Мистер Невыносимость 3 – За гранью бездны

– Хорошо, спасибо, – пробормотала я и отошла.

Я присела на край одного из кресел. Отсюда хорошо было видно лифты, так что не пропущу его появление.

На самом деле, я почувствовала облегчение, что не придётся подниматься наверх и видеть бывший офис Джима, который наверняка теперь занимает Лоурен. Может, я слишком впечатлительная, но не могу отделаться от неприятного осадка в душе.

Примерно через десять минут двери одного из лифтов открылись, и в проёме показалась фигура Лоурена. На нём было строгое чёрное пальто поверх костюма и перчатки. Наверное, собрался уходить. Он был в компании нескольких мужчин, тоже элегантно и дорого одетых.

Лоурен перевёл взгляд на меня, словно точно знал, что я здесь. Коротко извинился перед своими деловыми партнёрами и неспешно направился ко мне. Я поднялась, когда он приблизился.

На мгновение мне стало неловко, и я невольно огляделась по сторонам. Мужчины, с которыми он вышел, не обращая на нас внимания, покинули здание.

Лоурен непринуждённо улыбнулся.

– Я, конечно, рад тебя видеть и твоему стремлению приехать самой, – произнёс он с оттенком иронии, – но не уверен, что это того стоило.

После его замечания я нахмурилась.

– Тебе не кажется, что сейчас вообще не подходящее время для дурацких шуток?

Он развёл руками.

– Пойдём, поговорим в машине. Мне нужно ехать на следующую встречу. Я собирался по пути заехать к тебе в больницу, но ты меня опередила.

Он осторожно взял меня за плечи и уже сделал шаг, собираясь идти, но я не сдвинулась с места. Лоурен окинул меня внимательным взглядом.

– Мой водитель потом отвезёт тебя на работу или домой, как пожелаешь, – добавил он спокойно.

Я продолжала стоять в нерешительности. Мне вдруг стало как-то не по себе. Лоурен развернулся ко мне и вгляделся в лицо. Его брови поползли вверх.

– Ты что, боишься садиться со мной в машину?

Он угадал, хотя «боюсь» – немного не то слово. Я осторожничаю. Быть с ним наедине всегда риск. А что тут удивительного? Наш страстый поцелуй недавно чуть не обернулся куда более серьёзными вещами. От одних мыслей всё внутри начинало пылать.

Я нервно замотала головой и поспешила на выход, пока он не заметил, как заливается краской моё лицо. Позади послышался сдержанный смешок.

Почему рядом с ним постоянно возникают неловкие моменты? Как бы я ни старалась вести себя непринуждённо, всё выходит из-под контроля. Впрочем… возможно ли вообще оставаться равнодушной рядом с таким мужчиной, как он?

Я тихо фыркнула на саму себя. Мысли безмозглой фанатки – не иначе.

У входа в здание нас уже ждал большой чёрный автомобиль. Лоурен галантно открыл передо мной дверцу. Я села на заднее сиденье. Водитель помог Лоурену, и через несколько секунд он уже устроился рядом.

Я утонула в мягкой, белой коже. Машина была настолько просторной, что, несмотря на то, что он сидел рядом, между нами оставалось приличное расстояние. Это несказанно радовало и добавило уверенности. Ко мне быстро вернулся прежний боевой настрой.

Мы молчали, пока автомобиль мягко тронулся с места.

– Я тебя слушаю, – первым заговорил Лоурен, стягивая перчатки.

Не глядя на него, я обрушила поток вопросов:

– Куда переводят Викторию? Откуда взялась почка? Что это за махинации? Почему я обо всём узнаю последней? Ты специально так делаешь? Чтобы спровоцировать меня? Или просто струсил? Конечно, струсил! Иначе зачем все эти тайны?

Ответа не последовало. Тишина давила. Пришлось повернуться к нему.

Лоурен смотрел прямо на меня – спокойно и безмятежно. Как же меня бесит это хладнокровие!

– Всё? – наконец произнёс он. – Или хочешь ещё что-то добавить?

Руки чесались его ударить, но я сдержалась и стиснула кулаки.

– А тебе этого мало?

Он тяжело выдохнул и выпрямился.

– Вот именно поэтому тебе никто ничего не говорит.

– Что ты имеешь в виду? – возмутилась я.

– Ты не умеешь держать эмоции под контролем. А в решающие моменты это может серьёзно осложнить ситуацию. Пойми правильно: я бы рассказал тебе всё и без этого концерта. Нужно было лишь немного подождать.

Я сжала губы в тонкую линию.

– Ты ещё и доктора Вальтера превратил в своего сообщника!

– Потому что он мыслит рационально. Как и я. Мы пришли к общему мнению, что тебе лучше пока не знать подробностей – до тех пор, пока я не завершу дело. Это было в интересах Виктории. И в твоих, между прочим, тоже.

– Хочешь сказать, я бы специально навредила Вики? – рассердилась я.

Лоурен не удивился этому выпаду.

– Именно. Из-за твоего чувства долга и справедливости. Ты такая. И я не говорю, что это плохо. Но обстоятельства требовали экстренных мер.

– Откуда орган? – рявкнула я, чувствуя, как злость закипает всё сильнее.

Он до сих пор не ответил ни на один мой вопрос. Мне нужно знать правду!

– От старшей сестры Виктории, – признался он спокойно, словно говорил о чём-то обыденном.

Я замерла, уставившись на него.

– Этого не может быть. У неё нет родни!

Лоурен пожал плечами.

– Кто так сказал?

– Погоди… – я растерялась. – Допустим, у неё действительно есть сестра…

– Сводная, – уточнил он.

– Не важно. Почему она все эти годы не появлялась, не интересовалась Вики, не искала её?

Лоурен не торопился продолжать – всё и так было очевидно. Её сестра понятия не имела о существовании Виктории. А если бы имела, вряд ли бы это что-то изменило.

– А Вики знает, что у неё есть сводная сестра?

Лоурен покачал головой.

– Поверь, так даже лучше.

Вот мы и подошли к сути.

– Что значит «лучше»? Это ты так решил?

– Да, – резко отрезал Лоурен. – Я, как её отец, считаю, что так будет правильно. Она плохой человек, и Вики не обрадуется, если узнает, что у неё есть такая родная. Я вытащил Шанталь из тюрьмы. Она сидела за кражу со взломом и другие мелкие преступления.

Я закрыла лицо ладонями.

Мне вовсе не хотелось знать, как он освободил преступницу. Для него это наверняка несложно. Проблема была в другом. Он твёрдо намерен скрыть от Виктории происходящее.

– Выходит, Шанталь согласилась отдать почку не по доброй воле?

Лоурен цыкнул с презрением:

– Конечно по доброй, но не за просто так.

– Как интересно у тебя получается, – я не удержалась от сарказма. – Принудил человека к хорошему поступку, ещё гордишься этим. И что ты предложил взамен? Свободу?

Он остался абсолютно невозмутимым, хотя ясно слышал в моих словах упрёк и неодобрение.

– Таким, как Шанталь, недостаточно просто свободы. Я вывез её в США. После операции она получит деньги и сможет начать новую жизнь. Так мы договорились. Но я не питаю иллюзий – вряд ли она изменится. Горбатого могила исправит. Однако меня это не волнует. Главное – жизнь Виктории.

Чем дальше я слушала, тем больше меня одолевал ступор.

Бессердечный!

– И ты думаешь, Вики обрадуется, узнав, каким способом получила орган? Она и так травмирована. Ты ведь знаешь, что её мать-алкоголичку забил до смерти любовник. Вики тогда пряталась в шкафу и стала свидетелем убийства собственной матери. Её нашли еле живую. Викторию толком не кормили и не поили, она в пять лет едва ходила и почти не умела разговаривать!

– Она умирает! – парировал Лоурен с нажимом. – Это сказала ты, помнишь?

– Но так нельзя! – вырвалось у меня. – Ты не сможешь всю жизнь врать ей, откуда взялась почка! Неужели ты думаешь, что она поверит, будто с неба свалилась такая удача?

– А почему нет? В её состоянии легко поверить в чудо.

– Лоурен, ты же это не серьёзно! – ужаснулась я.

– Вполне, – спокойно ответил он.

– Я, конечно, знала, что ты безжалостный манипулятор, но твой план – омерзителен!

Мне не хватало слов и воздуха, чтобы описать всё отвращение к ситуации и к нему самому. Однако по моему лицу всё было видно. И, кажется, это его задело.

– У тебя есть другие предложения? Тогда давай – вперёд! Ты же хочешь, чтобы Вики жила? Я сказал, что сделаю всё возможное и невозможное, и я сделал. Разве методы имеют значение, когда на кону жизнь?

– «Ложь во благо»?! – взорвалась я. – Не ври себе! Тебе так проще: не придётся объясняться перед Вики и убеждать её, что лучше взять орган у своей преступницы сестры, про которую она не знала, чем тихо умереть. Ты откупаешься деньгами; тебя не волнует судьба незнакомого человека, а вот её, может быть, очень даже волнует. Вырезать орган – это не выдернуть зуб. Да, возможно, Шанталь и правда плохой человек, но она рискует здоровьем. И только Вики решать, хочет ли она принять такую жертву. Ты отнимаешь у неё право выбора. Какая бы ни была Шанталь, она кровная сестра Виктории. Единственная. Вики должна знать правду.

Глаза Лоурена начали сверкать дьявольским огнём. Сейчас было легко прочитать его: в определённых ситуациях эгоизм Лоурена очевиден даже слепому.

– Да? И что с того? – бросил он с вызовом. – Я не дам ей умереть. И да – я исключу все возможные риски. Не позволю, чтобы что-то пошло не так из-за каких-то высоких идеалов и нравственных принципов. Право выбора? Не в этой ситуации! Вики несовершеннолетняя и не в том состоянии, чтобы здраво мыслить. Не пытайся доказать мне обратное, потому что ты не меньше меня хочешь, чтобы она жила!

– Не надо приплетать сюда меня! – крикнула я, возмущённо.

Он начал переводить стрелки. Мы знали самые больные места друг друга, и это пугало не меньше, чем злило.

– А разве я не прав? Хочешь сказать, лучше дать ей умереть и молча страдать? Ты хочешь страдать?

– Прекрати прикрываться Викторией! – отрезала я. – Прекрати вести себя так, будто знаешь, что я чувствую. Сейчас речь не обо мне и не о тебе, а о ней и о её сестре!

– Я знаю, что ты чувствуешь, а ты знаешь, что чувствую я, – возразил он уже спокойнее. – Поэтому ты так остро реагируешь на мои слова. Твоя привычка отрицать очевидное так раздражает! Когда ты уже вырастешь и научишься смотреть правде в лицо без розовых очков и этой сентиментальной мишуры? Это жизнь, Лина, а не кино и не роман, где всё закончится хорошо, если поступать «правильно». Я защищаю своих близких, и если понадобится, буду защищать их даже от самих себя.

– Лоурен, ты не Бог, чтобы держать всё в своих руках!

– Ты права, – холодно согласился он, – но некоторыми вещами я вполне могу управлять. Ты даже представить себе не можешь, насколько правда может быть ядовитой. Просто оставь это мне и не вмешивайся.

Повисло молчание. Спорить бесполезно – это было ясно ещё до начала перепалки. Лоурен такой человек: его решения – закон. Глупо было полагать, что я смогу как-то изменить это. Но я попыталась. Что ж. Хотя бы выяснила, как обстоят дела.

Я наклонилась вперёд, ближе к водителю.

– Остановите, пожалуйста, машину, – попросила я.

– Не останавливай, – приказал Лоурен и нажал кнопку на подлокотнике. Между нами и водителем поднялась перегородка.

Я бросила на него испепеляющий взгляд.

– Я хочу выйти! Попроси остановить машину!

– Ты не можешь уйти сейчас. Мы не договорили, – преспокойно ответил он.

– Я услышала всё, что хотела.

– Нет, не всё, – настаивал он, и вдруг выдал: – Я люблю тебя!

На мгновение потеряла дар речи.

– Ты… ты совсем с головой не дружишь? Что это? попытка заткнуть мне рот?

– Попытка наконец донести до тебя, что я люблю тебя.

Мне показалось, что я что-то упустила в разговоре, но даже если бы у меня была возможность спокойно всё обдумать, я бы не разгадала его тонкий намёк. Он смотрел на меня пронзительно, заставляя прочувствовать серьёзность момента, чтобы я не свела всё в шутку и не попыталась снова сбежать.

– Признай, что между нами особая химия. Это настоящая любовь, которую ничто не разрушит. Я чувствую тебя, как никто другой, и ты чувствуешь меня. Так было с самого начала. Ты можешь обманывать себя дальше, даже встречаться с Натаном, но в итоге придёшь ко мне. Он – дешёвая замена. Ни с кем ты не будешь чувствовать то, что чувствуешь со мной.

– Зачем ты всё это говоришь? – воскликнула я. – Ты обещал подождать мой ответ, подождать, пока Виктории станет лучше. А сейчас? Давишь на меня? Ты сам сказал, что понимаешь, как я себя чувствую, тогда почему так поступаешь? Какое ты имеешь право?

– Никакого, – ответил он спокойно, – и я всё ещё жду твоего ответа. Я не давлю. Просто напоминаю. Не думай, что мне неважно твоё мнение; я тщательно взвешиваю каждое решение, обдумываю, как ты это воспримешь. Иногда и тебе нужно делать то же самое.

– Не вижу в этом смысла. Кажется, ты забыл, что ты для меня ничто. Если я пару раз дала слабину, это ещё ничего не значит.

Лоурен криво усмехнулся:

– И снова отрицание действительности. Мне доказать твою неправоту?

На этот раз и я не удержалась от усмешки. Хотелось ужалить его побольнее. Это самодовольство раздражало д