Запретная. Не остановить

– Пока твой, раз уж замуж за него выскочила, но я обещаю, разведут вас быстро и без проблем.

…

Так и получилось, как она сказала. Тетя покинула больницу в тот же вечер, из чего я еще больше укрепилась в мысли, что это был срежиссированный для меня спектакль.

Вообще, у меня словно глаза открылись на все.

Я вдруг поняла, какой наивной дурой была все это время и как бездарно и глупо проворонила свою любовь.

Перед отлетом я рискнула позвонить Гордею, но его телефон оказался вне зоны доступа.

Я поехала к нему на квартиру, где безрезультатно простояла под дверью чуть не целый час.

Больше я не знала, где его искать и, в общем, в тот момент никто не знал, где Гордей, даже его брат.

– Наверное, у девки какой-нибудь зависает, – предположил Демьян на вопрос Виолы, и я решила, что, должно быть, так оно и есть.

К тому же что я ему скажу, раз официально я теперь замужем?

В общем я улетела и углубилась в работу, и вот теперь… сижу здесь и трясусь вся только от мысли, что Гордей, мой Гордей, которого я все еще так люблю, приехал и сейчас здесь, находится максимально близко от меня.

– О, а теперь мне. Гордей, еще глоточек, пожалуйста! Кайф, кайф. А поцеловать? Ой… Ох-ха-ха. А обнять? Оооо, ммм… Подожди… ах… стой, стой… Идем сюда, здесь сейчас сто процентов никого нет и нам никто не помешает. Мммм, ах…. Сюда, ой, хочу тебя, ах, да-да, сюда, сюда… Мысли вмиг разлетаются, и не успеваю я собрать их воедино, как на балконе появляются, точнее сказать, вваливаются, слегка пошатываясь из стороны в сторону, веселые и плотно прижимающиеся друг к другу… они…

Гордей и моя соседка по комнате Рада.

Обнимаются, трутся друг о друга.

Гордей утыкается лицом в ее волосы, Рада вцепилась в его плечи и то и дело довольно, счастливо хихикает. А еще стонет, когда он ее целует. Целует глубоко, с языком.

Я замираю без единого движения и смотрю на них во все глаза.

Он… в одной руке у него бутылка с явно чем-то алкогольным, второй…

Он что-то говорит ей на ухо, Рада смеется, слегка отклоняясь в сторону, а он… Свободной рукой он одним рывком притягивает ее к себе. Она же вцепляется в него, обнимает его за шею, виснет на нем.

И тут же он склоняется над ее лицом, а она… она тоже тянется к нему, и они… они… они начинают снова жарко и страстно целоваться.

– Ах-ох, – снова стонет Рада, едва Гордей отрывается от нее, а я…

Прежняя Арина с большой долей вероятности свалилась бы без чувств. И обязательно подскочила с места и сбежала, сбежала как можно быстрее. Но я…  новая я…  более спокойная и рассудительная.

Я смотрю на них и даже дышу внешне ровно, хоть и дается это мне с адским, нереально огромным трудом.

– Давай, давай здесь, – строчит Рада и вдруг стягивает с себя футболку, оставаясь в одном лишь бюстгальтере. Тут же тянется к его джинсам, и начинает ловко их расстегивать.

– Привет, – громко говорю я, а когда парочка отрывается друг от друга и поворачивает головы ко мне, широко им улыбаюсь.

– Арин, ты не спишь еще? – восклицает Рада, впрочем, не сильно смутившись моим появлением.

Гордей смотрит привычно равнодушно, кажется, едва фокусируясь.

Не знаю точно, в какой он степени опьянения, понимаю только, что в довольно сильной.

– Извините, что помешала, но я тут сидела до того, как вы пришли, – продолжаю говорить я.

– Арин, солнц, нам бы, э…. ты еще долго здесь? – немного нервно спрашивает Рада.

Конечно, ей же пришлось убрать руку с ширинки Гордея.

– Не волнуйся, уже ухожу, – говорю я и живо поднимаюсь с места. Но отчего-то не спешу следовать своим словам и оставить их одних. Ноги словно прирастают к полу и не дают мне сделать ни одного, просто ни единого шага.

Гордей между тем отпускает Раду и проводит рукой по волосам. Находит ближайший стул и тяжело плюхается на него.

Облокачивается на спинку, расставляет широко ноги, вскидывает голову и неотрывно пялится на меня. Не отводит взгляда, даже когда делает очередной большой глоток. И снова смотрит и прожигает.

Забирается под кожу, расплавляя все внутренности, и заставляя тело покрыться миллиардами пробирающих до озноба мурашек.

– Гордееей…

Рада подходит к нему, наклоняется со спины и обвивает его за шею. Склоняется и начинает тереться об него, а потом прикусывает его ухо.

Он выныривает из-под ее рук, и снова облокачивается на спинку.

– Гордей, ты чего? Аринка уже уходит.

И Рада показывает мне глазами, чтобы я сматывалась поскорее.

Я и сама собиралась, просто… решимости не хватало. А тут…

– Не буду вам мешать, приятного вечера, – говорю я.

Рада начинает легонько массировать Гордею плечи.

Он не отталкивает ее, позволяет, но при этом продолжает прожигать на мне дыру.

Я разворачиваюсь, и пулей вылетаю с балкона.

Несусь в свою комнату, а там достаю из рюкзака снотворное и принимаю сразу три таблетки.

Не думать, не вспоминать, не сорваться…

…

– Нет, Оксан, я не пойду с вами, мы же теперь с Гордеем. Весь день я планирую провести только с ним. Уже договорились поездить по окрестностям, поужинать в пляжном ресторанчике, и завершить вечер, ну… ты понимаешь…

Эти слова оказываются первыми из тех, что я слышу, едва продираюсь в реальность из вязкого и тягуче вялого дурмана сонливости.

– Значит, у вас все серьезно?

Доносится до ушей теперь Оксанкин голос и в ее тоне я улавливаю нотки недовольства и ревности.

– Я сделаю для этого все! – уверенно отвечает ей Рада.

– И что, в постели он действительно такой классный, как о нем говорят?

– Ну… мы пока не переспали, но думаю да, я просто уверена в этом!

– А я решила, что вы уже, – говорит Оксана.

– Собирались, почти вот-вот уже, но… на балконе оказалось слишком многолюдно.

Рада хмурится и с недовольством косится на меня. Я едва успеваю прикрыть глаза и сделать вид, что все еще сплю, чтобы дальше послушать разговор.

– А потом… В общем, Гордей начал напиваться, поэтому…, – осекается Рада.

Поводит плечами, хмурится.

– Но все к этому идет. Сегодня так уж точно, – заканчивает более оптимистично.

– Ах-ха, ну, не раскатывай особо губу. Все знают, что он ни с кем не спит дважды. Так что завтра он тебя бортанет.

– А вот посмотрим, бортанет или нет.

Я решаю, что пора сбросить сонливость и попытаться окончательно проснуться. Открываю глаза и поднимаюсь с кровати.

– О, проснулась, – комментирует мои попытки Рада.

– Ну ты и заспалась, подруга, – вторит ей Оксана. – Времени уже третий час. На обед идти пора. Ты как?

– Э… нет, девчонки, я не голодна.

А у самой в голове только и вертится, что разговор Оксаны с Радой. Не переспали пока, но сегодня переспят.

Сегодня переспят, сегодня они переспят. Уже распланировали все.

А я всей душой желаю, чтобы это ни в коем случае не произошло.

– Я…, пожалуй, передумала и пойду на обед, – резко меняю свое решение.

Потому что… раз ему все равно, как и с кем… значит он толком не влюблен ни в кого… И тогда… это означает… Возможно, что у нас с ним все же появится… Новый, еще один… Призрачный и нереально зыбкий, хотя бы какой-никакой… Пусть даже малюсенький, но все же настоящий, реальный шанс…

Глава 6

Я делаю это, я это делаю

Я решительная, я смелая…

Арина

Я думаю, что стоит как минимум попробовать с ним поговорить, но, как выясняется на практике, сделать это не так-то и легко.

Первое разочарование ждет меня сразу, едва я переступаю порог столовой, больше похожей на банкетный зал с длинным предлинным столом, уставленным различными блюдами.

Народа много, и парни все довольно симпатичные, есть на кого посмотреть, но я ищу взглядом только его. А когда нахожу…

Гордей снова не обращает на меня совершенно никакого внимания.

Мазнул мимолетным ничего не выражающим взглядом и сразу же отвернулся.

Словно не он вчера на балконе прожаривал взглядом так, что я ни двинуться с места, ни лишнего глотка кислорода сделать не могла. А заснула только при помощи лошадиной дозы снотворного.

Сейчас же, когда я так сильно напряжена, он расслаблен и весел. Улыбается друзьям, шутит, смеется.

Его левая рука удобно расположилась на спинке стула, на котором в данный момент сидит Рада. Его красивые длинные пальцы играют с прядями ее шелковистых волос точно такого медового оттенка, как и у меня.

Не зря, она первой покинула номер, оставив нас с Оксаной далеко позади себя, совсем не зря.

Не преувеличивала, когда говорила о том, что они теперь вместе и распланировали весь день наперед.

– Да, шустрая штучка, – сквозь зубы произносит Оксана, пока мы идем к столу, улыбаясь всем вокруг. – Одно радует, ненадолго все это у них. Вот зуб даю, ненадолго.

…

К вечеру Оксана уже далеко не так уверена в правильности своего утреннего утверждения.

– Не, ну не может быть, чтобы он так крепко подсел на нее, – шепчет она, когда ближе к вечеру мы решаем прогуляться с ней по окрестностям и натыкаемся взглядами на них, сидящих напротив друг друга за столиком уютного прибрежного ресторанчика и увлеченно болтающих о чем-то, по всей видимости необычайно интересном.

Между ними горит зажженная свеча, романтика так и витает в воздухе. На стоянке перед кафе стоит огромный мотоцикл. Наверное, на нем они совершали свою поездку после того, как вышли в обнимку из столовой.

Она сидела за ним, обвивая руками и прижимаясь к его крепкой спине…

– С Радкой же кроме нарядов и косметики поговорить не о чем, – продолжает возмущаться Оксана.

– Видимо, есть, о чем, – отвечаю я, не в силах оторвать от парочки взволновавшего всю, и как мне представляется, если бы я видела себя со стороны, отчаянного взгляда. – К тому же, они ведь не только разговаривать собираются.

На ее месте могла бы сейчас сидеть ты, нашептывает мне внутренний голос, цепляя за самое живое и выдавая мои реальные чувства с потрохами.

Могла бы сидеть ты, Арина, если бы не оказалась такой бесхарактерной и слабовольной дурочкой. А теперь… ты потеряла его и никогда больше не сможешь вернуть его обратно…

Чувство собственной никчемности угнетает, буквально одним махом отбрасывая меня на несколько месяцев назад. Но что я могу, если неинтересна ему больше до такой степени, что на пустое место он обратил бы больше своего внимания, чем на меня?

Голова кружится от дикого, охватывающего все тело отчаяния, окружающие предметы начинают мельтешить перед лицом.

– Пойдем отсюда, – дергает за локоть Оксана, заставляя, наконец, отвернуться и сдвинуться с места. – Славин пишет, что все наши подтягиваются сейчас в Лагуну. Это, ммм… прямо по курсу, примерно пятьсот метров от пляжа. Зависнем там, раз с Горским мне пока не обломилось.

В то время, как я боролась со своими чувствами, подруга, оказывается, успела заглянуть в чат и теперь со знанием дела тянет меня за собой.

– Попробую, что ли, с Эриком замутить. Он, кстати, вчера к тебе клинья подбивал, мне девчонки сказали. Как раз пока я отходила. Или как?

– Приглашал прогуляться, – неохотно говорю я.

– А ты отказалась? Ну и зря. Я слышала, он недавно со своей девушкой расстался и сейчас полностью свободен, и готов к новым отношениям. Если не заинтересовал, то я попытаюсь. А там, гляди, и Горский освободится.

Я лишь пожимаю плечами и вдруг, неосознанно, сама не знаю, зачем, сбиваюсь с шага и оборачиваюсь.

И вздрагиваю, потому что мне кажется, что Гордей снова смотрит на меня.

С такого расстояния я не могу определить точно, но почему-то уверена… он оторвал взгляд от Рады и теперь снова впивается в меня…

…

– Девчонки, сюда, – восклицает Егор, парень, который придумал собрать всех нас в Лагуне, едва мы появляемся в зале уютной, подсвеченной гирляндами кафешки с приятной танцевальной музыкой.

Здесь можно расположиться с любыми удобствами. Есть стулья, диванчики различной формы, пуфы на полу и даже места, на которых можно лежать. Официант разносит коктейли, но можно уединиться, группой или поодиночке и покурить кальян.

Обстановка более чем располагающая для того, чтобы расслабиться и отдохнуть. Мне нравится здесь даже больше, чем в том месте, в котором собирались вчера. Особенно потому, что есть шанс расслабиться и не думать о Гордее.

Насчет кальяна я, правда не уверенна, но в остальном… почему нет? Почему нет?

Когда официант спрашивает меня, что я буду пить, я, немного волнуясь из-за такого нетипичного для меня шага, заказываю коктейль с добавлением алкоголя.

Чем я хуже Оксаны или остальных? Они-то расслабляются только так. Говорят, этот способ многим помогает забыться и не вспоминать о неприятностях, может и мне поможет.

Когда получаю заказ, я быстро, одним махом, выпиваю коктейль и прошу принести мне еще.

– О, решила-таки оттянуться по-взрослому, наконец, – комментирует мои действия Оксана. – Кстати, я не пойму, почему все парни нас будто сторонятся? Не замечаешь?

– Не знаю, – пожимаю я плечами.

Алкоголь постепенно проникает в кровь, разнося по телу теплые искристые волны, и я полностью отдаюсь этому слегка необычному, но несомненно приятному, ощущению.

– То есть, знаю, но только насчет Эрика. После того, как я отказалась прогуляться с ним, он даже не смотрит в мою сторону. Насчет других…

И я пожимаю плечами, не закончив фразы. Легкость во всем теле нарастает.

– Нет, ты только подумай, будто не мы тут с тобой самые красивые девчонки.

– Эй, Марк, – окликает она высокого брюнета в темно-красном прикиде.

Он тут же останавливается рядом с нами с Оксанкиной стороны.

– Пойдем, потанцуем что ли?

– Пойдем, – соглашается тот, пожав плечами, и Оксанка довольно улыбается.

– Арин, ты не против, я надеюсь?

– Нет, конечно, иди, – говорю я, окончательно приняв решение расслабиться сегодня как следует. Как раз последую совету Марты Сергеевны. Она, правда, и словом не обмолвилась про алкоголь, все больше напоминала про массаж и спа процедуры, но я чувствую, реально чувствую, что мне становится несколько, и даже довольно ощутимо, легче.

Проблемы кажутся менее значимыми, а мир сменяет палитру на более яркую, сочную и красочную.

Когда ко мне подсаживается парень, симпатичный, хоть и не из нашей тусовки, и говорит мне, что я очень красивая, я радуюсь и искренне ему улыбаюсь.

– Спасибо большое.

Ну вот, я тоже могу, и ничего страшного в том, чтобы попробовать пообщаться с кем-нибудь симпатичным. Гораздо лучше, чем изводить себя и проводить время до утра под снотворным.

– Арина? Классное имя, тебе идет, – продолжает парень и ведет взглядом по моей фигуре.

– Да…

Сейчас спрошу у него, как его зовут, и начала для диалога будет положено.

Застываю на полуслове, потому что… В зале неожиданно появляются они.

– Да…, – повторяю словно попугай и поскорее делаю очередной глоток из стакана.

А потом резко поднимаюсь с дивана и ноги сами несут меня через весь зал.

К ним несут. Сейчас, или никогда.

Иду, боже, я иду… к ним иду… Ближе, … Боже, дай мне побольше смелости… пожалуйста…

Встаю перед парочкой, заставляя тем самым остановиться и их. Смотрю прямо на Гордея, периферийным зрением замечая, как брови Рады непонимающе вздергиваются вверх.

Но меня интересует только Гордей. Только он. И плевать на всех остальных.

– Пойдем потанцуем, – выпаливаю я, смотря ему прямо в глаза и чувствую, как щеки, а за ними и все лицо мгновенно затапливает румянцем.

Застываю и кажется, время останавливается. И звуки стихают, зависая в пространстве на короткий, и одновременно с тем нереально длинный, волнующий миг. Все, что я слышу сейчас, это лишь неровное и с перебоями биение собственного сердца. Все, что вижу – взгляд его лазурных глаз, засасывающий в бездонную, но такую манящую и притягательную, полностью искушения и опасностей пропасть.

Пойдем потанцуем?

Боже, что за детский сад. Зачем я подошла к ним, зачем я это говорю? Но не дура ли? Он пришел сюда со своей новой девушкой, с которой собирается отлично провести вечер, а затем и ночь. А тут я, предавшая его бывшая, со своим дурацким и жалким потанцуем. Да еще у всех, абсолютно у всех на виду.

Позор, боже мой, какой же это позор.

Я жалкая, какой же жалкой, наверное, ему сейчас кажусь.

Но отступать поздно, поздно. Наверное, я бы и без действия алкоголя это совершила, потому что… Край. Потому что терять все равно особо нечего.

Не могу я без него, сейчас совершенно отчетливо это понимаю. Всем своим существом соглашаюсь с этим утверждением. Также, как и с тем, что без него я не жила по-настоящему, а лишь существовала и выживала. Потому что, и в этой позиции я абсолютно тверда, хочу только с ним…

Но несмотря на всю эту бурю чувств внутри, я продолжаю стоять тихо и ровно и делать лишь то, что я реально на физическом плане могу – напряженно смотреть Гордею в глаза.

Стараясь не паниковать и уже начиная жалеть о своем опрометчивом шаге. Почти желая, чтобы он жестко, категорически мне отказал.

Дальнейшее я воспринимаю обрывочно и словно со стороны.

Вот он снимает руку с талии Рады. Вот, под ее хмурым мечущимся между нами взглядом, делает шаг вперед.

Мои ноздри улавливают его притягательный, столь знакомый и любимый аромат. Но в то же время в нем сквозят нотки нового, неизведанного, чужого. Голову начинает кружить на удвоенном, нет утроенном, увеличенном в десять раз повторе.

Подходит ко мне так близко, практически вплотную. Внимательно рассматривает, по-прежнему удерживая на лице спокойное, хладнокровно-равнодушное выражение.

Ни за что бы не смогла угадать, о чем он сейчас думает, не стоит и пытаться.

А между тем, он делает еще шаг и расстояние между нами становится критически недопустимым.

– Потанцуем? – произносит так тихо, что могу услышать только я.

Буквально выдыхает мне в губы.

Мне очень страшно, меня критически и не по-детски трясет, и тем не менее я решительно утвердительно киваю.

Гордей усмехается и в этой усмешке нет и частички тепла, достающейся теперь лишь его новой девушке и окружающим.

Только острое, горькое, разрушающее меня равнодушие.

– Танцы остались в прошлом, Бельчонок, – произносит он медленно, словно не уверен, что я запомню и уложу все в голове с первого раза.

– Но ты можешь попытаться снова, если захочешь предложить что-то посущественнее танца.

С этими словами он отстраняется и возвращается к стоящей наготове и смешно вытянувшей шею Раде. Берет ее под руку, и они огибают меня, застывшую, дезориентированную, поломанную.

Больше всего на свете мне хочется провалиться под землю и больше никогда ничего не предпринимать. Но что-то другое во мне, какая-то частичка, которая появилась за то время, что мы не виделись, и укрепляется теперь, используя выпитые коктейли в качестве топлива, не дает мне вот так, просто и без единого повторного усилия сдаться. Практически на самом старте.

А потому я делаю то, о чем помыслить не могла всего какую-то секунду назад. Я разворачиваюсь на пятках и решительно иду за ними.

Догоняю, снова перекрываю дорогу и порывисто беру Гордея за руку.

Уже одно это касание вызывает во мне непереносимый ураган эмоций. Но я не могу позволить себе утонуть в нем на полдороге.

Не говоря ни слова, я разворачиваюсь и тяну его за собой.

Коктейли, выпитый мной алкоголь, придают мне всю эту смелость. Но в глубине души я понимаю, что далеко не только в коктейлях все дело. Я нахожусь на такой стадии, в той точке невозврата, в том состоянии… Что если не предприму ничего, то просто сойду с ума.

Без вариантов.

Выбора нет.

Я не знаю, куда именно я его веду, но интуитивно угадываю и совсем скоро нахожу место, где никого вокруг, и можно спокойно поговорить.

Только не говорить я сейчас с ним собралась.

Разворачиваюсь к нему, подталкиваю его расслабленное, в отличие от моего напряженного, тело к стене, а потом прижимаюсь к нему, встаю на цыпочки, закидываю руки ему на плечи и прикасаюсь к его губам в медленном, сейчас же активизирующем все чувственные рецепторы, поцелуе.

Глава 7

Разрывает на части

Арина

Его губы теплые и сухие. Они расслаблены, но в то же время так напряжены.

Я не могу сказать определенно. Голова слишком кружится, и я настолько сильно волнуюсь, что попросту ничего не соображаю.

Едва мои губы соприкасаются с его, как я попадаю в другую, никак не связанную с прежней, но такую яркую и чувственную, по-настоящему живую реальность.

Боже, я целую его. О боже, я его целую. Его, его, его… целую, целую, целую…

Снедающая заживо безысходность, боль последних месяцев, все улетучиваются в один короткий миг, выбрасывая меня в здесь и сейчас, при том, что я не могу ни поверить, ни до конца осознать, что он и я… что так близко, что на самом деле…

Чувства затапливают, наотмашь, оглушающе сбивая с ног. Пальцы впиваются в него, бесцеремонно сминают ткань его рубашки.

Его горячие ладони сначала на моих плечах. Замирают, словно выжидая, и вдруг, молниеносный бросок и вот его пальцы уже на моей шее. Сжимают, перекрывая доступ кислорода практически мгновенно, и чуть отстраняют меня от себя. А я… все, что я могу, это вдохнуть последний глоток кислорода, после чего беспомощно смотрю ему в глаза, и…  умираю. Тупо смотрю и умираю, умираю, умираю…

Гордей медлит несколько секунд. Несколько долгих, кажущихся мне бесконечными, секунд.

Его дыхание почти на моих губах, его взгляд снова прожигает меня насквозь.

Он смотрит так внимательно, так пристально…   Это взгляд пронизывает и оглушает, полностью дезориентирует, лишает воли и сознания.

На него отзывается и начинает так сильно болеть что-то внутри меня…

А потом…   не знаю, как так получается, один рывок, инициатором которого становлюсь не я, и вот мы полностью меняемся с ним местами.

Теперь уже я оказываюсь прижатой к твердой прохладной стене, а он нависает, оттесняет, вжимает.

А губы…

Теперь его губы накрывают мои, требовательно и жестко их сминают.

Он целует меня глубоко, но в этом поцелуе нет ни намека на былые осторожность и нежность, и любовь. Целует с какой-то яростной злой одержимостью, словно нарочно стремясь оглушить, подчинить, ударить побольнее.

Я зажмуриваюсь и позволяю ему так целовать. Мне неважно как, главное, что он…   Пусть даже так, пусть хотя бы так…

Отрывается также резко, как и начинал, и тут же его руки властно опускаются на мои бедра.

А потом…   О боже…   он смотрит мне прямо в глаза, а руки тем временем…   ныряют под подол и ползут вверх по моим бедрам. Нагло, бесцеремонно, порочно.

Доходят до самых ягодиц и сильно, на грани пошлости, их сжимают.

А ахаю, и тут же его пальцы находят резину моих трусиков, подцепляют и начинают оттягивать их вниз.

– Гордей, подожди, – в панике шепчу я, пытаясь отстраниться, и хоть немного остудить его напор. – Подожди, пожалуйста, стой!

Он отпускает сразу и сейчас же отступает на шаг.

Дышит тяжело, рвано, отрывисто.

А взгляд исподлобья такой, что готов испепелить меня всю.

Глава8 Мне тяжело принять его условия

Я в панике…    Дезориентирована, подавлена…

Арина

Я отшатываюсь к стене и тут же судорожно хватаюсь за нее вмиг ослабевшими, дрожащими, и не желающими подчиняться ни одной из даже самых простых команд руками. Так и замираю, охваченная удушающим, обжигающим все внутренности, жарким убивающим все живое вокруг себя пожаром.

Дышу, дышу, дышу.

А он все смотрит и разглядывает меня. Прожигает своим тяжелым, пристальным, буквально пригвождающим к месту, глубоким, дерзким, безразлично-нагловатым взглядом. Которым он проходится по мне с головы до ног и медленно, словно сканируя каждый сантиметр, неторопливо ведет обратно.

Я оступаюсь и крепче вжимаюсь в прохладную гладкую стену.

Ноги отказываются держать даже при наличии твердой опоры под ними и вокруг. Кожу на бедрах жжет, словно после многочасового сидения под палящими лучами солнца.

А виной всему то, что происходило сейчас между нами помимо нашего дикого, лишенного и капли романтики, развязного и по животному безудержного поцелуя.

О боже, его руки были сейчас там, то есть, почти там… Не церемонились и с легкостью добрались почти до самых интимных мест.

Он… он… не вел себя так никогда прежде. То есть, пытался, конечно, но ни разу не делал этого так нагло, развязно и открыто. Никогда не позволял себе…

А сейчас… Что же сейчас…

– Нахера ты затеяла все это, если не готова идти дальше? – цедит Гордей и кажется, что спокойствие дается ему с большим, просто огромным трудом.

Я не знаю, что ему отвечать. Не понимаю толком, действительно, зачем все это затеяла? Я просто так безумно сильно соскучилась и… и… очень не хотела, чтобы он проводил время с другой…