bannerbanner
Круглая формула грядущего. Сага Иного мира. Книга третья. Часть I
Круглая формула грядущего. Сага Иного мира. Книга третья. Часть I

Полная версия

Круглая формула грядущего. Сага Иного мира. Книга третья. Часть I

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
8 из 9

– Как так «сдуло»? – нерешительно переспросила девушка.

– Загадка! – развёл руками капитан. – Последствия вулканического воздействия. Так считают вулканологи. Их тут уйма отирается, самодеятельных. Но археологи придерживаются мнения о ритуальном значении трещины. Дескать, в старину это была жертвенная пещера исчезнувшего народа. И требуют не тревожить духов ущелья. Правда, они тоже самодеятельные, археологи эти. У них позавчера сход был в ущелье. С одной стороны ущелья – сход самодеятельных археологов, с другой – сход самодеятельных вулканологов. Кончилось потасовкой у трещины. Красота! Представляете: кулачный бой «стенка на стенку», над зияющей трещиной-могилой, зрители делают ставки… В горах тоже удивительное свечение наблюдается, сродни морскому; там, где кратеры. Кругом сплошные загадки, сударыня. Куда до них пещере Призраков в Танлагеме! Ну как, полетим на вертолёте?

Девушка задумчиво постукивала каблуком:

– Большой и шумит, говорите? Сколько снарядов дадите?

Странные сёстры

Новенький вещмешок военного образца превосходно расположился за плечами Эшдарьялы. Вещица была куда лучше сумки: удобен, вместителен, и запах от него исходил очень военный. Всё вместил! – и вещи, и вертолётный шлем, и руки свободны остались. Конечно, неплохо бы этот вещмешок истрепать и затесаться обликом в матёрые информаторы… Но, что есть, то есть.

Гулкие и неприбранные коридоры давно заброшенной гимназии производили тягостное впечатление на Эшдарьялу, потому как ещё свежи были в памяти чистенькие коридоры своей. Здесь даже потолок был исписан издевательскими переводами с чужого языка, ни на что более умное не пригодного за отсутствием в нём умных слов.

Надписи разозлили Эшдарьялу сразу. Если ты взял оружие – стреляй в героического врага и будь милосерден к врагу поверженному; так говорила мать. Нельзя стрелять в спину! И куртку нельзя обливать гадостью. И уж тем более нельзя язык врагу показывать, потолки чужие расписывая непристойностями!

За такое могут и по шее надавать.

А ведь раньше эти несчастные писаки учили сахтаръёльский, мучительно вникая в новые понятия: «атом», «реакция», «покаяние», «милосердие», «частная производная»… Их родители хотели видеть своих сыновей специалистами, уважаемыми людьми. Но кто-то невидимый раздал им автоматы и разрешил много жён каждому. И разъяснил: зачем тебе учиться? – тебе должны служить грамотные сахтаръёлы! Будь зол, и враги поймут тебя без «частных производных». Смотри, какие у них красивые девушки! Все будут твоими. На, держи автомат.

И бесталанные дурни расхватали автоматы, даже не сообразив спросить: а чем вооружены парни тех «самых красивых девушек»?

Вдруг атомными бомбами?!

Впрочем, дурни на то и дурни. Егеря говорят, капитан Къядр спалил их тысяч сто пятьдесят с гаком. Если не все двести. Всех, кто пришёл из-за гор. Чушь, конечно! – какого рожна столько тысяч столпились в кучу?! Да и Къядр штабист, оказывается.

Интересно, как они рисовали на потолке? Лестницу-стремянку переносили туда-сюда, что ли?

Озлобленные писаки раззадорились очистить Южные владения от сахтаръёлов. И только когда тут совсем не останется сахтаръёлов, своё лицо и свой нрав покажет господин этих озлобленных писак. Тот, кто раздавал им ночами автоматы.

Эшдарьяла видела несколько очень старых фильмов из бывших Приморских владений Сахтаръёлы. Немного грустные, немного щемящие сердце шедевры великих актёров и актрис из крошечных владений, приводившие в восхищение всю огромную страну. Эти владения первыми сбежали из Сахтаръёлы в Миссию. В те времена в Миссии уже начинали расставлять столовые приборы: бездарный управитель Сахтаръёлы разбазаривал страну за словесные погремушки и пустые обещалки, и в обрадованной Миссии наметился последний пир. Уже кипели котлы, звенели ножи, иностранные мясники чертили на картах план разделки огромной медвежьей туши. Грядущий пир затуманил многие слабые мысли ароматом последнего шанса: можно наконец-то стать полноценным господином! Пусть маленьким, пусть угодливым слугою большого, но господином ведь! Надменным и молчаливым повелителем чужих судеб, а не крикуном на каких-то «сходах»!

Вскорости все беглецы из Сахтаръёлы выучили три чужих фразы: «да, господин… слушаюсь, господин… будет исполнено, господин…» – но обманулись в ожидании услышать их сами. И теперь, произнося: «да, господин… слушаюсь, господин… будет исполнено, господин…», они очень злы на Сахтаръёлу, так и не пожелавшую стать блюдом из медвежатины.

На единственной вымытой двери гимназии красовалась старательная надпись: «Мы живём тут». В этом Эшдарьяла усомнилась: пыльные следы вели совсем к другой двери, нарочито замызганной. А перед чистой дверью с надписью даже таракан не пробегал.

И Эшдарьяла постучалась в соседнюю дверь. В испачканную.

Стук эхом прокатился вдоль исцарапанных ножами и размалёванных безграмотными ругательствами стен. После какой-то очень странной и непродолжительной возни за дверью там стукнуло, потом лязгнуло, и дверь распахнулась. Эшдарьяла отпрянула: в проёме возникла высокая блондинка лет семнадцати.

С винтовкой!

И с удивительным лицом.

Взгляду Эшдарьялы изредка попадались такие лица, и всегда у неё дух захватывало, настолько остро она завидовала отсутствию на тех лицах веснушек. Даже пыталась подобрать литературные слова: «нежные и светящиеся», «матовые и безупречные», или ещё что-то подобное; но все словосочетания казались тусклыми. Такие лица не могли принадлежать людям, отвечающим урок математики, они вообще не могли принадлежать людям. Небесные умельцы создают эти лики для богинь, окружающих Милосердную Ормаёлу. Их творят из звёздного светящегося камня, потому ни трещинки на таком камне, ни крапинки. Но изредка небесные умельцы роняют такие лица с небес, к людям. И тогда лицо, предназначенное богине – бух! – случайно падает на дуру какую-нибудь. А то и ляжки с фигурою свалятся дурище с небес, в довесок к физиономии! – небесные умельцы ведь творят и всё прочее, дополнением к лицам. И то ли от усталости, то ли шутки ради эти небесные кудесники создают добрым богиням сестёр-двойняшек среди людей.

Эшдарьяла в детстве сочинила такую сказку и даже попыталась напечатать её в журнале, о чём сохранила неприятнейшие воспоминания.

…Блондинка стояла лицом в профиль к Эшдарьяле и была необычайно красива. Да, на эту выдру упало с небес всё и сразу. Лицо, фигура, осанка и… прочие очень выпуклые привлекательности. Камуфляжная рубаха – нараспашку! – была её единственной одеждой поверх новенького и очень дорогого купальника знаменитой на весь мир фирмы «Офдошель». В довершение своего великолепия блондинка держала сложнейшую винтовку с оптическим прицелом. Прикладом в сгиб локтя, стволом вверх, нежный пальчик на спусковом крючке; именно так позируют фотографу голые грудастые блондинки в иностранных журналах.

Эшдарьяла часто видела подобную роскошь на обложках журналов из Ваулинглы, коими кишела редакция: бюстообразная красотка-блондинка с винтовкой, вся жутко разоблачённая и накрашенная, в крохотном купальничке, с огромными губищами и тонкими пальчиками, непременно в дырявых чулках на нереально длинных ногах. Но то были натёртые дорогим жиром самки, пошлые и развращённые, а вот здешнее совершенство уронили с небес абсолютно неиспорченным, как свежее яблоко. Прямо в дверной проём. В пути обрядив зачем-то неприступной иностранной шлюхой.

«Да тут притон! – осенило вдруг Эшдарьялу. – Я постучалась в двери притона!»

В редакции ей объяснили про семейные притоны, какие содержат здешние приверженцы князя. Эти бездельники и бездельницы не желают трудиться и мечтают коротать время за бутылью вина, продавая дочерей и внучек княжеским головорезам. Чтобы оплатить вино. Потому и требуют ввести много войск в Южные владения. Чтобы распутные дочери «трудились» круглосуточно. Тогда к вину появится хорошая закуска.

Такие истории имели успех за границей, но скептически настроенная публика Сахтаръёлы, разглядывая разоблачительные иностранные журналы, требовала неопровержимых подробностей, ибо время от времени узнавала в «дочерях и внучках Южных владений» незадачливых актрис из дешёвых киностудий Танлагемы и Ваулинглы.

«Вот если бы госпоже Эшдаг'ьяле удалось обнаг'ужить такой пг'итон и взять интег'вью у тамошних самочек, пг'ивезти в г'едакцию видеоматег'иалы… Это стало бы втог'ым г'андиозным шагом в каг'ьег'е госпожи Эшдаг'ьялы» – такое напутствие ей давали перед командировкой.

«Вот и притон обозначился, – зло думала Эшдарьяла. – Вот и второй шаг. В какую дверь ни стукни, за нею взлёт по карьерной лестнице. Крашеная ведь, дрянь, таких белых волос не бывает у взрослых. И чёрные ресницы наклеены. Потому что такие только у меня растут!».

Она совершенно не знала, как надо говорить с малолетними шлюхами из Южных владений. И решила держаться покровительственно.

Блондинка тем временем рассматривала дверной косяк, нежным указательным пальчиком левой руки вычерчивая на нём что-то непонятное, но явно приятное мужским глазам.

– Кто это тут к нам приплыл? – томно проворковала блондинка косяку.

«Вот тварь! – разозлилась Эшдарьяла. – Голосок-то каков!»

И велела сдержанно, но заносчиво:

– Позови-ка начальницу вашего притона. Дам денежку.

Блондинка ловко отпрыгнула вбок, из журнальной красотки сразу став отвратительной уродиной: на другой её щеке красовался старый багровый шрам, он испоганил лицо от виска до подбородка, через всю щёку. Такой шрам даже на некрасивом лице несносен, а на подаренном небесами выглядел и вовсе жутко: легче смотреть на исполосованные морды опухших и небритых бродяг, чем видеть такой шрам на такой щеке.

Теперь девчонка держала свою винтовку наизготовку, и чёрный зрачок ствола смотрел прямо в глаза Эшдарьяле.

– Я официальное лицо! – торопливо произнесла та. – Меня официально направили к неким партизанским личностям с кликухами «Ат» и «Ор». По моим следам идёт вся «Ночная змея»! И «Зимний гром». Все скопом идут. То есть они моя охрана. Моё убийство неминуемо будет раскрыто и жестоко наказано. Ваш притон закроют, а из тебя чучело набьют. Прошлогодней соломой.

Блондинка перехватила взгляд Эшдарьялы на шрам и зло сплюнула в далёкий угол коридора:

– Чего в дверь долбишь? Ишь, «лицо» она… Тут люди спят.

И добавила загадочно:

– Между прочим.

– Вечер ещё не наступил, – заметила Эшдарьяла, пытаясь пальчиком отвести ствол винтовки в сторону. Но блондинка ловко увёртывалась винтовкой от её руки, норовя целить в лоб. – Приличные люди делают деньги днём, потому спят ночью.

– Кто как! – блондинка тоже осматривала гостью, задержалась взглядом на огромном новеньком вещмешке, тот выступал над плечами Эшдарьялы. – Мы спим днём. Ты кто такая?

Спрашивала она с явным вызовом. Эш осенило: откуда на этой соплячке купальник «Офдошель»? Неужели подарил Къядр?! Раз бывал в здешних краях, наверняка шастал по борделям и мог прохлаждаться с этой девкой. Он мастер на подарки.

Догадка требовала уточнений.

– Повторяю: я ищу двух местных партизан из отряда «Эштаръёла», – надменно произнесла Эшдарьяла. – Они детей воспитывали. Тебя они недовоспитали, значит. Мне сказали, эти местные тут живут. Давай, зови их. И запахнись. Не выставляй напоказ свои прыщи. Ишь, отрастила дутые чирьи, сопля.

И небрежно, но элегантно – зажав визитку меж указательным и средним пальцем! – протянула её блондинке. Одним движением. Прямо от кармана, изящной дугою.

Блондинка обиженно засопела, застёгиваясь левой рукой:

– Я не спрашиваю, кого ты ищешь! Я спрашиваю, кто ты такая! Повторить или дошло до извилины?

Выхватила визитку и долго рассматривала текст, морщась:

– Эш-дарь-я-ла… Банги… Бунги… А! Так ты информаторша! Уходи. Говорить с тобой не будем. Знаем вас, информаторов. Отстреливали. Чего тут ещё понапечатано?

Она читала медленно-медленно, шевеля пухлыми губами. Эшдарьяла ахнула про себя – поняла вдруг, что блондинка с искалеченным лицом не умеет толком читать. Эшдарьяла не поверила бы никогда, что кто-то не умеет читать в Сахтаръёле, где даже престарелый бездельник из тухлого подвала норовит заковыристо цитировать великих писателей и спорить о смысле жизни. Но теперь увидала и неграмотное диво. Значит, эти люди действительно прятались в горах десятилетиями и выросло целое поколение, забытое всеми. С винтовками и шрамами. Может, они не сдают дочерей заезжим мужикам, брехня всё это? Иначе на кой ей винтовка и откуда на ней шрам? С таким шрамом ни в один бордель не возьмут. Или она в маске трудится?

Неожиданно для самой себя Эшдарьяла сказала:

– У меня конфеты есть.

– Да ты что?! – поразилась блондинка. – Покажи!

– Вот.

Вооружённая блондинка сразу отставила свою винтовку к стене, сунула визитку Эшдарьяле и ошалело завертела в руках прозрачный пакетик с красиво упакованными конфетами. Очень дорогими.

– Опять расшумелась? – в дверях кабинета управителя гимназии появилась вторая девушка, ростом вровень с первой, но черноволосая до синевы и с заспанными глазами, огромными и синими. – Ты опять без штанов, дурища?! Егерей ждала? Ка-а-ак стегану ремнём по заднице!

«Вот это да! – мелькнула мысль в голове Эшдарьялы. – Настоящая Ормаёла из Лесных владений! Откуда она тут? Прямо с иконы сошла!».

– Смотри! – не обращая внимания на упрёки и угрозу, блондинка затрясла пакетиком перед лицом заспанной сахтарьёлы и запрыгала от восторга. – Нам конфеты принесли!

– Ты кто? – с интересом спросила Эшдарьялу сахтарьёла, и сразу стало ясно, что это очень доброе и очень необидчивое создание. У девушки не было шрамов, но смотреть в её понимающие глаза было ещё тоскливее, чем на шрам первой, то были глаза обречённого небесами на страшные муки.

– Я инфо… Из журнала я, словом, – у Эшдарьялы защекотало в носу жалостью. – Меня Эшдарьялой зовут. Я расследование веду и пишу книгу о неизвестных героях Сахтаръёлы.

– А я Ормаёла, – улыбнулась темноволосая.

Ответила испуганным мыслям Эшдарьялы:

– Говорят, похожа на настоящую, – и засмеялась, мгновенно оценив выражение лица собеседницы. – Но я настоящую не видела. Эта голоногая крикунья числится у меня в подругах детства. Она «Аттарьяла». Зови её домашним именем: «Ат». Меня зови «Ор». Мы привыкли к сокращениям. В отряде нам некогда было произносить полные имена.

– Так это вы и есть партизаны из отряда «Эштаръёла», что ли?! – поразилась Эшдарьяла.

Она представляла здешних горных партизан суровыми и небритыми мужчинами. Или отчаявшимися немытыми женщинами с безумными глазами. Какие взрывают себя гранатой в толпе иностранных насильников.

– Куакое вассведование? – повернулась к ним блондинка. – Да, это мы отвяд. Смевтоносный для инфоматовов сяких.

– Ат! – Ор безнадёжно всплеснула руками. – Ты сколько конфет в рот запихала?

Видно, эти Ор и Ат знали одна другую с пелёнок.

– Адну. Пвосто ипкая. Я не знава, – блондинка отчаянно гримасничала, широко открывая и закрывая рот. Конфеты обволокли её великолепные зубы. – Идём завтвакать. Пова. Тувнём инфоматовшу, а конфеты будут твофей.

– Мы столько конфет… – огорчённая Ор с усилием вырывала пакет у сопротивляющейся Ат, – …и не видели. Отдай! А ну, отдай!

Отобрала пакет и буднично осведомилась у Эшдарьялы:

– Будешь завтракать? Не слушай Ат, Ат незлая, она шумная. Она даже завтрак с информаторшей стерпит. Не сердись, но мы информаторов очень не любим.

…В большой подметенной комнате распластались два матраца и некое подобие стола без ножек: снятая с петель дверь, водружённая на стопки из кирпичей. Недалеко от поверженной двери (совершенно не к месту) стояло средних размеров обшарпанное зеркало, а рядом с дверью-столом толпились истрёпанные тощие вещмешки. На стене красовался новенький огромный телевизор, каких не продают в Сахтаръёле. У окна блистал боками здоровенный бак, гордясь своими размерами и всей своею оцинкованной статью перед униженным и прокопченным котелком, которому хитрый постамент из кирпичей не придавал общественного веса.

Ор наполнила измятый котелок водой из бака, поставила его на кирпичи и аккуратно отсчитала таблетки сухого горючего из потрёпанного вещмешка. И попутно рассказывала Эшдарьяле (та страшно завидовала настоящей боевой обстановке):

– Последний раз нам конфеты давали, когда наш отряд в город входил. Мы прятались в пещерах, потому что у нас почти все снайперы погибли. Кроме Ат и ещё восьмерых. Нас встречали цветами, конфет дали, мы разделили детям.

Потом Ор отсчитывала кубики дешёвого концентрата десятилетней давности. Такой суп Эшдарьяла и нюхать бы не решилась. Страшные кубики вот-вот грозились нырнуть в котелок, и Эшдарьяла забеспокоилась:

– Может, чем-нибудь повесомее котелок набьём? – и похлопала по своему новенькому вещмешку. – Какой-то неказистый у вас концентрат, народ. Я отравиться не хочу этим варёным силосом. У меня тут поднакопились современные супы; съедим, а?

– Давай! – сразу согласилась блондинка Ат, с неприкрытой завистью разглядывая вещмешок гостьи. – Всё тащи на стол!

Ат уже сидела у стола, скрестив ноги. Штаны она так и не надела.

Изящно распутав шнуровку вещмешка, Эшдарьяла выволокла из него вертолётный шлём, подаренный после показательной пальбы (шлём занимал треть вещмешка и препятствовал доступу к провианту).

Когда она водрузила шлём на голову (чтобы стол не занимать), у блондинки Ат открылся рот.

– Откель у тебя такая штуковина?! – Ат вытаращилась на шлём, как на кролика из шляпы.

– А? – Эшдарьяла взвешивала в ладонях две банки супа, овощной и мясной. И размышляла: какой вкуснее? – Подарили вчера. Я вояк наших припугнула малость, вот они меня и подкупали. И я подкупилась. Вещмешок подарили, шлём, на вертолёте катали. Слушай, Ор: клади-ка ты в котёл обе банки. Будет наваристый овощной суп с мясом.

– Ты… – у блондинки вдруг навернулись слёзы, и Эшдарьяла испугалась – …летала на вертолёте?!

– Да, – осторожно согласилась Эшдарьяла, передавая банки Ор. – Из пушек постреливали над гладью водной. Ну, и манёвры всякие совершали, гашетки давили…

– Ты… – блондинка Ат привстала – …стреляла из вертолётных пушек?! Тебя в этом шлёме катали стрелять?!

– А чего такого? – забормотала Эшдарьяла, несколько сторонясь. – Подумаешь: пушки! Мы и ракетами стреляли, глубинную бомбу запустили…

И торопливо добавила:

– Ничего интересного! Шлём громоздкий, у меня шея от него устала. Так, сувенир на домашнюю полку. Вот вещмешок – это вещь.

– Почему информаторшу взяли в вертолёт?! – звонко закричала Ат, грозя кулаками в окно. – Да ещё одарили всю, гады вы ползучие! Скоты!

– Она чего? – Эшдарьяла сняла шлём. – А?

Вопрос предназначался Ор.

– Ат в лётчицы метит, – тактично пояснила Ор, опорожняя в котелок овощную банку. – Дело хорошее. А кричит она от зависти.

– Не от зависти! – совсем оглушительно завопила Ат, вскочила и принялась колотить пяткой в стену, намного выше головы. – От справедливости!

Эшдарьяла задумалась. Шлём был большой, очень неудобный для хранения в вещмешке, а опрашивать в Южных владениях больше некого, судя по всему. Кроме этих двух.

И Эшдарьялда произнесла вкрадчиво:

– Хочешь примерить?

Ор оторвалась от надписи на второй банке.

– Ась? – замерла Ат.

– Хочешь примерить шлём? – промурлыкала Эшдарьяла, барабаня по шлёму пальчиками. – Походить в нём, поносить, посмотреть на мир через боевые светофильтры? «Ась»… Интересное словцо. Смысл очевиден.

Эш поставила шлём на пол и вынула из кармана книжечку, чтобы вписать в неё очередное новое слово. Командировка сильно обогащала её лексикон и задуманную книгу.

Ат молча схватила шлём, быстро напялила на голову и принялась расхаживать туда-сюда.

– Ой, – улыбнулась Эшдарьяла, захлопнув книжечку. – Ты некрашеная, оказывается.

Ор горестно усмехнулась, вздохнула и открыла вторую банку:

– Тебе чего надобно, лиса?

– Я следствие веду, – сразу ответила Эшдарьяла. – Тут убили одного лётчика, юнкера. И авианосец утоп. Показания свидетелей разнятся катастрофически. Я ищу надёжных очевидцев. Тех, кто наблюдал оба события. Удивительно: такой большой корабль гигнулся, а никто ничего не видел. Деревяшки кругом какие-то бестолковые, а не свидетели.

– Я! – снова завопила Ат и стащила с головы шлём. – Я видела оба события! И больше никто не видел! Егеря улетели, все свидетели околели, один погиб. Вот так. Могу рассказать кой-чего. Если дашь мне эту штукенцию.

Эшдарьяла нахмурилась.

– До вечера, – торопливо добавила Ат.

– Хм… – Эшдарьяла окинула взором взъерошенную Ат и остановила взгляд на шлёме. – Вещь очень ценная, вообще-то. А проверить твои слова…

Ат засопела, Ор засмеялась:

– Ат всё видела и не врёт.

Эшдарьяла заложила руки за спину для солидности и тоже прошлась туда-сюда тем маршрутом, каким до этого разгуливала Ат. Остановилась напротив шлёма, поправила причёску в зеркальном светофильтре. Похоже, брюнетка Ор была умна и на блондинку Ат влияла жутко. Приходилось рисковать.

И Эшдарьяла произнесла веско:

– Вижу, народ вы честный. Люди чести, так сказать. Ты вторую-то банку вываливай в котелок, не спи с открытым ртом. Давай так, подруга Ат, без торговли, напрямик: шлём теперь твой. Навсегда. Забирай! Дарю.

– Просто так?! – ошалела Ат.

– Да! – твёрдо заявила Эшдарьяла. – Просто так и навсегда.

Ат бросилась к потёртому вещмешку и с каким-то урчанием принялась запихивать в него шлём, попутно похлопывая сокровище ладонью.

– Зачем прячешь? – удивилась Эшдарьяла.

– Чтобы… – сопела Ат, стремительно шнуруя мешок – …не передумала. Уф!

И снова плюхнулась к столу.

Ор с интересом рассматривала Эшдарьялу.

– Конечно… – начала Эшдарьяла, устраиваясь напротив Ат – …я могла бы попросить тебя рассказать всё-всё про авианосец. И попросить ответить на все-все вопросы. Это я так говорю, к слову. Ты ведь человек чести? Значит, примешь правильное решение: гнать меня в три шеи или рассказать всё-всё.

Ат заморгала, покраснела и вдруг улыбнулась, а Ор захохотала и уронила в кастрюлю ложку:

– Да расскажи ты ей, Ат!

Отдышалась:

– Глядишь, и день скоротаем.

Ложку вылавливали сообща и долго. С помощью двух других ложек, как щипцами. Не совать же руку в суп!

– Теперь ты будешь отзываться на имя «Эш», – заявила Ат. – Учти.

– С какой стати?! – возмутилась Эшдарьяла.

– А вдруг рукопашный?

– Какой ещё «рукопашный»? – испугалась Эшдарьяла.

– Внезапный! – закричала Ат. – Вот ка-а-ак ворвутся слосы с ножами! Пока я буду выговаривать «Эшдарьяла», тебя убьют сто раз! А так я гаркну: «Эш, в угол!». И всё. Сразу забейся в угол, пока я буду с этими козлами разбираться. И записывай мои выкрики в книжечку. Шикарная книженция. Дорогая?

– Могут ворваться с ножами? – обомлела Эшдарьяла.

– Как пить дать! – удивилась Ат. – Мы ж не зря дверь замаскировали. Они любят на девок наших кидаться. Схватить и продать в рабство.

От горячего котелка кивала головою Ор, подтверждая слова подруги: да, любят.

– Ладно, буду отзываться на «Эш», – торопливо согласилась Эшдарьяла, вынимая из вещмешка фотографию. – Знаешь, кто на ней? Рассмотри внимательно.

Улики из первых уст

– Говорю тебе ещё раз: это лётчик, – Ат снова рассматривала фотографию, но издали. Она облачалась наконец в брюки и прыгала на одной ноге. – Наверное.

Они уже вскипятили воду и с удовольствием обнюхали пар над походным котелком, в которой варились консервы из удивительного вещмешка гостьи, ударная порция.

– То есть я так думаю. Потому что форма на нём какая-то комбинезонистая. Совсем молодой, почти как мы, а уже летал! Конечно, он же учился… В потомственном замке жил, наверно. Прислуга, пироги, всякие красивые учительницы иностранных словечек. Ор! Включай телевизор.

И сделала пояснение:

– Телевизор нам егеря подарили. Трофей. Слосы бесплатно их раздавали. Сами в тряпьё одеты, а какими телевизорами швырялись! На него передача идёт со спутника, кажись. Раньше с башни вещали нам всякие гадости, а теперь со спутника. Шиш взорвёшь. Башню-то мы взорвали.

– Так ты точно знаешь, кто на фотографии? – спрашивала Эшдарьяла, записывая слово «кажись» в книжечку и убеждая себя, что превратилась в какую-то «Эш» временно, из нежелания обидеть местные суровые нравы и наладить взаимопонимание. – Знаешь или гадаешь? Кто он?

– Я же сказала: наверное, лётчик из подбитого штурмовика, – Ат сладко потянулась и тут же погрозила в окно кулаком. – Который упал в разлом у моря. Но это правильная догадка. Ясен пень, документы не проверяла.

Уткнулась в телевизор:

– Ор! Глянь, чего дуры творят! Нет бы поучили ногти красить или научную сказку рассказали какую. Эх! Ну кто так бьёт?! Не, это понарошку всё…

По экрану телевизора носились грудастые полуголые девки с мечами: изнурённая обустройством мира Миссия Гуманизма строила телебашни везде, куда могла втиснуться, и раздавала бесплатно телевизоры, прославляя качество жизни в подвластных ей хороших государствах на зависть государствам плохим, неподвластныим. Своей зависти у плохих государств почему-то не было и её внушали такими фильмами.

На страницу:
8 из 9