Проклятие Бессмертных: Метка Вечных (книга 1)

– Отпусти! – закричала я во весь голос, не заботясь о том, кто может услышать. – Отпусти меня немедленно!

Он лишь молча смотрел на меня сверху вниз, безмолвный, грозный и абсолютно невозмутимый. Он медленно наклонил голову в другую сторону, точь-в-точь как немецкая овчарка, искренне пытающаяся понять команду своего хозяина. Ни одно моё движение не могло сдвинуть его с места даже на миллиметр. Я со всей силы пнула его тяжёлым осенним сапогом по ноге, целясь в колено, но ощущение было абсолютно такое, будто я изо всех сил бьюсь о гранитную скалу или бетонную стену. Он даже не дрогнул и не пошевелился. Единственным результатом моих усилий стала резкая, пронзительная боль, молнией пронзившая мою собственную ногу от пальцев до бедра.

Чудовище медленно подняло другую свободную руку, и я понятия не имела, что именно он задумал и собирался сделать, но он внезапно замер на месте, услышав громкий оклик где-то позади себя.

– Эй, мудак! – раздался знакомый голос.

Монолитное создание неспешно повернуло массивную голову вверх по улице, туда, откуда донёсся звук. Там, метрах в тридцати, стоял Гриша – источник помех и неожиданный спаситель. В его протянутой руке, прямо на меня направленной, был пистолет – я узнала его служебный «Макаров».

– Отпусти её, – твёрдо потребовал он, и его голос почти не дрожал.

Чудовище не сделало этого. Более того, оно вообще не пошевелилось и не отреагировало никак. Просто продолжало молча смотреть на Гришу через прорези шлема, застыв, как древнее изваяние или памятник.

– Последний шанс, урод, – предупредил Гриша, и я услышала, как взведён курок. – Говорю в последний раз.

Тварь медленно развернулась к нему всем корпусом, безжалостно потащив за собой и меня, словно я весила не больше пустого мешка. Его свободная рука поднялась вверх, и ладонь с острыми стальными когтями была обращена вперёд и вниз, словно собираясь схватить что-то невидимое в пустоте воздуха. Странный красноватый свет, до жути похожий на крошечные алые молнии или электрические разряды, внезапно заплясал и затрещал между его металлическими пальцами. Я не могла сдержать испуганного всхлипа, когда эта мистическая энергия быстро сгустилась в плотный сгусток, и тот самый зловещий длинный клинок, который я видела раньше, материализовался в руке монстра буквально из ничего. В одно мгновение его рука перестала быть пустой, и в ней грозно замерло смертоносное, испещрённое сложными узорами лезвие.

Для любого другого нормального человека это было бы тяжёлое оружие строго на две руки. Для этого существа он держал его одной рукой, словно невесомое пёрышко или детскую игрушку. И он вызвал его буквально из ниоткуда, из воздуха. Чудовище увереннее и крепче сжало массивную рукоять меча обеими руками и решительно нацелило острый конец клинка в сторону Гриши. Это был ясный и недвусмысленный ответ на его вызов и угрозу.

Если Гриша так отчаянно хотел боя – этот тип был совершенно не прочь удовлетворить его желание.

– Ох, блядь, – протяжно простонал Гриша в неподдельном страхе, но это не помешало ему прицелиться и решительно выстрелить.

Я бы в другой ситуации боялась, что он может случайно попасть в меня, если бы твёрдо не знала, что Гриша – отличный и опытный стрелок с многолетним стажем. Да и монстр в латах был размером примерно с небольшой внедорожник или микроавтобус, так что промахнуться мимо такой туши было бы физически сложно даже при большом желании. К тому же, если честно, мне казалось, что я уже давно превысила свою дневную норму по части страха и ужаса – больше бояться было просто нечего.

Гриша быстро выпустил несколько пуль одну за другой. Монстр стоял совершенно неподвижно, будто вкопанный, и каждая пуля с громким металлическим звоном отскакивала от его магических доспехов рикошетом, не причиняя ни малейшего видимого вреда или даже дискомфорта. Словно с ним вообще ничего не происходило, словно Гриша швырял в него не смертоносные куски свинца, а безобидные резиновые мячики.

Я рефлекторно пригнулась, инстинктивно закрыв голову свободной рукой, когда услышала, как пули с характерным звоном рикошетят от непробиваемой брони и с глухими ударами впиваются в кирпичные стены ближайших пятиэтажных домов. Стекло припаркованной неподалёку старенькой отечественной «девятки» звонко и мелодично разбилось вдребезги. Дело было совсем не в том, что Гриша неумело промахивался – эта проклятая тварь была буквально и абсолютно пуленепробиваемой, защищённой какой-то немыслимой магией.

– Беги, Гриш! – отчаянно закричала я во весь голос. – Убирайся отсюда! Спасайся! – Может быть, у него ещё оставался хоть какой-то шанс сбежать и выжить, пока это чудовище возилось со мной.

Бронированный монстр внезапно издал низкий, утробный рык – это был первый звук, который я вообще от него услышала за всё время. Ему совершенно очевидно не понравилось, что в него стреляют из огнестрельного оружия. И в следующее мгновение я внезапно оказалась на холодной земле. Он небрежно швырнул меня на обледеневший асфальт, как ненужную тряпичную куклу, отбросив в сторону. Я с силой и болезненно выдохнула весь воздух из лёгких, всем телом ударившись о твёрдую землю.

Теперь латный человек уверенно шагал по направлению к Грише, сжимая в руке призванный меч. Если мой друг и не смог причинить ему никакого физического вреда своими выстрелами, то уж точно сумел основательно разозлить и вывести из себя. Гриша быстро осознал, в каком отчаянном и почти безнадёжном положении он оказался, и осторожно отступил на шаг назад, поднимая руки.

– Э-э, слушай, давай спокойно поговорим, ладно? – голос его заметно дрожал. – Кто вы вообще такие? Что вам от нас нужно? Может, мы могли бы договориться?

В ответ чудовище не произнесло ни единого слова, а лишь неумолимо продолжило медленное преследование. Оно целенаправленно шло на Гришу. Кралось к нему. Бронированный человек явно не спешил никуда, словно этот бронированный монолит был настолько абсолютно уверен в своём неизбежном успехе, что торопиться просто не было смысла. И пока что мы с Гришей действительно не представляли для него никакой реальной угрозы. Даже огнестрельное оружие не причиняло ему абсолютно никакого вреда и даже не замедляло его поступь.

Внезапным, размытым движением, настолько быстрым, что я едва уловила его краем глаза, тварь молниеносно рванула вперёд с совершенно невозможной скоростью. Быстрее, чем я вообще могла уследить взглядом, быстрее, чем должно быть физически возможно. Он резко взмахнул своей когтистой лапой и одним ударом выбил пистолет из руки Гриши, отправив оружие звенящей железякой скользить и подпрыгивать по неровному тротуару.

Гриша испуганно вскрикнул и инстинктивно отпрянул назад, едва не споткнувшись.

– Беги, Нина! – отчаянно крикнул он через плечо, оборачиваясь. – Беги, не останавливайся! – И он немедленно бросился прочь вглубь того самого переулка, в котором пытался скрыться в первый раз.

Делать было совершенно нечего – только бежать со всех сил. Других разумных вариантов просто не оставалось, если я хотела остаться в живых. Я с трудом вскочила на подгибающиеся ноги, быстро подбежала к валяющемуся пистолету и схватила его дрожащими руками. Может быть, если мы разбежимся в разные стороны, нам удастся его запутать и оторваться от преследования. По крайней мере, хотя бы один из нас двоих точно спасётся и выживет, верно? Такова была надежда. Я развернулась и рванула бежать в совершенно противоположном направлении от Гриши.

Я пробежала примерно две улицы, может быть чуть больше, прежде чем мне пришлось остановиться, чтобы хоть немного перевести дух и не умереть от разрыва сердца. Я тяжело прислонилась к холодной кирпичной стене в том самом тёмном переулке, куда свернула, спасаясь, и согнулась пополам, с трудом упёршись дрожащими руками в колени. Я отчаянно пыталась удержать в желудке недавний ужин и жадно вдохнуть хоть немного драгоценного воздуха в горящие лёгкие. Чёрт возьми, мне так отчаянно нужен был воздух. Святые небеса… что же мне теперь делать? Немедленно звонить в полицию? Даже если дежурный не поверит ни единому слову, хуже точно не станет. Либо этот монстр таинственно исчезнет, и я буду в относительной безопасности – либо они своими глазами взглянут на него и срочно вызовут СОБР. Или даже армию с танками и вертолётами.

На меня внезапно упала длинная тень. Что-то настолько высокое и массивное, что полностью заслонило собой тусклый уличный фонарь метров тридцать позади меня. Я с леденящим душу, парализующим предчувствием сразу же поняла, что это определённо не Гриша, и медленно подняла голову вверх, чтобы наконец получить ответ на вопрос, кого же именно из нас двоих в итоге преследовал человек в латах.

Меня. Он целенаправленно преследовал именно меня, а не Гришу.

Он медленно и неотвратимо подходил ко мне, всё так же совершенно не спеша, словно у него была целая вечность. Когда я в панике попыталась снова сорваться с места и бежать, он молниеносно рванул вперёд и внезапно материализовался прямо передо мной, преграждая путь. Это было почти как мгновенная телепортация или перемещение в пространстве, настолько невероятно быстро он двигался, когда хотел. Я мысленно добавила это сверхъестественное умение в постоянно растущий список совершенно сумасшедшего невозможного дерьма, увиденного и пережитого мной за сегодняшний бесконечный день. Одна массивная латная рукавица снова крепко сомкнулась на моей руке выше локтя и безжалостно сжала её – достаточно сильно и болезненно, чтобы причинить острую боль, но не настолько, чтобы сломать кость.

Было совершенно очевидно и понятно даже мне, что он без малейших усилий мог раздробить мне руку в труху, стоило ему лишь чуть сильнее сжать свои стальные пальцы. Ему не составило бы абсолютно никакого труда переломить меня пополам, словно сухую тонкую ветку или спичку. Посыл был предельно ясен и недвусмысленен: если я осмелюсь попытаться бежать ещё раз, он обязательно заставит меня горько пожалеть об этом решении. И боль будет намного, намного сильнее.

Он грубо оттащил меня от защитной стены, и я наконец-то смогла взглянуть на него внимательнее, впервые действительно рассмотрев этого монстра вблизи в тусклом свете. Человек под тяжёлыми доспехами был ростом никак не меньше двух метров – и даже более двух метров – судя по видимому уровню его широких плеч. Там, где металлическая маска-шлем заканчивалась у основания, я неожиданно увидела его обычную человеческую шею, одетую во что-то чёрное, похожее на плотную ткань или кожу.

Хотя бы это успокаивало – значит, он действительно не был пустыми магическими доспехами, самостоятельно бегающими за мной с очевидной целью убийства или похищения. Это уже определённый плюс. Каким-то странным образом это делало его чуть менее жутким и пугающим – осознание того, что внутри этой брони всё-таки кто-то реальный есть. Если у него есть вполне обычная шея, обтянутая чёрной тканью, значит, внутри точно кто-то живой находится.

Его открытая шея.

И тут все те многочисленные годы, бездумно потраченные на регулярный просмотр фильмов ужасов и боевиков по ночам, наконец-то сослужили мне неожиданную службу. Откуда-то из самых тёмных глубин моего сознания, из первобытного страха, бушующего адреналина или просто животной инстинктивной потребности выжить любой ценой, я внезапно нашла в себе силу и решимость, чтобы сделать нечто по-настоящему умное впервые за весь этот кошмарный вечер.

Я резко подняла тяжёлый пистолет Гриши, который подобрала с холодной земли, и с силой уперла его холодное дуло прямо в узкую щель в его мощных доспехах – там, где заканчивалась защитная маска и начинались массивные наплечники. Я решительно направила ствол вверх, под его подбородок, что было на удивление легко сделать, учитывая значительную разницу в нашем росте. И прежде чем он вообще успел как-то среагировать на мои действия или остановить меня, я, не раздумывая больше ни секунды, изо всех сил нажала на спусковой крючок.

Оглушительный выстрел прогремел в тесном переулке.

За свою не самую короткую жизнь я видела очень, очень много крови.

Честно говоря, в моей профессиональной жизни её было более чем предостаточно. Начиная от многочисленных фильмов ужасов, которые я добровольно и с удовольствием смотрела по ночам в обнимку с конфетами, заканчивая настоящими мёртвыми телами на моём рабочем столе в городском морге, годами напряжённой работы квалифицированным фельдшером скорой помощи и постоянной службы в качестве спасателя-добровольца в местном отделении МЧС.

Я видела огромное количество отвратительных, изувеченных людей, включая того несчастного парня, который совершенно не уважил технику безопасности при работе с промышленным токарным станком на заводе, когда я ещё работала на «скорой». Я видела множество по-настоящему отвратительных, мерзких вещей, вообще. Но тот мощный фонтан горячей алой крови, что внезапно брызнул на меня густой струёй, едва не заставил мой поздний ужин немедленно проделать стремительный обратный путь вверх по пищеводу. Это было совершенно иначе, чем всё, что я видела раньше. Это было ужасающе свежо. Это было по-настоящему, здесь и сейчас. И самое страшное – это была целиком и полностью моя личная вина и ответственность.

Я застыла на месте, словно окаменела, совершенно не зная, что делать дальше или даже о чём думать, пока отчётливо ощущала липкое тепло чужой крови на холодной коже своей руки и лица. Кровь была такой горячей, почти обжигающей.

Спустя целую вечность, которая на самом деле показалась лишь мгновением, массивный человек тяжело рухнул на колени с глухим стуком, его железная хватка на моей руке наконец-то ослабла и разжалась, и он беспомощно упал вперёд. Он замер в таком положении на долгое мгновение, словно раздумывая, а затем с тяжёлым, гулким стуком и громким лязгом металлической брони окончательно повалился на бок, подняв облачко пыли.

Я медленно, на ватных ногах попятилась к спасительной стене, с трудом сглатывая огромный ком в пересохшем горле и изо всех сил пытаясь не испачкать серый тротуар жидким содержимым своего бунтующего желудка, пока тёплая липкая жидкость медленно стекала по моей коже. Я судорожно стала отчаянно стирать её с лица дрожащей рукой и с ужасом поняла, что мои руки безостановочно и отчаянно трясутся, словно в лихорадке.

Я только что хладнокровно застрелила человека. Я только что убила живого человека. Я только что застрелила человека насмерть.

Эти страшные слова бесконечно крутились и повторялись у меня в голове, как безнадёжно заевшая старая пластинка. Это была чистая самооборона, законная защита жизни. Но это было совершенно неважно; я всё равно застрелила его. Он активно преследовал меня с оружием. Он вообще не казался нормальным человеком. Он буквально вызвал огромный меч из абсолютного ничего, из воздуха. Это всё неважно; я застрелила его в упор. Он сейчас мёртв и лежит в луже крови. Он истекает кровью прямо передо мной. Следовательно, я совершенно точно застрелила живого человека насмерть. Мои спутанные мысли беспорядочно путались и метались, отчаянно пытаясь хоть как-то осмыслить только что произошедшее.

Всё, абсолютно всё, чего я хотела в этом огромном мире – это немедленно оказаться как можно дальше отсюда. Быть наконец-то дома, в безопасности, в тёплой постели под одеялом. Чтобы всё это ночное происшествие оказалось дешёвой фальшивкой, нелепым лихорадочным бредом больного воображения. Может быть, я на самом деле лежу в коме в больнице, и всё это – просто причудливое порождение моего умирающего мозга, поражённого раком или инфекцией.

Я сильно ударила себя ладонью по бедру, отчаянно пытаясь проснуться от кошмара. Нет, не помогло. Было просто очень больно, а я всё ещё находилась здесь, в этом холодном переулке. Я только что в упор застрелила человека. Мысль совершенно не отпускала, постоянно возвращалась, угрожая полностью вытеснить всё остальное и окончательно ввергнуть меня в полномасштабный нервный срыв с истерикой.

«Нет, идиотка! Нет, прекрати! Паниковать будешь потом, позже. Сначала срочно реши проблему. Паниковать успеешь потом». Какая-то глубокая часть моей профессиональной подготовки опытного фельдшера скорой помощи внезапно дала о себе знать, включилась автоматически. Паниковать строго потом. Я вполне смогу позволить себе роскошь хорошей паники несколько позже, когда окажусь в безопасности.

Я осторожно поставила всё ещё тёплый пистолет на предохранитель, как учил Гриша, и аккуратно сунула его в свою потрёпанную сумку. Лихорадочно порывшись в ней, я наконец нашла мятую бумажную салфетку от утреннего кофе из автомата, заткнутую туда на всякий случай ещё утром. Я отчаянно и судорожно пыталась хоть как-то стереть липкие брызги со своего лица и дрожащих рук, но получалось плохо. Мне срочно нужно было как можно быстрее добраться до дома. Я точно не могла поехать на маршрутке в таком ужасном виде, не могла спокойно вызвать такси – водитель немедленно вызовет полицию. Оставался только один реальный вариант передвижения.

Идти пешком через весь город. По крайней мере, на улице уже довольно поздно и достаточно темно. Может быть, меня никто особо не заметит в темноте. Я быстрым, почти бегущим шагом вышла из мрачного переулка и решительно направилась в сторону дома. Добираться пешком через весь Барнаул предстояло минимум час или даже два, но реального выбора у меня сейчас просто не было.

Достав из глубокого кармана куртки мобильный телефон липкими пальцами, я немедленно позвонила Грише. Длинный вызов прозвонил несколько томительных раз и в итоге ушёл на автоответчик. Я не стала ничего ему говорить или оставлять сообщение. Вместо этого я молча сбросила звонок и тут же набрала его номер снова, и снова.

Я только что хладнокровно застрелила человека. Огромного человека в полных средневековых латах, который настойчиво пытался сделать… честно говоря, кто вообще знает, что именно. Я напряжённо попыталась восстановить в затуманенной памяти всю цепь произошедших событий. Та загадочная женщина в длинном красном платье и странной алой маске без прорезей. Она совершенно чётко сказала, что некий «Владыка Каел» – это того ли человека я только что застрелила в упор? – вежливо просил нас пойти с ним куда-то.

Значит, он пытался нас обоих похитить? Зачем это ему нужно? Куда он собирался нас тащить? Кто он вообще такой? Какое отношение всё это имеет к загадочной отметине на моей руке или к тому ожившему трупу с клыками, что напал на меня в морге? Каел теперь окончательно мёртв. Я же застрелила его в упор, пуля вошла прямо в череп снизу, так что теперь он больше не проблема для нас. Но что насчёт той таинственной женщины в алом красном платье, со странной золотой маской на лице?

Восемь настойчивых звонков Грише подряд, и так никто и не ответил на том конце, так что я наконец-то с тяжёлым сердцем сдалась. Попробую дозвониться ещё раз через час-другой, когда он успокоится. Что-то в унылой монотонности долгой ходьбы по ночному городу и полном одиночестве заставило всё разом обрушиться на меня. Всё произошедшее за день навалилось на мои плечи тяжким грузом, словно внезапный удар кирпичом по голове. Без Гриши рядом, который мог бы помочь нести этот невыносимый груз и разделить ответственность, горячие слёзы, которые я упорно сдерживала весь этот бесконечный день, наконец вырвались наружу помимо воли и потекли по моему грязному лицу.

По крайней мере, вокруг на улицах не было абсолютно никого, кто мог бы увидеть меня – окровавленную, грязную и горько плачущую, одиноко бредущую по пустынным ночным улицам Барнаула в полном одиночестве. Я безнадёжно вытерла горячие слёзы той же грязной салфеткой и просто дала им свободно излиться, не сдерживаясь больше.

Теперь главной задачей было принять всё случившееся как свершившийся факт, как данность. У меня есть необъяснимая татуировка, которую невозможно логически объяснить – ладно, пусть, но она совершенно точно есть на коже. Установленный факт. На меня жестоко напал мёртвый труп человека, каким-то образом восставший из мёртвых. Крайне маловероятно, но абсолютная реальность. Нас с Гришей активно преследовал настоящий монстр в полном латном средневековом облачении, который мог двигаться намного быстрее, чем я вообще способна была увидеть глазом. Полный абсурд, но правда.

Всё, на что я теперь могла искренне надеяться – это то, что Гриша в полном порядке и безопасности. Что он просто уронил свой телефон во время бегства. Что ему всё-таки удалось благополучно сбежать от преследования, и он сейчас в безопасности где-то. Что те неизвестные люди, которые охотятся на нас, не послали за нами двоими ещё кого-то опасного. И тут меня неожиданно осенила внезапная догадка, которая одновременно вызвала и животный страх, и леденящий ужас.

А что, если они охотились именно за этими загадочными отметинами?

Я быстро закатала рукав куртки и внимательно посмотрела на маленькую чёткую татуировку у себя на запястье, нервно выдыхая дрожащее прерывистое дыхание. Эти мистические знаки были единственным, что логически связывало абсолютно всё воедино в одну картину. Единственное, что прямо соединяло меня с тем ожившим трупом в морге и чудовищным человеком в красных магических доспехах. Если они действительно охотились за обладателями этих знаков, тогда… была одна единственная вещь, которую я могла попытаться сделать для спасения.

Был лишь один известный мне способ, чтобы навсегда избавиться от неё.

Я громко и совершенно безнадёжно простонала в пустоту ночи.

Ох, как же невыносимо больно это будет.

Глава 4

Нина

Вдох. Выдох.

В этом нет ничего ужасного, правда? Другого выбора у меня попросту не оставалось. Либо это, либо смириться и ничего не делать. А бездействие было хуже всего. Бездействие означало, что я признаю своё бессилие – а я ненавидела чувствовать себя беспомощной больше всего на свете.

Я сидела на кухонном табурете и смотрела на своё левое запястье, на эту зловещую метку. До сегодняшнего дня она была просто странным, сюрреалистичным, но безобидным рисунком. А потом за мной погнались два разных чудовища с идентичными символами. Под рукой я расстелила одно из старых, потёртых полотенец, что вечно валяются на полке на всякий пожарный случай. Они всегда выручают – вытереть лужу, подстелить во время ремонта, а то и для… домашней хирургии.

Ну, знаете. Обычные бытовые мелочи.

Вся моя аптечка первой помощи была разложена на столешнице – солидный арсенал, оставшийся со времён работы фельдшером в городской скорой. Выбросить такое наследство было попросту жалко. Тем более что всё это добро я когда-то вытащила из больничных запасов перед увольнением – пусть хоть какая-то компенсация за мизерную зарплату и ночные смены.

Я тяжело вздохнула и потянулась к металлической рукоятке, торчащей из гранёного стакана с медицинским спиртом. Достала свой монтажный нож и с тоской посмотрела на тонкое лезвие. Отступать некуда. Так надо.

Если я смогу срезать эту штуку с себя, есть мизерный шанс, что я окажусь в безопасности. Теоретически. Других теорий у меня не было, так что приходилось довольствоваться этой. Может быть, эти твари выслеживают нас именно по этой метке? Может быть, она работает как какой-то маяк, проклятый GPS-трекер, вживлённый под кожу? Тогда её нужно просто удалить. Вырезать. Избавиться от неё раз и навсегда.