Roberta Kagan

© Голыбина И. Д., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Пролог. Тихий пригород Парижа, 1943 год

Единственная лампочка свисала с потолка в центре комнаты. Она жужжала и помаргивала, угрожая перегореть и оставить комнату в полной темноте.

Пять человек собрались в гостиной небольшой, скудно обставленной квартирки. В углу стоял диван с потертыми подушками, перед ним – исцарапанный журнальный столик темного дерева. Молодая хорошенькая женщина с густыми черными волосами и голубыми глазами стояла рядом с другой, пожилой. Она тревожно косилась на мужа – внушительного взрослого мужчину. У нее на шее в тусклом свете поблескивала тонкая золотая цепочка со звездой Давида. Муж мягко взял ее за руку в попытке успокоить. На нем был элегантный шерстяной костюм; в руке он держал дорогую шляпу. На худой старухе болталась великолепная шуба цвета топленого молока, под которой было на удивление скромное платье. Она держала за руку маленького мальчика, тот, в свою очередь, держал за руку брата. При каждом, кроме мужчины, было по маленькому чемодану. У мужчины чемодан был большой, а еще он поставил перед собой на пол кожаный портфель.

Напротив семейства стояла красивая молодая блондинка.

– Рада видеть вас снова. Если вдруг вы забыли мое имя, я Жизель, – она улыбнулась мальчикам. – Не бойтесь.

Блондинка повернулась ко взрослым и сказала:

– Доктор Эжен вам поможет. Он хороший человек. Вот увидите. Он вам понравится.

– Вы давно работаете на него? – спросил муж.

– Нет, недавно. Вы – вторая семья, которой я с доктором Эженом помогаю сбежать из Франции. Но доктор Эжен занимается этим гораздо дольше. Он помог многим, очень многим людям. Мы с ним оба хотим спасти от нацистов как можно больше евреев.

В комнату вошел мужчина. Он снял пальто и ободряюще улыбнулся семье.

– Добрый вечер. Я доктор Эжен. А вы, наверное, Розенблатты.

Доктор Эжен протянул мсье Розенблатту руку для рукопожатия.

– Приятно познакомиться, – сказал мсье Розенблатт.

– Не хочется показаться корыстным, но я должен задать вопрос. Деньги при вас? Я спрашиваю только потому, что они нужны, чтобы наша миссия состоялась.

– Да, доктор Эжен, – ответил муж. – Они все здесь. Двадцать пять тысяч франков. Полная оплата, за каждого из нас.

– Хорошо. Как я сказал, деньги меня не интересуют, но они нужны для спасения следующей семьи. Уверен, вы понимаете.

– Конечно, – мсье Розенблатт протянул доктору портфель. – Здесь все.

– Прекрасно. Дайте мне пару минут их пересчитать.

Доктор сел на диван. Придвинул к себе журнальный столик. Тот громко скрипнул о пол, и этот скрип разорвал повисшую в гостиной тишину. Доктор открыл портфель. Его густые темные волосы кольцами липли к голове, напоминая щупальца осьминога. Пронизывающим взглядом черных глаз доктор уставился на деньги. Потом начал считать. Все стояли молча. В комнате было тихо, если не считать жужжания лампочки. Лицо доктора было серьезным. Мадам Розенблатт взяла мужа за руку. Заглянула ему в глаза.

– Это наш единственный шанс спастись от нацистов, – прошептала она.

– Не волнуйся. Деньги все тут. Я их пересчитал сегодня утром, – шепнул мсье Розенблатт жене в ответ.

– Прекрасно. Все здесь, – сказал, наконец, доктор Эжен, с улыбкой поднимая на них глаза.

– Большое вам спасибо за все. Мы очень признательны за вашу помощь. Мы понимаем, на какой риск вы идете ради нас, – сказала хорошенькая молодая мадам Розенблатт. – Мало кто готов сейчас помогать евреям.

Доктор защелкнул портфель. Потом сказал:

– По-моему, это отвратительно – как немцы обращаются с евреями. Вы не только евреи, но и французы, как я. Будучи честным гражданином, я считаю своим долгом сделать все, что в моих силах, чтобы вам помочь. Я ненавижу нацистов не меньше вашего. Поэтому я просто обязан помогать притесняемым людям бежать из Франции, подальше от нацистов, – доктор Эжен улыбнулся ей. Потом, откашлявшись, продолжил: – Теперь, когда с финансами мы разобрались, я расскажу вам план. У меня есть канал, по которому вас переправят в Южную Америку. Вы будете жить в Аргентине. Когда доберетесь туда, мои люди вас встретят и помогут обустроиться на новом месте.

– А поездка опасная? – спросила старуха.

– Ну… – доктор вздохнул. – Конечно, когда дело касается гестапо, опасность есть всегда. Но вы не бойтесь. Я помогал бежать другим еврейским семьям, и до сих пор проблем не возникало. И с вашей семьей все пройдет хорошо.

Старуха улыбнулась.

– Понимаю. Я хотела сказать – с нами же дети. Сами видите.

– Да. Я вижу. Очаровательные молодые люди. Ваши внуки? – спросил доктор.

– Да, а это мой сын и его жена, – старуха показала на супругов. – Их родители.

– Я так и понял, – кивнул доктор Эжен. – Какая чудесная семья!

– Спасибо.

– Ну что же, отправляемся? – спросил доктор.

– Да. Чем скорей, тем лучше, – ответил мужчина.

– Согласен. Чем скорей мы вывезем вас из Франции, тем лучше, – подтвердил доктор, после чего добавил: – Вам придется сделать прививку.

– Прививку? – переспросил мужчина. – Какую прививку?

– Это обязательная процедура. Без прививок от тропических болезней вас не впустят в Аргентину. Это запрещено законом. И потом, вам в любом случае надо привиться, чтобы не подхватить тамошнюю заразу.

Муж кивнул.

– Хорошо. Вы – врач. Вам лучше знать.

– Жизель, – сказал доктор Эжен. – Я тут выяснил, что от прививки пациентам обычно хочется спать. Может, сделаем им уколы, когда они сядут в машину? Тогда они смогут поспать, пока мы будем везти их до нашей явочной квартиры.

– Да, доктор, – кивнула Жизель.

Доктор Эжен улыбнулся и придержал перед Розенблаттами дверь.

– Следуйте за мной к моему автомобилю, – сказал он. – Салон удобный. Вы прекрасно отдохнете по пути к перевалочному пункту.

Все последовали за доктором Эженом к большой черной машине, припаркованной в нескольких шагах от дома.

– Можешь сделать им уколы, – обратился доктор к Жизель.

– Я не уверена… – ответила она.

– Ну перестань! Тут нет ничего сложного, – доктор Эжен улыбнулся. – Сначала я сделаю прививку мсье. А потом ты привьешь остальную семью. Смотри за мной, поняла?

– Да, доктор, – кивнула Жизель.

Доктор Эжен сделал первый укол. Жизель – остальные. Это действительно было несложно.

Вся семья уселась на заднее сиденье. Жизель устроилась рядом с доктором, и он завел мотор.

– Вы были правы, когда сказали, что от прививки хочется спать. У меня глаза слипаются, – еле слышно прошептала жена.

Они медленно тронулись с места, а когда доехали до пункта назначения, вся еврейская семья была мертва.

Для несчастных еврейских семей, обращавшихся к нему в надежде выжить, его кодовое имя было доктор Эжен. Для его жены, Жоржетты Лабле, и их сына, Герхарда, а также для коллег в психиатрических госпиталях, где он работал, его звали доктор Марсель Петуа. И хотя в своей жестокости он не мог соперничать с бесчеловечным доктором Йозефом Менгеле, те, кто по-настоящему его знал, называли его не иначе, как доктор Дьявол.

Книга первая

Глава 1. Пригород Берлина, Германия

Эрнст был единственным сыном Нейдеров, их единственным ребенком, и они хотели для него лучшей доли. Его родители не были богаты, но делали все, что было в их силах, чтобы Эрнст не испытывал, как они, финансовых трудностей. Они обожали его и берегли, как зеницу ока, пока он рос. Эрнста баловали, но он не вел себя как избалованный ребенок. Он был добрым и любящим со своими родителями, но с другими детьми вел себя застенчиво и не пользовался популярностью. Родители старались давать ему все, о чем другие мальчики в их пригороде, населенном рабочим классом, только мечтали – например, собственный велосипед, который он получил в подарок на свой десятый день рождения.

И хотя его отец и мать целыми днями тяжело трудились в семейной пекарне, он никогда не страдал от недостатка их внимания. По воскресеньям после церкви отец водил его в парк играть в футбол. Эрнст не был особенно спортивным, но отец будто этого не замечал. Он всячески поддерживал и ободрял сына. Раз в месяц мать брала в пекарне выходной. Это был особенный день для Эрнста, потому что она водила его в кино. После фильма они покупали мороженое в вафельных рожках и пешком прогуливались до дома.

Эрнст прекрасно знал, что он – единственный лучик света в их жизни. Они рассказывали ему, что он появился у них почти чудом. После долгих лет попыток завести ребенка они, в конце концов, смирились, что останутся бездетными. И вдруг неожиданная радость: когда Адель было почти сорок, а Францу сорок пять, Адель забеременела. Сначала она и не поняла, что беременна, – предположила, что у нее рано прекратились месячные. Ей даже в голову не приходило, что у нее может появиться ребенок. Но к третьему месяцу, когда начал расти живот, она решилась обратиться к врачу. И, к ее изумлению и восторгу, вернулась домой с хорошими новостями. У них с Францем будет дитя! Следующие шесть месяцев Франц не позволял жене поднимать ничего тяжелого. Он баловал ее, как только может мужчина баловать жену. И хотя они едва могли себе это позволить, они наняли местную девушку помогать им в пекарне, когда Адель слишком уставала на работе, чтобы она могла остаться дома и отдохнуть.

Когда Эрнст родился, они задвинули все свои потребности, чтобы обеспечить ему достойную заботу и воспитание. Эрнест был розовощеким, пухлым младенцем и очень редко плакал. Он рос здоровым, хорошо ел и почти сразу стал спать по ночам. Это было хорошо, потому что деньгами на докторов Нейдеры не располагали. Но если бы Эрнсту понадобилось, они нашли бы способ их раздобыть. Никто не назвал бы Эрнста красивым ребенком, но он был крепенький и всегда улыбался. Родители же считали его самым прекрасным малышом в мире.

Нейдеры не получили образования, но для сына хотели лучшей доли. В юности им обоим пришлось бросить школу и помогать своим семьям. После свадьбы они целыми днями гнули спины в пекарне, чтобы сводить концы с концами. Но оба были согласны: Эрнст должен получить образование, которого нет у них. Поэтому они решили, что он, когда вырастет, не будет работать с ними. Вместо этого Эрнст будет ходить в школу и учиться, даже если они будут нуждаться в помощи в пекарне.

Его мать умела читать, хоть и с грехом пополам. Она проучилась в школе несколько лет, но чтение было единственным, что она усвоила. Поэтому Адель могла читать ему книжки, но не могла самостоятельно обучать сына. Эрнсту нравилось, когда ему читали. Он клал голову на колени матери и внимательно слушал истории, которые она читала. Вот как, не будучи популярным среди других детей его возраста, он нашел себе друзей в книгах.

Когда он подрос и пошел в школу, оба родителя неустанно подчеркивали в разговорах с ним ценность образования. Эрнст хорошо учился, потому что хотел им угодить. Он рос в любви, и сам горячо любил родителей, которые были старше, чем у большинства его одноклассников. Вместо того чтобы играть, он сидел за уроками. Ему нравилось, как родители улыбаются, когда он приходит с хорошими оценками в дневнике.

Но потом Эрнст стал подростком. И это были для него трудные годы. Он так и оставался застенчивым и еще сильней потолстел, поедая пирожные, которые мать каждый день приносила ему из пекарни. И, что еще хуже, нервничая, он начинал заикаться. Когда в школе ему надо было отвечать перед всем классом, Эрнест заикался так сильно, что другие дети смеялись над ним, пока он не возвращался на свое место, весь красный от смущения. Учителя любили его, потому что он был усидчив и прилежен. Из-за проблемы с заиканием они перестали вызывать его к доске. Это стало для Эрнста большим облегчением. Но он был главной мишенью школьного хулигана, Отто Шаца, который обожал его дразнить. Он прозвал Эрнста Аршгейге – «жопная скрипка». Кличка приклеилась, и вскоре все звали Эрнста так. Эрнст старался держаться подальше от Отто, но тот всегда находил возможность поиздеваться над ним, передразнивая его заикание, пока остальные хохотали так громко, что Эрнсту хотелось забраться в подпол и умереть.

По ночам Эрнст часто лежал без сна и мечтал, как пойдет на школьные танцы с Илзе – самой красивой девочкой в школе. Он понимал, что это всего лишь фантазии. Ему никогда не хватило бы смелости ее пригласить. Эрнст был уверен, что, если хоть попытается заговорить с Илзе, будет заикаться так, что не вымолвит и слова. Поэтому он любовался ею издали. Как-то раз во время большой перемены Герта, одна из самых непривлекательных девочек, подошла к Эрнсту и попробовала с ним заговорить. Она спросила, можно ли сесть с ним рядом. Его лицо вспыхнуло. Он не мог ответить.

– Можно мне здесь сесть? – повторила она.

Ему хотелось воскликнуть «конечно!», но язык не слушался. От смущения он вскочил, схватил свои книжки и выбежал из класса.

Осенью, пока еще не выпал снег, другие мальчики его возраста пошли после школы в парк играть в футбол. Проходя мимо двух мальчишек в коридоре, Эрнст услышал, как они говорили, что собираются пойти. Один упомянул, что Илзе придет смотреть. Узнав об этом, Эрнст пожалел, что он такой плохой спортсмен. Он представлял себе, как забивает мяч, и у него быстро стучало сердце при мысли о хорошеньком личике Илзе, которая смотрит на него с восхищением. Но он знал, что играет плохо. Никто не захочет взять его в команду. Самое неприятное, все в школе знали также, что Отто – великолепный игрок. Эрнст не сомневался, что он забьет много мячей. Теперь он представил себе, как Илзе смотрит на Отто и радуется за него. От этого ему стало еще тяжелее. Он постарался пройти в тот день подальше от парка, возвращаясь домой. Сделал крюк, хоть путь и удлинился при этом больше чем на десять минут.

Когда в церкви стали устраивать вечера для молодежи его возраста, Эрнст постоянно выдумывал предлоги, чтобы не ходить. Глубоко в душе он мечтал пойти – и чтобы Илзе тоже была там. Но он знал, что придет Отто. А Отто всегда удавалось испортить Эрнсту жизнь. Так что вместо того, чтобы ходить на вечеринки, как остальные подростки в городе, Эрнст занимался учебой. Ему было важно получать хорошие оценки, потому что он ни в коем случае не хотел расстраивать родителей.

Глядя на него, никто и подумать не мог, что он мечтает о девушке. Никому не приходило в голову, что он увлекся Илзе. Он скрывал это ото всех, притворяясь, что девушки его не интересуют. Он поступал так потому, что считал: ни одна девушка, особенно такая красавица, как Илзе, никогда им не заинтересуется. Но сидя в своей комнате один по вечерам, он томился от желания. Невольно представлял себе, каково было бы поцеловать Илзе или пощупать мягкие подушечки ее грудей. Его сердце пропускало удар, когда он представлял, как заглядывает в ее глубокие синие глаза. Но мысль, что его отвергнут, пугала Эрнста. Он не был задорным и общительным, поэтому понимал, что никогда не заговорит с ней. Вместо этого он сосредоточился на новой мечте. Ему всегда нравились естественные науки. И он всегда мечтал заниматься в жизни чем-нибудь важным. Мечтал стать человеком уважаемым, востребованным и любимым, пусть и не был самым привлекательным мальчиком в классе. Профессия, которая даст ему почет и уважение, решил Эрнст, это медицина. Все в городе уважали местного доктора. Врач временами требовался всем: и богатым, и бедным.

Эрнст рассудил, что болезни будут всегда, а потому хороший доктор непременно заработает себе на безбедную жизнь. Человек, которого любят и уважают, может быть дерзок и прямолинеен, даже если он не очень привлекательный внешне. У такого мужчины обязательно будет красивая жена и хорошая семья. Все это так и манило Эрнста. Становясь старше, он начинал понимать, что его родители небогаты. Они давали ему все, что могли, но теперь ему становилось очевидно – он из бедной семьи. Он смотрел на свой дом и сравнивал его с другими, постепенно осознавая, на какие жертвы родители пошли ради него.

Он любил их – любил по многим причинам, – но был поражен тем, насколько тяжело они трудились, чтобы он рос, ни в чем не нуждаясь. И теперь ему хотелось вознаградить их за это, заставить гордиться собой, дать понять, что они не напрасно верили в него. Он знал, что должен стать хорошим врачом. Однажды я смогу сделать для них столько же, сколько они делали для меня в детстве, и даже больше, – обещал он себе, глядя, как они стареют. Несмотря на возраст, они были вынуждены гнуть спины в пекарне. Отцу все тяжелей было таскать на спине тяжелые мешки с мукой. Когда-нибудь я буду зарабатывать достаточно, чтобы купить им дом за городом, где они смогут забыть о работе и просто наслаждаться жизнью на природе.

Эрнст знал: чтобы стать доктором, надо окончить университет. Но учеба там стоила дорого, а денег у него не было. Тем не менее благодаря хорошим оценкам и прилежной учебе он завоевал симпатии учителей, которые решили ему помочь. Они сделали так, чтобы он получил стипендию, позволявшую поступить в университет в Берлине. Когда пришло время уезжать из дома, он увидел в глазах родителей, что они будут очень скучать. Он был для них целым миром. Тем не менее они любили его настолько, что никогда не встали бы у него на пути. Они поддержали его решение об отъезде.

Отец и мать оба стояли на железнодорожной платформе – они пришли его проводить. До этого дня Эрнст и не замечал, как бедно они одеваются. Но сейчас, когда мимо шли другие отъезжающие, он не мог не заметить, насколько поношенная на них одежда. Потом его мать, с глазами, остекленевшими от невыплаканных слез, повернулась к нему и широко улыбнулась.

– Эрнст, ты так быстро вырос и стал мужчиной! Мы с отцом очень гордимся тобой. Наш сын едет в университет! Сбылась наша мечта.

– Я знаю, мутти. Я рад, что еду. Но я и переживаю, потому что вынужден оставить наш дом и тебя с фатером. Я буду очень по вам скучать, – ответил он. Эрнст дрожал от волнения, но не хотел показывать им, как ему страшно.

– Я знаю, что будешь, Эрнст. Мы с отцом тоже будем скучать по тебе. Но мы не хотим, чтобы ты прожил свою жизнь, как мы свою, стоя от зари дотемна перед раскаленной печью. Мы хотим для тебя лучшего. Не надо тебе гнуть в пекарне спину. Ты же видел, каково приходилось нам все эти годы. Болен ли, здоров, дождь на улице или ведро – нет никакой разницы, надо открывать пекарню и обслуживать покупателей. Мы не хотим для тебя такой же судьбы, – сказала мама, а потом крепко его обняла.

Отец попытался улыбнуться, судорожно сглотнув, чтобы сдержать слезы.

– Это твой шанс на лучшую жизнь. Я знаю, что ты умен. Но иногда юноши, впервые оказавшись вдали от дома, попадают в неприятности. Смотри, не сбейся с верного пути. Не влезай ни в какие глупости, пока будешь в университете. Помни: попадешь в неприятности – тебя выгонят с факультета. Мы не хотим, чтобы это произошло. Поэтому на случай, если тебе захочется попробовать что-то запретное, просто помни: надо держать перед собой свою цель и идти за мечтой. Учись как следует, получай хорошие оценки, – сказал отец. – Очень скоро ты окончишь, причем с отличием. Мы с матерью в этом уверены.

Эрнст кивнул и пожал отцу руку.

– Я буду трудиться. Буду помнить о том, что важно. Я обещаю, – сказал он, потом утер глаза тыльной стороной ладони, пока слезы не потекли по его пухлым щекам. – Вот увидишь, фатер, я не разочарую тебя и мутти, – добавил Эрнст, потом подхватил свой чемодан и сел в поезд на Берлин.

Глава 2. 1935 год

Всю дорогу до Берлина он сильно нервничал. Глядя в окно, слушая плач младенца в нескольких рядах от него, Эрнст задавался вопросом, не совершил ли он ошибку. Он был совсем один – начинал новую жизнь. Гораздо проще было бы поступить на работу в родительскую пекарню. Там он знал бы, чего ожидать. Теперь же весь его мир переменился. От тревоги его подташнивало. Я трудился ради этого все школьные годы. И вот теперь, когда настало время осуществить свои мечты, мне страшно, – думал он.

Оказаться вдалеке от родителей и поселиться в маленькой комнатке в общежитии было для Эрнста странно и тяжело. Он не только был в одиночестве – раньше ему никогда не приходилось самому заботиться о себе. Теперь же он стирал свою одежду и следил за тем, чтобы не пропускать занятий по расписанию. У него никогда не было настоящих друзей. Поэтому он по ним не скучал. Но, по крайней мере, пока он жил дома, у него была семья. Теперь же Эрнст все свое время посвящал учебе.

Его сосед Вальтер приехал из Франкфурта за несколько дней до Эрнста. Вальтер был красивым богатым парнем из хорошей немецкой семьи, которого гораздо больше интересовало поступление в братство, а не учеба. Он был смешливый и рассказывал о девушках в кампусе так, будто собирался со всеми ими переспать. Эрнст молча слушал его, но в обществе Вальтера ему было неловко. Вальтер всегда безупречно одевался, а его наплевательское отношение к учебе коробило Эрнста. В отличие от Эрнста, которому необходимо было получить диплом, чтобы продолжить путь к мечте, Вальтер стремился лишь к сиюминутным удовольствиям.

– Если попасть в хорошее братство, девушки сами будут падать тебе в руки. Или, точнее, в твою постель.

Потом он поглядел на Эрнста и, нахмурившись, добавил:

– Правда, тебе с твоим происхождением и внешностью в братство не попасть. Не обижайся, но я всегда говорю честно.

Эрнст ненавидел Вальтера. Ненавидел все в нем. Но он промолчал. Просто кивнул в ответ. У него не было желания вступать в братство. Эрнст знал, что его все равно не примут, и боялся, что над ним могут посмеяться. Поэтому он и заявок не подавал. Поздно вечером в неделю приема Вальтер вернулся в их комнату пьяный. Его избили: у него опух глаз и лопнула нижняя губа.

– Что с тобой случилось? – спросил Эрнст, разбуженный его приходом.

– Целая банда нацистских отморозков пыталась выбить из меня дерьмо. Я им прямо сказал, что думаю про их лидера, – он, мол, вообще не годится в канцлеры. Сказал, что он такой же отморозок, как они, и что он сидел в тюрьме. Ну они на меня и накинулись. Трусы. Четверо на одного. Но я не испугался. Дал им отпор. Сказал, что готов драться с каждым по очереди, а они засмеялись. Трое меня держали, а четвертый лупил. Разве это мужчины, а? Они храбрые, только когда их много.

Эрнсту не хотелось присоединяться ни к каким политическим группам в университете. Политика его не интересовала. Тем не менее он читал газеты и находил, что ему нравится новый канцлер Германии по имени Адольф Гитлер. Он много узнал о нем. Как он заводил толпы своими речами о возвращении Германии былого величия. Гитлер обещал, что германский народ – те, кто беден, как родители Эрнста, – разбогатеют, когда Германия станет мировой державой. И хотя Эрнст не разделял ненависти Гитлера к евреям, он не позволял этому повлиять на свое общее отношение к канцлеру. За свою жизнь он знал нескольких евреев – немного, и ему было на них наплевать.

Несколько недель спустя Вальтер просто объявил, что принят в братство. Улыбаясь, он собрал свои вещи. А потом ушел, жизнерадостно помахав рукой на прощание. Переселился в общежитие братства в кампусе.

Два дня спустя, когда Эрнст сидел за учебниками, в дверь постучали.

– Войдите, – сказал Эрнст, сердясь, что его отвлекают.

Дверь открылась.

– Здравствуй. Рад познакомиться. Меня направили в эту комнату. Я твой новый сосед, – сказал высокий темноволосый юноша с дружелюбной улыбкой. Он протянул Эрнсту руку и представился:

– Ансель Аронсон.

– Эр-рнст Нейдер, – запнувшись, ответил Эрнст.

– Очень рад, – кивнул Ансель. Казалось, он и не заметил заикания Эрнста. Ансель бросил свой потрепанный чемодан на кровать, раньше принадлежавшую Вальтеру.

Эрнст улыбнулся новому соседу, и тут заметил, что он носит на цепочке на шее звезду Давида. Надо было сразу, по его имени, понять, что Ансель еврей. Надеюсь, из-за соседа-еврея ко мне не станут относиться хуже. Яд речей Гитлера уже отравил умы многих студентов в кампусе. Евреи и так не пользовались популярностью в университете Берлина, хотя некоторые профессора там были евреями. Вот почему Эрнст удивился, когда к ним пригласили выступить Альберта Эйнштейна, профессора из Гумбольдта, соседнего университета. Эрнст с Анселем ходили на выступление, и Эрнст должен был признать, что оно его глубоко впечатлило. Он решил, что Эйнштейн, определенно, самый умный из всех, кого ему доводилось слушать.