Босоногая графиня

Крупное зеркало, почти во весь рост, нашлось в моих бывших комнатах, куда мы тихо пробрались с моей помощницей. Там я примерила зелёное бархатное платье на шнуровке сзади и осталась очень довольна – волосы вспыхнули огненным светом, глаза засияли ярче, а тонкая белоснежная кожа стала напоминать китайский костяной фарфор.

Сора еще с вечера договорилась с конюхом о подготовке кареты к выезду. Мачеху в свои планы я решила не посвящать.

Пара белоснежных лошадей, запряженных в тряскую черную карету с аккуратно выведенным гербом – маленькой короной над зверьком, больше похожим на ласку с колоском в лапах, на дверце, ждали у черного хода замка. Начинать поездку со скандала не хотелось. Подспудно ждала, что сейчас, вот-вот, выскочит из-за угла с перекошенным лицом мачеха, и заставит кучера развернуть карету назад. Но ничего не произошло. Лишь на выезде из хозяйственных ворот стража спросила у мужчины на козлах, один ли он едет.

– Леди везу в город, по приказу. Не видно, что ли? – Хмыкнул он, тем не менее, не став уточнять, какую из леди.

После непродолжительной тряски на обитых скамьях, мы остановились около лавки ростовщика. Сора торговалась, как демон, за каждый лишний медяк. И в итоге, вся раскрасневшаяся, но довольная собой, вернулась в карету, где рассказала мне о его наглости в сильном занижении цены платьев и жемчуга. Меня она просила с ней не ходить.

– Не гоже леди торговаться. Это не принято. – Пояснила она. – Я-то уж как ругалась с ним. А при благородных дамах такая речь не должна вестись.

Хмыкнула в ответ, вспомнив крики мачехи в библиотеке. Да и свою прошлую жизнь. Вот уж вряд ли меня сейчас чем-то удивил торг на повышенных тонах.

Служанка протянула мне увесистый мешочек.

– Я заставила его разменять пару золотых. – Отчиталась Сора, улыбнувшись. – Всего получилось выторговать шестнадцать золотых и шестьдесят серебряных за платья и жемчуг. Если питаться экономно, вам хватит минимум на год.

В ценах я пока не разбиралась, но зато поняла, что платья будут хорошим подспорьем, если завещание всё-таки, будет не в мою пользу. На всякий случай, договорились с Сорой, что по приезду, она перенесет в мою комнату все платья, имеющие хоть какую-то ценность. Коли уж старомодные оказались такими выгодными, значит те, что посвежее, будут дороже. И вдруг нам удастся еще что ценное с них срезать, если мачеха при поверенном выгонит меня за порог в одном платье? Нужно обязательно подготовиться к такому развитию событий. Сомневаюсь, что отец девушки настолько был черств, чтобы оставить своё единственное дитя без средств к существованию, но всё же.

Кучер привез нас к хорошей таверне, в которой не зазорно было столоваться и высшим кругам. Чистота помещения и опрятность девушек – подавальщиц сразу бросались в глаза. Моя помощница, облаченная в своё выходное платье, сегодня не выглядела, как огромная куча ветоши, но все-таки попыталась промямлить нечто: «негоже холопам с боярами за одним столом сидеть».

– Если вдруг мне придется первое время жить в твоем доме, мы будем есть поодиночке? – Привела я пример, и она, смущаясь, присела напротив.

Заказывать тоже пришлось ей. Я лишь попросила побольше овощей и отдельно жареное мясо, аромат которого плыл по светлому помещению, сводя с ума желудок. На удивленный взгляд подавальщицы не стала ничего говорить про принятый мною в прошлой жизни завет о плотном завтраке. Стройка – вещь непредсказуемая. Никогда не знаешь, удастся ли пообедать, а то и поужинать.

– Предлагаю договориться с этой таверной о поставках еды в эти дни. – Предложила я. – И пусть отдают лично тебе в руки, и никому больше.

Во время неспешного завтрака, осмотрелась по сторонам. Несколько столиков были заняты мужчинами, по виду напоминающими успешных торговцев. Да и их споры в полголоса, не оставляли вариантов – они обсуждали целесообразность завоза в эти земли тенешелка из земель темных эльфов.

Моя теория подтверждалась – не все они наемники и убийцы. Есть среди них вполне мирные граждане, что тратят свою жизнь на созидание и улучшение жизни.

В дальнем углу, не сняв с головы капюшон, нависая над тарелкой, завтракал загадочный господин с тонкими, аристократическими кистями рук. Приборы в его руках порхали, отправляя мелко нарезанные кусочки мяса в темное нутро куафа так ловко, что я залюбовалась и, кажется, привлекла к себе его внимание.

Вздрогнула от неожиданности, когда мужчина поднял голову и, не снимая накидки, пронзительно посмотрел на меня. Из темноты блеснула пара ярко-зеленых глаз, заставив меня опомниться и смущенно отвернуться.

Быстро закончив с завтраком, пока Сора договаривалась о нашем питании на ближайшую неделю, поспешила ретироваться из таверны.

– Леди Амалин, я договорилась! – Вышла через минуту Сора. – Если вы не против, я бы хотела предложить заехать к артефактору. Может нам повезет, и приобретем определитель ядов и вредящих зелий. Стоить будет дорого, но ваша жизнь намного ценнее.

– Полностью с тобой согласна. – Кивнула я. – Но я бы хотела зайти вместе с тобой.

Любопытство было не праздным. Если есть артефакты – значит нужно узнать какие. В своем домике и воду согреть и огонь развести надо будет. Если весь тот бред, что рассказывала моя секретарша о прочитанных книгах, правда, я могу здорово улучшить наш быт в будущем.

Заодно бы пробежаться по рынку, посмотреть, изобрели ли здесь мясорубку, терку и прочие предметы, что перечисляла мне Наташа за утренним кофе. Быть может, изобрету что-то, и стану великим реформатором. Смеюсь, конечно. Что-то простейшее, облегчающее жизнь, может и получится. Но пылесос и стиральная машинка вряд ли. И тем более, не автомобиль. Даже устройство парового двигателя я вряд ли вспомню.

Но эти вопросы я пока оставила на потом. Сначала нужно решить главный – дождаться в полном здравии поверенного, а уж потом загадывать на будущее. Поговорить с ним потом, что ли. Он ведь с отцом Амалин вел дела графства, значит в курсе всех дел, и сможет объяснить мне, нерадивой, на что я имею право. Например, оспорить завещание. Ведь не зря же мачеха всем растрепала, что именно её сынок будет наследником.

Начать жизнь заново, в другом мире, это здорово. Но начинать жизнь в богатом графстве и с финансовой подушкой – еще лучше. Пока же в замке царствует мачеха – я сбоку припека.

– Сколько стоит это колечко? – Поинтересовалась у седовласого артефактора, что сразу узнал во мне дочь наместника этих земель.

– Десять золотых, леди Амалин. – Он протянул мне атласную подушечку из-под стекла. – Камень изменит цвет с зеленого на красный, если это будет яд, на сонные зелья станет белым, а на любовные – пожелтеет. Можете даже над постелью или одеждой проводить рукой, он определит, была ли пропитана ткань.

Я купила, даже не торгуясь. Вид продавца внушал доверие, уж я их много навидалась. И по одному взгляду видела, попытался ли мне всунуть мешок просроченной или поддельной штукатурки, ушлый торгаш, или нет. Этот старичок смотрел прямо, не заискивал, но и не проявлял неприязни. Взгляд открыт и речь спокойна. Значит и цену не накручивал лихо.

На обратном пути, под сиденьем Соры мелькнуло черными бусинами глаз, что-то мелкое и мохнатое. Я не стала поднимать визг и поджимать ноги. Мыши в средневековье – нередкое явление, и я их не боюсь. А вот насчет страхов своей помощницы, не знаю.

В замке нас ждал скандал. О том, что я покинула замок, мачехе доложила стража на задних воротах. Правда, значительно опоздав с докладом, за что я им, безусловно, благодарна. Ведь молчали же до последнего, пока нас не хватились! Не все здесь так уж и плохи и пляшут под дудку жадной бабы.

– Ты навлекаешь на мою семью позор! Где это видано, чтобы леди с одной лишь служанкой раскатывала по городу! – Брызгала она слюной во все стороны. – На ближайшие два дня ты наказана, и с кухни, кроме воды, тебе ничего не выдадут! И не смей больше покидать свою комнату, неблагодарная!

Последняя фраза догнала меня уже перед поворотом к лестнице, ведущей в крыло слуг. Ни спорить, ни разговаривать с ней я смысла больше не видела. Только бы продержаться до оглашения, а там, хоть трава не расти.

В своей комнате я окопалась в книгах, пока Сора тайком стаскивала гардероб матери Амалин. Воду на кухне выдали, правда щедро приправленную сонным порошком и еще какой-то гадостью, потому как камень стал белым с синими прожилинами, а о таких свойствах продавец мне не говорил.

Сора умыкнула для нас бутыль с чистой водой, а стражники тихо оповестили о доставленном обеде. Так жить можно было.

Мы спороли еще неплохую горстку камней с нескольких платьев, сложив их на дно моего дорожного сундука, и закидав сверху старыми серыми одеждами из пансионата. Камни я припрятала под гнилую половицу в бархатном мешочке, присовокупив их к деньгам и остаткам жемчуга.

После ужина Сора пошла на разведку, унося пару моих старых платьев в прачечную. А вернулась с важными новостями. В замок пожаловали детки мачехи. На общий ужин я, наказанная, приглашена не была. Да и не очень-то хотелось. Итак, с моей помощницей были сыты.

– Завтра будьте аккуратны, леди Амалин. Не стоит показываться из этой комнаты. Не ровен час, столкнетесь с молодым лордом, и он вспомнит свои старые проделки. – Она смело присаживалась рядом со мной. Все-таки, беда и цели у нас сейчас общие. – Я тоже постараюсь от вас ни на шаг. Нам осталось потерпеть пару дней.

– Боюсь, они будут очень насыщенными. – Мрачно ответила я.

Мальчишка Ют был приставлен к моей убогой комнате с обеда. По приказу мачехи, он зорко следил за моими передвижениями, если таковые имелись, и обо всем должен был докладывать личной служанке графини. Эту информацию он нам и сообщил, как только добрался до комнаты, клятвенно заверив в своей преданности.

Утром, сразу после завтрака, в мою обитель пожаловали гости. Оба выли высокими и худощавыми, с презрительно поджатыми губами – все в свою мамочку.

Сводная сестрица радовала глаз полной безвкусицей в выборе одежды и драгоценностей. Уж слишком вычурным их сочетание получалось. Словно девушка в моду девяностых с леопардовыми лосинами и ярко-малиновыми кофтами вкупе со сверкающей во всех местах бижутерией, окунулась. Курочка – пеструшка с поправкой на местную моду, не иначе. Прическа на серо-желтых волосах могла быть красивей уложена, если бы волос не был жидковат. А потому и смотрелся он на её голове, словно одуванчик – с просветами в местах, где объема не хватило. Он то и дело водила по колье на шее рукой, унизанной кольцами и браслетами, то и дело пытаясь привлечь к ним внимание.

Он был высок и строен, как кузнечик. Я все пыталась рассмотреть его брюки – загнулись ли у него коленки назад, или нет? Небольшое пузико на тонких ножках и слегка нездоровый цвет лица. Бледно-голубые, чуть выпученные глаза, как у удивленной рыбы.

– Смотри-ка, сестрица прижилась в царстве слуг, дорогой братец! – С ехидной улыбкой нарушила тишину мини-мачеха. Я с огорчением поняла, что не помню её имени. Да и не пыталась запомнить, как-то не до этого было. Вроде Милка. Как козу у бабушки звали. – Быть может, после оставим её здесь прислуживать? Не выгонять же на улицу такую редкую прислугу?

– Сначала она послужит мне. – Масляно расплылся в улыбке «братец». – А потом можешь пользоваться, как твоя душа пожелает. Все равно никому не нужна уже будет. Как ты на это смотришь, мышка? Вижу, что положительно.

Он наигранно рассмеялся, театрально так, и явно чувствую себя довольным за унизительные фразы.

– Ого, какие планы вы на мою жизнь уже настроили. – Взглянула на них исподлобья, поднявшись из кресла и отложив недошитый подол. Но ножницы на всякий случай сжала в руке покрепче. – С вашим вкусом, дорогая сестрица, вам только со слугами жить и останется. А что касается вас, не менее «дорогой» братец – вы станете первым в Монтеро, самым знаменитым, кто удостоится чести быть оскопленным вот этими вот ножницами при первой же попытке ко мне подойти.

Я многозначительно подвигала бровями, выставив своё оружие вперёд. И тоже мерзко расхохоталась.

– Сестрица-а-а, пора бежать отсюда, пока я тебе лохмы не подрезала! – Я выпучила глаза, резко дернувшись в её сторону, на что она с громким визгом сначала «впечаталась» лбом в дверной косяк, а уже потом выбежала в двери. – Тебе особое приглашение нужно, «дорогой» братец? Или желаешь счастья попытать?

– Сумасшедшая истеричка! – Взвизгнул он, тоже попятившись к двери. – Не зря граф тебя отправил в пансионат! Мало тебя там воспитывали!

Крики вперемешку с руганью еще долго разносились по коридорам, вслед за ретировавшимся родственником. В приоткрытую дверь протиснулась вихрастая голова Юта, и задорно мне улыбнулась, подмигнув.

На ночь мы с Сорой приготовили ей постель в моей комнате. Пара мужчин со двора помогли занести её кровать. Места хватало еще для пары слуг, но доверие я испытывала пока только к своей сообщнице, что не побоялась принять мою сторону. Дверь имела кованый крюк, но щель между полотном и коробкой позволяла его скинуть при помощи любого плоского крепкого предмета. Кинжала, например.

– Что теперь бу-у-дет! – Причитала впечатлительная служанка. – Он ведь не угомонится. Найдет способ отомстить.

– Не переживай! – Ободряюще кивнула ей, обматывая петлю для крючка нитками и забивая в неё клин из щепы. Конструкция показалась надежной. – Остался один завтрашний день, и всё будет в порядке.

Жаль, что двери открывались наружу, а не внутрь. Потому, подпереть их было совсем никак. Зато в массивную ручку мы вставили, на всякий случай, длинную палку от метлы, любезно выпрошенную у садовника. Если получится скинуть петлю, то палка уж точно нас разбудит – стоит только подвешенному кувшину соскользнуть с её конца.

За окна я не беспокоилась – они были наглухо закрыты и не открывались, судя по разводам, уже несколько лет.

Ночью в двери кто-то ломился, судя по перепугавшему нас, разбитому кувшину. Но, вслед за грохотом, послышались удаляющиеся тяжелые шаги и чье-то неразборчивое мужское бормотание.

Крюк остался на месте, но древко метлы всё же соскользнуло, подав сигнал, как я и задумывала.

– Осталось продержаться до завтра. – Успокаивала я перепуганную Сору. – Огласят завещание отца, а там мы посмотрим, на чьё плечо еще муха сядет.

– Завтра я могу подежурить ночью. – Попыталась она проявить заботу.

– Ничего не нужно. Просто принеси еще пару кувшинов. Воду только вылей незаметно. – Посоветовала я. – А то опять намешают чего.

Весь день я провела, как на иголках. Ножницы мною не выпускались из рук даже во время еды. Наказание закончилось, и в моем меню начали появляться блюда с кухни. Добавки были везде. Ют помогал утилизировать отходы, унося их подальше и потчуя отхожее место. Заодно выяснил, что волшебные приправы туда добавляет именно служанка мачехи, объясняя всем, что у меня с недавнего времени помутился рассудок, и целитель прописал добавлять успокоительное в еду.

Следующая ночь выдалась совсем уж ужасной. Я сделала всё, чтобы длинный «тварёныш» выдал себя при попытке проникновения. Но он явно применил что-то магическое, ибо разбудил меня грохот хлопающей двери.

Она приоткрывалась в коридор, и тут же захлопывалась назад. Сора безмятежно спала, словно околдованная. А у меня дико болела голова, словно угарным газом надышалась.

Наконец, я смогла зажечь пару свечей. И смогла увидеть мелкое существо, упершееся ножками в дверную коробку, и из последних сил держащее открывающуюся дверь. С той стороны явно тянули с усилием, потому как создание, стиснув острые зубки, с натугой, возвращало полотно двери назад.

– Что пялишься, дура? – Крикнуло мне создание. – Накинь крючок, идиотка, я держать уже не могу!

В это время, дверь резко распахнулась, и в проеме появился растрепанный, с тяжелой одышкой, раскрасневшийся от усилий, братец. В бок ему прилетела мелкая молния, его мотнуло в сторону, выкинув обратно в коридор. Заряд прилетел от существа.

– Ты долго еще тупить будешь? – Заверещал он тонким голоском, пытаясь достать короткой ручонкой до косяка, чтобы закрыть двери.

Я подбежала, и накинула крючок, замкнув дверь. Вбила посильнее колышек. И древко швабры просунула.

– Еле успел спасти тебя, горемычную. – Сказало мне создание, покрывая дверь какими-то блестящими узорами. – Заплетай лозой, что опять встала как вкопанная?

– К-какой лозой? – Запнулась я.

– Что за маги нынче пошли, глупые все, как на подбор. – Пробормотало существо и снисходительно улыбнулось, закончив с узором на двери. – До утра должно помочь. А там открою, как только твой спаситель приедет.

Я, наконец, смогла его разглядеть подробнее, направив свет свечи к спинке кровати в ногах, куда он пристроился. Нечто среднее между чертенком и домовёнком Кузей. Худее, и взгляд хищный, благодаря острым зубкам, мелькающим во время разговора. Но при этом ёжик торчащих во все стороны волос и мелкая одежка. Хвост портил картину и длинные остренькие уши. Какой-то хвостатый, стройный гном получился, только шапку потерял. И росточком был примерно с локоть.

– А ты кто? – Поинтересовалась, приготовившись обороняться, если что.

– Спаситель твой! – Ехидно осклабился чертенок. – Не признала, что ли? Дух домовой я. Решил помочь дурёхе одной, и спасти. А то завтра уже бы замуж опозоренная шла. С этого прощелыги станется.

– Так это тебя я видела в карете! – Некультурно показала на него пальцем. – Значит ты сам за мной увязался?

– Но-но! Я попрошу без этих грязных инсинуаций! – Выпятил он свою хилую грудь, приняв оскорбленный вид. – Спи давай, завтра всё расскажешь!

Последнее, что я увидела – это, как он щелкнул пальцами. А дальше меня встретило раннее утро и озадаченная закрытой наглухо дверью Сора. В дверь ломились и пытались высадить снаружи.

– Кто там? – Изобразила я воробья из популярного мультфильма.

– Леди Амалин, с вами всё хорошо? – Отозвались снаружи. – Двери заклинило, мы не можем открыть.

– Это поверенный графа. – Пояснила помощница, всё еще обескураженно глядя, как пытаются открыть незапертую дверь.

– Дайте мне немного времени, и я выйду. – Попросила мужчин.

За дверью согласились, и стук прекратился. Я умылась остатками воды из бутыли и натянула платье. Сора заплела мне косу. Достали с ней мешочек с деньгами, спрятав его в пришитый изнутри к подолу, карман. Завязки не дадут деньгам пропасть, даже если меня будут выгонять взашей.

– Открывай, э-э-э… – Запнулась я, раззявив рот и пытаясь вспомнить, называл ли мне своё имя домовой. – А как тебя зовут, домовой дух?

– Хатник зовут. – Пробубнил он, появляясь на спинке кровати. – Готово.

Дверь открылась сама, являя моему взору мужчину лет сорока на вид, с густыми бакенбардами и в костюме, чем-то похожим на наряд целителя. Сухопарый, активный, с пронзительным взглядом – это то, что сразу бросалось в глаза. Такой будет молча делать своё дело, и вряд ли даст корысти победить.

Я оглянулась к домовенку – но его уже след простыл.

– Слава Великой, с вами все хорошо. – Стер испарину со лба поверенный, облегченно выдохнув. – Леди Вайлет рассказала про ваше падение. Я прибыл так скоро, как только смог. Пройдем в приемную залу, там уже собрались все слуги.

– Я очень рада вашему приезду. – Ответила мужчине улыбкой. – Не будем заставлять ждать остальных.

Приемный зал находился на первом этаже и был облицован белым камнем с серебристыми прожилками, похожим на мрамор. Очень светлый, он был когда-то отделан с большой любовью и хорошим вкусом. А сейчас, в некоторых местах плиты отсутствовали, и пол был далек от чистого, судя по следам сапог и пыли. Давненько сюда никто не заходил.

Посреди зала стояли слуги, что наклонялись друг к другу и перешептывались, когда мы зашли внутрь. Чуть поодаль, на банкетках, перенесенных к центру от стен, гордо восседали мачеха со скорбным видом и её любимая доченька, с плохо замазанной шишкой на лбу.

Лорд Айзек стоял, положив свои ладони на плечи матери, поддерживая её актерские страдания.

– Рад приветствовать всех обитателей этого замка. – Поздоровался с присутствующими поверенный. – Меня зовут Говард Хоуп, и я уполномочен в этот день объявить волю ушедшего так внезапно и преждевременно, графа Эрнеста Лероя.

Леди Вайлет приложила к абсолютно сухим глазам белоснежный платок, показывая каждым сантиметром своего тела окружающим, в какой великой скорби она находится.

Господин Говард прокашлялся, собираясь с духом, и начал зачитывать завещание.

– Я, Эрнест Лерой, являясь наследником графства Лерой и находясь в трезвом уме и добром здравии, в случае моей смерти, делаю следующие распоряжения:

1. Всем замковым слугам, что на момент оглашения последней воли, останутся работать, выделить по одному золотому в качестве награды за преданность.

2. Баронессе Миларе Дидье, моей падчерице, я завещаю сотню золотых в приданое, собранное мною заранее по описи и оставленное на сохранении у моего поверенного, господина Говарда Хоупа.

3. Баронессе Вайлет Дидье, моей второй супруге, после моей смерти вернувшей прежний титул и фамилию, завещаю выкупленное на землях бывшего баронства Дидье поместье для постоянного проживания, без права появляться в землях графства Лерой под любыми предлогами пожизненно.

– Позвольте! – Выпучила в удивлении глаза, мачеха, с лица которой моментально слетела вся скорбь. Поверенный знаком попросил её помолчать, вернувшись к чтению.

4. Барону Айзеку Дидье, моему пасынку, завещаю средства ровно в том количестве, что будет необходимо уплатить за обучение в королевских гвардейских войсках, с пожеланием стать наконец-то мужчиной, и запретом на появление на землях графства Лерой пожизненно.

– Да как он посмел! – Снова взорвалась мачеха. – Завещание было совсем другим! Он при мне его составлял!

– Всему своё время, леди Дидье. – Осадил её поверенный.

5. Амалин Лерой, единственной наследнице графства Лерой и моей любимой дочери, завещаю всё, что находилось в моей собственности на момент смерти и в момент оглашения завещания.

6. В случае смерти моей дочери, либо её замужества с бароном Айзеком, графство переходит в собственность короны до появления более достойного кандидата с пожизненным выделением суммы в сто золотых ежемесячно, из доходов графства, на личный счет дочери.

7. После оглашения завещания, прошу моего поверенного начать проверку счетов управляющего и розыск всех приобретений для семьи баронессы Вайлет с целью их дальнейшего изъятия в пользу моей дочери. Из графства она и её дети, должны будут отправиться в том, в чем когда-то приехали.

– Это не правда. Это всё неправда! – Причитала, раскачиваясь, и теперь уже по-настоящему скорбя, леди Вайлет. – Этот документ нужно будет обязательно проверить.

8. От своего имени, управляющим всеми делами графства, назначаю моего поверенного, господина Говарда Хоупа, на всё время расследования и до его завершения, если моя дочь, графиня Амалин Лерой, не изъявит желание оставить назначенного управляющего и после.

Ну, здесь я была совсем не против поработать с этим человеком, который своим поведением мне уже чрезвычайно понравился. А время покажет.

9. Настоящее завещание составлено в четырех экземплярах и заверено магической печатью, один экземпляр – для моей дочери, графини Амалин Лерой, второй – для поверенного, господина Говарда Хоупа, третий – для гильдии магов, четвертый – должен храниться в королевской канцелярии. Любое, составленное и подписанное мною собственноручно раньше, либо позже, завещание, является недействительным и подлежит уничтожению.

– Подлец! Предатель! – Вспыхнула злобой мачеха, показывая всем своё истинное лицо. – Как он посмел так поступить со мной! Ведь клялся, что мой сын будет наследником и завещание дал прочитать!

– Такова воля графа. – Пожал плечами, не проявив никакой жалости к завывающей мачехе, назначенный отцом управляющий. – Где я могу ознакомиться с документами и счетами графства?

Глава 3

Замок стонал и гудел, словно растревоженный улей. Еще бы, такое значимое событие для тех, кто уже устал верить и ждать! Работа слугами была саботирована – каждый желал лично убедиться, что леди Вайлет покинет эти стены вместе со своим выводком.

После оглашения завещания с неё слетела вся наносная шелуха, весь апломб, оставив перед глазами обитателей замка склочную, жадную старуху, что, забыв о своем благородстве, цеплялась за материальное, отбросив духовное за ненадобностью.

Милара вторила матери, не желая расставаться с тем, что отбирала у беззащитной сестры долгие годы. Она недаром привлекала внимание к драгоценностям, когда заходила ко мне в комнату – это были любимые украшения матери Амалин. Гадюка хотела ужалить девочку побольнее. Теперь же она цеплялась за своё, с истерикой сжимала дорогие цацки, и никак не хотела выпускать их из рук.