Культовые корпорации. Как менялись большие организации со времен Римской империи до Кремниевой долины

Однако Медичи никогда не вошли бы в историю как покровители Флоренции, если бы просто растрачивали богатство на собственный комфорт. В наше время они известны вовсе не из-за своих банковских способностей, а благодаря глубокой преданности Флоренции и финансовому вкладу, направленному на ее процветание: на развитие искусства, архитектуры и образования. На протяжении всего XV века семья Медичи осыпала деньгами флорентийских художников: от Микеланджело до Боттичелли, да Винчи, Брунеллески, Фра Анджелико и Гирландайо. Джованни нанимал бедных художников для росписи стен своего дома фресками, а в 1419 году по его поручению Брунеллески начал проектирование и строительство нового приюта – Ospedale degli Innocenti. Козимо Медичи заплатил знаменитому ученому Марсилио Фичино за перевод полного собрания сочинений Платона на латынь, благодаря чему Запад впервые смог читать труды философа на этом языке. Желая почерпнуть больше из мудрости древних, Козимо попросил своего агента в Любеке разыскать утерянный труд Ливия, который, по слухам, хранился в цистерцианском монастыре. Его он так и не смог отыскать, но зато нашел редкое издание Плиния у доминиканцев. Лоренцо Великолепный принял Микеланджело в семью и воспитал его как сына. Приверженность Медичи к искусству и образованию преобразила город. Итальянский поэт Полициано писал: «Афины не были разрушены варварами, а переселились во Флоренцию». За свой вклад в развитие Флоренции Козимо получил титул pater patriae – отец отечества[62].

Помимо искусства, банк Медичи также коренным образом изменил взаимодействие людей с деньгами и валютным обменом. В результате он помог перевести европейскую экономику от сельскохозяйственного феодализма к более современному капитализму, который был основан на финансах и торговле. Надежная сеть филиалов банка Медичи, которая была раскинута по всему континенту, устранила преграды для заключения сделок. Теперь торговцы могли вести свой бизнес там, где в них особенно нуждались, не опасаясь за обесценившуюся или ничего не стоящую местную валюту. Новые рынки открывались благодаря тому, что во все великие европейские города банк поставлял ценные товары, такие как специи, шелка, ткани, шерсть, атлас, золотые нити, драгоценности, квасцы, оливковое масло, цитрусовые фрукты. Такая ранняя модель международной финансовой системы способствовала необычайному росту экономики на протяжении всего столетия. Она стала одним из величайших экономических новаторств эпохи Возрождения.

Быть серым кардиналом всегда безопаснее, чем быть королем. На протяжении первой половины XV века Медичи неукоснительно следовали этому правилу. Они старательно избегали атрибутов политической власти, предпочитая стабильную прибыль от банковского дела государственным перипетиям. Основатель банка занимался решением сложной задачи по созданию прочной финансовой опоры и держался в стороне от политических амбиций. Поскольку приоров во Флоренции выбирали жеребьевкой, иногда Джованни занимался государственной службой, а однажды, в 1421 году, был гонфалоньером. Но его политика, как правило, была направлена на защиту интересов бедных слоев населения. Например, он заменил регрессивный поголовный налог более прогрессивным налогом на недвижимость и отклонил предложение о допуске дворян в правительство синьории. Чаще всего Джованни просто отказывался принимать политические почести. В 1422 году, когда папа Мартин V предложил сделать его графом Монтеверде, он вежливо отказался. Политика была не для него. Последние слова Джованни, обращенные к детям со смертного одра, позволяют получить наилучшее представление о его характере:

«Не делайте ничего против людской воли, а если они желают того, чего не должны, старайтесь отвратить их от этого дружескими увещеваниями, а не высокомерными предписаниями. Не превращайте правительство в свою мастерскую, а дождитесь, когда будете приглашены туда, предстаньте послушными и избегайте высокопарных речей. Стремитесь, чтобы люди жили в мире, а земля их оставалась неприступной. Не вступайте в судебные тяжбы, ибо кто препятствует закону, тот от закона и погибнет. Не привлекайте к себе внимания общественности, и, когда я покину вас, не допускайте порока»[63].

Сын Джованни ди Биччи, Козимо, стал преемником своего отца в 1420 году и пошел по его стопам. Он был непревзойденным бизнесменом и руководил банком Медичи в его самый прибыльный период вплоть до самой смерти в 1464 году. Помимо офисов в Риме, Женеве, Венеции и Неаполе, банк Медичи открывал филиалы в городах по всей Европе: в Лондоне, Пизе, Авиньоне, Брюгге, Милане и Любеке. Прибыль банка значительно возросла. С 1397 по 1420 год она составляла около 6500 флоринов в год, с 1420 по 1435 годы выросла до 12 500 флоринов, а с 1435 по 1450 годы – до 20 000 флоринов. Благодаря своей коммерческой хватке и личной добродетели Козимо снискал широкое признание на родине и за ее пределами. В «Истории Флоренции» Никколо Макиавелли писал, что Козимо был «одним из самых благоразумных людей, сдержанным и учтивым, чрезвычайно либеральным и гуманным, никогда не предпринимал ничего ни против партий, ни против правителей, но был щедр ко всем, и неустанной щедростью своего нрава снискал себе сторонников во всех сословиях». Итальянский историк XVI века Франческо Гвиччардини писал: «Ни одно из частных лиц со времен падения Рима не имело такой репутации». Сам Козимо объяснял свой успех скромностью. «В садах есть дерево, которое надлежит оставлять сухим, но многие занимаются его поливом, – говорил он, – и плоды его зовутся завистью». Тем не менее Козимо не гнушался иногда лоббировать интересы банка. Одним из главных его успехов стала легализация «сухих обменов» – спорных операций, которые со стороны выглядели как ссуда с начислением процентов, но были чрезвычайно выгодными для банка[64].

Несмотря на то что Козимо старался держаться подальше от политики, ему не удалось полностью избежать злободневных событий. В начале 1430-х годов Флоренция вступила в войну с Луккой и Миланом за контроль над процветающей Тосканой. Военные расходы быстро росли. В один момент правительство направило знаменитого строителя Брунеллески, чтобы тот попытаться изменить русло реки Серкьо и тем самым затопить жильцов города Лукка. Попытка не удалась, когда жители города, узнав о заговоре, разрушили канал и затопили равнину, вынудив флорентийскую армию отступить. Козимо использовал деньги Медичи для поддержки этих дорогостоящих проектов, но не одобрял войну и в конце концов отказался от ее поддержки. Этот шаг рассорил его с одной из правящих семей Флоренции, Альбицци, которая была инициатором конфликта. Чувствуя, что политические силы внутри страны направлены против него, Козимо принял меры предосторожности для защиты интересов банка. В 1433 году он начал тайно переводить денежные средства в филиалы Рима и Неаполя, а также спрятал большую сумму золота у монахов-бенедиктинцев из Сан-Миниато-аль-Монте и доминиканцев из Сан-Марко. Интуиция как всегда не подвела Козимо. В сентябре 1433 года он был вызван на собрание во дворец Синьории, а по прибытии немедленно арестован и заключен под стражу в маленькой камере на колокольне, которую называли Alberghettino, или Гостиничкой. Семья Альбицци предала его суду, требуя казни за стремление «возвыситься над другими». Но на суде перед balia, комитетом из 200 граждан Флоренции, народ отказался осудить Козимо. Также сыграло на руку, что за него вступились самые влиятельные клиенты банка Медичи. Венецианская республика и Ватикан, которые поддерживали тесные деловые связи с Медичи, направили во Флоренцию делегатов в защиту подсудимого. В итоге решили просто изгнать его из Флоренции сроком на 10 лет. Тогда Козимо переехал в Венецию. Благодаря предусмотрительности владельца дела банка Медичи шли безукоризненно, и через год синьория попросила его вернуться[65].

Однако после смерти Козимо Медичи в 1464 году дела банка стали трещать по швам. Проблемы начались, когда Пьеро, прозванный Подагриком, стал преемником своего отца. Не имея опыта работы в банковской сфере, он совершил ряд ошибок, которые нанесли серьезный ущерб перспективам развития бизнеса. Одним из таких решений стало требование к большому числу заемщиков немедленно погасить кредит. Это временно увеличило баланс банка, но в то же время снизило желание заемщиков возвращаться за услугами в будущем. Как следствие, многие флорентийские предприятия не справились с долговыми обязательствами и обанкротились. Несмотря на провозглашенную политику сокращения расходов, Пьеро все чаще вовлекал компанию в рискованные аферы с предприятиями-спекулянтами. В то время банк Медичи взял на себя обязательства по сбору налогов в Гравлине и выдал кредит непредсказуемому Карлу Смелому, герцогу Бургундскому. Обе сделки оказались неудачными. Бо́льшую часть времени Пьеро посвящал разрешению различных правительственных кризисов и потому передал управление банком своему подчиненному Франческо ди Томмазо Сассетти. Тот, в свою очередь, обогатился сам, но мало что сделал для банка, который переживал не лучшие времена[66].

После смерти Пьеро в 1469 году управление банком перешло к его сыну Лоренцо Великолепному. Подобно королевским династиям, контроль над компанией обычно также переходил к старшему сыну, хотя иногда это требовало заключения новых партнерских соглашений. Лоренцо, как и его отца, в целом не интересовало управление банком. Как писал Франческо Гвиччардини, он «не был расположен к коммерции и частным делам». Вместо этого у него были другие, более возвышенные интересы. Лоренцо писал стихи, изучал философию. В 1469 году занял первое место на рыцарском турнире в Пьяцца Санта Кроче. А его поэзию, в том числе великолепную оду юности – «Вакхическую песню», до сих пор знают и читают в Италии. Дела банка при этом шли неважно[67].

Самой большой страстью Лоренцо де Медичи была политика. Еще в юности он возглавлял дипломатические миссии по всей Италии, в результате чего проникся симпатией к дипломатии и искусству управления государством. В 1469 году, став главой семьи, он быстро начал укреплять власть. Во Флоренции упразднил народные советы comune и popolo, таким образом убрав одно из немногих ограничений своей власти в городе. За пределами Флоренции заключил союз с миланской семьей Сфорца и заручился благосклонностью недавно назначенного папы Сикста IV. «Богатым трудно жить во Флоренции, если они не управляют государством», – говорил Лоренцо в защиту своих политических маневров. Он «полностью подчинил город своей воле, словно правитель, размахивающий жезлом», – писал Гвиччардини[68].

Когда Лоренцо время от времени обращал внимание на банк, дела, как правило, становились хуже. Одной из первых его инициатив стало вовлечение банка Медичи в торговлю квасцами. Квасцы – это минерал, который используют для различных целей, в том числе для окрашивания шерсти. Лоренцо считал, что на нем можно заработать большие деньги. Когда в 1460 году недалеко от Чивитавеккьи, в городке под названием Тольфа, были обнаружены залежи квасцов, Лоренцо поспешил выкупить у Ватикана права на их добычу. Но это вложение обернулось катастрофой. Импорт квасцов османскими турками постоянно угрожал доходам предприятия. Открытие новых месторождений на Искье вынудило банк Медичи заключить невыгодное соглашение о разделении прибыли, чтобы предотвратить дальнейшую ценовую конкуренцию. Когда банк потребовал от города Вольтерра передать ему права на найденный там рудник, население взбунтовалось. Лоренцо при этом еще больше испортил себе репутацию, когда послал известного своими наемниками Федерико да Монтефельтро, герцога Урбинского, разграбить город. Напряженные отношения с Ватиканом в 1470-х годах привели к еще более серьезным потерям. Наконец, в 1476 году папа Сикст IV аннулировал квасцовый контракт банка Медичи и передал его конкурирующему банку Пацци. Ставка на квасцы оказалась провальной.

Лоренцо все глубже погружался в интриги европейских воюющих государств. Потому не мог устоять перед соблазном использовать банк как инструмент для достижения своих политических целей. Он все чаще использовал финансовую сеть банка, чтобы помочь друзьям и навредить врагам. Выдавал кредиты заемщикам с сомнительной платежеспособностью, например буйному Карлу Смелому, герцогу Бургундскому, и отказывал более надежным клиентам, например церкви. Его банк нес значительные убытки, кредиты не выплачивались, а филиалы несли большие потери. Однако худшее было впереди. Смешение политики и бизнеса – дело тонкое, к нему подходили с осторожностью даже такие мастера, как Джованни и Козимо Медичи. А в руках Лоренцо все и вовсе превратилось в порох, который готов был взорваться при малейшей искре. И вот 26 апреля 1478 года эта искра наконец-то промелькнула.

Заговор Пацци готовился давно. За те 10 лет, что Лоренцо находился во главе банка Медичи, подобно коллекции произведений искусства он собрал собственную коллекцию врагов. К 1478 году список недоброжелателей пополнился многими из самых влиятельных фигур Италии. Франческо де Пацци, владелец конкурирующего банка, давно затаил обиду на Медичи за то, что они обошли его. Франческо Сальвиати презирал Лоренцо за то, что тот не признал его назначение архиепископом Пизы. Симпатия Федерико да Монтефельтро, бравого герцога-воина, который когда-то помог Лоренцо подавить восстание в Вольтерре, остыла. Но самый главный враг, папа Сикст IV, сидел на троне в Риме. Поначалу Лоренцо поддерживал с ним хорошие отношения. Но после того, как банк Медичи отказался финансировать покупку города Имола для члена семьи папы, потому что Лоренцо хотел его себе, отношения быстро испортились. Кредит предоставил банк Пацци, и спустя некоторое время Ватикан решил поставить его в качестве финансового консультанта вместо банка Медичи. Но Пацци было мало этой небольшой победы. Они хотели окончательно вытеснить конкурентов с флорентийской банковской сцены. Для этого необходимо было устранить саму семью Медичи[69].

Последние детали заговора были собраны воедино весной 1478 года. Пацци заручились поддержкой архиепископа Сальвиати в Пизе и Федерико да Монтефельтро в Урбино. Затем нанесли визит папе Сиксту IV, чтобы сообщить ему о своих планах по свержению Медичи. Как многие интриганы эпохи Возрождения, папа ответил уклончиво. «Я не желаю ничьей смерти, а только лишь смены правительства, – сказал он, а затем продолжил: – Я настоятельно желаю, чтобы власть во Флоренции у Лоренцо забрали, ибо он вероломный негодяй, который постоянно идет нам наперекор. Как только он будет отстранен от власти, мы сможем поступить с республикой по своему усмотрению, что для нас весьма подходящий вариант». Не теряя ни минуты, Сикст пообещал предоставить Пацци войска. Посыл был ясен: заговор благословили.

26 апреля Лоренцо вошел во флорентийский собор для совершения торжественной мессы и даже не подозревал о заговоре, который витал вокруг. Он занял место напротив своего брата Джулиано возле алтаря. В церкви звучало песнопение «Агнец Божий», когда началось буйство. Раздался крик: «Получай, предатель!» Две фигуры в капюшонах – одной из них был Франческо де Пацци – подошли к Джулиано. Они в ярости нанесли ему 19 ранений кинжалами. Джулиано умер на месте. В этот момент Лоренцо повернулся и увидел, что на него надвигаются два священника с ножами. Лезвие скользнуло по его шее прежде, чем он успел сбежать, перепрыгнув через хоры. Его близкий друг и коллега Франческино Нори бросился остановить нападавших, но был убит. Вмешательство Нори подарило Лоренцо несколько драгоценных секунд, чтобы добраться до ризницы, в которой он забаррикадировался за бронзовыми дверьми.[70][71]

Тем временем снаружи разворачивалась вторая часть заговора. Остальные участники нападения, включая старших членов семьи Пацци, верхом на лошадях вели наемных солдат по улицам города. В надежде, что флорентийцы придут им на помощь, заговорщики кричали: «Свобода!» Но замысел привел к обратному эффекту. Жители города, разгневанные посягательством на правящую семью, ответили криками «Palle, palle!», что было отсылкой на красные шары фамильного герба Медичи. Толпа расправилась с заговорщиками Пацци и наемными арбалетчиками. Затем люди притащили Франческо де Пацци вместе с архиепископом Сальвиати в Палаццо Веккьо и повесили их.

Как только нападение было отбито, Лоренцо вышел из своего убежища в ризнице с мыслями о мести. Последующие недели стали самыми кровавыми за все время его правления. Были выслежены и убиты все члены семьи Пацци и их сообщники. Кого-то выбросили из окон дворца Синьории с петлей на шее, других сбросили с верхних этажей. Глава семьи Пацци, Якопо де Пацци, был подвергнут пыткам, повешен, сброшен в канаву, затем протащен по улицам города, чтобы в конце концов упокоиться у дверей дворца Пацци, дверной молоток которых заменила его голова. Все взрослые мужчины мятежной семьи были мертвы, за исключением Гульельмо де Пацци, которому посчастливилось быть шурином Лоренцо и избежать наказания. Женщинам было запрещено выходить замуж. Город заказал у Боттичелли фреску, чтобы запечатлеть эти события на стене Палаццо Веккьо в качестве напоминания о том, что случается с людьми, которые выступают против Медичи. На огромной фреске, не сохранившейся до наших дней, в ужасающих подробностях были изображены повешенные тела заговорщиков.

Хотя Лоренцо быстро и жестко отомстил семье Пацци, заговор в определенном смысле удался. Он привел к разорению банка Медичи. Жестокость Лоренцо оттолкнула союзников и привела в ярость противников. Флорентийская синьория конфисковала имущество банка Пацци. А затем написала письмо папе Сиксту IV, в котором назвала его «Иудой на месте Петра». В ответ папа отлучил Лоренцо от церкви и конфисковал активы банка Медичи в Риме и Неаполе, включая все оставшиеся квасцы на складах. После этого Ватикан и Неаполь совместно объявили Флоренции войну. Банк был разорен. Лоренцо отчаянно нуждался в деньгах, поэтому стал разграблять флорентийскую казну. Украл он в общей сложности семьдесят пять тысяч флоринов. С годами Лоренцо становился все бо́льшим параноиком и диктатором. Он назначил чрезвычайную комиссию – Военную десятку – с почти неограниченным контролем над городом, а правительство предоставило ему 12 вооруженных телохранителей. Он посвятил себя политике и дипломатии, до конца жизни игнорируя все остальное. Дела банка Медичи остались без внимания, финансовое положение неуклонно ухудшалось[72].

В конце XV века банк Медичи находился на грани краха. Долги росли. Отделения закрывались. Дела шли на убыль. К 1492 году, когда скончался Лоренцо Великолепный, семья Медичи сильно уменьшилась. Последний гвоздь в крышку гроба был забит в 1494 году, когда король Франции Карл VIII вторгся в Тоскану и сын Лоренцо Пьеро с позором подчинился его требованиям. Разгневанные флорентийцы подняли восстание и изгнали семью из города. Новое правительство конфисковало их имущество и активы. Банк Медичи исчез, чтобы никогда больше не вернуться.

Дни банка Медичи в центре эпохи Возрождения были окончательно завершены. Вскоре Флоренцией завладел совсем другой властитель – фанатичный доминиканский монах Джироламо Савонарола. Он выступал против пороков богачей и устраивал на площадях Флоренции показательные сожжения греховных предметов роскоши – книг, зеркал, музыкальных инструментов и картин. Однако наследие банка Медичи сохраняется и по сей день. Его новаторские финансовые продукты, изначально созданные для того, чтобы обойти суровые законы Ватикана о ростовщичестве, изменили европейскую экономику. Его веерная структура бизнеса стала прототипом банковских холдингов, а сложные методы бухгалтерского учета до сих пор используются во всем мире. И, конечно, глубокая преданность Джованни ди Биччи, Козимо и Лоренцо Медичи искусству и архитектуре позволили расцвести Микеланджело, Донателло, да Винчи и Боттичелли. Они стали величайшей вспышкой художественного великолепия и гениальности, которую мир когда-либо видел.

* * *

Самое поучительное в истории банка Медичи то, как он создал сложную современную финансовую систему с нуля. Флоренция эпохи Возрождения была миром раздробленных и непостоянных правительств, войн, чумы и интриг. Верховенства закона не существовало. Банковское дело было страшным грехом. И все же Медичи каким-то образом создали не просто банк, а мощь, охватывающую весь континент, которая была на равных с великими и могущественными людьми, а иногда и выше. Их дело просуществовало почти столетие, принесло своим основателям несметные богатства и подарило родному городу непревзойденную красоту. Миру нужен был банк – Медичи его создали.

Банк Медичи также породил новые идеи относительно корпоративной структуры. Вместо того чтобы организовывать свою деятельность как единое целое и оставлять полностью под контролем Флоренции, он создал раннюю форму банковского холдинга. Филиал во Флоренции был основным, но по всему континенту создавались отдельные подразделения. Они имели собственные названия, администраторов, бухгалтерские книги и регулярно отчитывались перед головной компанией во Флоренции. Такая система стимулировала местных управляющих к самостоятельной работе в интересах своей компании, поскольку они были совладельцами филиалов. Более того, Медичи защитили от рисков всю корпоративную структуру. Например, от того, что убытки в одном банке могут привести к краху остальных.

Однако некоторые полезные уроки о финансовых опасностях можно извлечь и из неудач. Нам хочется думать, что банки принимают решения по совести, что выдают кредиты только самым достойным заемщикам и распределяют капитал наиболее эффективным образом. Но на практике банки не принимают решений. Это делают люди. Люди способны на великие акты доброты и щедрости, но также способны на жестокость, некомпетентность и простую лень – иногда на все сразу (см. Лоренцо Великий). В результате банки не всегда работают как абсолютно рациональные экономические институты. Они бывают предвзяты. Совершают ошибки. Рискуют. Эти неэффективные действия приводят к серьезным последствиям не только для самих банков, но и для общества. И пусть мы можем больше не волноваться, что папа римский пошлет армию свергать наше правительство, если Уолл-стрит ослушается его, однако нам все еще нужно следить за внутренним устройством нашей финансовой системы. Эффективность – это не всегда неотъемлемая характеристика рынка.

Расцвет банковского дела стал переломным моментом в истории бизнеса, но ему не хватало одного важного компонента. Банк Медичи создавал свою корпоративную форму из подручных средств, полагаясь на интуитивное понимание политических течений и расстановку сил. Однако момент «большого взрыва» для корпораций произойдет спустя чуть более века в елизаветинской Англии. Когда они из простейших организаций превратятся в самые влиятельные общественные силы. Когда акционерные общества обрушат на мир стихийную силу акций.

Глава 3

Акции

В августе 1613 года Джон Журден в приподнятом настроении отплыл на остров Ява. Глава Ост-Индской компании со своей командой совершил успешное полугодовое путешествие к Островам пряностей, чтобы раздобыть ценный груз – гвоздику. Он с нетерпением ждал момента воссоединения со своими коллегами, которые остались в Бантаме ремонтировать корабли и торговать с местными жителями. Но, когда корабль вошел в бухту, экипаж встретило жуткое зрелище[73].

Флагман компании – крупнейшее английское торговое судно своей эпохи под названием Trade’s Increase, настолько большое, что четырьмя годами ранее не смогло сойти с причала – был пришвартован у берега. На борту не было ни души. Журден окликнул команду судна и приказал выстрелить в воздух из пистолета, но ответа так и не последовало. Он осмотрел береговую линию и увидел, что на пляже тоже никого нет. Опасаясь засады от местных жителей, экипаж приготовился к бою. Как вдруг вдали показалась лодка, которая направлялась к ним. Журден узнал в четырех мужчинах на борту торговцев Ост-Индской компании. Но они были не похожи сами на себя – выглядели так, словно увидели привидение[74].

Купцы поднялись на борт и рассказали Журдену, что в Бантаме появилась болезнь, от которой многие англичане погибли, а выжившие сильно ослабли. Эти четверо были единственными, у кого остались силы приветствовать капитана и предупредить, чтобы тот не сходил на берег. Журден был настроен скептически. Неужели все настолько плохо, что ни один человек не подал сигнал с берега? Он стал расспрашивать дальше, и в конце концов один из торговцев отозвал Журдена в сторону и рассказал, что же случилось на самом деле. «Люди не очень-то рады твоему приходу, – прошептал он. – И не намерены считаться с тобой как с главой компании»[75].

За те полгода, что команда находилась в море, в действительности разразилась война, но не с яванцами. Это была гражданская война, которая началась из-за новой финансовой концепции под названием «акция». В начале XVII века многие торговцы, такие как Журден, искали экзотические товары вроде гвоздики, перца и мускатного ореха. До превращения Ост-Индской компании в «величайшее торговое общество мира» оставались еще десятилетия. Только спустя много лет она станет источником вдохновения для Адама Смита и Карла Маркса, а также причиной «Бостонского чаепития» на пристани Гриффина в 1773 году. Но тогда это было просто небольшое общество лондонских купцов, которые отчаянно пытались занять свою нишу в развивающемся мире международной торговли. В канун Нового 1600 года королева Елизавета I даровала им хартию. Первые плавания приносили прибыль, но не особо значительную. Однако у Ост-Индской компании было одно большое преимущество перед многими другими предприятиями. Она стала «акционерной компанией». Это была новая концепция в английском праве, которая оказалась крайне подходящей для грандиозных путешествий эпохи Великих географических открытий. Вкратце: акционерные общества позволяли предприятиям продавать акции своих компаний инвесторам, которые платили деньги вперед в обмен на часть последующей прибыли. Это оказалось удобным для торговых компаний, у которых были большие первичные затраты. Оснащать и обслуживать торговые суда – дорого. Прибыль, если она вообще была, появлялась только через несколько месяцев или лет, когда корабли уже успели обогнуть полмира и вернуться обратно. Казалось, что акционерное общество могло стать началом новой эры мировой торговли.[76]