bannerbanner
Золотая птица
Золотая птица

Полная версия

Золотая птица

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 3

– Вам бы не помешало отдохнуть, идите лучше домой.

– Отдохнуть? Я сегодня чуть не потеряла сына и мужа. Вы серьёзно думаете, что дома мне будет лучше? Нет, я буду здесь.

– Никита до утра точно останется в реанимации. А может быть и на несколько дней. Вам правда нет смысла здесь находится, вас всё равно туда не пустят.

– Я знаю, – ответила Селиванова, но не шевельнулась.

– Что с вашем мужем? Я так понимаю он был вместе с Никитой?

– Да. Доставлен в тяжёлом состоянии в отделение хирургии. Только во взрослое. В сознание пока не приходил.

– Сочувствую вам. Может у вас есть родственники или друзья, кто мог бы о вас позаботиться?

– Нет, мы недавно переехали. Все родные в другом конце страны.

– Понятно. Подождите здесь.

Он подошёл на пост, где сегодня дежурила Светочка. Услышав шаги, она сразу подняла голову от историй болезни.

– Ты ещё здесь? Как всё прошло?

– Нормально. Жить будет. Наверное. Могу я попросить тебя кое о чём?

– Да, конечно.

– Там в коридоре женщина. Это мама Никиты. Надо бы присмотреть за ней. Дай ей успокоительное, чай налей. Пусть у нас переночует в ординаторской.

– Хорошо. А разве так можно?

– Нет, конечно. Но ты же никому не скажешь?


***


Часы показывали начало двенадцатого, когда Дима тихо открыл дверь квартиры. Вслед за ним с шорохом влетела в прихожую серебристая цифра восемь, которую мужчина держал за ленточку. Дома было темно, лишь в спальне горел свет. За вечер он увидел пять пропущенных от Кати, но ни одного сообщения. Впрочем, переписываться она никогда не любила, предпочитая живой разговор. В животе урчало от голода, голова раскалывалась от усталости, но всё это было ничего по сравнению с тем чувством вины, которое он чувствовал перед Катей и Сашей. Настраиваясь на тяжёлый разговор, он зашёл в комнату. Там Катя складывала в открытый чемодан вещи. Дима растерялся от увиденного и не знал, что сказать, но тут Катя подняла глаза и удивлённо посмотрела на серебристый шарик.

– Не было зелёных. И синих тоже. Взял цифру, – пояснил мужчина.

– Ммм, спасибо. Главное – вовремя.

– Подарила подарок?

Катя снова перестала кидать вещи и уставилась на мужа как на умалишённого.

– Ты серьёзно? Конечно подарила. В отличие от тебя я действительно хотела сделать сыну праздник. Правда, Саша не совсем понял, зачем ему телефон, если с него даже позвонить нельзя. Пришлось раз десять сказать, что папа вот-вот приедет с работы и привезёт сим-карту.

– Блин, симка ж ещё…− Дима зажмурил глаза и хлопнул себя по лбу, вспоминая об ещё одной просьбе супруги.

– Знаешь, Агафонов, вот я почему-то даже не удивлена.

– Катя, ну я же не специально. Там очень экстренный случай был.

– Дима, да какой случай у тебя не экстренный?

Мужчина поднял вверх глаза, вспоминая, кто уже за сегодня говорил эту фразу. Тем временем Катя, не ожидая ответа на риторический вопрос, продолжала:

– Мне всё равно, что у тебя там было, и с кем, и когда. Саша ждал тебя до последнего. Он весь вечер спрашивал у меня, когда ты придёшь. Я его еле в постель загнала. Не знала, как объяснить, что папе, его бесконечные пациенты, стали дороже собственного сына и меня.

– Это не так! – горячо возразил Дима, – И ты это знаешь!

– Нет, это так! Если бы ты хоть иногда вспоминал, что у тебя помимо больницы есть ещё семья, то нашёл бы время на нас. Знаешь, иногда мне кажется, что детям, чьи родители в разводе, везёт даже больше, чем нашему Сашке. У них есть папа «выходного дня» – так они хотя бы целый день с отцом проводят. А ты у нас «папа утренний» – Саша тебя только по утрам один час и видит, пока в школу собирается.

Услышанное задело мужчину за живое. Как и любая правда, которую человек не хочет признавать.

– А что я могу сделать? Работа у меня такая! Это тебе не картинки в ноутбуке рисовать!

В глазах Кати засверкали молнии. Набрав побольше воздуха, она стальным голосом отчеканила:

– Осмелюсь тебе напомнить, что эти самые картинки кормили нас несколько месяцев, прежде чем ты здесь встал на ноги. Да и сейчас денег они приносят больше, чем сумма, которая падает тебе на карточку два раза в месяц. Если бы не родители твоих дорогих пациентов и их конверты с «благодарностями», то мои заказы были бы основным источником дохода.

– Отлично! Ну раз я такой лох, который работает до изнеможения, времени с семьёй не проводит, так ещё и денег в дом не приносит, то может ты что-то предложишь? Что мне сделать?

– Ой, да что угодно, Дим. Было бы желание. Для начала перестать страдать манией величия.

– Чего? – не поняла супруг.

– У тебя в отделении ещё два хирурга! Два! Ты думаешь без тебя они не справятся?

– Представь себе, не справятся! У них недостаточно опыта.

– Ну конечно, их в детскую больницу с улицы взяли, а ты у нас на вес золота! Они значит неоперившиеся птенчики, а ты – птица высокого полёта. Золотая птица!

– Что за ерунду ты несёшь?

– Да тебе любые слова покажутся ерундой! Ты со своей короной на голове никого не хочешь слушать! А ваш главврач? Ты хотя бы пробовал поторопить его с поиском заведующего?

– Нет. Катя, это не так просто, неужели ты не понимаешь? Чтобы найти профессионального специалиста, нужно время.

– Тогда давай вернёмся обратно, в Москву. Там точно не будет такой проблемы с кадрами, как здесь. Да и хирурги там получают достойную зарплату.

– С ума сошла? Кому я там нужен? А мои пациенты? С ними что будет?

– А почему жизнь твоих пациентов тебя волнует больше своей собственной? Ты считаешь, это нормально?

– Возможно, потому что я эти жизни спасаю, Катя.

По его мнению, разговор был окончен. Он хотел было уйти, но повернулся, чтобы добавить:

– И кстати, ты сама согласилась приехать сюда со мной. Никто тебя не заставлял. Должна была знать, на что идёшь.

– Я ехала сюда за мужчиной, которого люблю. Которым гордилась и восхищалась. А получила человека, который и вовсе забыл о моём существовании. Так что мне тогда здесь делать?

– Ну и езжай куда хочешь. Саша остаётся.

– Ага, конечно. Смешная шутка. Я оценила.

Глава 2

Когда на следующее утро Дима открыл глаза, первое, что он почувствовал, была ноющая боль во всём теле. Как будто накануне кто-то хорошенько лупил его палками. Он тут же закрыл глаза обратно, пытаясь вспомнить подробности прошлого дня и понять, кто его так отдубасил и за что. В голове начали всплывать обрывки воспоминаний. Вроде никакой драки не было. Вот Сашка улыбается и собирает в школу конфеты, чтобы угостить одноклассников в честь дня рождения. Потом работа. И мальчик с тупой травмой живота. Никита да, точно. Интересно, как он там? Мужчина снова открыл глаза и, щурясь, повернулся в сторону окна. Сквозь шторы в комнату просачивалось солнце. Судя по его яркому свету, утро наступило уже давно. Дима потянулся за телефоном и, увидев время на экране, резким рывком сел в постели. Часы показывали начало первого. Он беспробудно проспал двенадцать часов. И самое удивительное, что сегодня ему вообще позволили это сделать – не было ни пропущенных звонков, ни срочных вызовов посреди ночи. Вообще ничего. Раз день начинается так удачно, может такая тенденция сохранится, и они смогут ещё раз отметить день рождения Саши? Теперь уже втроём. Агафонов ещё не успел толком обрадоваться этой перспективе, как коварное сознание уже подкинуло следующую стопку воспоминаний вчерашнего дня. Катя… Не может быть. По спине у Димы пробежал неприятный холодок. Он вскочил с постели, подбежал к шкафу и распахнул дверцы. Компанию его заботливо наглаженным Катей рубашкам составляли пустые вешалки и одиноко висящий Катин зимний пуховик. Он метнулся в комнату к Саше, но и там картина была безрадостная – не были раскиданы игрушки, с полки исчезли все динозаврики, а в шкафу также болтались без дела пустые вешалки.

Нервной походкой Дима заходил по комнате и взъерошил себе волосы. Ситуация достойная анекдота – он просто проспал момент, когда от него ушла жена и ребёнок. В прямом смысле. Хотя и в переносном, пожалуй, тоже.

Первым порывом Агафонова было позвонить, разузнать, поговорить, найти и вернуть. Он уже даже занёс палец над именем Кати в списке контактов, но передумал. Слишком хорошо знает свою супругу. Не ответит. Не вернётся. По крайней мере, не сегодня.

Находиться одному дома было невыносимо. Ещё, и, как назло, день выдался солнечный и тёплый, несмотря на конец октября. Мужчина вышел прогуляться. Но и на улице легче не стало. Тут и там он встречал семьи, которые вышли вместе насладиться одним из последних тёплых дней перед ноябрьскими холодами. Кто-то с коляской, кто-то на велосипедах, кто-то с мячом под мышкой и собакой на поводке. Простые радости, обычное человеческое счастье, которое ещё вчера казалось самим собой разумеющимся, сегодня стало недоступно. Дима развернулся и зашагал в сторону дома. Он взял ключи от машины и направился туда, где его всегда ждали – на работу, в больницу.

Никита Селиванов всё ещё находился в реанимации. Однако со слов дежурного врача ночь прошла спокойно, гемодинамика была стабильна4, температура в норме. Организм мальчика пережил большой стресс и теперь, когда угрозы жизни не было, просто спал, набираясь сил. Удовлетворённый увиденным, Агафонов вышел в коридор, где столкнулся с третьим хирургом – Виталием Данченко.

– Дима! Привет! А ты чего здесь? – голос коллеги был бодрым и весёлым. Да и сам Виталик выглядел свежим и отдохнувшим. Как будто это он, а не его начальник, только что проспал половину суток.

– Да так. Нужно было заехать, проверить кое-что.

Позади них шумно открылась дверь, медсёстры с грохотом провезли на каталке девочку лет четырнадцати.

– Наша? – кивнул на неё Дима.

– Да, сегодня в десять утра привезли на скорой. Ничего особенного, аппендицит. Едят же всякую дрянь, потом к нам на стол попадают. Моей хоть и шесть лет, а всё туда же – то сухарики ей купи, то колу. Надо будет как-нибудь привезти её сюда, пусть посмотрит, чем дело может закончиться. Чтоб не повадно было.

Дима улыбнулся и положил руку на плечо коллеги.

– Знаешь, Виталь, езжай домой. К дочке. Я тут сам как-нибудь.

Хирург озадаченно посмотрел на начальника. За последние сутки это был уже третий по счёту такой взгляд в Димин адрес – непонимающий, смешанный с подозрением.

– Дим, ты чего? Суббота же, я дежурный сегодня.

– Да мне всё равно надо тут кое-какие дела поделать.

– Какие дела, Агафонов? Домой иди. Радуйся, что вон, полдня прошло, а у нас всё тихо, мирно, и я тебя ещё не беспокоил. Сам понимаешь, такие моменты – на вес золота.

Дима пытался запротестовать, но Виталик его резко перебил и начать подталкивать к выходу:

– Иди, иди! Хоть ты мне и начальник, это не тот случай, когда я обязан тебе подчиняться. Тем более я знаю, что за операцию вы вчера проводили.

– Откуда?

– Стас звонил с утра, спрашивал за мальчика этого. Всё нормально тут. Отдыхайте.

Спорить с Данченко было бесполезно. Диме повезло, что тот остался в реанимации, поэтому он смог спокойно спуститься в своё отделение. Не обнаружив там ни мамы Никиты, ни Светочки, которая уже давно сдала смену и ушла домой, и.о. заведующего отделением ушёл из больницы и поехал в книжный магазин, за самой большой и красивой энциклопедией о динозаврах.


***


Ещё ни одному понедельнику Агафонов не радовался так, как этому. Утренний обход, назначения, операции – в больнице всё было как прежде. И эта рабочая рутина принесла долгожданное облегчение – в суете трудового дня Дима совсем не возвращался в мыслях к тому, что произошло в его личной жизни. В конце смены он зашёл в палату к самому сложному пациенту – Никите Селиванову. Мальчика уже перевели из реанимации в отделение хирургии, где теперь ему предстояло проходить долгую реабилитацию. В палате он сейчас был один, матери нигде не было видно. Никита лежал на подушке и угрюмо вертел в руках резиновую фигурку динозавра.

«И этот туда же!» – первое, что подумал про себя Дима.

– Красивый трицератопс, – сказал он вслух.

Никита поднял серые серьёзные глаза на врача и без тени улыбки спросил:

– Спасибо. Вы тоже увлекаетесь динозаврами?

– Я – нет, сын увлекается.

– Правда? Пусть приходит ко мне, я покажу ему свою коллекцию фигурок.

– Эм… Боюсь, он сейчас не сможет. Давай, в другой раз.

– Ладно, – вздохнул мальчик.

– А где твоя мама? Она же должна быть с тобой, в палате.

– Не знаю, сказала, что скоро вернётся. Я с ней не разговариваю.

– Как это? Почему?

– Я на неё злюсь. Я думаю, что папа умер, а она мне не говорит. Вы, кстати, не знаете, это так?

Дима растерялся, разговор с маленьким пациентом принимал слишком неожиданный оборот. И к тому же становился слишком личным, чего в работе Агафонов старался не допускать. Со всеми детьми и родителями он общался только по делу, где-то даже резковато. Но вовсе не из-за внутренней чёрствости, как иногда думали некоторые, а из профессиональных соображений. Для работы было удобно ни к кому не привязываться, не делить пациентов по обычным человеческим категориям – «хороший», «капризный», «послушный», «недовольный». В этом плане все были для Агафонова одинаковыми, единственное их различие заключалось лишь в поставленном диагнозе и тяжести заболевания. Поэтому сейчас, при разговоре с мальчиком, мужчина чувствовал себя неловко. Да и последний вопрос застал его врасплох. С другой стороны, случай у Никиты действительно самый сложный во всём отделении, а учитывая трагические обстоятельства, которые к этому привели, невозможно не выделять его на фоне остальных.

– Я не знаю, – честно ответил хирург, – давай пока займёмся твоим здоровьем? Как твоё самочувствие?

К большой радости Димы, отец Никиты был жив и находился во взрослом отделении хирургии через дорогу. Об этом ему рассказала на следующий день Мария – так звали маму мальчика. Первый раз после их последней встречи, он увидел её утром во вторник. Тогда, на утреннем обходе, им не удалось пообщаться, так как Дима был в окружении остального персонала. Он только обратил внимание, что сейчас женщина выглядела гораздо лучше. Каштановые волосы были собраны в высокий пучок, обнажая изящную смуглую шею. Карие глаза больше не были красными от слёз, а смотрели с благодарностью на каждого врача и медсестру. Вечером и.о. заведующего отделением, как и накануне, зашёл в палату к Никите один.

– Ну наконец-то я смогу поговорить с вами с глазу на глаз! – вместо приветствия Мария рывком подскочила с кровати и так энергично направилась в сторону Димы, что он даже испугался, будто она его сейчас обнимет. Но вместо этого женщина схватила его за руку и крепко пожала:

– Спасибо! Спасибо вам от всей нашей семьи! Мы вам до конца жизни будем обязаны.

– Да… Не за что, это моя работа, – растерянно проговорил Дима.

– Нет-нет, даже не думайте отнекиваться! Я знаю, что за операцию вы делали Никите. Ну в смысле, не просто знаю, а знаю, насколько это сложная манипуляция.

«Интересно, откуда? Неужели Стас растрезвонил? Вот балабол», – подумал про себя Дима. Он хотел было задать этот вопрос своей собеседнице, но не успел, она его перебила:

– Меня, кстати, Маша зовут.

– Да, очень приятно. Агафонов Дмитрий Игоревич.

– Да, это я уже знаю. Ещё хотела бы извиниться перед вами. Я в тот день вообще не в себе была и уснула в вашей ординаторской. Надеюсь, у вас не было с этим проблем? Мне так неловко, простите.

– Нет, всё в порядке, вам заведующий разрешил, – улыбнулся Дима.

– Заведующий? Так это же вы.

– Именно.

Маша рассмеялась звонким и чистым смехом, чем разбудила дремавшего Никиту.

В последующие дни это уже стало традицией – вечером, перед уходом домой, Дима всегда заглядывал к Селивановым. Себя он уверял, что делает это исключительно с целью контроля за состоянием Никиты, и чтобы узнать последние новости в расследовании ДТП. Но в глубине души признавался, что ему просто было приятно общаться с Машей, а её сын в окружении маленьких динозавриков напоминал Сашку.

Пока мальчик уверенно шёл на поправку, Селиванова разрывалась между хирургическими отделениями – большую часть времени она проводила с сыном, с ним же и ночевала, но тем не менее каждый день наведывалась к мужу. Между этим ещё успевала давать показания то местному участковому, то следователю, которые теперь приходили почти каждый день. К большому неудовольствию Димы. Во-первых, ему не нравилось, что теперь лечебная палата Селивановых стала похожа на проходной двор, где постоянно присутствуют посторонние, а во-вторых, ему казалось, что все эти допросы проводились лишь для отвода глаз, вместо реального следствия. Виновник ДТП скрылся с места аварии, свидетели не спешили объявляться, а городские камеры видеонаблюдения именно в тот день были сняты для техобслуживания. Всё это возмущало Агафонова до глубины души, в то время как Маша вообще не придавала значения этим обстоятельствам: «Бог им судья, – говорила она, – Главное, что мой муж и сын живы и относительно здоровы, а заниматься вендеттой я не намерена». При этих словах Дима обычно начинал с ней спорить: как минимум с виновного водителя можно затребовать материальную компенсацию, но Маша лишь пожимала плечами в ответ, мол если найдут, тогда и поговорим.

Эти споры, разговоры, любознательные вопросы Никиты стали для Агафонова единственным лучиком света в его тёмных буднях. На работе он отвлекался, думать о личных делах было попросту некогда, но каждый раз с окончанием смены он вспоминал, что дома его никто не ждёт. Несколько раз он собирался позвонить Кате, но передумывал. Нужно было дать ей время. Он был почти уверен, что жена немного отпустит обиду и вернётся. Да и выбора у неё особо не было – через неделю заканчивались каникулы, и Саше нужно было в школу.

Когда к среде первой учебной недели никто не объявился, Дима забеспокоился. Он написал супруге сообщение в мессенджере. К счастью, Катя соизволила дать развёрнутый ответ:

«У нас всё хорошо. Мы уехали. Договорилась, чтобы Саша учился дистанционно. Передаёт тебе привет. Пока!»

После этого мужчина не на шутку разозлился – какого чёрта она вообще творит? Какое ещё дистанционное обучение? А ничего, что он вообще-то отец и эти решения надо обсуждать с ним? И что значит уехали? Куда уехали? Он начал было набирать длинное гневное сообщение, но потом всё стёр, зная, что выяснение отношений по переписке ни к чему хорошему не приведёт. Нужно просто дождаться, когда Катя приедет и спокойно всё обсудить. Приедет же она когда-нибудь?

И всё же, на сердце было неспокойно. Умом он понимал, что Катя наверняка уехала к родителям, в Москву. Да и Сашка давно не виделся с бабушкой и дедушкой. Но в самом деле, не намеревается же она там теперь жить? А если вернётся, то что? Будет жить в отеле? Снимать квартиру? Смешно просто! Других вариантов, куда могла бы податься своенравная супруга, было немного – они дружили с семьёй Виталика Данченко, но конечно же Катя к ним не поедет. Также они тесно общались с семьёй Паши Захарова – Диминого одноклассника и по совместительству лучшего друга. Но Паша только что стал отцом девочек-близняшек, и Дима сам его в последний раз видел пару месяцев назад. У Кати была ещё одна подруга в городе – Оля. Девушка жила одна, и вот у неё жена наверняка могла бы остановиться на какое-то время. К тому же, Дима вспомнил, как Катя сетовала на то, что нескоро увидится с дорогой подругой – та на полгода уезжала в командировку. Наверняка Оля оставила Кате ключи на всякий случай, а значит ничего не мешает им с Сашей пожить какое-то время у неё.

Дима так глубоко ушёл в размышления о том, где может быть жена, что совсем забыл – всего лишь пять минут назад она ясно дала понять, что ни её, ни Саши в городе нет. Впрочем, об этом ему напомнили – телефон начал активно пиликать. Кто-то, не переставая, слал несколько сообщений подряд. Мужчина схватил смартфон и начал читать – то были сообщения от тёщи. Судя по количеству восклицательных знаков, а также по словам, набранным заглавными буквами, человек на том конце провода чуть ли не задыхался от возмущения. Прочитав все душеизлияния Ларисы Степановны, лишь в последнем сообщении Дима увидел главное, от чего сердце будто оборвалось и улетело куда-то вниз, даже не издав звука приземления. Мужчина убрал телефон и уставился в одну точку перед собой – неужели обида Кати настолько сильная? Неужели это он, человек, который когда-то предложил ей руку и сердце, довёл её до той грани, когда принимаются столь кардинальные решения? Со слов тёщи, жена и сын уже были не в Москве, а за несколько тысяч километров и несколько часовых поясов от родного дома. Ни один здравый человек не стал бы уезжать так далеко, зная, что через неделю вернётся.

Дима больше ничего не писал супруге и не звонил, слишком был зол на неё. Но желание увидеть Сашку было сильнее. Через пару дней он всё-таки снова написал Кате – попытался максимально спокойно и кратко объяснить ей, что их проблемы не должны касаться сына. На этот раз ответ пришёл лишь через несколько часов и, к большому облегчению Димы, хотя бы в этом их мнения с супругой совпадали:

«И не собиралась препятствовать вашему общению. У него теперь есть свой телефон. Как только настроим интернет, Саша сам с тобой свяжется».

Агафонова немного удивил такой ответ. Когда ты живёшь с круглосуточным доступом в сеть, сложно представить, что где-то это может быть проблемой. Он не стал спрашивать у Кати подробности, решил подождать. А через несколько дней ему и правда написал Саша. Дима, сразу же позвонил по видеосвязи – очень хотелось увидеть сына, да и своими глазами удостовериться, что с ним всё в порядке.

С тех пор в буднях врача стало ещё на одно хорошее событие больше – с Сашей не получалось созваниваться каждый день из-за разницы во времени и работы, но на выходных Дима мог болтать с ним часами. Точнее, не столько болтать, сколько слушать – мальчик взахлёб рассказывал о своей жизни в чужой стране, о впечатлениях и обо всём увиденном. Только каждый их разговор всегда заканчивался вопросом, который ставил Диму в тупик – «Когда ты приедешь к нам, пап?»

Мужчина с грустью осознавал, что приехать он точно не сможет. А Катя, судя по всему, возвращаться тоже не собирается. За все их с Сашкой онлайн-беседы, она даже ни разу не показалась. Агафонова начали одолевать тяжёлые мысли – разлюбила? А может не любила вовсе? Нашла кого-то? Что происходило в когда-то родной душе любимой женщины, оставалось загадкой. С окончанием школьных каникул ситуация ухудшилась ещё по тому, что по городку начал распространяться слух о проблемах в личной жизни местного медицинского авторитета. Дима это понял, когда в один день ему позвонила мама и вместо приветствия сразу выпалила:

– Дима, вы что, расстались с Катей?

Мужчина немного оторопел от такой неожиданности. Он понимал, что рано или поздно у родителей начнутся вопросы о том, где его жена и их внук, но всеми силами старался оттянуть этот момент. Поэтому сейчас прямолинейность матери поставила его в тупик настолько, что он смог лишь выдавить неопределённое:

– Ну…

– Я ещё удивилась так, когда узнала, что они на каникулы в Москву уехали. Не предупредили даже, но думала «ладно уж, там бабушку и дедушку тоже проведать надо». А потом мне Лариса Степановна всё рассказала.

– Мам, ты походу больше меня знаешь. Может ещё что-то поведаешь?

– Я? Нет, это я у тебя хотела спросить, чем ты Катюшу обидел?

«Отлично, – подумал раздражённо Агафонов, – мало того, что я плохой муж, отец, так теперь ещё и плохой сын». Но портить отношения ещё и с матерью совсем не хотелось, поэтому он сделал глубокий вдох и как можно спокойнее сказал:

– Да, немного повздорили. И да, Катя с Сашей уехали. Это наше дело, мы сами во всём разберёмся.

Как выяснилось, информатором Елизаветы Николаевны, мамы Димы, была не только его тёща. Сашины одноклассники быстро узнали, что их школьный товарищ теперь учится дистанционно и тут же рассказали об этом своим родителям дома. Кто-то хотел утром спать подольше, кому-то надоело тащиться через весь город на автобусе в школу, а кого-то просто достали придирки одноклассников. Удалённая учёба решала все эти проблемы. Взрослым пришлось перепроверять эту информацию через учителя, ну а дальше домыслы сделали своё дело и в один день Агафоновой старшей позвонила соседка, чтобы посочувствовать разладу «такой замечательный пары». Елизавета Николаевна попыталась было «вбросить» версию о том, что Катя просто захотела переждать унылый ноябрь вместе с сыном где-то под тропическим солнцем. Но люди её поколения не понимали почему это семья не отдыхает вместе, а мальчик пропускает школу. Общественности нужно было что-то обсуждать, а тут такой повод подвернулся!

До больницы эти сплетни тоже докатились. Диме даже не потребовалось больших усилий, чтобы это понять. Когда через несколько дней после телефонного звонка матери он зашёл в ординаторскую, то оживлённый разговор среди коллег, который он слышал, подходя к двери, резко оборвался. Стас и Виталик тут же уткнулись в бумаги, старшая медсестра поспешила выйти из кабинета, и лишь Светочка смотрела на него большими глазами полными сочувствия. Сначала врач попытался убедить себя, что ему лишь показалось и обсуждали коллеги вовсе не его. Но жизнь снова, как назло, подкинула ему доказательства того, что он всё правильно понял.

На страницу:
2 из 3