неСчастливая дочь

– Я не понимаю, что ему надо. – В голосе Маргариты вновь появляются истеричные нотки. – Он кричит, что Тигран – его единственный наследник и он должен его воспитывать. А потом привозит мне его посреди ночи и холодно припечатывает, что тащить безродного щенка не собирается. Он то кричит и выходит из себя, то извиняется и шлёт подарки, потом обдаёт холодом, и я никогда не знаю, какой Лука со мной говорит сегодня. Каждый раз как с нуля. Удивляется, когда я предъявляю ему его же слова. Мол, не было ничего. И сына он не крадёт, а просто забирает повидаться. Мне кажется, у него что-то не так с психикой.

Зато я, кажется, понимаю, что ему надо. И с психикой у него очень хорошо всё.

– Прошу прощение за моё любопытство, но вашего бывшего мужа зовут Лука Давидович Григорян? – всё же уточняю. Догадки-догадками, а точки на «ё» надо поставить.

– Да, после развода я дала Тиграну свою фамилию, а сама из-за бизнеса даже в браке не меняла.

Несколько минут царит тишина, я перевариваю новости и пытаюсь понять, а надо ли вот мне оно? Ввязываться в семейные дрязги? Но…ведь на её месте могла оказаться я? И вряд ли мой отец был бы столь щепетилен в попытках защитить меня?

– Маргарита, можно без отчества? – ладно, вскрываем карты.

– Да, конечно, вы знаете о моей жизни теперь больше, чем самая близкая подруга, – горько усмехается моя собеседница.

– Понимаете в чём дело, ваш муж обманывал вас все десять лет брака. – сама морщусь от своих слов. Отвратительное чувство, быть гонцом худых новостей.

– В смысле? – удивление на лице выдают только ярко вспыхнувшие глаза. Всё-таки она опытный бизнесмен, к тому же роскошная женщина, что бережёт свою внешность и не позволяет появляться лишним морщинкам.

– Не знаю, знаете ли вы, но ваш отец точно должен был знать моего. Вениамин Асташев, вам говорит что-то это имя? – спрашиваю, будто в прорубь ныряю. Не люблю вспоминать свою семью.

– Асташев…Асташев… – женщина всё же нахмурила брови, пытаясь вспомнить. – Золотой король?

Киваю, не в силах открыть рот. Золотой король, именно так при жизни часто звали отца. Человек, который после распада СССР сумел вернуть себе ещё дореволюционную золотодобывающую собственность. Род Асташевых древний дворянский род, который чуть ли не со времён освоения Сибири занимался добычей и первичной обработкой золота. Отец сумел вернуть всё, что было национализировано, и приумножил это.

– Он ведь умер с семьёй десять лет назад? – лицо Маргариты выражает глубокую задумчивость.

– Не совсем так, в живых осталась младшая дочь – я. Но сейчас не об этом. Лука Давидович был юристом моего отца, а заодно и близким другом. – Набираю побольше воздуха в грудь. Сколько бы я ни работала с психиатрами, всё равно воспоминания о семье для меня болезненны. – В какой-то момент отец даже задумывался о нашем браке. Но, к счастью, решил, что разница в тридцать два года слишком большая. Очевидно, в тот момент Лука Давидович продолжил поиски спутницы жизни и договорился с вашим батюшкой.

– Эм… возможно. Ни отец, ни муж не скрывали, что активно участвовали в «брачном бизнесе», пока договорились между собой. – Увы, таков мир богатых наследниц. Рано или поздно ты будешь продана на выгодных условиях. – Не очень понимаю, к чему вы?

– Дело в том, что ваш бывший муж был вхож в наш дом. А у моего отца была проблема с зачатием наследника. В официальном браке у него родилось две дочери: я и моя старшая сестра Алиса, после этого мама не могла родить. Папе… папе же необходим был именно наследник. Мальчик. Попытки получить наследника он не прекратил и завёл любовниц. Но мальчик не получался. Он активно обсуждал эту проблему с Лукой Давидовичем. В детстве и юности я не раз слушала эти беседы. Так вот, Лука всегда хвастался, что у него каждый второй отпрыск – пацан, и нужно просто больше попыток. Незадолго до моего сватовства и, следовательно, вашего тоже, у нас был загородный праздник, куда Григорян привёз трёх своих сыновей. Все они были от разных женщин, но все носили его фамилию и были вписаны в завещание.

– Вы… Вы шутите. – Лицо собеседницы становится белее мела, и я поспешно предлагаю ей воду. – Такого быть не может! Он клялся! Клялся мне, что сын – единственный наследник.

– Подождите минутку. Не хочу быть голословной.

Я открываю телефон и залажу в глубокозапароленное облако. Там я храню весь семейный архив. Удалить эти фотографии рука не поднимается. Всё же счастливые дни были у меня с семьёй, но… но и смотреть их сил нет. Хорошо, что я отлично помнила праздник, где Григорян был с детьми, не надо перерывать все гигабайты, оставшиеся от когда-то известной семьи. Это был последний совместный пикник с сестрой и её мужем, на следующий день они уехали в отпуск, где и погибли. Дрожащими пальцами пролистываю фотографии, мелькают счастливые лица меня и сестры. Как мы обнимаемся, дурачимся, как её муж играет с нами в бадминтон. Счастливые, юные. Вот серьёзные родители. Здесь они ещё не успели уничтожить меня. А вот и Григорян. Гордый отец. Я более чем уверена, что в тот день он притащил пацанов, чтобы побесить моего папу. И чтобы ещё больше разладить их отношения с матерью. На их совместном фото – это прекрасно видно. Вот счастливый Лука и его дети, а моя мама смотрит волком на отца, тот, в свою очередь, улыбается сквозь зубы на камеру.

Открываю это фото крупнее и показываю своей собеседнице. Она втягивает воздух сквозь сжатые зубы, и сдержанно материться. Все трое сыновей – маленькие копии Григоряна. Как под копирку. Не знаю, есть ли в них хоть что-то от их матерей. Понимаю, как его бесило, что Тигран в мать.

– Зачем? Зачем он врал? – спрашивает Маргарита, вряд ли ожидая ответа от меня, но он у меня есть.

– Он не совсем врал. Ваш сын – единственный наследник. Вашего бизнеса и имущества вашего отца. Пока его официальный опекун – вы. А вот если доказать вашу невменяемость, то это право перейдёт к Луке Давидовичу. Из того, что вы рассказали, Лука целенаправленно вот уже два года делает всё, чтобы представить вас неуравновешенной истеричкой. Более, чем уверена, что все восемь школ с радостью накатают характеристики какая вы неадекватная, а сын у вас не подарок и вообще горе-мать.

Маргарита задумывается. Она не дура, и, хотя эмоции шкалят, мозги включаются. Материнский инстинкт очень силён в этой женщине.

– Но тогда чего он ждёт? – удивляется она. – Сделать это можно запросто вот уже год точно.

– Не знаю. – Пожимаю плечами я. – Здесь может быть всё что угодно. Особенности завещаний вашей родни. Неприятности в бизнесе. В конце концов, выжидает нужный момент. Да и вас раскачать не так просто, как вам кажется. Ваш отец, был достаточно принципиальным чиновником. У него было много врагов, но и друзей много. Вряд ли они смирятся с обвинением вас в неадекватности, если не будет весомого повода. Поэтому я думаю, что скоро будет провокация.

Вижу, как мои слова попадают в благодатную почву. По лицу Маргариты видно, как быстро идёт анализ ситуации.

– Мне нужна хорошая охранная компания. – Задумчиво произносит она. – Консультация юриста, хороший психолог и справка от психиатра.

Вот. Я же говорила. Кремень – баба. Десять минут прошло, и она из истерички превратилась в бизнес-леди.

– А что с нынешней конторой? – уточняю на всякий случай. Вряд ли при таких вводных у неё совсем нет охраны.

– От них Тиграна уже похищали, – задумывается на какое-то время и продолжает, – мне кажется, они связаны с мужем.

– Обратитесь к нашему ЧОП. Там владелец… – многозначительно вожу пальцами. – Мужик такой…классический. Барышню в беде не бросит. Контакты сейчас сброшу.

– А психологом моим будете?

– Простите, не могу. Меня любая комиссия по этике раскатает. Нароют и то, что я потенциальной невестой была, и связь с отцом. – Вижу, как Маргарита расстроенно дует губы. – Но завтра мы с вами можем съездить в кризисный центр. Там неплохой юрист, который специализируется на всяких абьюзерах. Сам он вряд ли потянет противостояние с Григоряном, но может посоветовать кого. В столице сейчас много громких дел про властных мужчин. Там же работает профессиональный психолог с кучей бумажек, так чтобы её не раскатали в суде. Ну и психиатр… придумаем что-нибудь. Если наш занят, то вот здесь я вам точно помогу. Всех лучших в стране знаю лично. – Горько усмехаюсь на этих словах.