Исполинские пейзажи – немые стражи безмолвной вечности. Современная проза и поэзия

Исполинские пейзажи – немые стражи безмолвной вечности

Современная проза и поэзия

Наталья Червяковская

© Наталья Червяковская, 2025

ISBN 978-5-0068-2281-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Исполинские пейзажи – немые стражи безмолвной вечности

Рододендроны – алые зарницы, на горном склоне словно искры,В них страсти жар, что в сердце длится, среди гранитной серой сырости.Эдельвейсы – звёзды гор, в скалы исполинские ввинчены навечно,И взгляд прохожих умиляют, в долинах снежных, словно лепка.Игривый ветер, дух гор свободный, коснувшись лепестков, как бы скользя,Разносит аромат, пленящий слух, над сонными долинами лугов.Здесь время замирает в одночасье, стирая грани между явью, сном,И каждый лепесток, даря сиянье, вещает тайны древние о том.За гранью здешних видимых пределов, где скалы шепчут голосом старинным,В сплетении снов, небес безбрежных дел, душа находит свой приют  невинный.В бутоне каждом искра надежды брезжит, восторгов светлый огонек летит,Сквозь камень серый, вдаль он нежно реет, туда, где вечный зов звучит.И шепчет камень о годах былых, о временах, когда гиганты строили,Как горы из глубин морских росли, и бриллианты в недрах схоронили.В кристальном льду застыла грусть тех дней, ушедших навсегда, как сновиденье,Но сильный куст пробьется к вышине, любви являя всем знаменье.Изящный танец лепестков в ветрах, как сказка греет сердце нам сквозь слезы,Напоминая, что в наших земных делах, прекрасна жизнь, но чувствует угрозы.Цветы – посланники небес святых, в суровом мире этих гор,Даруют радость, рассеивают миг, и отгоняют этот злой укор.Здесь каждый вздох – как откровение свыше, и каждый взгляд – внезапное прозренье,В игре теней и света ты услышишь, приятное вечное озаренье.Рододендроны – факелы любви горячей, эдельвейсы – звезд надежды в синей мгле,В симфонии зари, судьбой удачной, мы отыскали все ответы на земле.И шепчет камень древнюю печаль, о той любви, что некогда пылала,О страсти, пробуждавшей водопад, чья мощь над миром эхом грохотала.И горы внемлют в сумрачной ночи, тоску былого чувства ощущая.Там рододендроны, как кровь, ярки, в безумном танце пламя разжигали,И клятвы верности, как дым легки, влюбленные безумно повторяли.Игривый лучик, солнца луч звенящий, коснувшись лепестков, как бы случайно,Разбудит грусть, как эхо дальней, томной, и разольет восторг неизъяснимо, безответно.Здесь миг – как откровение свыше, как светлый храм вдали снегов, здесь вздох – как песнь небесного привета,В объятьях гор найдем мы тишь, покой, душа здесь обретет спасение от ответа.

Исполинские пейзажи – немые стражи безмолвной вечности, застывшие в каменном величии, хранят тайны ушедших эпох под равнодушным, но всевидящим оком небес. Колосс времен, канувший в Лету, оставил лишь призрачный отблеск былого величия в мимолетном сознании потомков.

Ветры, словно призрачные менестрели, разлетаются эхом по изломанным пикам, шепча саги о титанах, чьи имена развеяны прахом забвения. Могучие скалы, изваяния самой вечности, вздымаются ввысь, пронзая облака, словно окаменевшие гребни яростного океана, застывшие навеки в порыве безудержной стихии. В их израненных трещинах и зияющих расселинах робко пробиваются хрупкие побеги жизни, цепляясь за жалкие крохи земли, – безмолвное свидетельство неумолимой силы природы, что способна прорасти сквозь самые суровые объятия камня.

У подножия этих каменных исполинов раскинулась долина, погруженная в сумрак застывшего времени, где среди безмолвных стражей минувших дней дремлют руины древних городов, погребенные под саваном пепла и забвения. Лишь изъеденные ветрами, словно временем источенные зубы, арки и полуразрушенные башни пронзают свинцовое небо, как призрачные воспоминания о былом величии и тщете человеческих амбиций.

Солнце, словно застенчивый художник, нежно касается лучами шершавых скал, раскрашивая их в багрянец утренней зари и золото вечерней грусти. В этот мимолетный миг забвение отступает, являя взору неземную картину – симфонию света и тени, величия и упадка. Кажется, сами небеса склоняются над этой землей, исполненной трагической красоты и невыразимой скорби.

Но даже в этом безмолвном царстве камня и отчаяния неустанно бьется пульс жизни. Дикие цветы, словно яркие искры надежды, распускаются на каменистых склонах, птицы вьют гнезда в трещинах скал, а серебристые ручейки прокладывают себе дорогу сквозь гранитные ущелья, неудержимо стремясь к неведомому морю. В этой неукротимой жажде жизни таится обещание возрождения, надежда на то, что даже из пепла и праха забвения может родиться новая красота, новое начало.

Исполинские пейзажи, вечные стражи безмолвной вечности, продолжают свой неусыпный караул, храня тайны ушедших эпох и безмолвно наблюдая за неумолимым течением времени, – немые свидетели бренности всего сущего и вечной, неиссякаемой красоты природы.

И странница, затерянный в этом безлюдном крае, ощущает себя жалкой песчинкой в горсти вечности, смиренным свидетелем грандиозной драмы, чей пролог разыгрался задолго до его появления на подмостках бытия. Она жадно всматривается в изломанные гримасы скал, вчитывается в глубокие морщины ущелий, словно пытаясь выкрасть у безмолвного камня давно умолкнувшие истории, что дремлют в этом каменном архиве. Сердце её наполняется священным трепетом перед первозданным величием природы и тихой горечью осознания хрупкости собственной плоти.

Она бредет по тропе, исхоженной ветрами и иссеченной дождями, мимо руин, поросших мхом и лишайником времени, словно глядя в тусклое зеркало минувшего. Здесь, под сенью безмолвных каменных исполинов, она обретает желанную свободу от мирской суеты, отрешается от мелочных забот, словно шелухи, облетающей с души. Мысли её очищаются, словно горный родник, а душа наполняется тихим покоем и просветленным смирением. Она чувствует себя неразрывной частью чего-то неизмеримо большего, навеки связанная с этой древней землей, с этим молчаливым камнем, с этой неумолимой вечностью.

Солнце медленно клонится к западу, щедро разливая по небесному полотну багряные и огненные оттенки прощального поцелуя. Тени становятся все длиннее и гуще, словно крадутся из-за гор, окутывая долину таинственным сумраком грядущей ночи. Странница останавливается у подножия одной из скал, прислоняется к ее шершавой, словно кора старого дуба, поверхности и закрывает глаза. Она слушает тишину – безмолвную симфонию камня и ветра, древнюю песнь земли, – и чувствует, как тело её наполняется теплом и странной, первобытной энергией.

Она знает, что завтра ей предстоит вернуться в мир людей, в клокочущую суету шумных городов. Но частица её души навсегда останется здесь, среди этих исполинских пейзажей, среди безмолвных стражей вечности, что зорко охраняют покой этих мест. Она будет помнить этот день, как глоток кристально чистого воздуха, как мимолетное прикосновение вечности, оставившее неизгладимый след в сердце. И в моменты отчаяния и щемящей грусти она будет мысленно возвращаться сюда, в это убежище тишины, чтобы обрести покой и черпать вдохновение в величии природы.

Исполинские пейзажи, немые стражи вечности, терпеливо дождутся её возвращения, подобно тому, как земля истосковалась по первым лучам солнца после долгой, леденящей зимы, как мир изнывает по пробуждению жизни после беспробудного сна. Они, словно верные исполины, будут бережно хранить её тайны, лелеять её душу, пока она вновь не придет к ним, чтобы раствориться в их каменном величии и обрести долгожданный покой, навеки слившись с этой древней землей.

Будь вершиной: неприступной скалой, манящей своим сиянием, подлинной в каждой грани своего величия

До конца её горного паломничества оставалось три дня. Нэлла упивалась исполинским величием пейзажей, жадно вдыхая разреженный воздух, кристально чистый и обжигающе свежий. Кто она, эта одинокая странница, песчинка, затерянная в суровых и прекрасных небесных чертогах? Всего лишь уставшая жительница мегаполиса, чьи юные плечи согнула непосильная ноша, чья душа изранена колючей проволокой долгов и обязательств. Она всегда чувствовала себя должницей, погрязшей в неоплатном счете – перед семьей, обществом, самой жизнью. И чем отчаяннее взывала она о помощи к безмолвным богам, чем истовее молила ледяную Вселенную, тем безжалостнее судьба обрушивала на неё новые испытания, такие, что кровь стыла в жилах, а сердце обращалось в камень.

Как хрупкой женщине удалось вынести этот непомерный груз? Неужели её не ломал труд, ведь с юности она привыкла рассчитывать только на собственные силы? Как здравомыслящий человек мог пережить тот кошмар, ту череду трагических событий, преследовавших её последние десять лет? Год за годом они становились всё страшнее, всё нереальнее для простого смертного. Десять долгих лет она жила не только за себя, но и за своих близких, умиравших в муках, долго и мучительно, каждый по-своему, но с одним общим финалом – прикованные к постели. И она, Нэлла, всех их вынянчила на своих израненных, маленьких руках.

Но горы… горы были иными. Они не требовали ничего, кроме тихой преданности взгляда, позволяя созерцать свою вневременную красоту. Здесь, на этой головокружительной высоте, Нэлла ощущала себя песчинкой, растворяющейся в бескрайнем океане мироздания. Давние обиды и горести, словно осенние листья, казались мелкими и незначительными в сравнении с надменным величием гордых пиков, пронзающих самое сердце неба. Она поднималась все выше, с каждым шагом сбрасывая тяжкий груз прошлого, словно оковы, сковывавшие её израненную душу.

Ноги гудели, спина ныла под бременем непосильной ноши, но Нэлла упрямо, с фанатичным упорством, продолжала свой путь. Она чувствовала, как горы, словно исполинские руки, очищают её душу, вымывают из неё всю ту въевшуюся боль и горечь, что накопились за долгие годы страданий. Здесь, вдали от лицемерной цивилизации, она словно заново рождалась, сбрасывая с себя личину прошлого. Каждый шаг вперед отзывался торжествующим гимном освобождения.

Три дня. Всего три дня отделяло её от завершения паломничества, от момента, когда она сможет, наконец, остановиться на краю пропасти, оглянуться назад и содрогнуться от осознания пройденного пути. Увидеть, как много она вынесла, как много потеряла, но при этом не сломалась, не пала духом под гнетом судьбы. Она выстояла, упрямо цепляясь за жизнь. Она доказала себе и всему миру, что ее дух сильнее, чем она когда-либо осмеливалась предполагать.

В этих суровых краях, где свирепые ветра шепчут древние сказания, Нэлла не чувствовала себя одинокой. Её окружали немые свидетели истории, древние скалы-исполины, хранящие в своих трещинах секреты веков. Она разговаривала с ними, шептала им свои сокровенные печали, и горы отвечали ей тишиной, в которой явственно слышался отголосок вечности. В глубине истерзанной души Нэлла надеялась обрести здесь, вдали от грешной мирской суеты, ответы на мучившие её вопросы, найти исцеление и долгожданный душевный покой.

На привалах, у трепетного пламени костра, под мерцающим пологом звездного неба, Нэлла вспоминала лица своих близких, тех, кого безжалостно похитила смерть. Боль утраты все еще жгла сердце раскаленным углем, но теперь она ощущала не только обжигающее отчаяние, но и тихую, смиренную благодарность за годы, озарённые их любовью и светом. Она вспоминала их лучезарные улыбки, их ласковые голоса, их безусловную любовь, которая, словно нетленная роза, навсегда осталась в уголке её сердца.

И когда, наконец, она достигла заветной вершины, устремленной в самое сердце космоса, Нэлла почувствовала небывалый прилив животворящих сил. Она стояла на краю мира, перед лицом безмолвной вечности, и знала, что готова к новым испытаниям, к новым свершениям, что ее дух закален и непреклонен. Она больше не была должницей прошлого, она была свободна. Свободна от оков прошлого, свободна от парализующего страха, свободна быть самой собой, истинной и неподдельной.

Нэлла остановилась на вершине холма и посмотрела вдаль. Перед ней, словно волшебный гобелен, раскинулась бескрайняя панорама горных хребтов, увенчанных снежными коронами. Солнце медленно склонялось к западу, окрашивая небеса в багряные и золотые тона, словно кисть гениального художника пробежалась по холсту мироздания. Это было поистине завораживающее зрелище, которое наполнило её измученное сердце тихой, смиренной радостью и долгожданным умиротворением.

Она вдруг вспомнила слова, когда-то услышанные от старого, мудрого монаха: «Горы – священный храм души, где безмолвие рождает симфонии, заглушающие мирскую суету. Стремись быть неприступной, словно окутанная тайнами вершина Кайласа, подобно книге, что ты пишешь сама, страница за страницей, год за годом, создавая бесконечные тома своей жизни. Пусть в златотканом переплете не найдется ни единой фальшивой ноты, ни одной лживой строки. С каждым томом утверждайся в своей правде, оттачивай свое слово, чтобы простым казалось оно, но исполненным глубочайшего философского смысла, непостижимого для суетливого взгляда. Будь манящей и недосягаемой вершиной, до которой не каждому дано взойти. Но верь, найдутся те, чье сердце достаточно сильно, чтобы покорить и твою неприступность. Неси знамя гордо, как рододендрон, пробившийся сквозь скалу, будь звездой гор, эдельвейсом, хранящим цену и чистоту себе, своей жизни, своему бесценному дару и каждой начертанной строке». И сейчас, застыв на этой вершине, Нэлла с благоговением почувствовала, что эти слова – сама правда. Горы действительно стали для неё храмом, святилищем, местом, где она смогла исцелить свою израненную душу и обрести новую, светлую надежду.

Нэлле больше не хотелось жизненных перипетий, не хотелось глубоких философских изречений и всепонимания. Ей претила сама мысль о той вечной силе, что непременно посылает испытания. Ей просто хотелось ощутить себя легкой, земной женщиной. Сейчас она казалась себе горным эдельвейсом, завершившим восхождение к вершине и сбросившим оковы прошлого. Для начала она решила поддаться простому желанию – вкусно перекусить. Этот горный воздух пробуждал зверский аппетит.

Она заглянула в первое же уютное кафе. Их десятки лепились у подножия гор, туристический бизнес процветал, но это место сразу выделилось из череды однообразных, шумных заведений, ориентированных на непритязательных туристов. Да и качество еды в большинстве из них оставляло желать лучшего. Здесь же витал особый шарм, ощущался неповторимый колорит этой земли.

К ней подошла женщина – красивая, гордая, с неуловимым налетом вечности во взгляде. Ухоженность ее была сдержанной, достоинство сквозило в каждом движении. Элегантное платье-костюм лишь оттеняло природную красоту, не пытаясь ее затмить. Настоящая горянка, царица этих мест.

Нэлле вдруг подумала: а как же называются волшебницы в этих кавказских горах? На Урале есть Хозяйка Медной горы… И здесь, наверняка, есть своя повелительница. Мериса? Ей вспомнилась Мериса, адыгская покровительница пчеловодства, златовласая красавица из мифов. Зачастую заколдованная, превращенная в лань, голубицу или змею, чтобы затем, после победы над злом, вновь обрести свой истинный облик.

Она и была хозяйкой этого уютного заведения. Ее звали Мериса.

История и народности Кавказа так тесно переплелись, в них столько гордых и красивых людей, что невольно проникаешься уважением к каждому человеку, к каждому народу, к каждой конфессии. Ведь в каждом – своя культура, язык, традиции, память предков и собственные, неповторимые легенды. Это такая сокровищница, которую никогда не исчерпать до дна, не постичь до конца. Но чтить ее – необходимо. Ты – гость на их благословенной земле, а они – радушные хозяева.

Мериса приветливо улыбнулась, в ее глазах мелькнули искорки понимания, словно она знала о Нэлли больше, чем та сама о себе. «Добро пожаловать, путница, устала с дороги? Присаживайся, накормлю, напою, отдохнешь с дороги. У нас сегодня чуду с мясом, шулюм из баранины на травах и свежий горный чай. Что желаешь?» – проговорила она мелодичным голосом, в котором чувствовалась сила и спокойствие.

Нэлла не смогла устоять перед таким радушием и, устроившись за столиком у окна, заказала все, что предложила Мериса. Еда оказалась выше всяких похвал. Каждый кусочек словно впитывал в себя энергию гор, аромат трав, тепло солнца. Вкус такой простой и вместе с тем такой изысканный, что невозможно было остановиться. А горный чай… он согревал не только тело, но и душу, наполняя ее приятным покоем и умиротворением.

Пока Нэлла наслаждалась трапезой, Мериса ненавязчиво наблюдала за ней, словно пытаясь разгадать тайну, сокрытую в глубине ее глаз. Вскоре она присела напротив и тихо спросила: «Долго ли странствуешь, путница? И что привело тебя в наши края?» Нэлла, немного поколебавшись, рассказала о своем паломничестве, о тех испытаниях, что выпали на ее долю, и о том, как горы помогли ей исцелить свою душу. Мериса внимательно слушала, не перебивая, лишь изредка кивая головой в знак понимания. Когда Нэлла закончила свой рассказ, Мериса улыбнулась и сказала: «Горы всегда притягивают тех, кто ищет исцеления и покоя. Они умеют слушать и хранить секреты, они наполняют сердце мудростью и дают силы идти дальше. Ты прошла долгий путь, Нэлла, но теперь ты готова к новому этапу в своей жизни. Не бойся смотреть в будущее, оно полно новых возможностей и открытий.»

Разговор лился непринужденно, словно две старые подруги, встретившиеся после долгой разлуки. Мериса рассказывала о своих предках, о древних традициях и легендах Кавказа, о силе и мудрости гор. Нэлла слушала, затаив дыхание, словно впитывая в себя каждое слово, каждый звук. В ее сердце росло чувство благодарности к этой удивительной женщине, к этой горной фее, которая сумела разглядеть в ней то, что она сама долгое время не замечала.

– Сколько говоришь, тебе осталось до конца путешествия? – вдруг спросила Мериса, нарушив очарование момента.

– Два дня? Завтра на рассвете я отвезу тебя к одному человеку. Не расспрашивай, сама все увидишь.

Нэлла, бросив мимолетный взгляд, заметила в глазах Мерисы что-то, похожее на опаску или даже подозрение. Мериса, мгновенно уловив эту нотку сомнения, тихо рассмеялась: – Да не бойся ты меня, милая. Ничего плохого с тобой не случится. Напротив. Ты – особенная гостья в моем скромном кафе. И именно тебе утром предстоит отправиться со мной туда, где все встанет на свои места. Я давно жду тебя, Нэлла.

Утром, в пять тридцать, я жду тебя у порога моего кафе. Возьми с собой рюкзак с теплыми вещами, обувь потеплее и одежду, в которой тебе будет удобно.

Нэлла еще несколько часов назад твердо решила, что с нее хватит восхождений и горных троп. Но, видимо, судьба распорядилась иначе.

– Благодарю вас за вкусный обед и за интригу, которую теперь мне предстоит пережить этой ночью, – с легкой улыбкой произнесла Нэлла.

– Утром, в пять тридцать, я буду здесь, у порога вашего кафе.

Нэлла отличалась природной пунктуальностью, да и последние десять лет, посвященные уходу за лежачими больными, приучили ее к точности и неукоснительному соблюдению графика. В такой работе отлагательства были просто недопустимы.

Рассвет едва окрасил горные пики, когда Нэлла, с походным рюкзаком за спиной, застыла у порога кафе Мерисы. Прохладное дыхание гор пробуждало чувства, а предвкушение неизведанного заставляло сердце трепетать, словно крылья бабочки. Мериса появилась словно из утренней дымки, ее взгляд – воплощение собранности и внутренней силы.

Новый внедорожник, словно дикий зверь, рвался в путь. Мериса, скользнув за руль, пригласила Нэллу на переднее сиденье. Тишина в салоне была наполнена предчувствием. Лишь изредка Мериса бросала быстрые, изучающие взгляды на Нэллу. Дорога, подобно змее, извивалась вдоль ревущих рек, показывая живописные ущелья и густые леса. Пейзаж за окном сменялся с калейдоскопической быстротой, будто сама матушка-природа решила выставить напоказ все свои драгоценности. Величественные сосны уступали место суровым каменистым склонам, а те, в свою очередь, – бескрайним кавказским лугам, усыпанным яркими, словно самоцветы, цветами. Дорога становилась все уже и коварнее, но Мериса управляла машиной с виртуозностью, достойной восхищения.

Спустя долгие часы тряски машина замерла у подножия исполинской горы. Мериса заглушила двигатель и жестом показала Нэлле, что дальнейший путь лежит только пешком. Выбравшись из машины, они вдохнули полной грудью свежий горный воздух и, собрав волю в кулак, начали восхождение. Тропа оказалась суровой – каменистой и устремленной ввысь, но Нэлла, ведомая своей целью, упрямо двигалась вперед, не обращая внимания на протесты уставшего тела.

Наконец, они достигли вершины. Нэлла застыла, дыхание перехватило от открывшейся панорамы. Перед ней, словно венец мироздания, раскинулось высокогорное плато, окруженное хороводом снежных пиков – безмолвных стражей. В самом сердце плато, словно сказочный изумруд, мерцало озеро с кристальной водой, а на его ласковых берегах уютно примостилось селение.

Это было затерянное в горах селение, спрятанное от любопытных глаз туристов, словно осколок древнего мира. На самой его окраине, на небольшом пригорке, стоял добротный каменный дом. Мериса нажала кнопку звонка и уверенно вошла внутрь. Чувствовалось, что она здесь частый гость. Во дворе две огромные собаки невиданной породы, одна – черная, как смоль, другая – седая, с палевым окрасом и темными подпалинами, похожие на волков, радостно завиляли ей хвостами. Однако, почуяв незнакомку, они утробно зарычали. Вдруг раздался молодой мужской голос: «Титан, Дара, ко мне!» Псы беспрекословно выполнили команду и бросились к хозяину. «Место!» – скомандовал он, указав на крыльцо. Нэлла ожидала встречи со старцем или мудрой целительницей, поэтому услышанный молодой голос застал ее врасплох. «Не бойся меня, женщина, – вдруг сказал мужчина. – Следуй за мной». Они направились к небольшому домику, расположенному во дворе, рядом с большим и величественным домом.

Мериса вышла со двора, и, словно повинуясь незримой нити, натянутой между прошлым и настоящим, двинулась через узкую полоску земли к дому напротив – к дому, где эхом памяти звучало слово «родной», к дому, что виделся ей утраченным раем, вновь обретенным в этот зыбкий час.

Мужчина распахнул дверь, впуская Нэллу в мастерскую, окутанную густым полумраком. Здесь властвовал терпкий запах древесины, переплетенный с дурманящим дыханием трав и кавказских пряностей, создавая атмосферу таинственности и умиротворения. Вдоль стен, словно стражи времени, выстроились полки, ломящиеся от тяжелых томов в кожаных переплетах, пузатых глиняных сосудов, резных шкатулок, хранящих неведомые секреты, и диковинных амулетов, мерцающих в полумраке. В самом сердце комнаты возвышался монументальный ткацкий станок, словно древний алтарь, на котором тускло поблескивала незаконченная парчовая ткань, переливаясь призрачными отблесками.

– Присаживайся, Нэлла, – произнес он, приглашая ее тихим жестом. – Мериса поведала мне о твоем паломничестве, о твоих духовных исканиях. Что ты ищешь в моем лице? Седовласого старца, хранящего мудрость веков? Гуру, способного утолить твою жажду знаний? Я всего лишь человек, Нэлла… человек, помнящий свои ошибки.

Подсев ближе к мерцающему в свете свечи столу, Нэлла смогла рассмотреть его лицо. Вопреки ожиданиям, он был молод, едва ли тридцати лет. Но в глубоких, проницательных глазах, казалось, отражалась не только мудрость, но и сама история этих древних гор, их невысказанные тайны. Прямая осанка выдавала в нем воина, закаленного в боях. Нэлла замолчала, завороженно ожидая продолжения.

– Здесь, в этом священном месте, время танцует в ином ритме. Здесь можно услышать шепот предков, увидеть отблески прошлого и заглянуть в туманное будущее. Но ответы, что ты ищешь, сокрыты не во мне, но в глубине твоей души. Я лишь скромный проводник, готовый указать путь к самой себе. Закрой глаза, Нэлла, и задай свой вопрос. Прислушайся к голосу своего сердца, и ты услышишь ответ.

Комната наполнилась густой, звенящей тишиной. Нэлла опустила веки, погружаясь в себя. В памяти всплывали картины скитаний, жгучая боль потерь и хрупкие ростки надежды. Сквозь назойливый шум в ушах пробился тихий, едва уловимый голос, звучащий в самой глубине ее существа. Это был голос горы, древний и мудрый, голос земли, помнящей все, голос ее предков, взывающих к ней из вечности. И голос этот шептал ей: «Будь собой, Нэлла. Не бойся своей силы, не страшись своей слабости. Не беги от любви, не оплакивай потери. Живи так, как велит тебе твое сердце, и лишь тогда ты обретешь свой истинный путь».

Слёзы, чистые и крупные, словно жемчужины, медленно скатывались по её щекам, оставляя влажные дорожки. Годы, словно неподъемный груз, давили на плечи, но теперь это бремя начало отступать, таяло, подобно льду под первыми лучами весеннего солнца. Подняв глаза, Нэлла увидела перед собой молодого человека. В его взгляде плескались сострадание и глубокое понимание, словно он знал самые сокровенные тайны её души.