Якорь и Древо

– Пойдем. Твой шатер уже готов. Ужинай и ложись спать. Встаем на рассвете.

Оказавшись в шатре, Сэдрик подумал, что точно не сможет уснуть после всего, что сегодня узнал. Он все еще не мог простить себе, что не спросил Тьяро, как именно тот попал в плен. И даже не поблагодарил! Только ругал и ругал последними словами… А ведь Тери всего лишь мальчишка. Для морэга сорок лет, это подростковый возраст. Они живут по пять веков. И только после ста лет начинают мыслить действительно по-взрослому.

За горькими думами Сэд не заметил, как выполнил приказ поужинать. Теперь нужно лечь. Но вот уснуть вряд ли получится. Сэдрик выпил принесенный ему чай и растянулся на мягких шкурах. Вдруг глаза закрылись сами собой, и все тревоги пропали.

* * *

Салим тихо зашел в шатер, присел возле глубоко и ровно дышащего заморского великана, затем осторожно приподнял тому веко. Довольно кивнул.

– Все в порядке. Спит. Можете войти!

По слову старшего рядом с ним появились двое охотников.

– Меняйтесь трижды за ночь с теми, что снаружи, – распорядился Салим. – Оставляю белого зверя на вас. Я пойду сторожить черного.

* * *

Следующие два дня пути не принесли Сэду ничего нового. Жаркое солнце над головой. Бесконечный песок под копытами никудышного коня. Вода на дне фляги. Долгие дневные стоянки. И мелькающий где-то далеко впереди белый лисам.

Салим больше не приходил. Только иногда проезжал мимо, чтобы отдать быстрый приказ. Все остальное время старик находился возле Тьяро. Кружил рядом с ним, как голодный стервятник вокруг пока еще живой добычи. У наблюдавшего за этим Сэда холодело сердце. Он прекрасно помнил все сказанное Салимом:

«Он убийца.

Не будет ни пощады, ни жалости.

Пытки начнутся во дворце.

Я с громадным удовольствием освежевал бы зверя прямо сейчас…»

Вечером, сидя у костра, Сэд смотрел на звезды и вспоминал их с Тери первое морское путешествие. На маленькой парусной лодке. Кондор затащил туда совершенно сухопутного Сэдрика клятвенными заверениями пройти вдоль берега Браско только до следующей бухты. А когда они оказались на борту, попросил закрыть глаза.

* * *Двадцать лет назад.

– Закрыть глаза? – удивился Сэд. – Это еще зачем?

– А так будет интереснее! – крикнул стоявший у руля Тьяро. – Я покажу тебе самое красивое место. Прошу тебя!

Вцепившийся в борта Сэдрик похмурился, но все-таки согласился:

– Хорошо, Тери! Но тут же недалеко плыть? И не глубоко?

– Я тебя вмиг домчу! – весело отозвался Тьяро. – Ты скоро сам все увидишь! Закрывай глаза!

– Сделано, – сообщил Сэд и лег на дно лодки.

Волны качали их маленькую посудину. Над головой затрещал от натуги парус. Вскоре Сэд обратил внимание, что стало подозрительно тихо. Куда-то делся чаячий гвалт.

– Тери! Долго еще? – спросил обеспокоенный Сэдрик, не поднимая век. – Мне кажется, мы уже далеко заплыли. Где там твоя красота?

– Прямо здесь! – радостно прозвучало над ним. – Садись, брат. Только пока глаз не открывай.

Сэдрик усмехнулся и поднялся. Тьяро стоял позади.

– А теперь смотри! – шепнул он. – Это мое секретное место.

Вдохнув глубже, Сэдрик открыл глаза и тут же вцепился в борта мертвой хваткой.

– Да чтоб тебя, Тери! – заорал он, вскипая от бешенства. – Скажи спасибо, что у меня руки заняты! Сейчас вмазал бы тебе промеж глаз!

Лодка покачивалась посреди бесконечного во все стороны моря. Ветер стих. Солнце почти коснулось волн.

– И почему уже вечер? – спросил Сэд, чтобы не думать о жуткой бездне под ногами. – Мы же отплыли днем?

– Как бы тебе сказать… – протянул Тьяро, отходя на шаг назад. – Я тебя немного усыпил утренним чаем…

– Что?! – взревел Сэдрик и, забыв про все страхи, вскочил, поворачиваясь к морэгу. – Да я тебя!..

– А ну стой на месте! – тут же крикнул Тьяро, отпрыгивая на самый нос лодки. – Стой, где стоишь! А то я сейчас нырну и уплыву отсюда! Останешься один и будешь выбираться сам!

– Ах ты, селедка мокрохвостая! – в сердцах ругнулся Сэд, но с места не двинулся. – Я тебе все припомню! Я тебя в снегу с головой закопаю! Понял?!

– Да понял, я! Понял! – расхохотался несносный мальчишка. – А теперь вон туда посмотри!

Все еще красный от гнева, Сэдрик обернулся и задохнулся снова. На этот раз от восторга.

Солнце уже наполовину ушло в море. Волны будто ожили и переливались яркими красками от светло-желтого до изумрудного. Вдруг из воды что-то вылетело и рассыпалось сверкающим веером. Потом еще, еще и еще! Рыбы! Рыбы с крыльями! Они, светясь в последних лучах солнца, взмывали над морем целыми стаями, проносились совсем близко от лодки, затем исчезали под водой.

– Это!.. Это!.. – Сэд глотал воздух, но его все равно было мало. – Что это?

– Мое секретное место, – тихо сказал Тьяро, вставая рядом с обезумевшим от счастья Сэдом. – Ты первый из людей, кто его увидел.

– Спасибо, брат!

А потом они всю ночь лежали на дне лодки, изучая южные созвездия.

– Вот видишь, Сэд? Там три ярких звезды вертикально в ряд, а ниже еще четыре поменьше?

– Вон те? Вижу. И что это такое?

– Якорь. Бабушка говорит, он дает силы. Помогает понять, за что в жизни надо держаться.

– И за что же? – поинтересовался Сэдрик.

– А я знаю? – вскинулся Тьяро. – Пойди, у бабушки спроси!

Сэд рассмеялся и удержал за руку вскочившего друга.

– Да не шторми ты так! Рассказывай дальше!

– Ладно, – примирительно выдохнул Тьяро и сел. – Слушай. Самое важное это Древо. Вот там высоко: яркая зеленоватая звезда. Видишь? А под ней много маленьких. Как яблоки на ветках. Видишь? Так вот. Верхушка Древа никогда не двигается. Она указывает путь домой. В Браско. Из любой точки южных морей надо плыть на нее.

* * *

Костер затрещал. Сэдрик чуть пошевелил веткой хворост и опять с раздирающей грудь тоской посмотрел на небо. Прямо над ним сверкали Якорь и Древо.

* * *

Как часто бывает, Сэд понял, что раньше было хорошо, только, когда стало еще хуже. Все три дня пути через пустыню он переживал за Тьяро, но все-таки видел брата издалека. Точно знал, что Бракари жив и здоров. На следующий день не стало даже этого.

* * *

– Уже утро!

Сэдрик проснулся от резкого окрика Салима и сел. Старик смерил его взглядом, затем сказал тише:

– Встает солнце. Я уезжаю во дворец. Дотуда осталось всего полдня пути. Тебе приказываю во всем подчиняться моему помощнику Хазуру. Ты его знаешь. Слушайся охотников. И оставайся внутри шатра, пока тебе не разрешат выйти.

– А что с Тьяро? – тут же спросил Сэдрик, встав и шагнув к Салиму.

Но тот не ответил. Только сверкнул глазами, хищно улыбнулся и вышел.

Сэд упал лицом в подушку.

«Уезжаю во дворец…

Дворец…

Дворец…»

Ненавистное слово билось в голове, разрывало сердце, не давало дышать.

Кто-то вошел и сказал:

– Твой завтрак.

Кое-как совладав с собой, Сэд сел и осмотрелся. Рядом с ним стояло блюдо с лепешками, ломтями мяса, сыра и миской крупных, ярко-красных вишен. Тордальда затрясло. Перед глазами все поплыло. Вдруг что-то твердое коснулось губ.

– Пей!

Не понимая, что делает, Сэдрик глотнул и упал в спасительную темноту.

* * *

Спал он недолго. Кто-то затряс его руку.

– Вставай! Тебе надо поесть!

Потянули вверх. Сэдрик сел и открыл глаза. Напротив него сидел молодой помощник Салима.

– Поешь! – приказал Хазур.

Сэд сглотнул и снова посмотрел на блюдо. Миски с вишнями там уже не было.

– Ты должен поесть, – повторил Хазур чуть мягче. – Ты гость шаха. Ты должен быть сытым.

Слово «должен», дважды повторенное и слегка выделенное охотником, очистило разум. Сэд выпрямился, кивнул и принялся за мясо с лепешками. Когда блюдо опустело, Хазур встал.

– Что с моим братом? – тут же спросил Сэдрик.

– Не выходи из шатра, – вместо ответа приказал охотник. – Здесь ты найдешь все необходимое. Я приду в полдень.

Хлопнул разноцветный полог. Сэдрик остался один. Время поползло мучительно долго. Снаружи слышалось только ржание коней. Как бы Сэд ни старался, у него не получалось уловить разговоры охотников. Становилось все жарче.

«Чем больше времени проходит, тем ближе Салим ко дворцу».

Кулаки сжались сами собой. Сэд почувствовал, что его накрывает бешенство. Он тут же вскочил, прижался спиной к державшему шатер столбу и крепко сцепил позади него руки в замок.

«О Творец! Дай мне силы!»

Такие приступы случались крайне редко, но очнувшись после них, Сэд находил себя посреди полного разгрома. Можно было подумать, что там бушевал раненый медведь.

«Только не сейчас! Нет…»

– Охрана! – крикнул он во весь голос, понимая, что другого выбора нет. – Сюда!

Вбежал Хазур.

– Усыпи меня! Или свяжи! – прохрипел Сэд, уже едва сдерживаясь. – Быстрей!

По телу пронеслась огненная судорога. Глаза залило кроваво-алым. Руки расцепились. Шею что-то сдавило. Все исчезло.

* * *

Очнулся Сэдрик от брызнувшей на лицо воды. С трудом подняв налившиеся свинцом веки, увидел сидящего рядом Хазура.

– Я никого не убил? – тихо спросил Сэд о самом главном.

Хазур криво улыбнулся.

– Раз ты еще не стал пеплом, значит, нет, – заключил охотник. – Ты походил на потерявшего стаю льва-одиночку. Те так же безумно смотрят и тоже рвут всех без разбора. Шея не болит?

Сэдрик сглотнул и чуть повернул голову.

– Терпимо. Что с моим братом?

Хазур встал.

– Я принес тебе обед. Ешь.

Сэд снова остался один в шатре. Очень хотелось вышвырнуть проклятое блюдо вслед охотнику. Приступ бешенства прошел, а вот желание разнести тут все в щепки – нет.

«О Творец! Дай мне силы!..»

Посидев с закрытыми глазами, Сэд смог немного успокоиться. Снова посмотрел на блюдо. Хвала Всевышнему, вишен там не появилось. Зато в центре стоял тот самый кувшин с крышкой и длинным носиком. И два кубка. Те самые.

Сэдрик грохнул кулаками по полу, вскинул голову и в голос завыл, проклиная себя за все, что наговорил Тьяро.

– Ты опять? – обеспокоенно спросил заглянувший в шатер Хазур.

– Уйди, – простонал Сэд. – Просто уйди.

Полог снова упал, отрезая весь внешний мир.

«Поесть. Надо поесть. Я должен поесть».

Наконец-то покончив с обедом, Сэдрик встал перед блюдом на колени, приоткрыл крышку кувшина и принюхался.

«Отвар из каких-то фруктов. У нас в Гресколле варят что-то подобное. Только делают не так сладко…»

Он осторожно разлил содержимое кувшина в два кубка. Взял один. Выпил все до дна. Поставил обратно. Несколько раз сглотнул, пытаясь избавиться от комка в горле. Потом бережно поднял второй кубок.

– За тебя, Тери! – выдохнул он чуть слышно. – Прости меня, брат!..

Он пил очень долго. Очень маленькими глотками. На каждом из них прося у Тери прощения.

* * *

Весь вечер Сэд провел в метаниях по шатру.

«Старик говорил, что до столицы осталось полдня пути. Полдня! Значит они уже во дворце. Значит, уже начали… О Творец! Тьяро! Братишка! Если бы я мог хоть чем-то тебе помочь!»

Наконец-то принесли ужин. Сэдрик так измучился, что обрадовался даже такой перемене.

– Где мой брат? – отчаянно крикнул он ставящему блюдо охотнику.

Тот лишь многозначительно хмыкнул и вышел. Сэд опять остался наедине с испепеляющим душу горем. Посмотрел на богатый ужин.

«Как я могу есть, когда Тери сейчас… И только из-за того, чтобы спасти мою жизнь! О братишка! Почему ты не сбежал?! Конечно. Ты никогда бы так не сделал. Ты ведь обещал. Сколько раз ты спасал меня? Сколько раз бросался в самое опасное место только затем, чтобы помочь? И чем я тебе отплатил?»

Сэд опять со всей силы грохнул кулаками возле жалобно звякнувших тарелок и отмахнулся от заглянувшего на шум Хазура.

«Надо ужинать. Я заставлял Тери есть. Должен заставить и себя».

Когда блюдо опустело, Сэд взял чашку. Он уже догадался, что там налит не просто чай. Стоит лишь глотнуть – сразу крепко уснешь.

«Короткая цепь. Шах знает, кого посылать за добычей. Но не выпить зелье нельзя. Охотники наверняка проверяют, сплю я или нет. Хорошо. Так хоть ночь пройдет быстрее. О Творец, что будет дальше?»

Осушив чашку, он лег и закрыл глаза.

1.6

Наутро, после завтрака, к Сэду пришел Хазур. Подобно Салиму осмотрел пленника и наконец-то заговорил с ним:

– Вот и все. Сейчас собираем лагерь и едем. К вечеру будем во дворце.

Сэдрик вскочил с криком:

– Где мой брат? Что вы с ним сделали?

Хазур сложил руки на груди, помолчал и начал:

– Ты задаешь слишком много вопросов. Но я отвечу. Твой проклятый богами брат уже давно в руках владыки. Салим сам увез ему зверя еще вчера рано утром. А уж что именно с ним там сделали, делают и еще будут делать до начала казни, остается только догадываться. У владыки много палачей, и у каждого из них есть любимые пытки. Одно могу сказать точно: зверь еще жив. Кровников никогда не казнят сразу, и тем более не станут спешить с убийцей брата повелителя. Такому уж наверняка придумали самые особые почести. Предварительные пытки всегда идут несколько дней. Умереть легко и быстро ему не позволят. Как бы я хотел на это посмотреть! Не каждый день встретишь смертника, которого не нужно даже связывать. Который сам встает так, как нужно палачам и не дергается, стоит только ему приказать… Но хватит разговоров! Быстро завтракай, одевайся и выходи наружу. Нужно успеть уложить твой шатер и двинуться в путь до жары.

Вскоре сборы окончились, и отряд выехал в сторону столицы.

Сэдрик не мог нормально дышать и не видел того, что происходило вокруг. Он изо всех сил гнал от себя мысли о том, что потерял Тьяро и больше никогда его не увидит. Ведь надежда всегда должна быть! Бракари везунчик, его хранят и море, и земля!

Но с каждым часом, с каждой минутой дворец приближался, а черная бездна отчаяния все больше заполняла сердце. О себе Сэд не думал вовсе. Острое чувство потери брата и мысли о том, что в этот самый момент Тьяро жестоко пытают, а тот вынужден смиренно все терпеть и даже не пытается оказать сопротивление, вытеснили из его души все остальное.

Тордальд бездумно спрыгнул с коня, когда все остановились, и спешились перед какими-то воротами. Пошел, куда повели, ничего не замечая вокруг. После купальни и долгого облачения в новую одежду, Сэдрик оказался в каких-то комнатах. Он, не раздеваясь, упал на кровать, и, неожиданно сам для себя, заплакал навзрыд.

* * *

Проползло еще четыре дня. В такой же безысходности и безызвестности. Сэд надеялся, что, очутившись во дворце, он хоть что-то узнает о Тьяро. Но все оказалось иначе. С ним по-прежнему никто не разговаривал о том, что рвало сердце.

Пришедшие наутро слуги с поклонами помогали одеваться и умываться. Наперебой интересовались, что будет угодно гостю великого шаха, и чем они могут его развлечь. Предлагали привести лучших танцовщиц или музыкантов. Но на вопросы о Тьяро только пожимали плечами. Кончилось все тем, что доведенный до края Сэд пригрозил свернуть голову каждому, кто спросит, чего заморский господин желает.

Слуги попадали в земных поклонах и с тех пор просто молча делали свое дело. Сэд, глядя на них, только сжимал кулаки в бессильной ярости.

«Испугались. Поверили. Знали бы они, что я ничего не могу сделать. Даже выпустить на волю эту несчастную птичку из клетки! Ее жалобный свист просто сводит меня с ума!»

Кроме того, постоянно происходило что-то, так или иначе напоминавшее Сэду о Тьяро и его плачевной участи. То прямо под окном принимались кого-то пороть, то с барабанами проходили зазывалы из купален, то слуги в коридоре начинали громко и подробно обсуждать, как нужно правильно казнить убийцу…

Единственным спасением от бесконечных терзаний и мук совести стал усыпляющий чай. Вечером пятого дня Сэд как мог быстро справился с ужином и дрожащими руками схватился за чашку.

* * *

– О благословенный господин! Уже утро! Соблаговоли встать, умыться и одеться!

Услышав уже ставшие ненавистными медовые причитания слуг, Сэд открыл глаза. Сел и кивком позволил войти.

«Шестой день! Шестой! Для Тьяро седьмой во дворце! Да сколько ж это может продолжаться?!»

На мозаичном столике появилось серебряное блюдо с едой.

Сэда передернуло. С какой огромной радостью он обменял бы все это разноцветное пахучее изобилие на сапрасову пустую похлебку из трех луковиц и горсти водорослей! Только бы вместе с Тери!

– Сегодня особенный день, о несравненный господин! – с масленой улыбкой заявил старший над челядью, после того как Сэд запихал в себя завтрак. – Нам велели облачить тебя в лучшие парадные одежды! Их сшили специально для тебя!

– Зачем?! – взревел Сэдрик, прижав побледневшего слугу к стене.

– Я… Я не знаю… – проблеял тот чуть слышно. – Нам велели… Я ничего, совсем ничего не знаю!

С громким стоном Сэд отпустил даава.

– Делайте, что хотите.

Через полчаса слуги отошли в стороны. Кроме просторных шаровар, высоких сафьяновых сапог и трех рубашек из тончайшего белого полотна на «прекрасном господине» появились широкий шелковый пояс; длинный, расшитый жемчугом жилет и два доходящих до пола роскошно украшенных парчовых кафтана: один с узкими, другой с очень широкими рукавами.

– Мы закончили с облачением! – объявил старший. – Теперь самое главное. О великолепный господин, сядь, пожалуйста, чтобы мы смогли заняться твоими дивными волосами!

Сэд удерживал себя только мыслью о том, что весь этот балаган может приблизить к разговору о Тьяро. Не просто так ведь на него напялили эти безумные наряды!

Еще через час Сэду поднесли зеркало.

– О бесподобный господин! Ты прекрасен, как утренняя заря!

Он себя не узнал. Из стеклянной глубины на него изуродованными сурьмой глазами смотрел осунувшийся бледный человек в сиреневом кафтане и высоком белоснежном тюрбане, из-под которого виднелись тщательно уложенные, чем-то блестящим намазанные кудряшки.

Наконец слуги с поклонами удалились. Под окном снова закричали зазывалы купален:

– Приходите, уважаемые! У нас лучшие лавандовые бани! Они великолепно снимают усталость после долгой дороги!..

Сэдрик подумал, что если сегодня опять ничего не случится, то он просто сойдет с ума.

– Свир, свир, свир! Свир! – особо громко свистнула делившая с ним заключение птичка.

Скрипнула дверь. Сэд боялся повернуться. Как будто от этого что-то зависело. Как будто одно его неловкое движение могло все разрушить.

– Я вижу, ты готов.

Салим! Пришел Салим!

Обернувшись, Сэд встретился со стариком взглядом. Охотник слегка поклонился, потом ничего не выражающим голосом сказал:

– Здравствуй, Сэдшан! Здесь тебя будут звать именно так, ибо негоже великому шаху ломать язык об имена чужеземцев.

Не обращая внимания на слова Салима, Сэдрик шагнул к нему вплотную и произнес угрожающе тихо:

– Что с моим братом?

– Отойди назад, – приказал, не отводя взгляда, Салим вместо ответа. – Сядь.

Сэд повиновался и упрямо повторил:

– Что с моим братом?

– Сегодня ты все узнаешь, – пообещал старик. – Но вначале скажи мне: правда ли, что ты можешь впасть в бешенство?

– Что с того? – угрюмо бросил Сэд.

– А то. Если ты не можешь владеть собой, то как ты исполнишь клятву послушания? Я не хочу увидеть, как ты сгораешь. Ясно? Сегодня тебе предстоит очень важный разговор. Можешь поручиться, что не кинешься во время него на людей, как безумный зверь?

Сэдрик был вынужден отрицательно покачать головой. Он уже ни в чем не был уверен.

– В таком случае, я тебе помогу. – Салим сел напротив него. – Встану за твоей спиной и затяну петлю на шее. Если понадобится, быстро успокою ненадолго. Согласен?

Не сдержав кривой улыбки, Сэдрик спросил:

– Тебе нужно мое согласие? Да неужели?

– На это нужно, – очень спокойно ответил Салим. – Это не приказ владыки. Это помощь тебе. Ты человек. На тебе и твоих землях вины нет. Ты не убивал на том корабле. Обещаю, что воспользуюсь удавкой только, если ты опять потеряешь себя. Согласен?

Сэдрик смог только кивнуть. Потом кое-как выдавил из себя:

– Что меня ждет?

Салим встал.

– Ты сам все увидишь. С этого момента молчи, пока не разрешу говорить. Поднимайся и следуй за мной.

Как только Сэдрик вышел из комнаты, за его спиной тут же возникли еще двое охотников. Шли молча. Миновали несколько лестниц, коридоров и оказались у входа на просторную террасу с ажурным беломраморным ограждением по краям.

Старик велел Сэду закрыть глаза, провел под руку куда-то вперед, усадил в кресло и встал вплотную за его спиной.

– Приказываю: когда скомандую – смотреть только прямо, взгляд не отводить, глаза не закрывать, не сметь оглядываться, не вставать.

Так прошло несколько бесконечных минут. Сэдрик весь обратился в слух и уловил звуки позади себя: шаги нескольких человек, скрип кресла, тихие голоса…

«Пришел кто-то важный. Сам шах? Конечно. Вот почему нельзя оборачиваться. Чтобы не увидеть его и не выйти из-под подчинения Салиму».

Тут он почувствовал, что на шее появилась широкая удавка.

– Открой глаза! – приказал старик.

Сэд замер.

«Что же все это значит? Что такое мне хотят показать? А может быть кого? Тьяро?! Смогу ли я его увидеть и не кинуться на выручку? Вот тут и понадобится салимова помощь…»

Он выдохнул и взглянул прямо перед собой.

За террасой лежал небольшой, залитый солнцем закрытый двор, в центре которого высилось огромное, выше человеческого роста, колесо. Рядом торчала плаха и два больших топора на длинных ручках.

Сэдрик, хоть и непрерывно думал последние дни об ужасном положении брата во дворце, оказался совсем не готов увидеть все воочию. Мысли в его голове понеслись вскачь:

«Нет! Только не это! Они что, хотят, чтобы я вот так сидел и смотрел? На казнь? На его казнь? Кошева клятва! Как же безумно хочется вскочить и разгромить тут все! Тьяро, нет, пожалуйста, только не это!»

– Здравствуй, Сэдшан. Рад видеть тебя в своем дворце. Слава знаменитого воина, князя Гресколла, достигла и наших земель. Тебе понравилось быть моим гостем?

Сэд опешил. Он был готов услышать от шаха что угодно, но только не комплименты. Плаха перед глазами и страх увидеть на ней Тьяро никак не вязались со светским разговором.

– Отвечай великому господину шаху Алькинуру, – шепнул Салим и положил руку Сэдрику на плечо.

Тот, сглотнув, медленно произнес:

– Да. Ты очень гостеприимен, господин.

Сэд смотрел прямо перед собой на орудия казни и старался взвешивать каждое слово. Как же он ненавидел придворные игры! Гораздо легче идти в атаку или отражать нападение врага. Сейчас Сэдрик чувствовал себя так, словно ступал по болоту или тонкому льду: каждый неверный шаг нес за собой гибель.

А ровный голос Алькинура тем временем вновь зазвучал откуда-то из-за спины Сэда:

– Сегодня я пригласил тебя, о благородный Сэдшан, полюбоваться на увлекательное зрелище: казнь нелюдя, пролившего родную кровь. Можете начинать!

Сразу после слов шаха мерзко завыли невидимые трубы. Двое широкоплечих палачей вытолкали во двор еле передвигавшего ноги осужденного, довели до плахи и приказали встать на колени. Человек повиновался.

Сэд сжал подлокотники кресла и впился глазами в близкую полуобнаженную фигуру. Обреченный на смерть человек был среднего роста и стройного телосложения. На руках и груди под бесчисленными ранами и кровоподтеками виднелись крепкие мускулы. Густые черные волосы с одной ярко-алой прядью слиплись в грязные сосульки и так покрывали плечи. Лица не разглядеть.

Несмотря ни на что, Сэдрик гнал от себя мысль, что перед ним стоит Тьяро, и до последнего не хотел верить в то, что это происходит с ними на самом деле. Как бы он ни жаждал всем сердцем снова увидеть брата, пусть это будет не он! Только не здесь и не так!

– Да будет тебе известно, благородный Сэдшан, – опять зазвучал из-за спины ровный и даже доброжелательный голос. – Казнь кровника на Даавгаре, после обязательных предварительных пыток, идет пять дней. В первый преступника секут кнутами, обливая морской водой, во второй лишают языка, в третий глаз. Это тоже делается долго и весьма занимательно. Но даже любопытные зрелища утомляют, если длятся несколько часов подряд. Как ты можешь убедиться, все уже свершилось.

Шах замолчал, снова надрывно завыли трубы. Палачи ухватили смертника за волосы и развернули его лицом к террасе. Сэд вздрогнул. Губы человека во дворе были полностью разбиты в кровь. Глаза покрывала широкая бурая повязка.

«Ослепили! Его ослепили!»

– Но не расстраивайся, – продолжил Алькинур. – Сегодня и завтра мы с тобой увидим самое интересное: колесование, потрошение и наконец: отсечение головы. То, что останется от тела, разрубят и бросят собакам. А голову преступника поднимут на пику и укрепят над городскими воротами. Искусство палачей проявляется в том, что смертнику с первого дня пыток и до последнего момента ни на миг не дают забыться: уснуть или впасть в обморок. Никакой пощады. Только боль и бесконечные муки. Но и помереть раньше времени, разумеется, никто не позволит. На то есть специальные средства, для поддержания сил. Весьма мерзкие на вкус. Смертника кормят и поят только ими. Вот плата за пролитие родной крови!