Тёмная сторона

Оставалось только надеяться, что завтра я не пожалею об этом решении на трезвую голову.

Глава 3

Тихо пробираясь в свою комнату, я никак не ожидала столкнуться с Айсом. Его силуэт выделялся в темноте – ночная подсветка дома мягко подсвечивала стены, но на нём она играла, как на хищнике, поджидающем добычу. Он стоял возле моей двери, словно нарочно ждал момента, когда я окажусь рядом.

Сердце билось слишком быстро, каждый шаг отдавался эхом в голове. Ноги будто налились свинцом, а руки мелко дрожали. Я боялась поднять взгляд выше его груди: знала, что не смогу выдержать этот взгляд. Попытка сохранить видимость спокойствия грозила обернуться ещё худшей расплатой.

– Где ты была? – его голос прозвучал глухо, но ударил в меня сильнее, чем крик.

Я заметила, как в его руке блеснул металл. В тот же миг, не думая, рванулась к комнате Сомина.

Он настиг меня в два шага, схватил за плечи и со всей силой швырнул на пол. Воздух выбило из груди, я пыталась подняться, но его вес вдавил меня в холодный паркет. И когда к горлу подступил нож, я перестала дышать. Кричать уже не могла.

– Сколько можно за тобой разгребать?! – слова вырывались из него рыком. – С кем ты была?! Кому отдалась?! Продажная шлюха! Ты позоришь нашу семью перед всеми! Тварь!

Удар Сомина пришёлся по плечу Айса так резко, что я едва увернулась от лезвия. Всё произошло в одно мгновение – нож скользнул рядом с шеей, и холод металла ещё ощущался на коже. Если бы не он…

Сомин не раздумывал. Он вцепился в брата и, с силой оттаскивая его от меня, боролся, чтобы сбить ярость. Я же, дрожа, почти ползком отползла в сторону, лишь бы вырваться из-под этого удушья.

– Ты сам не лучше! – слова сорвались с губ сами, срываясь на крик. Слёзы застилали глаза, горло жгло. – Бросил нас с Сомином, а нас чуть не убили! Или шлюхи, которых ты приводишь сюда, не позорят честь отца?!

– Я убью тебя! – орал Айс, рвясь вперёд, но Сомин удерживал его из последних сил.

– Юэ! – прорычал Сомин, удерживая брата, в котором закипала ярость, как в безумце.

И всё превратилось в драку. Их тела сшибались, удары глухо отзывались в стенах. Я слышала их тяжёлое дыхание, скрежет зубов, ругань. А я… я сидела на полу и понимала, что снова всё испортила. Моё упрямство, моя несдержанность подставляют Сомина каждый раз.

Бежать было некуда. Комната – единственное убежище. Я влетела туда, захлопнула дверь и сползла вниз, прижимаясь лбом к коленям. Слёзы текли бесконтрольно. Я ждала. Ждала, пока этот ад уляжется.

– Продолжай её защищать! – голос Айса резал тишину.

– Она сказала правду! – Сомин не сдавался. – Ты кроме себя никого не видишь!

– Я за каждого из вас глотку рву, с людьми, которые играют жизнями, а не словами!

– Ты бросил нас, когда на дом напали! – рявкнул Сомин. – Ты – трус!

– Благодаря мне вы до сих пор живы!

– Лучше бы убили!

И вдруг – тишина. Глухая, мёртвая. Даже сердце моё замерло.

Медленные шаги. Хлопок двери.

Я осторожно выглянула. В коридоре остался только Сомин. Он вытирал кровь с подбородка, дыхание рваное.

Я бросилась к нему и обняла крепко, как будто могла защитить хоть так.

– Прости… это я его довела… прости… – шептала я, всхлипывая, не в силах остановиться.

– Всё в порядке, – Сомин одной рукой обнял меня, и в этом движении было то, чего я всегда ждала от Айса: настоящая опора.

– Ты страдаешь из-за меня…

– Нет, – он качнул головой, – это ты страдаешь из-за того, что я не могу защитить нас обоих.

Родители давно перестали вмешиваться. Теперь глава семьи – Айс. И он делает, что хочет. Он выслал родителей в другую страну, подарив им «вечное лето и спокойствие». А сам строит здесь свой мафиозный мир. Держит нас с Сомином на коротком поводке.

Я всё ещё не понимаю: зачем? Зачем он держит нас рядом, если мы для него – только слабости?

***

Сомин спал в той же комнате, что и я, но это не помогало нормально высыпаться. Я всё время просыпалась в тревоге. Свои удручённые глаза я прятала за маской: тонна макияжа – чтобы скрыть недосып, высокий свитер – чтобы спрятать небольшой порез на шее.

Когда я собрала вещи и позавтракала, Сомин уже ждал меня у машины. Лицо было немного опухшим от удара, подбородок покрывала синяка. Он пытался замаскировать это тональным и шарфом, но было видно. Я подошла ближе, вытащила косметичку и подобрала оттенки корректора. Немного пудры – и синяк перестал бросаться в глаза.

– Что будешь делать, если это увидит твоя подружка-адвокат? – поинтересовалась я, закрепляя результат.

– Придумаю что-нибудь на ходу. Вообще постараюсь не встречаться с ней, – ответил он.

– Расскажи ей правду о себе, – предложила я. – Так будет правильно. Либо она останется с Сомином, приняв его таким, какой он есть, либо пусть держится подальше.

– Чтобы она ушла? Или чтобы помогла нас всех посадить? – удивлённо переспросил он.

– Тогда расстанься с ней! – выпалила я.

– Юэ, я сам разберусь, – спокойно сказал он.

Я тихо проговорила себе под нос, складывая косметичку: – Как бы не стало поздно.

Сомин, как обычно, отвёз меня на учёбу. По дороге, пока рядом не было лишних глаз, я рассказала Тэбину о вчерашнем инциденте. Он предложил временно пожить у него – и я согласилась. У него почти семейные отношения: невестка давно занимается домашними делами и не позволяет ему влезать в наши проблемы. С другой стороны – правильно. Если вмешается Тэбин, неизвестно, чем это всё кончится.

Сидя в аудитории и слушая какую-то грустную подборку, я пыталась отрефлексировать. В мыслях промелькнули самые непотребные сцены: что бы я сделала, если бы Айса не было дома и он поцеловал меня, всё так же угрожая? Откровенно – у меня едет крыша. Романтизировать вчерашнее со столкновение с человеком, который меня ненавидит, – удел ущербных. Чтобы выбраться из этого, нужна помощь специалиста, но всё, что я скажу, может сыграть против семьи. Я продолжаю страдать от собственного неадекватного поведения, потому что не могу пожертвовать семьёй ради собственного блага.

Моё и без того мрачное состояние усугубил Ёнгук: он сел рядом. Людям вокруг было не всё равно на его поступок, особенно девушкам в группе. Та стервозная из клуба распустила о нас слухи. Мне было плевать – до тех пор, пока Хан не решил всё испортить своим поведением. В конце концов, я сама виновата: нужно было вчера сказать ему держаться от меня подальше.

– Пересядь, – ровно сказала я и сняла один наушник.

– Я могу сидеть, где хочу. Ты не можешь запретить. Кто ты такая, чтобы указывать? – ответил он дерзко.

Я вздохнула и пересела как можно дальше. Ёнгук продолжал подсаживаться ко мне на парах, но в конце концов я сдалась: сколько можно убегать? Нужно встречать невзгоды лицом к лицу.

Я написала ему записку: «Между нами ничего не было и не будет. Перестань меня преследовать».

В ответ получила: «Между нами ничего не было и не будет, прекрати надоедать мне».

Я: «Чего ты хочешь?»

Он: «А ты?»

Я: «Хочу, чтобы ты перестал привлекать к себе внимание через меня».

Он: «Увы, но я бы хотел подружиться с тобой».

Я: «Почему?»

Он: «Удивила прошлой ночью».

Я: «Любая так может».

Он: «Я прошу о дружбе, а не о сексе».

Я: «Я не хочу с тобой дружить! Мне нужен только секс от тебя».

Наша бессмысленная переписка закончилась, потому что у меня закончился листик – просто некуда было писать дальше. Я сказала вслух то, что думала о нём: дружить с парнем, которого хочешь затянуть в постель, – ужасно. Хан слишком нормальный парень, его жалко использовать, а для других целей он мне и вовсе не нужен.

У меня подруг практически нет, а тут ещё и парни с претензиями. Нет, это такой ход – рано или поздно всё станет тем, чего я не хочу. Ёнгук после пары быстро ушёл из аудитории. Я надеялась, что он понял.

Через мгновение на мой счёт пришли деньги от Тэбина: он попросил меня задержаться. В записке он написал:

– Юэ, мы с Сонми поговорили и решили помочь. Я настаиваю на твоём переезде вместе с Сомином. Он вам жизни не даст.

– Думаешь, после переезда что-то изменится? Он же всё равно нас найдёт. А что, если это будут не он, а те, кто нам желает зла? Тебя не трогают, потому что у тебя репутация и дела. А мы с Сомином – никто.

– Хотя бы временно поживите в отеле, – предложил Тэбин.

– Ты хочешь вмешаться? – спросила я.

– Нет, я не буду вмешиваться. Просто прошу послушать меня.

– Хорошо, – ответила я, – но тебе надо поговорить с Сомином.

– Я поговорю прямо сейчас. Он же заберёт тебя?

– Да.

***

Я осталась в холле и ждала, пока Тэбин пойдёт говорить с Сомином. Сердце ещё стучало быстро – от напряжения, от усталости.

Ёнгук прошёл мимо. Я тихо выдохнула: значит, меня никто сейчас не тронет. Хоть что‑то пошло как надо.

Но, он резко развернул меня к себе. В его взгляде была та самая спокойная упорность, от которой холодело в груди.

– Ты сказала, что тебе нужен от меня только секс, – голос был ровным. – А вчера ты не воспользовалась шансом.

– Да, – тяжело выдохнула я, – потому что мне жаль портить тебя своими хотелками. Ты нормальный парень – найди нормальную девушку и живи счастливо.

Он усмехнулся, но вопрос прозвучал мягко, почти обидно:

– А ты что, не нормальная?

– Нет. – Слова вырвались холодом. – Я всем порчу жизнь. Тебе тоже.

Я говорила правду. Айс в любую минуту может ворваться и всё разрушить. Я знаю, что в конце концов пойду за ним – потому что должна. Потому что обязана.

– А может, – сказал он тихо, – именно этого мне и нужно.

Меня прошиб холод.

– Тогда ты больной, – выпалила я, – и мне тем более не хочется с тобой контактировать.

Он будто злился, но эмоции у него были под замком – сухие, контролируемые.

– Ты противоречишь себе, – спокойно заметил Ёнгук.

– Привыкай, – фыркнула я, но тут же перестраховалась: – Ладно. Лучше не привыкай и оставь меня в покое.

Он улыбнулся – странная, терпеливая улыбка – и протянул мне маленький букет.

– Я не оставлю тебя в покое, – усмехнулся он. – Привыкай.

Мои же слова вернулись ко мне как ржавая брошка – и сломали мою защиту. Получить цветы было неожиданно приятно, и это мучило. Я не знала, как реагировать, поэтому восторга не было. Ёнгук сунул букет в капюшон моей куртки и ушёл, будто ничего особенного не произошло.

Выйдя на улицу, вытащила букетик из капюшона и положила в сумку. Чтобы братья не увидели это недоразумение.

Тэбин попрощался с Сомином, обнял его и пошёл к машине. Я подошла к Сомину. Его взгляд был суров и устал.

– Ну что? – спросила я, пытаясь звучать спокойно.

– Пару недель поживём в отеле, – ответил он тихо. – А потом я поговорю с Ёнином обо всём.

Я опустила взгляд. Может, так будет безопаснее. Может, так будет лучше. Но внутри всё ещё ворчал страх: найдёт ли он нас? Что если хуже – не он, а те, кто желают нам зла?

– Я отвезу тебя, а потом заеду за вещами. Напиши, что взять из твоих вещей.

– Хорошо, – кивнула я и достала телефон.

Сомин обошёл машину и сел за руль. Я забралась на пассажирское и начала набирать список – а внутри всё ещё бурлило: виновность, облегчение, стыд и тонкая, нелепая надежда, что кто‑то сможет починить то, что сломано.

***

После того как мы с Сомином устроились в отеле, лежа перед телевизором, ели рамен с курицей. Сомин всё время поглядывал в телефон. Я мельком глянула на экран: не читала переписку, просто поймала взгляд на входящем.

– Это твоя подружка пишет? – спросила я.

– Да. Посмотри, – он повернул телефон и показал мне фото на аватарке.

Адвокатша оказалась симпатичной: светлые волосы, очаровательная улыбка и маленькая родинка под бровью – деталь, от которой нельзя было оторвать взгляд.

– Красивая, – сказала я.

Он улыбнулся, задержал взгляд на фото на секунду, потом заблокировал экран и отложил телефон в сторону.

– Может, поедешь к ней? – предложила я, не скрывая желания побыть одной. Мне нужно было собрать мысли, привести чувства в порядок.

– И бросить тебя одну? – удивился он.

– Я не буду одна, – ответила я. – Лучше в толпе, чем тухнуть здесь.

– Обещаешь вернуться хотя бы к часу ночи? – спросил он.

– Да.

– Я заеду к двенадцати, проверю всё и отпишусь.

– Хорошо, – кивнула я.

Он быстро привёл себя в порядок, поцеловал меня в макушку и ушёл, прямо как птица, – лёгким, бесшумным движением. Я допила рамен, убрала миску, выключила телевизор и включила музыку. Рухнула поперёк кровати, ноги уперлись в пол, и полумрак комнаты сразу стал моим укрытием.

Закрыв глаза, я пыталась избавиться от навязчивых образов, но они только ширились: Айс, его прикосновения – лёгкие, будто испытующие, потом более уверенные; губы, жгучие, на шее; руки, скользящие по ногам, тепло дыхания у губ. Я сжала колени, и возбуждение подступило, как прилив. Провела ладонью по телу так тихо, что по коже побежали мурашки.

Музыка оборвалась – телефон завибрировал. На экране незнакомый номер. Я не стала брать трубку. Через минуту пришло сообщение: «Это Ёнгук, не хочешь прогуляться?»

Я набрала: «Откуда ты узнал мой номер?»

Ответ: «Это было несложно. Расскажу, если встретимся».

И встретиться с парнем, который достал мой номер каким‑то неладным способом? Рискованно. Он бывший военный, и в голове у него могло быть что угодно. Но у меня было ощущение, что терять мне нечего. И я встала, чтобы собраться и пойти с ним.

Глава 4

– Ты всегда так доверяешь малознакомым парням? – Ёнгук шел рядом, его плечо почти касалось моего, пока мы пробирались сквозь вечернюю толпу в шумном районе.

Воздух был густым и многослойным: сладковатый пар от уличных тележек с жареные лепешки с сиропом смешивался с навязчивым ароматом кофе из многочисленных кофеен. Неоновые вывески, магазинов косметики и PC-бангов (компьютерных клубов) отражались в лужах после недавнего дождя, создавая сюрреалистичное световое шоу. Повсюду слышалась оживленная речь студентов, обсуждавших пары, планы на вечер и последний эпизод дорамы.

Я не отвечала, притворяясь, что разглядываю витрину с модной, но дешевой одеждой в стиле «Street-glam». Ему не нужно было знать, что я доверяю только тем, кто может быть полезен. А он, со своим военным прошлым, определенно мог пригодиться в мире, где мой брат – Айс.

– Или только тем, кто напоминает тебе о ком-то? – он произнес это тихо, почти шепотом, но я услышала сквозь гомон.

Я резко остановилась, едва не столкнувшись с парой студентов в забавных парных свитшотах.

– Если ты пригласил меня погулять, чтобы копаться в моей голове? Тогда это худшая идея за всю историю идей. Хуже, чем есть маринованную рыбу на пустой желудок.

Он лишь усмехнулся, и его взгляд скользнул к небольшой, ярко освещенной палатке, затесавшейся между круглосуточным CU и студией для записи караоке. Над ней красовалась вывеска «Тир».

– Справишься? – он кивнул в сторону палатки.

Внутри пахло порохом, старым деревом. Пожилой мужчина за стойкой молча, почти незаметно кивнул Ёнгуку, будто узнал его, и протянул мне пневматический пистолет. Он был тяжелее, чем я ожидала. Холодная сталь будто прилипла к моей ладони…

Я прицелилась в ряд разноцветных воздушных шариков. Первый выстрел. Промах. Второй. Снова мимо. Пуля срикошетила от металлической пластины с глухим лязгом. Мои пальцы дрожали от сдерживаемого напряжения, но я не отпускала оружие. Я знала, как его держать. Айс… в свое время научил меня основам «на всякий случай», в подвале нашего старого дома. Говорил, в нашем мире это важнее, чем умение правильно пользоваться палочками.

Я вспомнила, его слова тогда: – «Дыхание задержи, – его голос прозвучал прямо у моего уха. Он не прикасался ко мне, но стоял так близко, что я чувствовала исходящее от него тепло. – И не жди идеального момента. Его не бывает. Стреляй между сердцебиениями».

Третий выстрел. Синий шарик лопнул с громким хлопком. Маленькая, ничтожная победа. Я опустила пистолет, чувствуя, как учащенно бьется сердце.

– Откуда? – спросил Хан, наблюдая, как я снова поднимаю оружие. Его взгляд был тяжелым и оценивающим, как у инструктора на стрельбище.

– Что «откуда»?

– Умение. Обычные девушки стреляют неуверенно. А ты держишь оружие как родное, даже когда не попадаешь.

Я выстрелила еще раз, на этот раз целясь в желтый шарик. Снова промах. Чертово эхо в маленьком помещении.

– Я не обычная девушка, – бросила я, глядя на клочки резины. – И у меня был плохой учитель. Он считал, что 15-летняя девочка должна уметь защищаться. От всего.

Он принял эту информацию без комментариев, как солдат, получивший донесение. Его молчание было красноречивее любых вопросов. Он изучал меня. Каждый мой промах, каждую дрожь в руках, каждую спрятанную за маской равнодушия эмоцию.

– Плохие учителя обычно учат лучше всех, – наконец произнес он, мягко забирая у меня пистолет. Его пальцы на мгновение коснулись моих. – Они не учат жить. Они учат выживать.

Один выстрел – и центральная мишень, маленькая металлическая тарелочка, отлетела в сторону с чистым, звенящим звуком. Идеально. Без единого лишнего движения, без видимого усилия.

В тот момент я поняла две вещи. Первая: он не просто отслужил службу. Он был профессионалом, для которого оружие – это продолжение руки, а стрельба – родной язык. И вторая: он привел меня сюда не для развлечения. Это был тест. И я его почти провалила, показав ему слишком много. Свою злость. Свое опасное прошлое. Свое упрямое неумение отступать, даже когда промахиваюсь.

Он положил пистолет на стойку, расплатился с мужчиной и повернулся ко мне. В его глазах читалось странное удовлетворение, будто он нашел тот самый недостающий пазл в своей головоломке.

– Голодная? – спросил он, и тон его голоса стал другим – более мягким, почти заботливым, как у парня на первом свидании. Это было страшнее, чем его пристальный, холодный взгляд стрелка. – Пойдем, купим тебе что-то. Ты заслужила.

Я лишь кивнула, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Он не просто водил меня по оживленным улицам города и развлекал стрельбой. Он собирал на меня досье. И я, сама того не желая, только что вручила ему новую папку с пометкой «ОПАСНО».

***

Он привёл меня в небольшой ресторанчик – шумный, тесный, но по-домашнему тёплый. Воздух был пропитан бульоном, чесноком, имбирём. Я ненавидела такие запахи раньше – слишком яркие, слишком навязчивые. Но сейчас почему-то чувствовала, как тревога внутри чуть стихает. Будто эти запахи выталкивали мою тьму наружу, и она растворялась среди чужого смеха и грохота тарелок.

Я потянулась за стаканом с водой, но локоть соскользнул. Уже приготовилась к боли, к этому резкому, тупому удару о столешницу, и вдруг – ничего. Его ладонь. Тёплая, сильная, между мной и деревом.

– Осторожно, – коротко сказал он, убирая руку так же быстро, как подставил. Как будто это был рефлекс. Как будто я всегда заслуживала, чтобы меня кто-то защитил.

Я ничего не ответила. Но внутри что-то сдвинулось. Непривычное чувство. Опасное.

Когда принесли глиняные горшочки, из которых валил пар, он даже не посмотрел на меня – просто поменял местами. Более горячий оставил себе, прохладный придвинул ко мне.

Я не привыкла к мелочам. В моём мире никто не думал, как мне удобнее. Никогда.

Мы ели молча. Обычно молчание душило меня, превращалось в крик внутри головы. Но рядом с ним оно было другим. Спокойным. Заполняющим пустоту так, что мне не нужно было срочно искать слова.

– Почему военный? – спросила я, не выдержав. Мне нужно было знать, что за человек сидит напротив. – Ты не похож на того, кто мечтал о форме и приказах.

Он отложил палочки, медленно отпил воды и только потом ответил:

– После школы выбора почти не было. Улица или армия. Улица меня бы проглотила. Армия дала структуру. Дисциплину. Научила отличать хорошее от плохого. – Его взгляд на миг потемнел. – Хотя иногда это слишком размывается.

«Структура. Дисциплина». Я едва не усмехнулась. В моём мире не было ни структуры, ни правил. Только хаос и страх.

– А что для тебя «плохо»? – спросила я, хотя сердце бешено колотилось. Я понимала, что играю с огнём. Его огнём.

Он посмотрел на меня так пристально, что я почувствовала – он видит всё. Каждую трещину во мне, каждую грязную тайну. Меня передернуло…

– Плохо… – произнёс он медленно, – это когда сильный обижает слабого. Когда используют тех, кто не может дать сдачи. Когда предают доверие. – Его голос стал твёрдым, как сталь. – Я ненавижу предателей.

Эти слова ударили меня в упор. Я жила среди предателей. Я сама была их жертвой. Мой брат… Айс. Предательство стало моим кислородом, и я всё равно дышала им.

– А… «хорошо»? – почти шепотом выдохнула я. Мне хотелось услышать. Хоть раз.

Он чуть улыбнулся уголком губ.

– Хорошо – это защищать тех, кто тебе дорог. Даже если они сами этого не понимают. Даже если отталкивают. И никогда не бросать своих.

Никогда не бросать. Эти слова ударили сильнее, чем любое признание. Я жила в мире, где «своих» бросали ради выгоды, продавали ради власти. И Айс бросал меня снова и снова.

А он говорил так, будто верность была единственным законом. Настоящим.

У меня защипало глаза. Я уставилась в тарелку, чтобы спрятать слёзы. Я не могла позволить ему увидеть их. Не могла показать, насколько сильно меня это задело.

– Я… наверное, сыта, – выдавила я, чувствуя, как дрожит голос.

– Я тоже, – спокойно ответил он. В его голосе не было ни разочарования, ни раздражения. Только понимание.

И почти пустая тарелка…

Когда мы вышли на улицу, он снова встал снаружи, ближе к толпе. Прикрывал меня от случайных толчков прохожих. Казалось бы, ерунда. Но для меня это было больше, чем всё, что я получала за последние годы.

Мелкий жест. А у меня внутри – целый взрыв. И именно это пугало меня сильнее всего.

На улице Сеула воздух был резким и пронизывающим, как острые иглы. Мороз впивался в кожу, пробираясь даже сквозь тёплое пальто. Ветер с улицы пронизывал шарф, оставляя за собой вкус льда во рту. Листья последних деревьев скрипели под ногами, а мокрый асфальт отражал тусклый свет фонарей, будто весь город сжался в ледяную пустоту.

Телефон снова завибрировал. Имя Айса мелькнуло на экране.

Айс: «Вы с Сомином неблагодарные. Думаете, сможете прятаться? Возвращайтесь домой. Немедленно».

Я сжала губы. Сердце дрогнуло, но я заблокировала экран, делая вид, что не заметила. Вибрация повторялась снова и снова, словно удары молота, а холод теперь казался почти невыносимым. Потом пошёл звонок. Я сжала телефон, пальцы побелели, но всё равно не ответила.

– Кто это? – голос Ёнгука прозвучал рядом, слишком близко.

Я резко подняла взгляд. Его глаза изучали меня внимательно, пронизывая до костей. Лгать ему было почти невозможно.

– Старший брат, – выдохнула я, стараясь, чтобы голос был ровным. – Переживает, что я ещё не дома. Думаю… нам стоит расходиться.

Он нахмурился, и я почувствовала, как холодный ветер играет с его волосами.

– Я вызову тебе такси. Так будет безопаснее.

– Нет, – покачала головой, быстрее, чем следовало. Слишком много доброты сегодня. Слишком много заботы, непривычной и опасной. – Я сама.

Он замолчал, лишь кивнул. И это кивок был для меня хуже любого упрёка.

Я осталась стоять на обледеневшей тротуарной плитке, ветер свистел между домами, дождь срывался мелкими иголками и превращался в вязкий серый снег, который таял на пальто. Телефон снова вибрировал. Я закрыла глаза и нажала «отклонить». Ещё раз. Ещё.

Я знала – он в бешенстве. Я почти ощущала его ярость через экран. Айс никогда не прощал непослушания.

Пальцы дрожали, когда я набирала номер Сомина. Холод впивался в кости, руки двигались медленно, сердце колотилось быстрее. Он не ответил сразу, и за эти секунды в голове промелькнули десятки ужасных сценариев: что он с той девушкой и не возьмёт трубку, что Айс уже нашёл его первым.

– Юэ? – наконец прозвучал его голос, тёплый и встревоженный.

– Забери меня, – прошептала я, голос предательски дрогнул. – Пожалуйста… останься со мной в отеле. Айс… он узнал. Он бесится. Мне страшно…

Секунда тишины. Потом твёрдый ответ:

– Я уже еду. Жди меня. Никуда не уходи.

Я отключила звонок и прижала холодный телефон к щеке.

Сомин мог спокойно меня найти так как у него была моя геопозиция, всегда. Просто ждала его на том же месте, где буквально недавно смотрела в след уходящему Ёнгуку…

Мороз впивался в пальцы и щёки, но внутри было жарко, словно меня обжигала не погода, а сама ярость Айса, которая уже неслась за мной.

Фары прорезали темноту, и я увидела машину Сомина. Он подъехал резко, шины скользнули по мокрому асфальту. Я шагнула к дверце, и пока садилась внутрь, холод успел вцепиться в кости.