Контракт

– Ага, – глотая пиццу, говорил Геннадий. – Все так ломанулись, как будто никогда не ели.

– Ну, – пожал плечами Виктор. – Видимо, я недостаточно им плачу, раз у них нет денег на еду.

Василий и Геннадий засмеялись. Виктор спросил:

– А вы не знаете Фёдора? Новенький который, —спросил он.

– Это кто? Из какого отдела? – спросил Геннадий.

– Парень, который сегодня стоял у окна, – ответил Виктор.

– Не знаю, – сказал Геннадий.

– Не видел, – сказал Василий.

– Ладно, спрошу в отделе кадров. Приятного, парни.

Виктор откусил кусок еле тёплой пиццы с ветчиной.

«Хм, неплохо», – сказал он про себя.

Тут подошёл Леонид Савельевич и тихо сказал:

– Сегодня в 19:30 в баре на Некрасова.

– Это идея Жени? – на выдохе отвечает Виктор.

– Да! Будет сюрприз, – улыбаясь, ответил Леонид.

– Хорошо, – Виктор хлопнул в ладоши и громко сказал: – Коллеги! Спасибо, что разделили со мной этот праздник. Но у нас рабочее время. Разделите еду и можете доесть её за рабочими местами. А мне, как имениннику, оставьте эту, с ветчиной.

Все зашумели и начали исполнять желание руководителя-именинника. Бухгалтерия с боем набрала себе пять коробок и три литра сока. Колл-центр объединил в одну коробку пиццу «Маргарита» и сырную. Остальные ухватили по одному-два куска и разбрелись по зданию.

Вечером Виктор зашёл в отдел кадров. Там сидели три женщины. Миловидная Алиса с голубыми глазами, родинкой на шее и короткой стрижкой. Тучная женщина Алла с бордово-каштановыми волосами и в очках. И главный HR – Эльвира, в сером платье, с чёрными волосами и стрижкой под Гоголя.

– Здравствуйте, дамы.

– Здравствуйте, с днём рождения, – мило отвечает Эльвира.

– Новенький, Фёдор, который у окна стоял, из какого отдела?

Алла, как завороженная, не отрываясь от монитора, отвечает:

– Уволился сегодня, стажировку даже не прошёл.

– Да? А причина?

– Не знаю, – пожала плечами Алла.

– Спасибо. Хорошего дня.

– И Вам, – в унисон ответили дамы.

Виктор улыбнулся и вышел из кабинета. Идя в сторону парковки, думал:

«Странно, вроде видел его вживую, а через секунду он пропал. А теперь и вовсе уволился».

Когда Виктор подходил к машине, ему позвонила Женя:

– Привет, в 19:30 на Некрасова.

– Да, знаю. Что за сюрприз?

– Ой, слушай, ну, в общем… – с энтузиазмом начала говорить Евгения. – Так я тебе и сказала, – оборвала она. – На то это и сюрприз, дорогой.

– Ха-ха, понял. До встречи.

Он ехал домой, чтобы переодеться. По пути думал не о сюрпризе, а о Фёдоре. Не выходил из головы. Как будто он прямо сейчас сидел на капоте, был в зеркале заднего вида, и Виктор слышит его голос из колонок. Ощущение, что кто-то есть в машине.

– Сюрприз будет, м-м, закачаешься, – говорил голос.

Виктор припарковал машину, осмотрелся, вышел, посмотрел на крышу, под авто. Ничего.

– Что за бред?

И двинулся дальше. Фёдор уже не мерещился.

В 19:25 он выходил из машины у бара. На нём были синие лоферы, белые льняные брюки, голубая рубашка и белый платок, повязанный на шее. Войдя в бар, он был очень рад видеть своих друзей.

– Привет, – пожал руку Леонид Савельевич в бархатных штанах и рубахе.

– Hola, amigo!1 – прокричали два бывших партнёра по футбольному клубу – Жерар и Луис.

– Hola, hermanos! Como estas?2 – Виктор обнял их. Это были два высоких брюнета лет тридцати семи. Стильно одеты в чёрные брюки и белые рубашки с закатанными рукавами.

С ними он играл в Лондоне. Они выиграли несколько трофеев, но одним из самых важных была их дружба. Испанец, колумбиец и русский как будто жили всю жизнь вместе. Они отлично ладили, понимали друг друга с полуслова и быстро выучили языки друг друга. Ну, колумбийцу было легче выучить испанский, это его родной язык тоже. Но вот русский дался тоже просто. Они играли в центре поля, были мозгом команды. Жерар разрушал атаки соперников, Луис делал передачи, Виктор – дирижировал игрой. Славное время было.

Виктор долго с ними общался, не видя людей рядом.

– Помнишь, как ты в Милане забыл ключ от комнаты? – смеясь, говорит Луис.

– Да, а рядом комната тренера!

– А где я был? – спрашивал Жерар.

– Ты спал, amigo!3 – отвечал Луис. – А Виктор полез через балкон тренера и выбил ему стекло ногой!

Они начали громко смеяться.

– Зато я помню, что мы тот матч выиграли пять или шесть ноль! – улыбаясь, говорил Жерар.

– Да, – вытирая слезы после смеха, отвечал Луис. – Виктор бегал как заведённый, потому что тренер вырвал бы ему ноги.

– Ага, – отвечал Виктор. – У нас с ним разминка ещё ночью началась, когда он бегал по всему этажу за мной!

К ним присоединилась Женя, мужчины перевели взгляд на неё.

– Senorita, tu esta perfecto! Mi amor, mi airo,4 – начал говорить Жерар. – Ты же не ревнуешь, Виктор?

– No, no continuar5, – отвечал Виктор. – А я пока поприветствую гостей.

– Давно пора, – с улыбкой говорит Женя.

Виктор отошёл от барной стойки.

– Друзья, – торжественно начал он. – Очень рад, что вы все не забыли меня, и это действительно сюрприз! Приятно разделить мой праздник с вами. Со многими я много чего выстрадал, со многими много чего заработал – вы все делали меня лучше! Спасибо.

И начались танцы и песни.

Жерар обольщал Евгению, затем ещё кого-то и ещё кого-то. Это с тем учётом, что он пришёл с женой Эме, которая тоже танцевала со многими, но самый страстный танец отдавала супругу. Кто-то пил, кто-то танцевал и пил, кто-то танцевал и не пил. Обычный праздник, обычный бар.

Во время пауз люди общались, выходили на улицу. И вот Женя увидела знакомый силуэт у входа.

– Руслан? Привет! – вскрикнула она. – Сколько мы не виделись?

– Привет, дорогая! Лет десять. После переезда Виктора обратно.

Руслан – бывший партнер Виктора по футболу в сборной страны. Они вместе были в академии в Санкт-Петербурге, а затем, как это бывает, разбрелись по многим клубам. Карьера Руслана пошла хуже, но он поиграл в России и несколько лет в Италии за середняки. Это команды, которые ни на что не претендуют, но если прыгнут выше головы, будут счастливы.

– Чем занимаешься? – спрашивает он.

–А, у меня сеть салонов в Москве и Питере и модный журнал. А ты?

– Я ещё играю, в этому году думаю закончить уже карьеру.

– Понимаю, ты один?

Руслан смутился, слегка свёл брови.

– Нет, вот моя, кхм, знакомая – Катя.

Екатерина подошла к ним, эффектно растрепав белые волосы; на губах была красная помада, и на ней было обтягивающее красное коктейльное платье.

– Здравствуйте, Евгения, – девушки мило улыбнулись друг другу.

– Можно на «ты», – сказала Евгения. Её круглое аккуратное лицо слегка напряглось, и карие глаза не могли оторваться от платья Екатерины. У неё тоже было красивое чёрное блестящее платье, которое отлично сидело на её широких бёдрах. Но на Екатерине оно сидело так, как будто она и была этим платьем. Все мужчины обратили внимание на неё.

– Повезло тебе со знакомой, – продолжила Евгения. – Шикарно выглядишь.

– Спасибо, ты тоже, – Екатерина, не глядя, ответила, бегая глазами по бару. – А где именинник?

– Ах, где-то тут, – Евгения что-то почувствовала: то ли ревность, то ли опасность, но виду не подала.

– А ты его бывшая? Странно, что у вас хорошие отношения. Ты его околдовала, ведьма? – со смехом сказала Екатерина.

– Да, ты меня раскусила, – печально ответила Евгения. – Наведу порчу, если кому-то расскажешь.

– У меня сильная аура.

– Так, – вмешался Руслан. – Хватит, девочки. Оставьте Витю на всех.

Девушки улыбнулись. Екатерина вдалеке увидела Виктора, который направлялся в туалет, и уже было хотела пойти за ним, но её перехватила Женя.

– Там мужской.

– Я знаю, – отвечала Екатерина.

– Ну, тебе не привыкать там быть.

– Да что ты знаешь?

– Я тебя насквозь вижу, шалава, ты и без белья небось?

– А ты подними моё платье и увидишь, – в этот момент моргнул свет и выключилась музыка. Все захохотали, и музыка продолжилась. Женя пошла к другой компании, а Екатерина – за новым бокалом.

Несколькими мгновениями ранее до этой ситуации Виктор зашёл в туалет. Стоя перед зеркалом, помыл руки и лицо. Как вдруг в отражении и за его спиной открылась кабинка, и вышел Фёдор. На нём чёрный пиджак с широким воротом, белая рубашка под шею с галстуком-бабочкой в виде ленты чёрного цвета, чёрные брюки и чёрные лакированные туфли.

– Это как? – удивлённо спросил Виктор.

– А, здрасьте. Да вот, зашёл в бар. Меня сегодня уволили.

– Знаю, – ответил Виктор.

– Не переживайте, всё хорошо. Я хоть с вами познакомился.

Фёдор протянул правую руку, и из-под чёрного пиджака высунулся манжет с изумрудной запонкой. Когда Фёдор обхватил руку Виктора, из-под рукава показались очень дорогие часы.

– Ого, Breguet6, ваши?

– О, это моего друга, Наполеона.

– Смешно, – улыбнулся Виктор. – Хороший у вас друг.

– Ну, сами ему это и скажите, – Фёдор щёлкнул пальцами, свет моргнул на секунду, и музыка остановилась. Они оказались в комнате с огромным камином, перед которым за дубовым столом сидел брюнет лет сорока в мундире с эполетами в хорошо обставленной комнате с дорогой раритетной мебелью. Он даже не обратил внимания на Виктора и его спутника – Фёдора, а спокойно занимался своим делом. Немного заострённый нос шевелился, и человек издавал шёпот.

– Bonjur7, – крикнул Фёдор.

– Bon soir8, – ответил военный.

– Ну, пожалуйста, – Фёдор повернулся к Виктору.

Виктор остолбенел.

4.

– Mon ami, entre,9 – говорил брюнет.

– Merci, ca va10, – ответил Фёдор. – Можем перейти на russo, дабы не смущать моего друга.

Виктор стоял, впившись подошвой в пол, глядя на тонкие губы военного.

– О, хогошо, дгук, но я тяжьеоло знать russo. Как вас звать?

– Виктор, – сглотнув слюну, ответил. – А вы…

– Наполеон Бонапарт! – громко сказал Фёдор.

У Виктора всё перевернулось, ему стало тяжело дышать. Земля начала уходить из-под ног.

– Не… Не может быть. Мы же только что…

– Да, мой друг, я и не такое могу. Сейчас 1810 год, примерно.

– Что-то мне нехорошо.

– Тише, тише, – держа за локоть Виктора, говорил Фёдор. – Император, мы покидаем Вас, оревуар!

Опять стены уборной, большие зеркала, махровые полотенца серого цвета и лёгкая музыка. Это всё не помогло прийти Виктору в себя. Он стоял один и смотрел в отражение с широко раскрытыми глазами в одну точку. В глазах всё плыло, он дышал резкими вдохами, стены менялись местами с зеркалом, потолок перевернулся, пол вибрировал.

– Я же выпил сто грамм хереса, а не сто литров.

Ум был ясный. Немного погодя, он решил выйти в зал. Умылся, тревога спала. Народ веселился, и все общались. Он посмотрел на часы: прошло секунд тридцать пять с того момента, как он зашёл в уборную.

– Сколько времени, Рус? – Виктора даже не удивило, что Руслан здесь, хотя они ещё не виделись.

– Ты же только что посмотрел на часы.

– Отвечай! – крикнул Виктор.

– Ты перепил, Вить, – уводя его, сказала Женя. – Без пятнадцать двенадцать.

– Охереть.

– Давай я тебя отвезу?

– Я в норме. Рус, извини. Вы все пили этот херес?

Толпа начала вспоминать, кто-то сказал «да», кто-то только сделал глоток. Виктор сел на стул и начал всё анализировать.

– Нет, это было в реальности. Но может это какой-то розыгрыш? И в туалете это всё замаскировали? Точно, Жерар любил разыгрывать, когда мы играли вместе.

Он резко встал и побежал в туалет, открыв все кабинки, стуча по стенам, ища глухое место, ползал по полу, смотрел в вытяжки. Но ничего.

– Тогда что же это? Фёдор? Кто он?

Он выдохнул. Посмотрел в зеркало, осмотрел глаза, губы, скулы и не увидел никаких изменений. Задумчиво вышел в зал. Проходя мимо барной стойки, он увидел Екатерину. Девушка улыбалась и хотела было что-то сказать ему, однако он просто кивнул ей и пошёл дальше. Прощаясь у выхода с остатками не совсем опьяневших друзей и многократным пожеланием здоровья, он сел в машину и поехал домой.

Когда он направлялся в сторону дома по Некрасова, ночной Питер уже завершал свои белые ночи, поэтому всё было как на ладони. Молодые люди сидели у дороги и пили пиво, кто-то играл на гитаре на балконе, а люди снизу заказывали песни и подпевали, машины везли людей по барам и развлекательным предпочтениям, кто-то шёл с работы. Проще говоря – Питеру нравились белые ночи. Заехав на Литейный мост, слева открывался шикарный вид на Петроградку и Петропавловскую крепость, на Неву золотого, от солнца, цвета, которая была спокойна в это время года. Свежий воздух бил по капоту машины. Справа были «Кресты». Забавно, что и самую жуткую травму в спорте называют «кресты», и когда списывают, то говорят «поставили крест», и когда ты стойко и терпеливо что-то выполняешь, то значит несёшь свой «крест». Тем временем машина уже ехала по набережной на север в сторону Крестовского острова.

В районе улицы Депутатской выскочил человек, и Виктор нажал на тормоз и выкрутил руль вправо, машина поймала колею, её закрутило. Рядом сидел черноволосый мужчина в строгом костюме и зачёсом назад. Это всё произошло за секунду, и потом удар!.. Белый шум в ушах, Виктор открывает глаза. Он в кровати, осматривает руки и ноги, трогает лицо.

– Даже царапин нет? – смотрит на часы. – Десять ровно?

Он подошёл к окну, машина стояла целая. Он улыбнулся, но вдруг за спиной раздался голос:

– Каждый день он разный.

В квартире на Крестовском острове утро для одного человека началось нетипично. Как минимум, он не помнит, как добрался вечером до кровати. Но такие истории – норма для этого района. А вот то, что он отчётливо помнит, как врезался в столб, а сейчас всё цело – этого тут не было. И машина цела. А что он видит? Он видит, как в проходе между кухней и спальней стоит Фёдор. Он стоял в чёрной футболке с белым вафельным полотенцем на плече и вытирал руки. Играл Прэсли.

Из кухни пахло свежими овощами, курицей, тостами и индийским чаем.

– Я похозяйничал тут, – с улыбкой сказал он.

Виктор с недоверием и опаской взглянул на него и медленно пошёл.

– Take my ha-a-a-a-and, – подпел Фёдор. – Не бойся. Тебе что, давно завтрак не готовили?

– Давненько.

– Эх, ну ожидания не завышай, я так, на скорую руку, – Фёдор жестом указал на кухню и открыл проход для Виктора.

Войдя, Виктор увидел на столе горячий завтрак, какой и учуял его нос, а также приборы для двоих.

– Неужели ты какой-то сумасшедший…

– Нет, не фанат, – перебил Фёдор. – Но наблюдаю за тобой давно.

– Интересно.

– Ты ешь, ешь.

Виктор отодвинул стул, сел, надкусил тост, и в его мыслях пронеслось воспоминание из детства. Этот вкус хлеба из магазина во дворе и домашние яйца.

– Да-а, понимаешь, как давно я тебя знаю? – приступая к еде, говорил Фёдор. – Каждое утро такой завтрак.

Виктор ничего не отвечал. С каждым глотком, с каждым куском он погружался в те времена, когда весь мир ему не был знаком, когда он ещё не влюблялся, не обжигался об эту любовь, когда футбольная планета была в пределах заднего двора, когда пыльное поле заменяло ему кровать.

– Спасибо, – не поднимая головы, сказал Виктор.

– Он неисправим, – поднимая глаза кверху, сказал Фёдор. – Хочешь уже узнать, что происходит?!

Виктор откинулся на спинку стула и почесал подбородок.

– Вряд ли ты меня просто решил накормить и познакомить с Наполеоном. Я внимаю.

– Ха-ха, мне нужно объяснить, хоть в нашей, так скажем, индустрии, это не принято. Я твой дьявол.

– Бред, ясно. Я звоню в полицию.

– И что ты скажешь? – с улыбкой сказал Фёдор. —Когда они приедут, меня не будет. А в психушке мест много. Ты дослушал бы, Вить.

Виктор с выдохом махнул рукой.

– Дело вот в чём, мы за вами наблюдаем с самого рождения. Стараемся как-то саботировать вашу жизнь путём навязывания каких-то привычек, эмоций, зависти, злости и так далее. Затем человек приходит к такому: «А почему я такой красивый и умный, но бедный, неуспешный, никому не нужен?» Ну, там по списку. И тут наша «фирма» подкидывает ему пару бумаг, раз в месяц приходит на шабаш, мы меняем его жизнь и даём всё, что хочет. Выдержит или нет – это неважно. Затем вечный ад. Но! Жизнь будет невероятная!

– А я тут при чём? Я никаких бумаг не подписывал.

– В том и дело, – дьявол стукнул себя по ноге. – Мы за тобой наблюдаем, точно так же склоняли к нам. Но у тебя какие-то, кхе-кхе, добрые намерения, – на этих словах дьявол почесал шею и сделал гримасу отвращения. – За что берёшься, то получается. Упорным трудом, с ошибками, но успех в руках. И у меня там наверху, – он сначала показал пальцем наверх, затем резко переменил вниз, – озадачились, мягко говоря.

– Я тут при чём?

– Признаюсь, – торжественно сказал дьявол. – Ты подписал контракт.

– Как? Не было такого, – крикнул Виктор.

– Из-за меня… Я всё подстроил. Просто, так скажем, у меня не лучшее время, и на кону было повышение. И мы смотрим, что у тебя всё так получается и без нас. Ну, я и подделал контакт, якобы это всё благодаря мне. Пока ты спал, взял пару капель крови.

– Это же против воли!

– Да мы и не хуже банков работаем. Твой контакт нужен, чтобы показать, что ты принадлежишь нам.

– Чёрт.

– Но-но, я дьявол.

– Короче, мне он не нужен, я его аннулирую.

– А, понял, – дьявол схватился за сердце. – Погиб. Шучу. Так это не работает.

– Ну, тогда…

–Что? В суд пойдешь? – дьявол нежно и тихо сказал: – Вить, контракт-то у меня. Только вот вопросы появились ко мне. Ты на сборы не ходишь, подношений не делаешь.

– Так и не буду.

– Все, от мелких предпринимателей до президентов, все это делают! Иначе всё закончится. Отберём всё и во стократ. Я прошу тебя, ну побудь ты плохим человеком, ну что твоя жизнь? Тьфу. Зато потом в покое тебе будет ой, как здорово, – игриво продолжает он. – И мне поможешь. А то меня погубят.

– И поделом. Зачем эти сложности с вами?

– Да! Всё из-за зависти. Кто-то хочет легкой дороги и готов подписать! Ты вот не такой. Молодец. Но надо, чтобы стал таким. Я всё могу. Взамен – всего лишь душа. А кто там её видит?

– Не хочу никуда ходить и этим заниматься. Тем более, ты всё сам сделал. Сам и распутывай.

– В этом и затык. Сделал-то да, но как же дань и чинопочитание?

– Было бы перед кем.

– Я от тебя не отстану. Я же могу принести тебе много пользы. Куча всего!

– Куча – отличное слово.

– Ты ещё попросишь помощи.

– Уходи.

5.

Виктор доел завтрак, приготовленный дьяволом, уж простите за такой факт. Отменил встречу с партнёрами, чтобы побыть наедине со своими мыслями. Хотя сейчас одно из самых страшных действий – это быть наедине с собой. Одиночество сжигает. Но кому об этом рассказать? Сочтут за сумасшедшего. Или останешься один после этих слов. Он оделся по погоде. Лёгкие шорты, рубашка с тремя пуговицами на воротнике, надел очки и отправился на прогулку. Выйдя из охраняемого двора, он повернул направо и пошёл вдоль аллеи. Легкий ветер финского залива дул в лицо.

– Дьявол… Контракт… Упростит жизнь. Тьфу.

Уровень жизни его был высокий. Он с девятнадцати лет мог позволить себе любую еду, машины, одежду. Но сегодня ему захотелось обычного кофе в небольшом ларьке у метро. Ларёк, который делит площадь с газетным магазином и цветочным. Где студенты покупают кофе после пар. Где люди, идущие в метро, берут его для иллюзии бодрящего эффекта, но получают только туалетные приключения. Зато бодрятся. Он проходил мимо него и подумал, что хочет айс-кофе. Тем более по акции, о чём и говорил флаер, висящий на двери.

– Небывалая удача, – сказал он.

И ещё семь человек, которые стояли в очереди перед ним.

Она тянулась медленно.

Парень расспрашивал об обжарке зёрен. И сколько грамм бариста засыпает в холдер.

– Разве это важно? – вполголоса сказал Виктор. – Бариста даже не знает, какие обжарки существуют.

Он говорит это с надеждой на то, что кто-то услышит. Повторюсь: мысли в одиночестве сжигают.

Через минуты три парень определился. Взял чай.

Далее дама с ребёнком. Заказала себе капучино с клубничным сиропом. И спросила у ребёнка, какую сладость он будет.

– Этю! – громко сказал мальчик.

– Не ори. Это? Тебе нельзя.

Виктор сделал глубокий вдох.

– А вот и первое зерно сомнений в парне. Сказали «выбирай», а затем запрещают.

Мальчик начал тыкать по стеклу, показывая на все пирожные в случайном порядке. Тактика отличная, что-то да возьмут.

Но с психованной мамашей это не сработало.

– Не пачкай! Ты же не будешь мыть, – бьёт его по рукам мама.

– М-да. И вот опять рамки. Подумай о других, ты мешаешь, ты неудобен. Про себя забудь.

По итогу взяла ему пончик, который был по акции, потому что был в просрочке. Потом будет винить его желудок и приговаривать, что ему нельзя сладкое и мучное. И так всю жизнь.

Далее была девушка, которая, не отрываясь от телефона, сказала:

– Большой кофе.

– Как же меня раздражают люди, которые думают, что все читают их мысли. Если бы ваши мысли читали, то вас бы изолировали. Хотя маркетологи читают. По вашим запросам, переходам по ссылкам и соц. сетям, – тихо говорил Виктор.

– Какой вам кофе? – устало говорит бариста.

– Ну, с пенкой, – не поднимая глаз с экрана, говорит девушка.

– Латте, капучино?

– Да, да.

Бариста ей сделал капучино, она даже не посмотрела и сделала глоток.

– Налил бы туда мочи, – еле шевеля губами, сказал Виктор.

Очередь дошла до старика. Видно, что поход в такое заведение для него редкость. Он долго читал меню за спиной бариста. Не решался спросить. Дрожащими руками он достал тканевый кошелек и влажными пальцами начал пересчитывать деньги. В его голове сейчас борьба: взять пива или попробовать айс-кофе? Пиво он пил, а вот этот чудо-нектар – ни разу. Когда, как не сейчас? Ожидание затянулось. До Виктора было ещё три человека. Тут к нему сзади подошёл мужчина

– Вить. Упростить? – с улыбкой сказал на ухо.

Виктор обернулся.

– Ты… Пошёл отсюда, – сквозь зубы сказал он.

– Тише, ну чего ты? Ему два понедельника осталось. Острый цирроз, дисфункция. А сейчас сердечко схватит, и очередь быстро пойдет. Соглашайся.

Виктор отворачивается от него и пробирается через людей к старику:

– Заказывайте, что хотите, я оплачу. И вы! И вы!

Небольшая группа начала делать заказы, но все не на широкую ногу.

А Фёдор смотрел и улыбался.

– Молодец! Спаситель. А может ты всё ускорил?

Старик вышел с айс-кофе. Сделал глоток через трубочку

– Ого, аж мозг свело, – сказал он, делая ещё большой глоток. – Вкусная зараза.

Подходя к переходу пешеходному и делая затяжной глоток, не обращая внимания ни на что, кроме трубочки, и не видя машину, а слыша только гул мотора BMW, старик отлетает метров на семь, стакан летит через капот и крышу. Ноги вывернулись, шея наклонилась.

– Бинго! И не от цирроза, – хлопая в ладоши, сказал Фёдор.

Тридцать минут назад чёрный BMW выехал с кольцевой автодороги.

– Всё мимо, я никогда ещё так сильно… – орёт девушка в машине за рулём авто. – Козёл, урод!

Она набирает скорость.

У девушки драма, её новый парень изменил ей. С её мачехой. Жена отца. Девушка сразу почуяла соперницу, ведь они почти ровесницы. И понимала, что будет соревнование как за любовь её отца, так и за её ухажеров.

Её отец, Черкесов Иван Иванович, – председатель нефтяной компании. Человек, далёкий от людей, принципов и дочери. Он говорит на языке цифр. Его любимое слово – «Сколько?». Он им выражает любовь, помощь, отношение. Тем временем его дочь несётся по набережной вдоль Невы.

– Сраный урод! Ну ничего, оба ответят! Эта сучка… Ненавижу!

Девушка давит на педаль газа, вытирает тушь, а из колонок играет песня из «той» эпохи, где женщина рассуждает: «Есть ли жизнь после любви?». Она хорошо знает английский. Так уж вышло, что училась в учебном заведении с уклоном на этот язык. В Лондоне. И подпевает. И начинает говорить с песней.

– Да как верить? Когда так поступают… – говорит зарёванная девушка.

Её электронная сигарета падает под ноги, она слегка сбрасывает скорость и тянется за ней. Вот рука трогает туфлю Jimmy Choo. Левее – какой-то фантик из-под презерватива. Её начинает захлёстывать истерика.

– Сука! Сука! Сука! – раздаётся удар.

Девушка кричит, старик лежит, кофе на капоте, и из колонок – «Веришь ли ты в жизнь после любви?».

Виктор подбегает к деду, на ходу звонит в скорую.

– Да, да, сбили человека.

Фёдор грустно смотрит.

– А ведь это ты его толкнул. Благодаря мне он бы умер в этой кофейне. Или через пару недель сам. А ты решил геройствовать.