Потерявший солнце. Том 2

– Я не хочу вражды. Два умных человека всегда найдут пути, помимо ненависти, – отмахнулась госпожа Уна. – Не хочешь лично поблагодарить человека, который внес недостающую сумму?

– Передайте ему мою глубочайшую благодарность, – церемонно отозвался Ши Мин и слегка поклонился. – И много ли пожертвовал этот несомненно достойный, но глупый господин?

– На покупку дома денег хватило бы, – отозвалась женщина, разглядывая своего собеседника.

– У них было слишком много лишних денег, и они решили потратить их на благое дело. Не собираюсь чувствовать себя обязанным, – пожал плечами Ши Мин. – Вы прекрасно знали, что они заплатят, иначе никогда бы не предложили мне такие условия. Нам нужно будет вернуться в деревню. Благодарности за заработанную сумму хватит, чтобы предоставить нам повозку?

Глава 3

Под негромкие звуки музыки Фэн Жулань плыла по залу. Нежная ткань ее платья мерцала, как пронизанная яркими лучами морская вода. Бесконечные складки белоснежного кружева пенным прибоем скользили по гладкому узорчатому полу, на мгновения приоткрывая мягкие, расшитые мелким жемчугом туфли.

Она была прекрасна: отец никогда не жалел денег на пыль, щедро пускаемую в глаза всем соседям. Только вот в глазах юной невесты через край плескалась тревога, а лицо выглядело слишком усталым.

Император ожидал ее в самом конце длинного зала. За его спиной возвышались два трона, стоящие бок о бок. Он принимал ее в семью, а принцесса шаг за шагом отдалялась от родных, обещая отдать себя служению новому дому.

Обычно свадьба такого масштаба не обходилась без десятков иноземных гостей, однако сейчас в зале были только слуги, семейство Фэн и император.

Ду Цзыян был облачен в сине-зеленый наряд, украшенный серебряным шитьем. Ему было все равно, что надеть, но Фэн Жулань пожелала увидеть будущего супруга в цветах своего рода. Только массивный золотой венец, тяжело придавивший пышные темные волосы Цзыяна, выбивался из прекрасной картины – короны Сибая были куда изящнее, да и золото для них не использовали, предпочитая серебро, голубые самоцветы и нежную гладкость жемчуга.

Два дня назад невеста перестала играть императору, и тот стал на удивление тих и спокоен; разум к нему не вернулся, но теперь он чаще сидел с отрешенным видом и выглядел решающим важные вопросы ученым мужем. Сам он не мог даже перейти из зала в зал – слуги под руки проводили его к трону и усадили, заботливо поправляя одежды.

С каждым шагом тяжесть, лежавшая на сердце принцессы, уменьшалась. И нет никакой разницы, что супруг безумен, а отец недоверчиво косится то на нее, то на Юаня. Все равно она победила.

Негромкую и торжественную мелодию внезапно заглушил сторонний звук. Фэн Жулань сбилась с шага.

В раскрытые двери зала – от кого принцессе было запираться в собственном дворце? – медленно входила процессия, от вида которой волосы Фэн Жулань зашевелились вместе с многочисленными драгоценными шпильками.

– Едва не опоздали! – во весь голос возвестил господин Ло, обмахиваясь ослепительно-белым веером. Траурные, цвета свежевыпавшего снега одежды делали его рослую фигуру еще выше, а глаза ярко мерцали из-под подведенных черным век. Бледное лицо при помощи невесомой пудры лишилось всех красок, а губы казались голубоватыми, будто не придворный Мастер пыток посетил церемонию, а его неупокоенный дух вырвался из нижнего мира.

Следом за Мастером шла Цзылу, которую на свадьбу не допустили. Волосы ее, убранные в традиционную траурную прическу, мерцали чистой медью, и ни одна прядь не выбивалась из-под белых лент.

Губы были плотно сжаты, а глаза казались спокойными и глубокими, как омуты с холодными водоворотами.

За ними тянулась череда плакальщиц – не меньше двадцати штук. Они деловито рассредоточились по залу вдоль стен, в мгновение ока набрали воздуха в легкие и затянули заунывную похоронную мелодию.

Фэн Жунхе наблюдал за вереницей людей, и лицо его медленно багровело. Казалось, ему не хватало воздуха – туго обтянутая многослойным нарядом грудь ходила ходуном, губы подрагивали.

Стоявшая рядом с ним наложница едва заметно усмехнулась под тонкой газовой вуалью и послала в сторону Ду Цзылу томный взгляд из-под ресниц.

– Господин Ло? – ошеломленно произнесла Фэн Жулань. Руки ее до белизны стиснули нежную ткань юбки. Она испытала почти непреодолимое желание схватить коварное создание за воротник и трясти, пока не вытрясет из него всю душу, деньги и секреты.

Фэн Юань фыркнул, разглядывая завывающих плакальщиц. Его происходящее совершенно не смущало и даже забавляло.

– Почему стража их не задержала? – Фэн Чань пришла в себя первой и шагнула навстречу незваным гостям.

Господин Ло с удивлением развел руками.

– А по какому праву они стали бы задерживать в собственном дворце единственную законную наследницу? Мы пришли проводить в последний путь… Ох, простите. Конечно, мы пришли поздравить нашего дорогого императора и проводить его в счастливую семейную жизнь. Ведь он вступает в этот брак добровольно и в ясном рассудке – любому понятно, что дело тут в любви, а не в захвате власти…

Ду Цзылу скрыла улыбку в уголках рта и украдкой посмотрела на трон. Император вовсе не заметил никаких перемен – взгляд его, по-прежнему пустой, бродил по стенам и потолку.

– Решил испортить свадьбу? Даже для тебя это слишком низко, – тяжело уронил правитель Фэн. Брови его почти сошлись над переносицей, но лицо стало спокойнее.

– Вам ли говорить о приличиях, – легкомысленно отмахнулся Мастер. – В низости мне вас не переплюнуть. Взять хотя бы ту странную историю…

Снизив голос до громкого шепота, он в два шага оказался рядом с Фэн Чань. Придержав шарахнувшуюся в сторону девушку за локоть, он прикрылся веером и доверительно заговорил ей прямо на ухо:

– Однажды мне пришлось подыскивать для вашего отца банду отпетых негодяев… Это было во времена вашего побега – они должны были изнасиловать вас и покалечить, а там и убить. Ведь вы опозорили семью и не оправдали ожиданий отца; кому, как не ему, распоряжаться вашей жизнью? Такие страшные вещи, как свободомыслие, стираются только кровью!

Учтиво кивнув старшей дочери рода Фэн, Мастер взмахнул веером, словно крылом, и змеиным движением ускользнул в сторону.

Фэн Чань приподняла голову и посмотрела на отца. В глазах ее словно разом пропали все чувства, оставив только ледяное спокойствие.

– Отец? – ровно спросила она.

Правитель Сибая громко фыркнул:

– Нашла кого слушать. Иди позови стражу или сама выведи их отсюда.

– Конечно, нас ни к чему слушать, ведь совершенно случайно все самые грязные дела вашей семьи решались через меня, – подхватил господин Ло. Взгляд его лукавых глаз нацелился на Фэн Юаня, стоявшего чуть в стороне. – Даже полугода траура после смерти младшего Дракона не прошло, а вы уже задумали тут свадебные развлечения? И поминальные обряды не провели как следует… Вы выглядите немного болезненно, не захворали ли?

С заботливым видом Мастер осмотрел Фэн Юаня и смахнул с его плеча соринку.

– У меня есть для вас сувенир, – доверительно сообщил он, протянул руку, ухватил ладонь Фэн Юаня и высыпал на нее несколько полупрозрачных обломков камня. – Мне удалось найти уникальное захоронение святого, чьи мощи превратились в драгоценный минерал. Мне практически пришлось разбить ему руку, чтобы добыть это сокровище! Теперь удача будет во всем сопутствовать вам, и мужская сила очень порадует вашу любимую.

Закончив речь, Мастер подмигнул окаменевшей Фэн Жулань, дружески потрепал Фэн Юаня по плечу и крепко сжал его ладони; между пальцев, порезанных острыми осколками нефрита, проступила кровь.

Лицо Фэн Жунхе потемнело.

– Кстати, ваш отец знает, что вы плетете против него заговор? – с воодушевлением уточнил Ло Чжоу у невесты и прикрыл рот веером. Лукавые глаза смеялись. – Ох, как неудобно вышло, нужно было говорить тише… А о том, как вы свели с ума Ду Цзыяна при помощи запретной техники, отец тоже не знает, верно? Ведь вы – достойная дочь своего отца, в вас-то он точно не разочаруется!

– Пытаетесь нас рассорить? – с улыбкой спросил Фэн Юань и разжал руку. Осколки нефрита, запятнанные кровью, посыпались на пол с тихим звоном.

– Рассорить? – Господин Ло ухмыльнулся, и эта кривая улыбка оказалась вдруг далеко не такой нежной и приятной, какой ее привыкли видеть. – Стоит открыть вам правду, и ваша семья пойдет ко дну… К чему мне вас ссорить? Мы собрались здесь, чтобы соединить узами императора и принцессу Сибая, а не ради сплетен и дрязг.

Я восхищаюсь правителем Сибая, как никем другим: жадность ваша так велика, что вы выдали бы дочь даже за предмет мебели или, предположим, нефритовую куклу, если это впоследствии принесет вам земли Лойцзы.

– Хватит! Замолчи! – Пронзительный крик Фэн Жулань заставил вздрогнуть всех находящихся в зале, и даже плакальщицы на секунду затихли. Руки принцессы дрожали, но она шагнула к Мастеру с таким видом, будто готова была испепелить его на месте.

Тот с жалостью посмотрел на принцессу и приподнял бровь.

– Не стоит так кричать, – дружелюбно проговорил он. – Если будете себя плохо вести, я при встрече с одним недоброго нрава юношей совершенно случайно могу упомянуть, чьи прелестные ручки устроили нападение и нанесли непоправимый вред его наставнику, а еще свели с ума его единственного родного человека. Вам ведь есть где прятаться в случае необходимости? Потому что ни от Сибая, ни от Лойцзы камня на камне не останется.

Фэн Жунхе не глядя протянул руку к старшей дочери:

– Дай меч, я его прирежу.

– И как же вы без меня собираетесь приводить империю в порядок? – брезгливо уточнил Мастер. – Больше вам надеяться не на кого, все разбежались. Только мне хватит знаний и сил разобраться во всем этом бардаке. Это не я вас уговаривать должен, а вы меня, однако я человек незлопамятный и первым делаю шаг навстречу…

Оглянувшись на молчащую Ду Цзылу, господин Ло сложил веер и изящно постучал себя по лбу.

– Совсем из головы вылетело. Вы оказались в таком беспомощном положении, что некому даже указать на ваши ошибки; к счастью, я прибыл вовремя. Вы даже не ознакомились со сводом законов Лойцзы, верно? Видите ли, по нашим законам Фэн Жулань станет императрицей не после заключения брака, к которому вы так стремитесь, а после того, как император самолично возведет ее на трон и коронует, находясь в добром здравии и рассудке. Императрицей может стать и наложница, если на то будет воля императора, и вовсе никто… До тех пор же вся полнота власти находится у Ду Цзылу. Да и с наследником выйдет досадно – пока ребенок не будет признан отцом, он останется незаконнорожденным. Если вы по-прежнему пытаетесь забрать империю под свой контроль, соблюдая правила, то я прослежу за законностью ваших действий; если же вы решите действовать силой…

Глаза Мастера прищурились, а на лице застыло выражение величайшей брезгливости.

– Ваших сил не хватит, чтобы удержать даже дворец. Либо вы соглашаетесь на мои условия – поверьте, я не собираюсь требовать от вас бросить все, ни я, ни Ду Цзылу не собираемся отбирать у вас трон, – либо ваша семья попадет в крайне плачевное положение вместе с Сибаем. Уверен, вы примете верное решение.

Коротко поклонившись, господин Ло с примерным видом занял место у стены, более никак не вмешиваясь в ход свадебной церемонии.

Музыканты давно опустили инструменты, не надеясь заглушить пение плакальщиц; Ду Цзылу держалась рядом с Мастером, не говоря ни слова.

Фэн Жулань дрожала крупной дрожью, не решаясь поднять глаза на отца. Фэн Чань кривила губы, глядя на правителя Сибая сосредоточенно и отстраненно; сам государь мрачно смотрел на господина Ло.

Фэн Юань наблюдал за происходящим с прежним равнодушием, словно все это никак его не касалось. Не замеченная никем Ильшат устроилась на подлокотнике трона и, что-то ласково приговаривая, скармливала равнодушному императору виноградины.

Глава 4

Замотанный до самых глаз подросток трясся в открытой повозке, как мешок с рисом. Из-под глубокого капюшона мерцали прозрачные желто-зеленые глаза.

Даже в таком виде он привлекал слишком много внимания.

Ши Мин наблюдал за подопечным, пытаясь предсказать сразу все неприятности, которыми может обернуться это спасение.

Деревня слишком мала, и вряд ли там удастся остаться незамеченным. Придется либо надеяться на добросердечие и неболтливость жителей, либо прятать мальчишку до скончания дней. Однако возвращение в Лойцзы висело над головой Ши Мина заточенным мечом: тащить с собой ни в чем не повинного подростка, рискуя попасть в водоворот политических интриг, а то и междоусобной войны, было попросту низко, но и оставить его одного было невозможно. Желание разобраться в произошедшем и найти виноватого было тем хрупким основанием, на котором строились все планы Ши Мина, и вытащить этот камень он не мог даже ради жизни спасенного ребенка.

Ребенок, к слову, был совсем немногим ниже него самого и обещал в будущем вырасти в весьма высокого и приметного мужчину. Крайняя худоба делала его похожим на нескладного кузнечика, кости едва не разрывали кожу; кошачьи глаза мерцали недоверчиво и опасливо. Светлые волосы казались серыми от грязи и наверняка служили пристанищем для насекомых; впрочем, все это были проблемы незначительные.

Мальчик с последней их встречи разительно переменился. Там, в клетке, Ши Мин ощутил и скрытую усталость его, и бессилие, и страх; сейчас же в ярких, по-звериному зеленых глазах остался лишь вызов и недоброе предчувствие беды.

Словно за те несколько дней, пока он оставался в «Персиковом источнике», что-то неуловимо изменилось и потянуло за собой лавину, и вот перед Ши Мином сидел уже совсем другой ребенок. Он молчал упрямо и смотрел исподлобья, до боли напоминая Юкая.

Оставалось надеяться, что и этот испуганный и израненный зверек рано или поздно сможет раскрыться, не ожидая удара. Нельзя взять ответственность лишь за часть дела: если уж взял за руку, то веди за собой, пока ребенок сам не выпустит твою ладонь и не шагнет вперед, в новую свою жизнь.

Нужно найти хоть какой-то заработок, чтобы не висеть грузом на шеях жителей деревни, нужно купить новую одежду и достать небольшой меч, в самый раз для узкой ладони.

Прошли те счастливые дни, когда Ши Мин учил своего единственного ученика справедливости и вниманию к чужим бедам. Теперь же он хотел научить мальчишку не только идти вперед, но и с оружием в руках защищать свою жизнь.

В доме было темно, но тепло: наверняка кто-то присматривал и топил печь в отсутствие хозяев. Отперев дверь, Ши Мин пропустил выкупленного ребенка вперед, вошел следом и на ощупь запалил свечу.

Шевельнулось запоздалое раскаяние – Конн наверняка беспокоился о его внезапной пропаже. Сквозь уже привычную глухую боль и ощущение собственного бессилия начали появляться первые ростки новых эмоций: благодарность, желание помочь, тревога за другого человека, – и Ши Мин с легким недоумением лелеял эти хрупкие всходы. Они давали надежду на жизнь без отчаяния.

– Любую еду в доме можно есть, посторонним на глаза лучше не показываться. – Ши Мин покосился на замершего у входа ребенка и приглашающе повел рукой.

Мальчик не двинулся с места, под внимательным взглядом будто съежившись, однако мгновение спустя с независимым видом вздернул острый подбородок.

– Говори сразу, зачем ты меня купил, – несмотря на вызывающие интонации, звонкий голос дрогнул. – Я знаю, сколько за меня денег потребовали. Столько никто не стоит.

Едва заметно переминаясь с ноги на ногу, мальчик явно был готов рвануть к двери и бежать куда глаза глядят. Ши Мин тихо вздохнул.

– Ты мне совершенно не нужен, – честно ответил он, глядя в настороженные, светящиеся отраженным светом глаза. – Ты только добавишь мне проблем. Я не для себя тебя забрал, просто не хотел оставлять в том месте. Как дальше сложится наша жизнь, не знаю. На цепь я тебя сажать не собираюсь, да и клетки здесь нет, держать не стану. Захочешь остаться – оставайся, я помогу, нет – иди куда хочешь.

Мальчишка пренебрежительно фыркнул, но немного успокоился.

– Я был бы очень разочарован, если бы ты сразу поверил мне. – Ши Мин наконец сбросил теплый плащ, с удовольствием ощущая, как тело начинает отогреваться. – Доверие ведь нужно заслужить, а излишне доверчивые люди долго не живут. Можешь не доверять мне сколько угодно и подозревать в чем угодно, но для начала отойди уже от двери и разденься, хорошо?

Глаза мальчишки негодующе сверкнули. Ши Мин вдруг ощутил себя очень старым и усталым, совершенно обессиленным.

– Плащ сними, бестолковый, – раздраженно объяснил он, – и остальную одежду брось прямо на пол: там наверняка и блох, и вшей достаточно, не надо тащить все это в дом. Я пока воду согрею.

Отвернувшись, Ши Мин вытянул из угла небольшую широкую бочку, в которую сам умещался целиком, если прижать колени к груди. За спиной послышалось едва слышное шуршание.

– Вода быстро согреется, – пообещал он, сдвигая ширму и закрывая импровизированную ванну. – Одежду дам после – моя наверняка подойдет, хотя ты расти еще будешь, так что это ненадолго.

Обернувшись, Ши Мин бросил взгляд на мальчика и страдальчески вздохнул. Ребенок был полностью обнажен и растерял остатки своей бравады, прикрываясь ладошками; однако с места он так и не сдвинулся, стоя посреди кучи грязных вещей.

Похоже, приблизиться хотя бы на шаг было ему куда страшнее, чем оголиться. «Терпение, – подумал Ши Мин с легким раздражением. – С детьми не бывает просто, а с подростками и того хуже; неизвестно, какой путь прошел мальчик и какие беды успел пережить. Немного терпения и участия, и все изменится».

В рыжеватом свете тело ребенка казалось еще истощеннее – глубокие тени залегли под чередой ребер, а кожа своим теплым оттенком была обязана только пламени. Заглушив очередной укол жалости, Ши Мин уже почти отвел глаза, не желая еще больше смущать ребенка, но зацепился взглядом за яркое пятно на внутренней стороне плеча.

– Что это? – изменившимся голосом спросил он и шагнул вперед. Глаза у мальчишки стали совсем отчаянными – на приближающегося Ши Мина он смотрел как на нацелившегося ему прямо в горло волка. Шарахнувшись в сторону, он ногами запутался в сброшенной одежде и едва не улетел в угол.

Схватив мальчишку за запястье, Ши Мин удержал его на ногах и заставил вывернуть руку, показывая странную рану.

Пятно было размером с крупную сливу, багровое и будто пленкой покрытое, как недавний ожог. Идеально круглое, внутри оно имело три небольших островка чистой кожи, выстроившихся в ряд. Кроме этого троеточия, больше не было ничего – ни символов, ни рисунков.

– Это клеймо? – тихо спросил Ши Мин, и при виде его окаменевшего лица мальчишка сглотнул.

Ши Мин не сводил глаз с ребенка, ожидая хоть какой-то реакции на свой вопрос. Кивка было бы достаточно, чтобы завтра утром вернуться в город и навестить госпожу Уну. На войне всегда были и будут жертвы, в том числе и среди женщин, и среди детей; за свою жизнь Ши Мин не единожды лишал жизни, однако ни разу еще не возникало в его душе желание убить едва знакомую ему женщину, а после сжечь все ее имущество.

Мальчишка, глядя на бледные ледяные пальцы, стиснувшие его запястье, наконец пришел в себя и отчаянно замотал головой.

– Это родимое пятно, – торопливо заговорил он, снизу вверх глядя на Ши Мина блестящими глазами.

Мужчина несколько мгновений смотрел на ожог тяжелым непонимающим взглядом, потом наконец выпустил руку и отступил на шаг.

– Если не хочешь говорить, что это, – не говори, – похолодевшим голосом начал он и длинно выдохнул. – Это твое дело, я не стану настаивать. Только, если оно болит, скажи, хорошо? Я найду лекарства.

– Хорошо, – с заминкой отозвался мальчик, до сих пор ощущая прохладное прикосновение.

Едва слышно зашипела закипевшая в котле вода.

Помывка заняла не менее часа, и Ши Мину пришлось еще дважды греть воду. Отмытый до скрипа ребенок свернулся клубочком в углу неширокой кровати. Стоило ему уснуть, как тело само приняло привычную позу для сна: занять как можно меньше места и прижаться спиной к стене. Руками он прикрыл голову, пряча лицо, а длинный хвост обернул вокруг ног.

Ши Мин сидел на другой половине кровати, скрестив руки на груди, и мрачно смотрел на свое приобретение. Он совсем отвык делить с кем-то быт, а уж постель и подавно.

Им даже не на что жить. Им обоим. Просто до появления мальчишки Ши Мин совершенно не думал о том, что висит мертвым грузом на шеях добросердечных жителей деревни. Следует найти хоть какую-то работу, но чем ему заниматься в этих глухих местах?

Вытащить ребенка из опасной ситуации, даже не обдумав как следует свои действия, не зная, справится ли второй раз без денег и положения, застряв в богами забытой деревне… Да, это поступок зрелого и умного человека, даже и сказать больше нечего!

Однако, потратив время на раздумья, решился бы он или снова стал следовать пути разума? Если жизнь спасена, стоит ли так уж убиваться из-за того, что будет дальше?

В конце концов, всегда можно вернуться в «Персиковый источник» и не ограничиваться беседами. Раз уж взялся тащить – тащи, но не смей дарить ребенку надежду на нормальную жизнь и тут же трусливо отбирать ее обратно, прикрываясь собственной ленью и неуверенностью. Хотел пинок от судьбы – получай и не жалуйся. Теперь тебе есть о ком беспокоиться.

Протянув руку, Ши Мин поднял край одеяла и прикрыл тощие плечи. Мальчишка едва слышно вздохнул, но не проснулся.

Свечу мужчина оставил гореть на всю ночь, опасаясь напугать ребенка. Дрожащие тени на стене и едва слышное сонное сопение придавали незнакомое ощущение уюта, прогоняя одиночество; перебирая в голове события дня, Ши Мин незаметно для себя погрузился в сон.

Посреди ночи он проснулся, будто от толчка, а вслед за пробуждением ощутил рядом какое-то стремительное движение. Добротная деревянная кровать качнулась, глухо скрипнув. Резко приподнявшись, Ши Мин успел разглядеть смутную тень и ощутил порыв ветра.

Длинный темный силуэт распластался в воздухе, чтобы в следующую секунду с дробным стуком рухнуть куда-то в середину комнаты и кубарем покатиться по полу.

Отбросив одеяло на опустевшую постель, Ши Мин метнулся к столу и поднял свечу повыше. Мальчишка сидел в углу, скрестив ноги и щуря сонные глаза; волосы его были всклокочены, а одно ухо стояло торчком.

– Что случилось? – шепотом спросил Ши Мин, останавливаясь рядом. Мальчик поднял голову, несколько раз моргнул и широко зевнул.

– Вот… – смущенно сказал он и протянул руку. В его ладони, окаменев от ужаса, лежала маленькая мышка. – Я не хотел, но так случается. Когда не сплю, то я ни на кого не нападаю, честное слово!

Ши Мин недоверчиво посмотрел на мышь, потом на сонную физиономию мальчишки; не выдержав, он отвернулся. Плечи его затряслись.

– Эй, ты там смеешься? – возмутился мышелов, потирая ушибленную коленку.

– Нет, – сдавленным голосом отозвался Ши Мин, – я просто поражен твоими… охотничьими навыками. Выпусти несчастное животное и ложись, хорошо?

Мальчишка разжал руку, с тоской глядя вслед убегающей мыши.

– Я их не ем, – предупредил он, влезая обратно на постель.

– Замечательно, – с каменным лицом похвалил его Ши Мин. – Молодец. Они ведь сырые.

– Ты надо мной смеешься, – полуутвердительно заметил мальчик и сердито засопел. Надолго его обиды не хватило – поерзав, он перевернулся на бок лицом к Ши Мину и зашептал едва слышно: – Я же не только мышей умею… Ты не продавай меня обратно, хорошо? Мы не пропадем вместе.

– Хорошо, – дрогнувшим голосом согласился Ши Мин, широко открытыми глазами глядя в потолок. – Не пропадем. Спи.

Глава 5

Осень подбиралась все ближе, одним прикосновением превращая изумрудные сады в водоворот золота и алых всполохов.

Правитель Сибая наконец покинул страну вместе со своими слугами и войском. Всех советников, которых собирался оставить для помощи принцессе, он увез с собой. Отбывал богатый караван куда быстрее, чем полагалось; настроение правителя, и без того переменчивое, как облака в сильный ветер, окончательно испортилось.

Фэн Жунхе не был дураком. Его советники могли помочь разве что островам, но никак не огромной империи, которая продолжала существовать даже без своего императора.

Оставшиеся советники старались решать скопившиеся дела, но привлечь их на свою сторону было слишком сложно. Мастер обладал огромной властью, но оставался человеком и тянуть на себе все управление не мог. Однако он мог развалить все то, что еще продолжало работать: его слова министры выслушали бы с куда большим вниманием, чем слова любого из рода Фэн.