Охотница за Удачей

Тори Гринн

Охотница за Удачей

Удача пахнет озоном после грозы и дорогим виски. Ее можно потрогать – это теплое, пульсирующее марево вокруг человека, сияющее всей полнотой земного и небесного цвета. Алая Фортуна – для героев, решающих судьбы миров. Бледно-зеленая – для картежника, сорвавшего куш. И, вот такая, нежно персиковая, вокруг толстяка-купца. О, да – это идеальный клиент. Сытый, довольный, его мысли витают где-то между удачной сделкой на бирже и ужином с жареной уткой, а не в кошельке, туго набитом золотыми кронами. Именно такую Фортуну проще всего снять – лёгкую, не сконцентрированную, почти что добровольно отдаваемую в мир.

Первое правило вора в Мидасе: не кради кошелёк, кради немного везения. Второе правило: никогда не оставляй жертву полностью «пустой». Ибо пустой – значит мёртвый.

Я, прижимаясь спиной к шершавой стене переулка, провела пальцами по воздуху, словно перебирая невидимые нити. Моё собственное нутро, вечно холодное и пустое, сжалось, жадно потянувшись к этому теплу. Я не видела ауры, нет. Я её чувствовала, как голодный зверь чувствует пищу. Для меня Удача была вкусом на языке, мурашками на коже, едва уловимым изменением давления.

Ещё одно движение – плавное, отработанное до автоматизма. Щипок. Лёгкое головокружение, будто сделала глоток дешёвого вина. Персиковый поток дрогнул и крошечная искорка, не больше ногтя, потеплев, затаилась в моей ладони, невидимая для любого, кроме таких, как я. Теперь купцу, возможно, не достанется самый мягкий кусок той самой утки, или он споткнётся на ровном месте, но не разобьёт лицо. Мелочи. Он даже не заметит.

Я уже развернулась, чтобы уйти, когда в конец переулка, где он выходил на оживлённую Улицу Жонглёров, свернула другая фигура. Высокая, в длинном плаще цвета старой крови, с капюшоном, надвинутым на лицо. И от неё… от неё не шло ничего. Ни тепла, ни холода. Я ничего не почувствовала – абсолютная тишина, как будто на его месте был вакуум.

Леденящий ужас сковал меня. «Ноль». Полный, абсолютный Ноль. Таких я встречала лишь раз в жизни и тот случай закончился обрушением крыши базарного ряда и тремя трупами.

Я инстинктивно прижала к груди украденную искорку удачи, чувствуя, как моё собственное проклятие – эта вечная, ненасытная пустота внутри – шевелится, привлечённое близостью такой же пустоты. Мне нужно было бежать, сейчас же. Но было поздно.

Незнакомец шёл прямо на меня, его шаги были негромкими, но отчётливыми на булыжнике. Он не спешил, будто знал, что мне некуда деться. Я отступила, прижимаясь спиной к стене. В кармане моей поношенной куртки лежала заточка, но против Нуля холодное железо было бесполезно. Его убийственное везение – или его полное отсутствие – могло заставить клинок выскользнуть из моих пальцев и вонзиться мне же в горло.

Он остановился в двух шагах. Из-под капюшона не было видно лица, только тень.

«Малышка, – его голос был низким, без единой нотки эмоций и пах могильным холодом, – ты только что украла нечто гораздо более ценное, чем удача».

Я не дышала, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Моя украденная искорка удачи погасла, поглощённая моей же жадной пустотой.

«Я… я ничего не брала, – прошептала я, пытаясь выдать голос за испуганный писк уличного воришки. – Просто проходила мимо».

Он медленно покачал головой. «Ты украла моё внимание».

Его рука в перчатке резко двинулась. Я зажмурилась, ожидая прикосновения, удара, смерти, но он не тронул меня. Вместо этого он провёл рукой по воздуху рядом с моей головой, и я почувствовала, как что-то… сдвигается.

Мир вокруг нас взорвался хаосом.

С визгом сорвалась с цепи собака у мясной лавки и ринулась прямо под ноги купцу. Тот, пошатнувшись, отлетел в сторону, задев плечом подставку с глиняными кувшинами, та с грохотом рухнула на мостовую. Из соседнего окна кто-то выплеснул ведро помоев и содержимое угодило прямиком на голову городской страже, как раз проходившей мимо. Поднялся крик, лай, звон разбитой глины и ругань. В считанные секунды мирный переулок превратился в ад из нелепых случайностей.

А он стоял неподвижно, островок абсолютного спокойствия в эпицентре бури неудач. И смотрел на меня.

«Видишь? – его голос прозвучал чётко сквозь гам. – Твоё присутствие… оно нарушает баланс. Ты – дыра в полотне Фортуны. И такие дыры нужно латать. Или вырезать».

Я попыталась рвануться, проскользнуть мимо него, использовать начавшийся хаос. Но едва я сделала шаг, под ногой со скрипом подался камень и я чуть не растянула лодыжку, успев схватиться за стену.

«За мной, – сказал Незнакомец и это прозвучало как приговор. – Пока твоё проклятие не погубило ещё дюжину невинных».

Он не протянул руку, не схватил меня. Он просто развернулся и пошёл прочь, уверенный, что я последую. И я последовала, ротому что поняла – это единственный шанс выжить. Вокруг меня рушился мир, кирпич за кирпичиком, и только рядом с этим живым воплощением Неудачи была зона относительного, пусть и леденящего, затишья.

Мы сделали несколько шагов, когда из-за угла, ведя под уздцы взмыленного коня, появился всадник в форме Гильдии Охотников за Удачей. Его аура пылала вокруг него яростным, почти невыносимым для моих ощущений, багровым светом. Настоящая, концентрированная мощь.

«Варлок! – крикнул он Незнакомцу и его голос гремел, заглушая суматоху. – Опусти свои жалкие щупальца. Эта добыча – собственность Гильдии».

Незнакомец – Варлок – остановился. «Она не добыча, Гронд. Она – эпидемия и Гильдия слишком медлит».

«Есть приказ: Живой, – охотник по имени Гронд бросил на меня тяжёлый, изучающий взгляд. Его глаза были светлыми, как лед и в них не было ни капли страха, только холодный расчёт. – Девочка, похоже, тебе сегодня не везёт, но повезло нам».

Варлок замер на мгновение и я почувствовала, как воздух между двумя мужчинами сгустился, зарядился невидимой силой. Багровая аура Гронда и абсолютная пустота Варлока столкнулись в безмолвной битве.

И в этот момент я поняла, что стала разменной монетой в игре, правил которой не знала. Меня хотели заполучить и охотники за удачей, и те, кто её уничтожал.

И у меня не было ни капли своего везения, чтобы это изменить.

Воздух затрещал. Нет, это не метафора. Пространство между Варлоком и охотником Грондом буквально зарядилось статикой, от которой заложило уши. Багровое сияние Гронда уплотнилось, стало почти металлическим щитом, а пустота Варлока впитывала в себя сам свет, искажая очертания переулка, как дымка над раскалёнными камнями.

Я стояла, зажатая между ними, чувствуя, как моё собственное нутро бушует. Оно рвалось к мощной ауре Гронда, жаждая поглотить её энергию и в то же время его притягивала чёрная дыра Варлока, как родственная душа. У меня закружилась голова и мир поплыл.

– Она – губка, Варлок, – прорычал Гронд, его рука лежала на рукояти меча, но он не обнажал его. Оружие против Нуля было бесполезно, это знали все. – И мы знаем, как с такими обращаться, в отличие от твоей секты самоубийц.

– Вы хотите использовать её, как молот, – голос Варлока был всё так же спокоен. – Но она разобьёт ваши же пальцы. Её дар сильнее, чем вы можете представить.

– Это мы ещё посмотрим.

Гронд сделал шаг вперёд и в тот же миг подковы его взмыленного коня со скрежетом заскользили по мокрому после помоев камню. Конь громко заржал, пошатнулся и огромная тушка Гронда, нарушив равновесие, с грохотом рухнула на землю.

Это была не просто неудача. Это была насмешка. Идеально рассчитанный абсурд.

Я задохнулась. Варлок даже не пошевелился. Он просто был и мир вокруг него распадался на атомы хаоса.

– Видишь? – снова произнёс Варлок, обращаясь ко мне. Его невидимый взгляд, казалось, прожигал меня насквозь. – Они не могут тебя защитить. Они – часть системы, которую ты разрушаешь.

Гронд, отплёвываясь, поднимался на ноги. На его лице не было ни злости, ни смущения, лишь холодная, хищная решимость. Он понял, что силой тут не взять.

– Девочка, – его ледяные глаза уставились на меня. – Как тебя зовут?

Я молчала, сжавшись.

– Назовём тебя Лирой, – сказал он, словно ставя клеймо. – Лира, у тебя есть выбор. Пойти с ним и стать оружием в войне, которую ты не понимаешь. Стать причиной смерти сотен или пойти со мной и научиться это контролировать. Гильдия даст тебе кров, еду и знание. Мы – единственные, кто может помочь тебе не сжечь этот город дотла.

Он лгал. Я чувствовала это, но в его лжи была и доля правды. Я была оружием. Бесконтрольным, опасным. Я видела это по свалившейся подставке, по испуганным лицам людей, жаждущих поскорее убраться из этого переулка.

Варлок понял, что Гронд играет на моём страхе.

– Контроль – это иллюзия, которую они продают, – сказал он. – Они превратят тебя в раба. Мы же предлагаем свободу: принять свою природу, очистить этот мир от лживой лотереи, которую они называют Судьбой.

Свобода. Звучало так сладко. Но какой ценой? Ценой того, чтобы стать таким же, как он? Живым воплощением несчастья?

Мой взгляд упал на маленькую девочку, прижимавшуюся к юбке матери у входа в лавку. Её глаза были полы ужаса. Ужаса перед тем хаосом, что я принесла в их тихий день.

Я не хотела быть оружием, не хотела быть эпидемией. Я просто хотела жить. Но мое существование было угрозой для них всех.

– Я… – мой голос сорвался, был тихим и хриплым. – Я не хочу никому вредить.

– Тогда решение очевидно, – Гронд вытер грязь с лица. Его аура снова пылала, но теперь в ней читалась напряжённая готовность. Он понимал, что побеждает.

Варлок замер. Он чувствовал, что я ускользаю.

– Ошибка, – прошипел он. – Ты совершаешь роковую ошибку.

Он сделал шаг назад, и тень от капюшона на мгновение скользнула по его лицу. Я увидела бледную кожу и губы, поджатые в тонкую ниточку разочарования. И что-то ещё… что-то древнее и бесконечно усталое.

– Мы ещё встретимся, Губка, – сказал он и пошёл прочь. Его фигура растворилась в тени переулка, будто её и не было. И вместе с ним ушло то невыносимое давление, та леденящая пустота.

Я осталась стоять одна посреди разрушенного переулка, лицом к лицу с охотником, чья аура жгла моё сознание, как солнце.

Гронд подошёл ко мне, тяжело ступая по осколкам глины.

– Ну что, Лира, – он не улыбался. Его лицо было высечено из гранита. – Поехали. Добро пожаловать в Гильдию.

Он не стал меня связывать. Он просто указал рукой на выход с улицы, где уже виднелась закрытая чёрная карета без опознавательных знаков. Он знал, что мне некуда бежать. Что весь мир был для меня ловушкой, а я – заряженной пружиной внутри неё.

Я сделала шаг. Потом другой. Каждый шаг давался с трудом, будто я тащила на себе груз всех несчастий, что оставила позади.

Первый коготь Удачи впился в меня и я позволила ему увести себя в неизвестность. Потому что иногда единственный выбор – это выбор между плохим и очень плохим.

И пока я шла к карете, я поймала себя на мысли: а что, если Варлок был прав? Что если, войдя в эту дверь, я уже никогда не буду свободной?

Карета захлопнулась, поглотив меня. Она была не просто чёрной, она была гробом на колёсах. Внутри не было окон, лишь крошечные вентиляционные отверстия в потолке, пропускавшие лучики пыльного света. Скамья, обитая потёртым бархатом и противоположная – на которой сидел Гронд, не сводя с меня ледяных глаз. Его багровая аура в замкнутом пространстве ощущалась как физическое давление, от которого сводило зубы. Моя внутренняя пустота визжала, требуя поглотить это сияние, эту мощь. Я вжалась в сиденье, сжав кулаки, пытаясь сдержать голод своего проклятия.

– Расслабься, – его голос прозвучал громко, нарушая гнетущую тишину. – Если бы я хотел твоей смерти, ты бы уже была «обнулена».

– Что вы со мной сделаете? – спросила я, и голос мой прозвучал чужим, слабым.

– Сначала – посмотрим. Потом – решим. У нас есть Учёные в Гильдии. Любопытные старикашки. Они обожают… аномалии.

От слова «аномалия» по коже побежали мурашки. Я была для них вещью. Экспериментом.

– А Варлок… кто он?

Гронд поморщился, будто от вкуса чего-то кислого.

– Отбросы. Сектанты. Называют себя «Бездной». Верят, что если уничтожить всю Удачу в мире, наступит равенство. Все станут Нолями. Идиотская утопия. На деле они просто террористы. Разрушители.

– Он сказал, что я – дыра в полотне Фортуны.

– А он не врал, – Гронд хмыкнул. – Ты и есть дыра. Но дыру можно заткнуть или использовать, как слив. Решай сама, кем хочешь быть, Губка.

Он снова назвал меня этим прозвищем и от него становилось тошно.

Карета наконец остановилась. Гронд вышел первым, я последовала за ним, щурясь от внезапного дневного света.

Мы стояли в глухом дворе-колодце, окружённом высокими, лишёнными окон стенами из тёмного, почти чёрного камня. Воздух был холодным и пах пылью и озоном. Перед нами зиял огромной арочный проём, ведущий вглубь здания. Над аркой висел герб – стилизованная ладонь, сжимающая трёхгранные весы, на чашах которых лежали золотой слиток и череп.

– Добро пожаловать в Логово, – провозгласил Гронд и жестом велел мне следовать.

Внутри было не лучше, чем снаружи. Камень, камень и ещё раз камень. Просторные залы с высокими потолками, освещённые тусклым светом холодных кристаллов, вмурованных в стены. Повсюду стояли люди. Мужчины и женщины в практичной, дорогой одежде, с оружием и без. А, их ауры…

Я замерла на пороге, поражённая. Это было похоже на попадание в самый центр фейерверка. Здесь не было слабых, бледных сияний. Золотые, алые, изумрудные потоки энергии клубились вокруг каждого, сталкивались, переливались. Чей-то смех звенел и его аура вспыхивала ярче. Кто-то сердито спорил и его сияние становилось колючим, острым. Это было одновременно ослепительно и невыносимо. Мой внутренний голод завыл, я почувствовала, как потемнело в глазах.

– Держись, – бросил Гронд, не оборачиваясь. – Первый раз всегда тяжело.

Мы шли по центральному залу и разговоры вокруг стихали. На меня смотрели с любопытством, с неприязнью, с холодным профессиональным интересом. Я была грязной уличной воровкой в поношенной куртке, бледной и перепуганной, которую вёл сам Гронд. Шёпот полз следом.

«…это та самая?..»

«…слышал, Варлок сам вышел на неё…»

«…гляди, как она дрожит… Губка, говорили…»

Мы миновали зал и вошли в длинный коридор, где было потише. Гронд остановился перед массивной дубовой дверью с железными накладками.

– Капитан ждёт, – он толкнул дверь и она бесшумно отворилась.

Кабинет был таким же аскетичным, как и всё остальное. Никаких украшений. За огромным каменным столом сидела женщина. На вид – лет сорока, с лицом, на котором преждевременные морщины у рта и между бровей спорили с молодыми, ястребиными глазами. Её волосы, цвета воронова крыла, были туго заплетены в косу. И её аура…

Я никогда не видела ничего подобного. Она не была просто цветной. Она была структурной. Тончайшие серебряные нити сплетались в сложнейший узор, похожий на мандалу или схему часового механизма. Она не пульсировала, как другие, а вращалась, холодная, точная и невероятно мощная.

– Капитан Вэйлан, – представил её Гронд и отступил к стене, приняв стойку «смирно».

Вэйлан подняла на меня взгляд. Её глаза были того же оттенка, что и её аура – стального, пронзительного.

– Так вот она, наша «находка», – её голос был ровным, без эмоций. – Лира. Отныне это твоё имя в стенах Гильдии. Забудь то, что было до.

– Я… не говорила ему своего имени, – выдохнула я.

– Нам не нужно, чтобы ты говорила, – ответила Вэйлан. – Нам нужно, чтобы ты слушала и подчинялась. Ты представляешь угрозу. Угрозу, которую мы намерены нейтрализовать. У нас есть два пути. Первый – изолировать тебя в камере, лишённой какой-либо Фортуны и наблюдать, как твоё проклятие, не находя внешней подпитки, медленно сожрёт тебя изнутри.

По спине пробежал ледяной пот.

– Второй путь – ты становишься активом Гильдии. Мы учим тебя основам контроля. Ты работаешь в команде, используешь свой… уникальный дар на благо империи. В этом случае ты получаешь кров, пищу, защиту и статус неполного члена Гильдии.

Выбора, по сути, не было. Это была та же сделка, что предложил Гронд, но озвученная без прикрас. Рабство или смерть.

– Я… хочу жить, – прошептала я.

– «Капитан», – поправила меня Вэйлан.

– Я хочу жить, капитан.

– Умница, – в её голосе не прозвучало одобрения, лишь констатация факта. – Гронд будет твоим куратором. Ты будешь приписана к его команде. Завтра начнутся твои первые тесты. А сейчас… – она скользнула взглядом по моей грязной одежде, – …с неё нужно снять уличную грязь и. найти ей что-то подходящее.

Гронд кивнул.

– Ступай, – Вэйлан уже смотрела на какие-то бумаги на столе, как будто я перестала для неё существовать.

Выйдя из кабинета, я прислонилась к холодной стене, дрожа всем телом.

– Ну что, Губка, – Гронд смотрел на меня с едва заметной усмешкой. – Чувствуешь себя как дома?

Дом… Это была каменная ловушка. Эти люди были моими тюремщиками. Но в глазах капитана Вэйлан я увидела нечто помимо расчёта. Я увидела интерес и пока я была им интересна, я была жива.

Меня повели по лабиринту коридоров. В какой-то момент мимо нас прошёл худощавый молодой человек в очках и в потрёпанном мундире, заложенном за пояс. Он увлечённо что-то бормотал себе под нос, листая толстенный фолиант и на него чуть не свалился с потолка тяжелый светильник. Но он, не глядя, сделал шаг в сторону, и светильник с грохотом разбился точно в том месте, где он только что стоял. Его аура была… странной. Не яркой, а скорее прозрачной, переливающейся, как мыльный пузырь.

– Элвис, – рявкнул Гронд. – Смотри под ноги!

Молодой человек поднял голову, уставился на меня через стёкла очков с живым, ненасытным любопытством.

– О! Объект «Ноль»! – воскликнул он. – Потрясающе! Я уже построил три теоретических модели вашего состояния! Мы должны начать тесты как можно скорее!

– Потом, – отрезал Гронд и потянул меня дальше.

Элвис. Учёный. Один из «любопытных старикашек», о которых говорил Гронд.

Меня привели в маленькую каменную каморку с койкой, табуреткой и умывальником. На койке лежала сложенная серая униформа.

– Приводи себя в порядок, – сказал Гронд. – Ужин через час. Не опаздывай.

Дверь закрылась. Я осталась одна. В тишине. Я подошла к умывальнику, повернула кран. Вода была ледяной. Я умыла лицо, смывая слёзы, грязь и страх.

Я посмотрела на своё отражение в мутном зеркале. Бледное лицо, огромные глаза. Лира. Губка. Объект «Ноль».

Я сжала край раковины. Они думают, что могут меня контролировать? Использовать? Они думают, что я просто аномалия, которую можно изучить и поставить на службу?

Хорошо. Я буду учиться. Я буду слушать. Я буду подчиняться.

Но я изучу каждого и я найду способ превратить их контроль в своё оружие. Охота только начинается, но теперь я не просто добыча.

Я стала охотником в их же стае.

Час пролетел в оцепенении. Я переоделась в серую униформу – грубоватую, но чистую. Ткань неприятно пахла чужой кожей и дезинфекцией. Осмотрела каморку: дверь без засова снаружи, в стене – решётка вентиляции, слишком маленькая, чтобы пролезть. Настоящая камера. Уютная, но камера.

Ровно через час дверь открыл Гронд.

–Пошли. Не заставляй команду ждать.

Он повёл меня обратно в главный зал, но свернул в боковой проход, ведущий в столовую. Шум голосов и запах еды ударили в меня, как стена. Десятки охотников сидели за длинными деревянными столами. Их объединённые ауры создавали в воздухе ощутимый гул. Моё нутро снова зашевелилось, требуя пищи. Я вжала ногти в ладони, пытаясь заглушить этот голод.

Гронд подвёл меня к отдельному столу в углу. За ним сидели двое: тот самый Элвис, увлечённо что-то помешивая в тарелке и бормоча себе под нос и женщина с острым, как у хищной птицы, лицом и короткими седыми волосами. Её аура была колючей, стального цвета и напоминала ёжика, свернувшегося в клубок.

– Команда, знакомьтесь, – бросил Гронд, усаживаясь. – Это Лира. Наша новая… стажёрка. Лира, это Элвис, наш теоретик. А это Ренн. Наш скаут.

Ренн окинула меня оценивающим взглядом, будто высматривая слабое место для удара.

–Значит, ты та самая «дыра», – её голос был хриплым, как скрип ржавых петель. – Надеюсь, ты не обнулишь мою удачу до того, как я доем этот стейк.

– Я… я постараюсь, – пробормотала я.

Элвис взглянул на меня поверх очков, его глаза блестели.

–Невероятно! Ваша аура… вернее, её отсутствие… оно создаёт вокруг вас зону пониженного вероятностного давления! Это объясняет феномен притягивания негативных событий!

– Она не феномен, Элвис, – рыкнул Гронд. – Она – наша проблема и наш инструмент. Ешь.

Я с трудом проглотила несколько кусков безвкусной тушёнки. Каждый взгляд, брошенный на меня, каждый всплеск чужой удачи рядом заставлял меня внутренне сжиматься. Я боялась, что моё проклятие вырвется наружу и случится что-то ужасное. Прямо здесь.

Но ничего не происходило. Лишь однажды официант, пронося поднос с супами, споткнулся о ногу Ренн, но та, не глядя, отдернула ногу, и он, сохранив равновесие, пошёл дальше. Ренн даже не посмотрела на него, её стальные глаза были прикованы ко мне.

– Она слишком старается сдерживаться, – констатировала она, обращаясь к Гронду. – Это как дамба. Чем выше напряжение, тем мощнее прорыв.

– С этим и будем работать, – отозвался Гронд. – Первый урок – сегодня.

После ужина Гронд и Элвис отвели меня не в каморку, а в другое помещение. Оно было круглым, с высоким куполом, и напоминало цистерну или колодец. Стены, пол и потолок были из того же чёрного камня, но здесь на них были выгравированы сложные, переплетающиеся узоры, похожие на схемы. В центре зала на полу лежала одна-единственная соломенная циновка.

– Это – Беззвучный Зал, – объявил Элвис, с восторгом оглядывая стены. – Наши предки построили его для медитаций и тонких работ с Фортуной. Камни пропитаны специальным сплавом, поглощающим вероятностные колебания. Здесь нет ни Удачи, ни Неудачи. Только нейтралитет.

И он был прав. Войдя внутрь, я почувствовала невероятное облегчение. Гулкий голод внутри меня стих, давление спало. Впервые за много лет я оказалась в месте, где моё проклятие бездействовало.

– Расслабься, – сказал Гронд, останавливаясь у стены. – Здесь тебе не навредить никому, кроме себя.

– Что я должна делать? – спросила я, стоя на циновке.

– Ничего, – ответил Элвис, доставая блокнот и перо. – Абсолютно ничего. Мы будем постепенно, микродозами, вводить в помещение внешнюю Фортуну. Твоя задача – осознать момент, когда твоё… э-э-э… «нутро» начнёт на неё реагировать. И попытаться сдержать реакцию, не поглотить её.

Он кивнул Гронду. Тот достал из кармана небольшой медный шар, покрытый рунами. Он светился ровным тёплым золотым светом. Это была капля чистой, концентрированной Удачи. Мой желудок сжался от желания, даже здесь, в этой нейтральной зоне.

Гронд подбросил шар. Тот подлетел к потолку и завис в воздухе, начав медленно вращаться. От него потянулась вниз, ко мне, тонкая-тонкая золотая нить.

И всё. Ничего не происходило. Я стояла и смотрела на эту нить. Я чувствовала её сладкий, манящий аромат. Тепло, которого мне так не хватало. Моя пустота шевельнулась, лениво, как спящий зверь, учуявший запах еды.

– Чувствуешь? – спросил Элвис, жадно записывая.

–Да, – прошептала я.

–Опиши.

– Это… тепло, как от свечи. И пахнет… мёдом.

Пустота внутри снова пошевелилась, уже настороженно. Она проснулась.

– Она… хочет это, – сказала я, чувствуя, как внутри закипает знакомый, ужасный голод.

– Не дай ей, – строго сказал Гронд. – Представь, что это яд. Представь стену. Что угодно.

Я закрыла глаза, стараясь отгородиться от этого манящего сияния. Но это было как пытаться не дышать, когда лёгкие горят от нехватки воздуха. Золотая нить колебалась в воздухе, всё ближе подбираясь ко мне. Моя пустота тянулась к ней, искажая пространство вокруг меня. Я чувствовала, как гравитация нити ослабевала, и она начала притягиваться ко мне быстрее.

– Сдерживай! – крикнул Гронд.

Я вцепилась мысленно в эту пустоту, пытаясь сжать её, удержать. Это было похоже на попытку удержать в руках воду. Она выскальзывала. Золотая нить дрогнула и рванулась ко мне. Я инстинктивно отшатнулась, но было поздно. Тёплый, сладкий поток ударил мне в грудь.

Эффект был мгновенным. Медный шар на потолке погас и с глухим стуком упал на пол. А я… я почувствовала прилив сил. Крошечный. Микроскопический. Но это была не моя сила, это была украденная. И за этим приливом последовала знакомая волна стыда и отвращения.

– Прорыв за 3.4 секунды, – констатировал Элвис, делая пометку. – Слабая концентрация. Реакция поглощения – мгновенная. Контроль – нулевой.