Ослик и тряпка

Оракул:

– Bun venit! No grazie ugualmente!

Магний:

– Не погнушайся, прими в подарок: носилки, осла и страуса.

Оракул:

– Отчего же не взять, у меня от прошлого искателя мудрости слоник на воспитании пребывает. Сто килограмм сена съедает в сутки… Сука! А как же ты доберёшься до своего подвига?

Магний:

– Я пойду обратно босым или, по твоему совету примкну к проходящему мимо рыбному обозу… но позволь задать тебе последний вопрос? Что полезнее: есть или спать?

Оракул:

– Старайся изучать хотя бы одну вещь в день. Например, козу из носа…

3

…Теодор свернул виртуальную клавиатуру, снял очки виртуальной реальности и, взглянув на окружающую действительность с лёгким недоумением, произнес с громким трубным ревом, схожим со слоновьим, призывая робота-домрабочего:

– Ферапонт, чая с бергамотом принеси!

Ему необходимо было уладить некоторые вопросы с совестью, которая имела явные следы угрызений, но в воздухе витало ощущение праздника: Первомай, день труда и весны, вдохновлял на радостные мысли и покупки, и заставлял забыть о совести. Однако радость Теодора не ограничивалась лишь этим событием; он с удовлетворением осознавал, что первая глава его нового романа удалась.

«Эразм Роттердамский недооценивал тщеславие. – подумал он. – Ведь тщеславие принесло гораздо больше пользы цивилизации, чем скромность».

Теодор, погружённый в свои размышления, улыбнулся. В его голове не было ни тени сомнения: он не просто писал – он воссоздавал историю, словно художник, размашисто пишущий триптих на полотне времени. И в этот момент ему стало ясно, что творчество – это не только труд, но и радость… и, возможно, даже легальный источник дохода. Он больше никогда не будет работать продавцом лечебных пиявок.

После выпитого чая Теодору, как это обычно бывает у творческих людей, нестерпимо захотелось пива, и он отправился в пивную.

В пивной было пусто, как в консерватории. В углу сидел какой-то мужик с нечёсаной бородой, ресницами и бровями. В этом мужике Теодор не без труда узнал своего закадычного друга Жидомора. Теодор купил пиво у робота за барной стойкой и направился за столик к Жидомору.

– Скажи честно… Ты ведь всё сам понимаешь? – бросил он серьёзно, подойдя к столику Жидомора.

– О, Теодор, здорова! – обрадовался изрядно окосевший и полысевший с момента их последней встречи Жидомор. – Ты куда вчера исчез? Я, главное, вынимаю окровавленный кинжал из тела оппонента, глядь, а тебя и след простыл! Напиздел опять?

– Во-первых, не напиздел, а смоделировал альтернативную версию реальности ради общего блага. А во-вторых, я за кефиром пошёл. Я ведь сразу предупредил тебя, что смогу побыть секундантом ровно до того момента, пока мне не приспичит пойти за кефиром! Ты заметил, что стоит пару раз сказать кому-то типа тебя «хорошо», как на твоей шее поудобней устраивается чья-то жопа!

– Да ладно, не куксись, я так спросил из чисто математического любопытства. Добавить тебе кефир в пиво, как ты любишь?

– Валяй!

Жидомор, озираясь по сторонам, как индеец, достал откуда-то из-под стола аутентично-стеклянную бутылку кефира и полбатона. Батон покрошил голубям на соседний стол, а половину кефира отлил Теодору в пивную кружку. Оставшуюся половину бутылки он закупорил сургучом и со словами: «Сам я кефир не пью, но в камере пригодится!» – убрал в портфель из чистой свиной кожи, с какими обычно ходят заворовавшиеся звездочёты.

Теодор выпил и, подобно голодной выхухоли, вылизал кружку досуха.

– Ты чем сегодня занят был, если это не является твоим государственным секретом? – спросил Жидомор после своих кефирных экзерсисов.

Теодор в сначала сделал вид, что не слышал вопроса и нагнулся, типа что-то уронил, но после троекратного Жидоморова повторения ответил:

– Я роман писать начал. Тяжело идет. Никак не могу раскрыть характер главного героя, – бессовестно наврал Теодор.

На самом деле ему очень нравилось, как у него складывалось его писание

– Я уже и так, и сяк. Уже и прилагательных добавил, и наречий, и предложения то у меня все сложноподчинённые, а все как-то тускло и плоско.

– Понимаю! – поддержал его Жидомор. – Я ведь киллерство забросил. Голова уже не та, нервы уже не те, здоровье уже не то… Как будто в туловище происходит незаметная замена оригинальных деталей на контрафактные. Потому сейчас литературой занялся. Да и денег нихера не платят. Сейчас только литературой и можно заработать. Человеческая жизнь обесценилась до такой степени, что даже пивом давишься… Пишу роман про пращника по имени Магний… Он вначале у меня вступает в словесную перепалку с одним лизоблюдом, а потом – по совету того же лизоблюда – идёт к оракулу уму-разуму набираться… Потом он выходит из пещеры оракула: весь в паутине, к сандалиям неведомо как прилипло крысиное говно, в висках саднят застарелые раны… Вот… И он, значит, направляется на поединок с чудом уцелевшим после эпидемии драконьей чумки драконом по имени Драгон Чак. По пути встречает весталку. Она влюбляется в него, а он любит только деньги. Она этого не знает и строит планы, он эти планы рушит, за что потом получает на орехи… Вообще-то, это роман о добродетели, как её понимали древнегреческие философы-стоики и новой римской морали распада личности. Главное – знать основные принципы и фишки построения сюжета. Чтобы сюжет был интересным, нужно, чтобы главный герой был непременно болен раком и жить ему оставалось немного. Хорошо, допустим, если он при этом недавно потерял ребенка или чтобы… отчего ещё читатель плачет? Неразделенная любовь, инвалидность, потеря любимой матери или отца. Собака, годами ждущая своего хозяина у больницы, который никогда из неё не выйдет, потому что умер. Всё же уже придумано. Ничего не меняется.

– То есть ты вот так, без разминки, решил написать роман? Один мой знакомый, скрывающийся под псевдонимом «Александр Штернберг», как-то мне сказал: Сначала писатель пишет просто и плохо. Потом сложно и плохо. Потом сложно и хорошо. И только потом просто и хорошо.

– У меня такое неприятное чувство, что ты прав. Но несмотря на это, я уверен, что сразу замастырю люксо́вый романчик! Считай «Золотой Захер» у меня в кармане! Вот послушай кусок…

Жидомор достал напечатанную на папиросной бумаге рукопись и начал с выражением читать, водя указательным пальцем правой руки по строкам рукописи, а левой ковыряясь в ухе.

«Глава №… Встреча со жрицей

…Солнце уже село за неведомо откуда взявшийся горизонт, когда Магний достиг вершины – самого крутого елбана. Он отдышался и продолжил путь, ибо понимал, что если он разобьёт свой лагерь на вершине, то его далеко будет видно и местные кудыкиногорцы его не приветят, а это ему не льстило. Наконец нечеловеческими усилиями, уже на прямых ногах, он добрался до низины.

Ночь укрыла низину, как густая черная вакса. В низине было тепло и уютно, как в подмышках бурой медведицы, куда бы он по привычке забрался, но не смог в виду отсутствия оной. Магний развел костёр из немногочисленных еловых шишек и подорожника, поджарил на нём чёртову дюжину лиловых носок, маринованных слюной гиппопотама, и задремал.

Зоологическая справка: лиловые носки – морские животные, лишённые мозга, состоящие из рта и жопы – идеальные граждане морского мира.

…Вдруг в него ударила непонятно откуда взявшаяся шаровая молния, и он проснулся бодрый и энергичный. Он подбросил в уже почти погасший костёр добрую пригоршню сушёной саранчи, достал бубен из ладно скроенного мраморного чехла и неистово ударил в него всеми своими верхними конечностями. Бубен благодарно отозвался изящным шаманским битом. На шум бубна откуда-то из темноты пришла жрица бога Диониса – Герарая, также известная как Сурий Ката.

Жрица, по старинной греческой традиции, три раза обошла разведённый Магнием костер, плюнула в него ядом кураре, сняла старые, видавшие виды сандалии, села рядом и вытянула к костру свои ещё довольно длинные, но уже мозолистые ноги. Потом из расшитого шелкопрядом кисета она достала трубку мира и закурила, что выдало в ней индейские корни.

– Значит с драконом решил сразиться? – просипела жрица, выпуская кольца дыма различной конфигурации и плотности.

– Откуда ты знаешь? Видение было?

– Нет. По глазам вижу. Глаза у тебя заплывшие, с вертикальным прищуром… и диапазон цветного зрения смещён в жёлто-оранжевую часть спектра, а это явный признак желания сразиться с драконом.

– А если и так, тебе какая печаль?

– Да мне в принципе без разницы. Ты же своей башкой рискуешь!

– У меня рак поджелудочной железы четвёртой степени, к тому же я потерял в горах трёхмесячного сына и кобеля невиданного экстерьера. Кобель теперь будет до самой смерти сидеть и ждать меня в ущелье между двух сосен – в том месте, где я последний раз его кормил куриными желудочками. А сына воспитают горные козлы, и он никогда уже не сможет ходить на двух ногах. Так что мне терять нечего!

– Тогда понятно мне всё стало! – сказала жрица и достала из-за пазухи початую амфору с вином – Винишко будешь?

– Нет, я не пью красного вина. У меня подагра и мозоли… У тебя пива нет?.. А ты знаешь, что пиво известно ещё со времён древних шумеров? Первые записи о пиве они сделали сразу же, когда у них в результате злоупотребления пивом, появилась письменность.

– Есть конечно! Ты забыл, какого бога я жрица! – и она достала из-за пазухи початую амфору с пивом. – На вот ещё закуски к пиву! – жрица достала из-за пазухи же: паштет из соловьиных языков, песто из перчиков йолокия и сыр из молока дельфина.

Магний с удовольствием понюхал сыр, отпил из амфоры и спросил:

– Далеко ли до драконьего логова?

– А Сатир его знает. Я там не была. Я в этой низине уже пятьсот лет живу и никуда не хожу, лень. Один раз, правда, проходивший мимо некий воин по имени Пирр Эпирский предлагал мне купить для гадания гигантский кобчик, якобы драконий, но я на это не клюнула. Где гарантия, что это был не кобчик слона? А так… Я и богов-то ни разу не встречала, не то, что драконов. Я тебе больше скажу: я не встречала людей, которые встречали богов. Я не беру в расчёт всяких там городских сумасшедших, мнимых ясновидящих и бродячих философов, обожравшихся мухоморами…

– Что-то мне кажется, что ты мне врёшь!

– Не веришь – не надо! – глаза жрицы налились кровью, словно два комара.

– Что ты надулась, как цыганская лошадь? Я просто сомневаюсь. – успокоил её Магний. – Но как же мне найти логово?

– Так ты спроси у хламидских драконоведов. Они живут в городе Хламидия близ Скупердонии. Это три дня пути, если раздобудешь повозку. Я слышала, что они торгуют драконьими фекалиями – которые, по их утверждению, помогают от склероза. Думаю, у них даже гранитное чучело дракона есть, сможешь потренироваться перед поединком.

– А где мне найти любовь? Может, её можно обрести?

– У меня-то ты её точно не найдёшь. Я как кошка, нипочём не буду спать с тем, кого не люблю. К тому же, мне уже почитай, шестая сотня лет пошла! Хотя если ты обнажишь свой могучий торс?..

– Не сто́ит! – перебил её Магний,. – Спасибо за бесплатный совет!

– Бесплатный? Обычно за эти сведения я беру по пять динариев за слово.

– Но у меня нет денег. Обычно оплата услуг производится мной в наплевательской форме в виде чёрной неблагодарности.

– Да мне ничего от тебя не нужно, только пообещай, что, если у тебя родится сын, ты не скажешь ему, кто его мать. А если дочь, ты скажешь ей, что её выносила красивое кенгуру.

– Очень странная просьба, жрица, но я согласен на твои условия, потому что у меня нет другого выхода. А в знак нашего с тобой соглашения возьми на вечную память вот это кольцо с изумрудом, которое стоит восемь миллионов финикийских динариев! – Магний отрубил себе средний палец, потому что кольцо вросло в него и не снималось, и отдал окровавленный перстень бескорыстной жрице в знак благодарности.

– Я пошла к себе в нору. Хочешь, пойдём со мной! – сказала жрица и как бы подмигнула ягодицами.

– Спасибо за приглашение, но я тут переночую. Не подобает войну спать на свежевзбитых гранитных крошках.

Жрица ушла, сопровождаемая тучами услужливых комаров-вампиров.

Между тем ночь продолжала тянуться, как бесконечный коридор, в конце которого не было: ни света, ни выхода, ни оконца – только тишина, наполненная ожиданием. В этом молчании скрывались все страхи и надежды – мозаика человеческой души, которая, как и сама ночь, была одновременно прекрасна и пугающа. Небо, затянутое облаками, напоминало осколки старого зеркала, отражающего несуразные образы, которые, казалось, могли бы ожить в любой момент, если бы кто-то решился заглянуть в эту бездну. Магний придвинулся ближе к угасающему костру и уснул беспечным сном ребенка-пращника, правда при этом чуть не сгорел…

– Ты в ИИ забил «Написать интересный роман в стиле Фоссе»? – спросил Теодор, не глядя Жидомору в глаза.

– Конечно. Можно подумать ты забил: «Написать неинтересный роман в стиле Перельмана?!»

Теодор был обескуражен тем, что стиль начала его романа был приблизительно идентичным Жидоморову.

«ИИ и я одинаково мыслим!» – подумал он.

– Здорово у тебя получается! – слукавил Теодор, – А ты не думаешь, что редактор распознает то, что твой шедевр написан ИИ? Я читал, что по закону все ИИ должны быть подключены к единой сети, как и сам редактор, являющийся по сути тоже ИИ. Понимаешь? Всё созданное с помощью ИИ будет моментально изобличено!

– Так все дело в грамотной редактуре. Посидел пару часов, поправил – и дело в шляпе. И вот что важно: я, как Пелевкин, не вкладываю в своё произведение никакого второго смысла. Читатель должен воспринимать всё написанное буквально! – Жидомор постучал указательным пальцем по столу.

– Если писатель не вкладывает в текст никаких смыслов, он не вкладывает и смысла в то, что смысла нет… Я пойду, а то мне завтра рано вставать…

– Зачем? – Жидомор достал трубку и готовился её закурить, хотя знал, что это вредно.

– Мама просила купить коту новые силиконовые яйца с ароматом валерьяны и сметаны, чтобы он мог лизать, а их весной только по утрам продают.

Теодор почти ушёл, но остановился, повернулся и добавил:

– Я думаю, из меня получился бы неплохой ветеринар. Я могу внимательно выслушать любую скотину. Ты, кстати, слышал, что запретили обучать попугаев, скворцов и воронов иностранным языкам? Попугаи должны кричать только на нашем – французском. Даже когда откладывают яйца!

– Нет, ну, давай, пока! – уже безучастно отозвался Жидомор.

Теодор вышел на улицу. Часы на главном минарете пробили полночь. Мир, казалось, замер в ожидании, словно сам космос затаил дыхание, готовясь к очередной главе этой бесконечной истории, в которой каждый из нас – всего лишь персонаж, блуждающий в поисках своего места в этом странном, но удивительном мире.

4

Придя домой, Теодор был несколько взволнован тем, что Жидомор встал на стезю писательства. Он, конечно, понимал, что каждый имеет право на интеллектуальную деятельность, заменив ею киллерство, но, чтобы его ближайший товарищ перешёл ему дорогу… «Перешёл дорогу» и «ближайший товарищ» – естественно, в кавычках. Это событие без волнения Теодор пережить не мог. Он произвел тринадцать вращений вокруг своей оси, подобно суфийским дервишам, чтобы упорядочить мысли, погладил овцу по кличке Марсельеза: у него, как у Диковского Рика Декарда, была настоящая овца – достал из-под стола свои виар-очки, вывел клавиатуру и начал диктовать очередную главу…

…Ноги Магния после пройденных дорог непристойно гудели, как при императоре Нейронии. Упёршись в гигантскую гранитную глыбу, заменявшую ему и стол, и стул, и комод, Магний разложил на ней пергамент – тонко выделанную и отбелённую сыромятную кожу суслика – и начал было описание своих подвигов чернилами из графита, сажи и других природных материалов, смешанных с оливковым маслом, на древнеэллинском, но уснул, и приснился ему такой вот сон…

(Перевод с древнегреческого.)

…Магний пробирался сквозь неизвестную лесную чащу. Ветки неизвестных ему деревьев и кустарников больно царапали его незащищённое доспехами, но по мнению многих, мужественное лицо. И вдруг где-то в глубине чащи он увидел огонёк, чем-то похожий на пламя костра.

«Очень похоже на рукотворное кострище! – подумал Магний. – Пойду к нему, ведь если я не пойду, то никто не пойдёт, к тому же скоро ночь и мне не помешает компания человека, знакомого с навыками разведения костра».

Долго он ещё пробирался сквозь непроходимый лес, по пути больно ударился о торчащий сук органом для тушения костра, и вот, наконец, Магний достиг опушки, в центре которой и правда горел костёр, а подле него сидела прекрасная молодая женщина. А может, и не молодая и не прекрасная: было уже темно, и лица её было не разглядеть, хоть оно и освещалось костром. По туловищу, закутанному в медвежьи шкуры, определить возраст женщины мог только его знакомый либитинарий.

Магний, прекрасно знакомый с местным лесным этикетом, подошёл к костру чуть в полуприсяде, что называется – гусиным шагом, и покашлял на трёх языках, как того требовал протокол.

Особь повернула к нему своё лицо, и Магний увидел, что это была вовсе не женщина, а старуха с прекрасно сохранившимися верхними клыками, которые грациозно располагались у неё поверх нижней губы.

– Вечер добрый, о прекрасная незнакомка, – чуть с хрипотцой, для придания голосу сексуальности, поздоровался Магний. – Как мне добраться до логова дракона, который наверняка ожидает смерти от меня уже не первый год?

– Этиология данного процесса спонтанно вариабельна или, короче говоря, хуй его знает, добрый человек! – ответила старуха и села на корточки.

Тогда Магний разглядел, что у старухи был огромный живот, который поначалу в темноте он принял за огромную, низко расположенную грудь.

– Не спеши судить человека по первому впечатлению. Наверняка основное дерьмо в характере он припас для десерта… То, что ты используешь слова с расширенным эмоциональным диапазоном, мне понятно: в лесу иначе не выживешь – но что у тебя с животом, ты что, беременна? – Магний всей головой, включая подбородок, указал на живот старухи.

– Наглец! Я только что съела самца кролика, он ещё не переварился.

– Так как насчёт дракона? – Магний прищурился от попадающего в глаза дыма и пошуровал палкой в эпицентре костра, отчего из того полетели вверх крупные, яркие искры, похожие на светлячков, и словно по мановению неведомого дрессировщика создали картину огнедышащего дракона, сидящего на огромном суку.

– Это прямой путь к безумию, даже не думай о нём! Драконы давно не водятся в дикой природе. Хотя… Мне известно, что у местного царя – Ursusа Слабоумного, есть один взрослый, но некрупный, размером с бобра, дракон, и что за сравнительно небольшие деньги с ним можно сразиться.

– Хм! А это будет засчитано, как официальный бой? Титул победителя дракона будет присвоен в случае победы? Дамы высших сословий будут предлагать мне себя в качестве приза?