Я не Кейси Райбек

– Это не то, что ты подумал, – ушел в оборону Бьярне.

– Конечно, не то, – Кейси откровенно веселился. – Ты точно не настолько нуждаешься в деньгах, что в перерывах между съемками готов мыть тарелки и протирать столы, болтаясь в Северном море. Получил роль бравого кока? – и он поднял вверх одну бровь, снова усмехаясь в бороду.

Бьярне понял, что карт у него на руках не осталось.

– Уже все знают? – спросил он, глядя на воду.

– Не-а, – Кейси перекатился с пяток на носки, потом обратно. – Я бы тоже не догадался, но недавно совсем фильм с твоим участием попался, вот и запомнил.

– Не бравого, – Бьярне вдруг почувствовал что-то вроде облегчения. Наверное, потому, что теперь он мог не тащить свою тайну в одиночку, а разделить ее груз с Кейси. – Обычного самого.

– А зачем ты тогда в море полез? – Кейси явно озадачило такое положение вещей. – Посмотрел бы документалку или пару влогов о море – и всех делов.

– Хотел, чтобы все было достоверно, – признался Бьярне. – Режиссер известный.

– И фильм точно будет в номинациях на все Оскары, Золотые глобусы и Пальмовые ветви, да? – подхватил мысль Кейси. – Ну тогда надо было идти коком, потому что, пока Новак на камбузе, ты так и останешься при совке да посудном полотенце.

– Я готовить не умею совсем, – покачал головой Бьярне. – А с Новаком, на самом деле, интересно. Он так ножом машет – никакому Кейси Райбеку и не снилось.

Не киношный, а настоящий Кейси расхохотался.

– Смотри, не признайся в этом Новаку – он терпеть не может Стивена Сигала, – Кейси посмотрел на часы. – Извини, но через пять минут мне надо быть в трюме.

– Понял, ухожу, – Бьярне еще раз посмотрел на платформу. – Спасибо за экскурсию. И за сохранение моего инкогнито.

– С тебя билет на премьеру, – заявил Кейси. Тут в его кармане ожила рация, избавив Бьярне от необходимости отвечать.

Глава 6

– Проверь, все ли убрано на места, – более сухо, чем обычно, сказал Новак. Нахмурился, выглянул в иллюминатор. Нахмурился еще сильнее, посмотрел на часы.

Бьярне тоже глянул, но ничего выдающегося не увидел. Край нефтяной платформы, грузовую палубу с генератором, готовым к поднятию на ее борт, Кейси и матросов. Небо было бледно-голубым и очень чистым, на воде не было волн, только крутились белесые «барашки» пены.

Стоило бы спросить у Новака, с чего такая срочность в проверке, но Бьярне решил, что проще и быстрее проверить, чем ждать ответа. Так что он прошелся по столовой, закрыл шкаф с посудой, оставленный кем-то нараспашку, вернул разбросанные по столам бутылки с кетчупом, соевым соусом, майонезом и горчицей в закрепленные на магнитах корзинки с высокими бортиками.

На складе и в холодильниках царил порядок. Но уже по привычке принявшись за проверку сроков годности йогуртов и молочных десертов, Бьярне ощутил под ногами вибрацию: заработал двигатель. В ту же минуту исчезла ставшая уже привычной за три дня в дрейфе рваная качка.

Новак не зря ее не любил. Качка во время движения имела ритм «на верх волны – вниз-пауза-на верх волны», а как только легли в дрейф, то она превратилась в жесткие рывки. «Кассиопея» была похожа на посаженного на цепь щенка, пытающегося угнаться за бабочкой.

Вернувшись на камбуз, Бьярне заметил, что между кормой «Кассиопеи» и опорой платформы уже метров пятьдесят.

– Мы отходим? – спросил он у Новака, с особенной жестокостью отбивавшего мясо. – Решили не грузить генератор?

– Нам нужно отойти на безопасное расстояние, – Новак указал кончиком ножа в открытый иллюминатор. – Будет шторм.

Бьярне мельком глянул, куда показали, и тут же рванул к иллюминатору: на горизонте маячила черно-синяя буря, а море, еще недавно бывшее приятного темно-голубого цвета, набрало холодных серых тонов.

* * *

Шторм налетел через два часа. «Кассиопея» отошла от платформы, по прикидкам Бьярне, километров на пять. С палубы убрали все, что могло поместиться в трюмах, остальное закрепили.

Обед уже заканчивался, и Бьярне устроился за столом в камбузе со своей законной порцией запеченной камбалы и куском киша с курицей, когда снаружи завыл ветер. Бьярне даже стало интересно, а выдержат волнение магниты на донышках тарелок. И если посуда останется на месте, не разлетится ли ее содержимое по всей столовой.

– Начинается, – Новак поморщился, потер висок, будто у него голова болела. – Присмотри, пойду покурю, пока еще можно.

И, не дожидаясь, пока Бьярне ответит, ушел.

Новый порыв ветра влетел в камбуз, заставив зазвенеть висевшую рядом с плитой утварь. Один половник с грохотом упал на палубу.

– Вот же, – Бьярне вскочил. Не без труда закрыл иллюминатор, потому что усиливающийся с каждой минутой ветер норовил вырвать его из рук. Теперь вместе с ветром летели соленые брызги.

Потемнело. Бьярне вырос в Дании и считал, что видел и затяжные дожди, и шторма. Но оказалось, что смотреть на шторм с берега и очутиться в самом его центре – как говорится, «две большие разницы».

«Кассиопею» мотало, качало и бросало во все стороны разом. Вода внутри посудомоечной машины то билась о верхнюю поверхность купола, то ударялась о стенки. Посуду, что еще ждала своей очереди на мытье, пришлось убрать в шкаф, потому что она моталась по раковине, как яичные белки в чаше работающего миксера.

Бьярне и Новак сидели в столовой, потому что готовить в таких условиях было сущим безумием.

– На ужин будут сэндвичи, печенья, соки, молоко и то, что осталось от обеда, – пояснил Новак. Посмотрел на море, добавил: – Если кто-то вообще захочет есть.

Кок стал заметно бледнее. Не то чтобы Бьярне его пристально рассматривал, или раньше Новак мог похвастать румянцем во всю щеку, как Свобода. Но сейчас его кожа отдавала в благородную зеленцу.

Бьярне пока не укачивало, кажется, для него наиболее неприятными были колебания малой амплитуды. Сейчас же, когда от одной крайней точки наклона «Кассиопеи» до другой было точно больше сорока пяти градусов, Бьярне донимали лишь краткие приступы паники, до неприятного похожие на те, что хватали сердце и желудок в ледяные объятия в полете.

Ожило внутреннее радио. Установленный под потолком динамик чихнул, потом еще раз.

«Внимание, – раздался голос капитана. – Внимание экипажу. Приступаем к штормованию. Идем носом к волне.»

– Твою мать, – выругался Новак. – Голова-ноги.

– Продольная качка? – ухватился Бьярне за знакомое словосочетание.

– Она самая, – Новак поднялся. – Иди к себе, сегодня никто есть не будет, – он пошел на камбуз. Короткие щелчки тумблеров дали понять, что Новак отключает плиты и пароконвектомат. Потом в камбузе погас свет, и кок вернулся в столовую. – Вот, – он сунул Бьярне в руки рулон пластиковых пакетов. – Блеванул-завязал-взял следующий. В гальюн по такой качке не суйся.

И ушел, прихватив с собой второй рулон.

Бьярне еще посидел, слушая вой ветра, а потом последовал его примеру.

* * *

Шторм утих к ночи.

Бьярне, использовавший немалую часть пакетов, потому что продольная качка оказалась самым мерзким, что он вообще испытывал в жизни, вознес короткую молитву морским богам, добрел до санузла и умылся. Потом вернулся к себе, выпил воды, уже не опасаясь, что организм вернет ее обратно, и забрался под одеяло.

Он уже почти спал, когда в коридоре послышались шаги. Бьярне решил, что это еще кто-то из экипажа решился выйти из каюты.

Но к его удивлению, шатающийся в ночи был не одинок.

– Когда? – послышался шепот.

– По расписанию, – прошептали в ответ, и шаги по крайней мере одного из ночных гуляк направились в сторону санузла.

Второй или вернулся к себе, или тоже пошел в гальюн… Ветер еще был сильный и гремел в поручнях и лестницах «Кассиопеи». А сам Бьярне устал и хотел спать, так что, может, и люди в коридоре, и разговор ему почудились. Ну или нет, но какая разница?..

Утром он и вовсе забыл о ночных приключениях: оставшиеся без ужина моряки набросились на завтрак с утроенной силой. Новак такое предполагал и приготовил все с запасом, но вот глазунью впрок не нажаришь, так что пришлось ему стоять у плиты, а Бьярне носиться с камбуза в столовую и обратно с новыми порциями и пустыми тарелками.

– Парни, все как всегда вкусно, – Кейси, осиливший на завтрак четыре яйца вместо привычных двух в дополнение к порции бекона, сосисок и круассанов, поставил тарелку в раковину. – Как у вас дела? Ничего не побилось?

– Все в порядке, – ответил Новак. Его лоб и щеки еще отливали зеленью, видимо, морская болезнь не желала отпускать. – Как у нас со сроками?

– Должны прибыть в порт вовремя, – Кейси, в отличие от Бьярне, вопросу не удивился. А вот Бьярне даже малость офигел от наглости кока: твои обязанности – обеды готовить, а не боцмана и капитана контролировать. – Дотянем по продуктам? – с неподдельной озабоченностью поинтересовался Кейси, и до Бьярне дошло, почему вообще состоялся этот разговор.

Они ж на корабле в открытом море, и отсюда ни в магазин не сбегаешь, ни доставку не закажешь. Пока не придут в порт, рассчитывать можно только на содержимое кладовок и холодильников.

– Овощи будут впритык, остальное в норме, – Новак бросил в раковину тряпку. – Заказ был сделан плохо.

Кейси не стал комментировать работу предыдущего кока. Взял еще один пакетик с солеными орехами и вышел из камбуза. Буквально через минуту Бьярне, посмотрев в иллюминатор, увидел его на палубе. В считанных сотнях метров высилась громада буровой платформы, а генератор уже вовсю готовили к выгрузке.

* * *

Контейнер с генератором уже был благополучно поднят на платформу, его вышедший из строя собрат установлен на палубу «Кассиопеи», а Бьярне все размышлял над разговором Кейси и Новака.

Если бы он просто тут работал, то не стал бы в это вникать. Но Бьярне нужно было понять работу судового повара, и он чувствовал, что наткнулся на один из краеугольных камней.

Лезть с вопросами к по-прежнему бледноватому Новаку было страшно, но и Бьярне был не трус. Так что, вернувшись с перерыва и встав за чистку овощей, он поинтересовался у занимающегося курицей Новака.

– А кто занимается закупкой провизии?

Новак одарил его взглядом, говорившим: «Тебе это знать не положено», – но снизошел до ответа.

– Заказ делает повар в соответствии с правилами компании и суммой, отведенной на питание, – он вернулся к курице, давая понять, что все сказал. Бьярне молчал, методично очищая одну картофелину за другой, и Новак сдался. – Владельцы «Кассиопеи» выделяют по тринадцать евро в день на человека. В эту сумму входит три основных приема пищи, перекусы и кофе-паузы. Овощи, молочка – без ограничений. Мясо или рыба – полкило в день на человека.

– Полкило? – переспросил Бьярне, представив размер стейка.

– Полкило всего, – уточнил Новак. – Обед, ужин, первое блюдо.

– А, теперь понятно, – Бьярне быстро прикинул в уме: Новак всегда готовит два горячих на выбор, значит, вес одной порции в среднем около ста грамм. – А что по меню? – раз уж Новак разговорился, надо было этим пользоваться. – Его кто-то утверждает?

– На некоторых судах это делает капитан, старпом или боцман, – Новак сложил куриные остовы в миску, а снятое с костей филе начал рубить тяжелым ножом. – Здесь такого нет, но надо уложиться в сумму, обеспечить разнообразие и не забывать учитывать вкусы экипажа.

– Это ты о том ужасном красном супе? – припомнил Бьярне. Наблюдая, как Новак бросает в кастрюлю кучу всяких овощей, а потом добавляет туда просто море свеклы, он ожидал, что сие творение останется нетронутым. Но появление «борща», как назвал его Новак, было встречено бурными восторгами. Почти все съели по две порции странного супа, а Мартин осилил все три. На кухню вернулась пустая кастрюля, а прежде чем поставить тарелку в раковину, каждый выразил надежду, что «борщ» будет и на следующей неделе.

– У нас половина экипажа – выходцы из стран Восточной Европы, так что для них это не «ужасный красный суп», а такой же фетиш, как ваши смерребреды и прочие бутерброды.

– А повар всегда работает один? – уточнил Бьярне.

– Ну, лично я не один, – заметил Новак, покосившись на него. – Если бы в команде было тридцать человек, то на камбузе было бы два повара и один помощник. А если экипаж меньше пятнадцати душ – то помощник повару не положен.

– А что с отчетностью? – полюбопытствовал Бьярне. – Или вам просто дают деньги – и крутитесь как хотите?

– Конечно, она есть, – Новак показал на пластиковый лоток, полный бумаг. – Я вписываю, что заказал и в какую сумму это обошлось. Потом указываю, какие продукты использовал, и передаю сменщику остатки по складу.

– Что, каждое съеденное печенье записываешь? – лично для Бьярне все эти бухгалтерские дела были страшнее адской кары.

– Нет, я просто списываю упаковки, – пояснил Новак.

– И кто решает, хорошо ли ты справляешься с обязанностями? – Бьярне кивнул на бумаги. – Руководство компании или головной офис?

– Капитан, – возразил Новак. – По окончании контрактов он отправляет характеристику на каждого из нас. И если напишет, что, мол, с обязанностями справился, значит, мне дадут добро на новый контракт.

– И песочные корзиночки на складе в компании с фруктовым пюре – это дань вкусам экипажа?

– Именно так, – Новак направился в столовую. – Не забудь залить картофель холодной водой, – походя отдал он распоряжение. – И принеси из кладовки упаковку булочек для бургеров.

Бьярне всегда был понятливым, так что разговор свернул. В качестве поощрения Новак доверил ему нарезку картофеля для приготовления фри и рассказал, что для сочности котлет из курицы кожу лучше тоже добавить в фарш.

Глава 7

Следующие несколько дней были похожи друг на друга: подъем в шесть утра, душ, чашка кофе, уборка в столовой, проверка холодильников… и так далее до семи вечера, когда Бьярне мыл палубу и уходил к себе.

Тренировался он во время дневного перерыва. В это время в спортзале никого не было, и душ тоже был свободен. Если погода была получше и не слишком качало, Бьярне начинал тренировку с беговой дорожки, в другие дни налегал на силовые упражнения.

Вечера он проводил в кают-компании. Играл в приставку со Свободой или с другими парнями, если тот был на вахте. Вместе они смотрели фильмы или трансляции спортивных матчей. К десяти Бьярне одолевала зевота, и он уходил к себе, чтобы забраться в кровать и проснуться в шесть утра нового дня от звука будильника.

Работая на камбузе, он продолжал задавать Новаку вопросы. Кок, правда, в последние пару дней был не в духе, но беседу поддерживал.

Когда на горизонте замаячила земля, вся команда воспряла духом.

– Наконец-то! – Войтех предвкушающе потер руки. – Хоть твердую землю под ногами почуять.

– Так твоя же вахта будет, – хмыкнул Энрике. Загорелый дочерна, жилистый, он очень мало ел, но работать мог, как казалось Бьярне, вообще без перерыва.

– Моя, но машину ж в порту заглушим, так что моторист на борту будет без надобности, – отмахнулся Войтех. – Бьярне, ты как? В перерыв выйдешь в город?

– В город? – переспросил Бьярне. – А это можно?

– Можно, конечно, – Кейси оторвался от своего телефона. – Кстати, во время стоянок в порту дневной перерыв не два, а четыре часа.

Этого Бьярне не знал, но новостям обрадовался.

– Конечно, пойду, – он потянулся за очередной порцией начос. – Куда там лучше сходить?

– В морской музей, – авторитетно сказал Энрике. – Не пожалеешь, – добавил до невозможности важным тоном.

– Скукота! – скривился Войтех. – Я по барахолкам пойду.

– Фу! – скривился в ответ Энрике.

Войтех показал матросу оттопыренный средний палец, тот в ответ похлопал себя по бицепсу согнутой руки. Сочтя ритуал обмена любезностями исполненным, они заржали – на взгляд Бьярне, как два придурка – и одновременно потянулись за начос.

* * *

В пользу музея в итоге выступил временной фактор: если уж искать на барахолке что-то интересное, то надо приходить к открытию, а после обеда там точно делать нечего.

Они прибыли в порт рано утром, но «увольнительная» у Бьярне начиналась только после обеда. А до него он таскал ящики и коробки с продуктами, помогал Новаку сверить заказ с тем, что привезли поставщики. Потом был свидетелем восхитительного скандала, устроенного Новаком: из ста килограммов картофеля больше половины было гнилой, огурцы привезли переросшие, а тушка семги была с душком. Новак орал на смеси классического английского и нидерландского, экспедитор, явный выходец из Африки, то и дело переходил на арабский.

– Я только доставляю, – разобрал Бьярне в этом вавилонском столпотворении.

– И что, у тебя нет глаз и носа? – орал Новак. – Эта рыба смердит трехдневным трупом!

– Я не обязан знать, как пахнут трупы, – возражал экспедитор.

– Хорошо… – Новак резко остыл. – Но скажи мне, ты бы купил вот это? – поинтересовался он степенно и даже чопорно, как полагается англичанину.

А потом с чисто итальянской экспрессией схватил из ящика самую гнилую картофелину, раздавил ее в кулаке и сунул экспедитору под нос.

Бедолага отшатнулся, и только борт его грузовика не дал ему шлепнуться на задницу.

– Я не принимаю заказ, – отчеканил Новак. – Бек! Тащим все обратно.

Ну зашибись просто! Впрочем, на пару с Новаком, разве что не плевавшимся холодной яростью, они в несколько ходок вернули экспедитору его товар. После чего Новак предупредил, что в шесть вечера Бьярне должен быть на камбузе, и отбыл. Бьярне тоже не стал рассиживаться, принял душ, переоделся и двинул на выход.

Музей был расположен прямо в порту. Вернее, это порт построили рядом со старой верфью, а она-то и стала музеем. Несколько зданий не впечатлили Бьярне, а вот «припаркованная» у причала подлодка – очень даже.

– Отличный выбор, – услышал Бьярне знакомый голос. Обернулся и увидел Кейси. В высоких ботинках с рифленой подошвой, в кожаной куртке и весьма потертых джинсах он скорее походил на байкера, чем на моряка. – Однозначно лучше барахолки.

– А ты был внутри? – Бьярне кивнул на подлодку.

– Нет, – Кейси оглянулся по сторонам, будто бы искал кого-то, а потом полез в карман. – И, кажется, пора исправить это упущение. Не против, если я составлю тебе компанию? – и направился к билетной кассе.

– Я только «За», – Бьярне пристроился за Кейси в небольшой очереди, достал кредитку. – Сколько вход?

– Двенадцать евро, – Кейси помахал своей банковской картой. – Но можем представиться семейной парой и вдвоем пройти за пятнадцать.

– А давай, – согласился Бьярне. – А на сэкономленные деньги потом купим мороженого и газировки.

– Что-то ты разошелся на девять-то евро, – хмыкнул Кейси. – Хотя идея с мороженым и колой заманчива.

Их не попросили предъявить обручальные кольца или свидетельство о браке. Без лишних вопросов кассир оформила семейный билет.

– Сегодня с моей карты, – задорно улыбнулся Кейси и привычным жестом огладил бороду.

– Как скажешь, – подыграл Бьярне, изумляясь, с какой легкостью они провернули аферу. В Дании, а тем более в Штатах, на слово бы им никто не поверил.

Как только транзакция прошла, Кейси забрал билеты.

Бьярне озадачился, а сколько придется поддерживать легенду и ходить друг за другом паровозиком, но оказалось, что, кроме кассира, служащих музея и не было. Вход на территорию охранял турникет, рядом с каждым экспонатом или частью экспозиции были кнопки аудиогидов, также можно было подключиться к локальной сети музея и выбрать аудиоэкскурсию на сайте. Записи были представлены на десятке языков, включая русский и китайский.

Спуск на лодку был аутентичным, то есть им пришлось лезть по крутой лестнице, а до этого идти по «спине» лодки.

Внутри же царила теснота.

– Видимо, конкурс у кандидатов в подводники был даже строже, чем при наборе в школу моделей, – изрек Кейси, разглядывая спальный отсек.

Вернее, на этой лодке в любом свободном месте были установлены койки. Даже не койки, а эдакие полки для сна, расположенные в три ряда в высоту. Шириной эти койки были сантиметров сорок, а длиной от силы полтора метра.

– Им приходилось спать буквально на проходе, – Бьярне пригнулся, чтобы не удариться головой о низко висящий осветительный плафон. – И свет горел всегда.

– Может, его приглушали по расписанию, – возразил Кейси. – О, смотри, каюта боцмана.

Каютой этот закуток можно было назвать с большой натяжкой. Кровать-полка для сна была такой же короткой и узкой, как и у матросов, но несомненным плюсом к комфорту были личная лампочка в изголовье и тумбочка для вещей размером с системный блок современного игрового компьютера.

Посетителей лодки-музея хватало, но Бьярне и Кейси задержались внутри дольше остальных. Они рассматривали агрегаты, попытались улечься спать на полках – одна секция не была огорожена лентами, и табличка дополнительно уведомляла, что конкретно эти экспонаты можно трогать и даже использовать по прямому назначению.

– Как старший по званию, я сплю наверху, – заявил Кейси. – Там воздух чище.

– Сомневаюсь, что можно говорить о «чище» и «более спертый» в настолько маленьком помещении, да еще и замкнутом.

– Тогда я сплю сверху, потому что я легче, – придумал новую причину Кейси.

– Уговорил, – сдался Бьярне. А если честно, то ему совсем не хотелось лезть наверх.

Несколько безуспешных попыток, десяток приступов смеха, переходящего в ржач, и две набитые на головах шишки спустя Бьярне и Кейси пришли к выводу, что если бы судьба занесла их на эту подлодку, им пришлось бы спать на полу. Людям их комплекции было решительно невозможно ввинтиться в эти лежбища кукол Барби.

Все еще смеясь и потирая ушибленные места, они выбрались наружу. Голову тут же повело от обилия кислорода.

– Там внизу душновато даже с условием проведенной системы вентиляции, – Кейси потряс головой, прочесал пальцами короткие волосы, поставив их торчком. – Как насчет мороженого? Не передумал?

– Ни за что, – Бьярне потер шею, заставляя кровь активнее бежать по венам. – Идем, угощение с моей карточки.

И они снова заржали.

* * *

– Да шевелись ты! – Кейси, раскрасневшийся, запыхавшийся, оглянулся на Бьярне. – Тебя в Голливуде бегать что ли не учили?

– Тебя в твоей Шотландии зато учили, – отмахнулся от него Бьярне, старательно работая руками и ногами. – И вообще, ты говорил, что контролируешь время.

– Ну прости, – выкрикнул бегущий впереди Кейси. – Сам виноват, заказал тонну мороженого.

– А ты сказал, что не уйдешь, пока мы… все не съедим, – ввернул Бьярне, стараясь не сбить дыхание. – И тучу времени в магазине торчал.

– Мне было надо, – уклончиво ответил Кейси. В его кармане запиликал мобильник. – Вот черт, – выругался он и остановился. – Да, капитан. Да, ваше задание выполнено. Да, хорошо, – он прикрыл ладонью динамик, тяжело перевел дух. – Есть не бежать. Сэр, со мной матрос Бек. Да, был нужен для выполнения задания. Есть и ему не бежать. Все, идем спокойно, – возвестил, убрав телефон в карман.

– Задание? – поинтересовался Бьярне, разглядывая объемистый пакет, вынесенный Кейси из магазина.

– Язык за зубами держать умеешь? – строго спросил Кейси. И тут же, не ожидая ответа, выдал секрет. – Это детский плед – у Свободы вот-вот должен родиться первенец.

– Круто, – поддержал Бьярне. – А скидываться по сколько?

– Ты ж вроде на один контракт к нам всего, – изумился Кейси. Пожал плечами. – Впрочем, дело твое. В кают-компании банка из-под сушек стоит. Вот туда каждый бросает, сколько считает нужным.

– Окей, – Бьярне посмотрел на часы: без пяти шесть. «Кассиопея» уже виднелась из-за поворота.

Новак, конечно, скривится, когда он явится на камбуз с опозданием. Но недовольное лицо кока не было способно испортить ему такой отличный день.

Глава 8

Новак ничего не сказал. Более того – его самого на камбузе не оказалось.

Радуясь как школьник, не попавшийся со шпаргалкой, Бьярне включил плиту, чтобы конфорки успели нагреться к приходу кока, и принялся разбираться в холодильнике и на складе. За время его отсутствия привезли провизию, и на этот раз все продукты были отменного качества.

Наука была нехитрой: в морозилке мясо разложить по видам, говядина к говядине и так далее. Все убрать на полки, чтобы на палубе ничего не стояло. Лишний картон и прочую упаковку тоже прочь, как раз завтра приедут забирать отходы.

То же самое и с остальным. Что привезли сегодня – поставить подальше, остатки предыдущих закупок выдвинуть вперед. Уже на автомате Бьярне проверил сроки годности, отрешенно подумав, что, похоже, эта привычка останется с ним и по возвращении в Голливуд. Не самый плохой навык, если подумать.

Он заканчивал с пустыми упаковками, когда пришел Новак. Чем-то раздосадованный, кажется, даже малость испуганный.

– Сюда никто не приходил? – спросил, оглядев камбуз. Пошел к раковине, открыл воду, сунул под нее руки.