Всегда верен

Паша всю ночь думал об этом. Брать ее или уйти одному? Юношеский максимализм, который он так до конца и не переборол, мысли о том, что это он ворвался в ее дом, и этот животный, возвращающийся страх одиночества привели к одному выводу. Он должен дать ей выбор. Чтобы потом, если что, не было мучительно больно за собственную трусость.

– Ладно, слушай, – он отступил на шаг, давая ей пространство. – Два варианта. Либо ты собираешься, и мы уходим вместе. Шансы выжить в двоем, хоть на йоту, но выше. Либо я ухожу один, а ты остаешься здесь. Ждать чуда. С вероятностью в девяносто девять процентов сдохнуть, когда эти шизики решат вернуться. Без еды, без воды, без света. Выбирай. Решай быстро.

Грубость и та доля беспощадного здравого смысла, что звучала в его словах, подействовали лучше любых уговоров. Алиса постояла еще мгновение, потом молча подошла к столу и начала есть, быстро, почти не прожевывая, запивая бутерброды кофе. Потом, не глядя на него, вышла из кухни. Через пятнадцать минут она вернулась переодетая. Обтягивающие джинсы, кроссовки, серая водолазка с высоким воротником и короткая спортивная ветровка – практично и удобно для прохладной уральской весны.

– Собирай все полезное, что есть! Аптечку, воду, теплые вещи! И спускайся к выходу! – бросил он ей через плечо.Паша тем временем обобрал холодильник и кладовую, сгребая все съестное в большой походный рюкзак, найденный в одной из комнат.

– Ахренеть, – пробормотал Паша, с уважением разглядывая оружие. Он поставил его на предохранитель и засунул в рюкзак, под тушенку.Заканчивая с провиантом, он вспомнил про пистолет. Тот самый, что чуть не поставил точку в его биографии. Он лежал на полу в гостиной, где он его и бросил. Теперь можно было рассмотреть его ближе. Начищенный до зеркального блеска, тяжеленный, с массивным затвором – коллекционный Desert Eagle. Игрушка для богатых пап. Глупая, непрактичная, но… Заряжен. Все девять патронов в обойме на месте.

Через полчаса они стояли у входной двери. Набитые сумки и рюкзаки лежали у их ног. Паша осторожно, словно боясь разбудить спящего зверя, отодвинул щеколды и массивные засовы, которые они нашли и задвинули ночью. Дверь, изуродованная снаружи, с трудом, со скрипом открылась.

Он высунул голову. Во дворе было пусто. Только сломанные качели и разрушенный сарай напоминали о ночном визите. Паша не спеша двинулся вперед, постоянно вертя головой, вглядываясь в каждую тень, прислушиваясь к каждому шороху. Алиса плелась следом, но, увидев дверь с обратной стороны, всю в вмятинах и глубоких царапинах, вздрогнула и ускорила шаг, почти вплотную прижавшись к его спине.

Выйдя за калитку, они остановились, и оба широко раскрыли глаза.

За ночь город преобразился. Окончательно.

Их встретила оглушительная, давящая тишина. Ее нарушали лишь редкое птичье щебетание и доносящиеся из глубины улиц редкие, охрипшие, бессвязные крики. Основная волна «спящих», похоже, прокатилась дальше, оставив после себя лишь горстку отбившихся, которые теперь блуждали в руинах. А руины были повсюду. Выбитые окна, как пустые глазницы домов. Оборванные провода, свисающие с покосившихся столбов. Перевернутые и сгоревшие автомобили. И самое страшное – трупы. Обезображенные, разорванные, раздавленные. Они лежали на асфальте, свешивались из окон машин, были припорошены весенней пылью. Яркое утреннее солнце и чистое, почти синее небо делали эту картину еще более сюрреалистичной и чудовищной. Алиса скривилась, побледнела и прикрыла рот ладонью, стараясь не смотреть под ноги.

– Куда нам идти? – ее голос был тонким, почти детским. Она посмотрела на Пашу, и в ее глазах снова заплясала паника.

– Если бы я знал, – честно ответил он, пытаясь сохранить холодную голову, но получалось плохо. Этот пейзаж тотального разрушения быстро добивал ту крупицу храбрости, что он нашел в себе за ночь.

– Зря я тебя послушала, – вдруг заявила Алиса и резко развернулась, зашагав обратно к дому.

– Успокойся, – он глубоко выдохнул, заставляя себя говорить ровно. – Мы уже обсуждали перспективу сидения на месте. Думаешь, я за ночь выстроил охуительный план по спасению человечества? Я в такой же жопе, что и ты. Просто я это уже принял.Но Паша был начеку. Он догнал ее в два шага и схватил за руку выше локтя.

– В городе оставаться смысла нет. Нужно идти к городу побольше. В Череповец. Может, до них еще не добрались. Или хотя бы не так разрушили. Проблема в том, что выезд на трассу – на противоположной стороне города.Алиса, все еще не оправившаяся от шока и побаивающаяся его, не стала спорить. Она лишь беспомощно кивнула. Паша отпустил ее руку, достал из кармана телефон. Значок сети был перечеркнут. Заряд батареи – 32%.

Редкие, припадочные крики все так же доносились из глубины улиц.

– Мне страшно, – прошептала Алиса, переминаясь с ноги на ногу. – Почему это все происходит?

Для нее, девушки, выросшей в чистоте и достатке, эта череда событий, обрушившаяся за пару недель, была слишком тяжелой. Ее мир рухнул, не успев даже толком постареть.

– Я тоже боюсь, – снова признался Паша, и в этот раз это прозвучало не как слабость, а как констатация факта. – Но сейчас помочь себе можем только мы сами. Если не успокоимся и не начнем думать головой, а не эмоциями, то не доживем и до вечера.

– Пойдем в обход. По краю города, через лесополосу.Он развернулся и жестом показал вперед, вдоль забора.

Они двинулись. Не спеша, крадучись, огибая окраины. Каждый раз, услышав безумный крик, они пригибались, замирая в кустах или за углами гаражей, и пережидали, постоянно оглядываясь по сторонам. Встретиться с кем-то вроде того громилы, что крушил двор Алисы, им не хотелось категорически.

– Откуда у тебя дома оружие? – спросил он, оборачиваясь к Алисе.Тишина начинала давить. Первым не выдержал Паша. Ему нужно было говорить, чтобы не сойти с ума.

– Это папино. Он хорошо зарабатывал, коллекционировал. Мачеха вечно ворчала, что он занимается ерундой. – Она шмыгнула носом. – Обычно все в сейфе хранил, а этот, его любимый, на стене в кабинете висел. Он и мачеха уехали по работе в Питер. Позвонили, сказали, что город закрыт, и вернутся, как только смогут. Неделю я была дома одна, не считая охранника. Услышала ночью, что кто-то разбил окно… перепугалась и схватила пистолет. А дальше ты знаешь.Та, погруженная в свои мрачные мысли, вздрогнула.

– Думаешь, смогла бы выстрелить? – Паша посмотрел на нее через плечо.

– Нет, – честно ответила она. – Думала, просто напугать.

– А твоя родная мать, где она?Паша обреченно усмехнулся.

– Умерла, когда я была маленькой, – лицо Алисы скривилось от боли. Эта тема была для нее раной.

– Я похоронил родителей два года назад, – неожиданно для себя признался Паша. – Несчастный случай. Авария.

– Мне жаль, – тихо сказала Алиса.

Гнетущее молчание вернулось, но теперь в нем был какой-то новый, общий оттенок. Двое сирот в мире, который сам стал сиротой.

Из-за их осторожного способа передвижения продвигались они медленно, но к полудню все же достигли противоположной окраины города. Вдалеке виднелся КПП. Вернее, то, что от него осталось. Остовы бронетранспортеров, развороченные бетонные блоки, клочья колючей проволоки, вмятые в землю. Пейзаж, как после бомбежки.

– Прячемся! – Паша схватил Алису за руку и потащил в ближайшее уцелевшее здание.И тут же, совсем рядом, послышался очередной бессвязный, хриплый крик. Близко. Очень близко.

Это была та самая бар-рюмочная, из которой он вчера уносил ноги. Дверь была выбита и разломана в щепки. Внутри – битое стекло, опрокинутая мебель, и повсюду – бурые, засохшие пятна крови. Окна, на удивление, остались целы.

– Вроде чисто, – Паша слегка привстал, чтобы выглянуть в окно. – Переждем немного и…– Тихо! – прошипел Паша, приседая за барной стойкой. Алиса, бледная как полотно, прижалась к нему. Крики снаружи стали громче, потом пошли на убыль. Опасность, похоже, удалялась.

Он не договорил. Алиса, вставая, сделала шаг назад, и под ее ногой громко хрустнуло битое стекло. Послышался сдавленный, утробный звук. Девушку резко вырвало. Она, шатаясь, отпрянула, уставившись на что-то за стойкой.

Паша обернулся. За стойкой, в неестественной позе, лежало тело. Без головы. Клетчатая рубаха и подтяжки не оставляли сомнений – это был дед Михаил. Старый скряга, выгнавший его на улицу, надеялся отсидеться в своем баре. Не вышло. Циничная логика нового мира добралась и до него.

– Блять! Уходим отсюда! – Паша, поборов рвотный спазм, обхватил Алису, которая стояла, трясясь в истерике, и почти на руках выволок ее на улицу. Его взгляд метался по округе, выискивая новую угрозу.

И вдруг он зацепился за что-то, накрытое грязным брезентом, у стены соседнего гаража. Интуиция, обострившаяся до предела, подсказывала – смотри. Он подбежал и дернул брезент на себя. Из-под него показался мотоцикл. Старенький, видавший виды «Урал» без коляски, весь в ржавых подтеках и с облупившейся краской. Но на вид – целый.

– Прости, дед, – пробормотал он, выбегая на улицу. – Ты уж вряд ли на нем прокатишься.– Жди здесь! – бросил он Алисе и рванул обратно в бар. Сглотнув ком отвращения, он начал шарить по карманам безголового тела деда. В нагрудном кармане рубашки нашел связку ключей. С брелком в виде поршня.

Алиса, все еще в полуобморочном состоянии, разглядывала чудо советского мотостроения. Паша вставил ключ в зажигание, перевел бензокран и с молитвой провернул ключ. Стартер скрежетал, двигатель пару раз щелкнул, фыркнул… и с грохотом, лязгом ржавого выхлопа и клубами сизого дыма – завелся! Он троил, вибрировал, но работал!

– Похоже, нам сегодня везет! – крикнул Паша, откатывая тяжеленный мотоцикл на дорогу.

– Ты умеешь водить мотоцикл? – Алиса с опаской смотрела на него.

– Никогда не ездил, – честно признался Паша, перекидывая ногу и усаживаясь на потрескавшееся сиденье. – Придется учиться на ходу. Садись, пока эти шизики на звук не сбежались!

Сзади, из глубины улицы, уже послышались ответные, хриплые крики. Услышали. Алиса, не раздумывая, вскочила на пассажирское место и обхватила его за талию так крепко, что ему стало трудно дышать.

– Осторожно! – она вжалась в его спину и зажмурилась.

– Ёбаные волки, да стараюсь я! – рявкнул Паша, с трудом справляясь с непослушным рулем и дергая рычаг сцепления.

«Урал» дернулся, качнулся и с ревом, плюясь дымом, рванул вперед. Пашино вождение было шатко-валко, он постоянно "перегазовывал" и мотался по дороге, но дедов драндулет все же нес их вперед, к тому, что осталось от КПП.

И чем ближе они подъезжали, тем сильнее Паша кривился. Картина была хуже, чем издалека. Кровь, перемешанная с грязью, обезображенные трупы – и солдат в разорванной форме, и «спящих» в лохмотьях, затоптанных в грязь своими же в ходе безумной атаки. Оторванные конечности, разбросанные повсюду. И мерзкая, сладковато-железистая вонь разложения, которая уже успела распространиться, несмотря на прохладу. Она въедалась в одежду, в легкие, вызывая нестерпимые рвотные позывы.

Но они ехали. Они оставляли этот ад позади. Впереди была трасса и призрачная надежда. А позади – только кровь, смерть и оглушительный рев старого «Урала», увозящего их из города в неизвестность.

Глава 2. Дивный новый мир

Лесополоса, тонкая зеленая полоска, отделявшая их от умирающего города, и пара поселений, гордо носивших на картах титул ПГТ, а в реальности представлявших собой унылые скопления ветхих домов, остались позади. Судя по высоко стоящему солнцу, уже перевалило за полдень. Дорога, серая и пустынная, тянулась вперед, теряясь в мареве горячего асфальта. Желудок Алисы предательски и громко заурчал, нарушая монотонный гул мотора.

– Давай немного отдохнем, – измученно, почти плача, протянула она, едва перекрывая рев «Урала». – Я больше не могу.

Паша кивнул, сам чувствуя, как адреналин окончательно сменился свинцовой усталостью. Его руки затекли от постоянной борьбы с непослушным рулем, а глаза слипались. Вдалеке, по правую сторону, виднелась одинокая АЗС. Не современный комплекс с кафе и магазином, а старая, еще советской постройки, заправка с небольшим кирпичным домиком-кассой. Значит, не самообслуживание. Рискованно, но выбор был невелик.

– Бензин бы нам не помешал, – пробурчал Паша, направляя мотоцикл к заброшенной станции.

Он заглушил мотор. «Урал», пару раз чихнув и хрюкнув, как старый, недовольный пес, затих. Наступившая тишина была оглушительной. В ушах еще стоял гул, но постепенно различать шелест редких берез, растущих вдоль дороги, и далекий крик какой-то птицы.

– Вроде никого, – констатировал он, но рука сама потянулась к рюкзаку, где лежал «Орел».Неловко спрыгнув с сиденья, Алиса потянулась, зажимая поясницу, и начала разминать затекшие, одеревеневшие ноги. Паша, сняв шлем, внимательно осмотрелся. Ни души. Только ветер гонял по асфальту пыль да пустые пластиковые бутылки.

Перекинув ногу через сиденье, он встал на землю и снял рюкзак. Достал добычу, набранную в доме Алисы: полпалки сырокопченой колбасы, кусок твердого сыра, банку растворимого кофе, кухонный нож с обломанным кончиком, пару яблок и два сморщенных апельсина.

– Не густо, но выбирать не приходится, – констатировал он, расстилая на сидении мотоцикла чистый (относительно) полиэтиленовый пакет. Он нарезал колбасу и сыр толстыми ломтями, яблоки – дольками. – Налетай. Я пока осмотрюсь, может, найду бензин или что полезное. Если заметишь или услышишь что-то – не кричи, подойди и скажи тихо.

– Хорошо, – Алиса обреченно выдохнула и, подобравшись к импровизированному столу, начала есть маленькими, медленными укусами, словно стараясь растянуть удовольствие.

Поскольку стояла «кибитка» – будка кассира – мучить бензоколонки было бесполезно. Без сигнала с компьютера они мертвы. Паша подошел к постройке. Дверь была заперта, но сквозь стекло, завешанное изнутри грязной тканью, он ничего не разглядел. Он уже хотел отойти, как из-за двери донесся сдавленный, хриплый звук.

– По-мо-ги-те…

– Алиса! – позвал он тихо, но властно. – Иди сюда. Кажется, здесь человек.Паша замер. Он обернулся к Алисе. Та сидела на бордюре, глядя в даль уходящей дороги и хрустя яблочной долькой.

– Где?Алиса мгновенно подскочила и подбежала.

– По-мо-ги-те…Паша приложил ухо к щели между дверью и косяком. Изнутри снова донеслось, на этот раз чуть громче и отчаяннее:

– Ей нужна помощь! – в голосе Алисы зазвенела тревога и немедленное желание действовать.

– Я слышу, ёбаные волки! – Паша сжал кулаки. Дверь была крепкой, старинной, с массивным замком. Его взгляд зацепился за пожарный щит в паре метров. Огнетушитель, ящик с песком и… лопата. Сняв с крюков орудие труда, он попытался использовать ее как рычаг, вонзив острие в щель рядом с замком. Дверь была старой и слегка провисшей. Спустя пару минут напряженных усилий, сопровождаемых скрежетом древесины и металла, замок с треском поддался, и дверь со скрипом распахнулась.

Внутри пахло пылью, старым бензином и чем-то кислым, сладковатым. На полу, в дальнем углу, за прилавком, лежала женщина. Лет пятидесяти, в засаленном халате работницы АЗС. Ее ноги были неестественно вывернуты, словно кто-то играл ими, как тряпичными куклами. Встать она не могла.

– Помогите… – женщина протянула в их сторону грязную, исцарапанную руку. Ее глаза, мутные от боли и страха, умоляюще смотрели на Пашу и Алису.

– Боже! – Алиса сделала шаг вперед, но Паша резко перегородил ей путь, выставив руку.

– Стой. Не подходи. Посмотри на ее плечо.

На левой руке женщины, чуть выше локтя, зияла рваная рана. Края ее были воспаленными, багровыми, запекшаяся кровь была неестественно черного, почти дегтярного цвета. И по краям раны отчетливо виднелись следы человеческих зубов.

– Она заражена, – голос Паши звучал плоским, лишенным эмоций металлом. – Ты же читала те посты. Передается как угодно, кроме воздушно-капельного. Мы уже не можем ей помочь.

Он начал медленно пятиться, вытянутой рукой увлекая за собой остолбеневшую Алису.

– Как же?.. – прошептала она. – Ну можно же что-то сделать!? Перевязать, может… – она вцепилась в его руку, и ее пальцы были ледяными. Она смотрела на него, умоляя о чуде, о проявлении человечности.

– Я же сказал, не можем. Если хоть капля ее крови попадет на нас… Нам конец. Нужно уходить. Сейчас же.Паша лишь опустил голову, не в силах выдержать ее взгляд. Он смотрел на свои запыленные ботинки.

– По-мо-ги-те… – бормотание за их спинами стало громче, настойчивее. – Помогите… ПОМОГИТЕ!

– ПОМОГИТЕ!!!Они обернулись. Женщина уже не лежала. Она опустилась на живот и, отталкиваясь одной здоровой рукой, ползла в их сторону. Ее лицо исказила уже не боль, а чистая, нефильтрованная ярость. Просьба о помощи превратилась в горловой, рвущий связки вопль, полный такой ненависти, что по коже побежали мурашки.

И из далека, словно в ответ, донеслись уже знакомые, хриплые крики и завывания. Их было несколько.

– Вот блять! Валим, быстрее! – Паша рванул к мотоциклу.

Они выскочили на улицу, и в тот же миг что-то упало, послышался девичий вскрик: «Ай!». Алиса, оглядываясь, споткнулась о порог и растянулась в дверном проеме. Обезумевшая женщина, движимая нечеловеческой силой, уже доползла до нее и вцепилась длинными, грязными ногтями в ее джинсы, не давая подняться, пытаясь навалиться сверху, дотянуться до незащищенной кожи. Алиса, в ужасе, сдавленно вскрикивая, брыкалась, пытаясь освободиться. Прямым пинком в голову ей удалось отбросить тварь на мгновение.

– Бежим!Паша подбежал, схватил Алису под мышки и почти швырком поднял ее на ноги.

Они рванули к мотоциклу. Но удача, улыбнувшаяся им утром, оказалась капризной. Паша раз за разом проворачивал ключ в зажигании. «Урал» кряхтел, чихал, хлюпал, но мотор отказывался схватывать. А женщина, издавая нечеловеческие горловые звуки, уже подползала к ним, оставляя на асфальте кровавый след. Ее глаза, налитые кровью, были прикованы к Алисе.

Алису начало трясти так, что она едва стояла. Выбора не было. Без транспорта они далеко не убегут. Паша судорожно шарил в рюкзаке. Его пальцы, дрожащие от выброса адреналина, наконец нащупали холодную, ребристую рукоять «Орла». Когда он выхватил его, женщина была уже в паре метров от Алисы.

– Закрой глаза! И не смотри!Паша рванулся вперед, закрывая собой девушку.

Алиса, зажмурившись, сжала кулаки и отвернулась, прижавшись лбом к бензобаку мотоцикла. Паша снял предохранитель. Тяжелый «Орел» казался в его руке неподъемным. Бешеная тварь была уже в полуметре. Ее рука с растопыренными пальцами потянулась к его ноге.

– Блять! – выкрикнул Паша, больше от ярости и страха, чем для храбрости. Он навел дуло, на мгновение поймал в прицел искаженное гримасой лицо и, сам зажмурившись, нажал на спуск.

Грохот был оглушительным. Звук выстрела из мощного пистолета в гробовой тишине ударил по ушам, как молот. Эхо покатилось по пустынной дороге. Когда Паша открыл глаза, женщина лежала без движения. Темная лужа медленно растекалась из-под нее по серому асфальту. Знакомый железистый запах смерти ударил в ноздри.

Далёкие крики, которые они слышали раньше, стали отчетливее. Приближались.

– Не оборачивайся, – хрипло приказал Паша, подталкивая Алису к мотоциклу. Он снова схватился за ключ. – Давай же, заводись, сука! – он бормотал, в отчаянии проворачивая ключ.

Мотор захлебнулся, кашлянул… и на четвертой попытке, с громким, неистовым ревом и клубом черного дыма, наконец завелся.

– Валим! – Паша сгреб остатки еды с сиденья, запихнул в рюкзак, и они, почти падая, уселись на мотоцикл. Он вывернул ручку газа до упора. «Урал», будто понимая ситуацию, рванул с места, оставляя за собой пыльный шлейф и удаляющиеся, яростные крики.

Рёв мотора и крики преследователей остались позади. Спустя пару километров их окружала только оглушительная тишина, нарушаемая монотонным, почти медитативным позвякиванием и тарахтением выхлопной системы.

Остаток дня они ехали молча. Произошедшее на АЗС повисло между ними тяжелым, невысказанным грузом. Паша чувствовал, как его руки все еще дрожат на руле. Он убил человека. Не монстра, не зомби – человека. Искалеченного, зараженного, но человека. Эта мысль жгла изнутри. Он украдкой взглянул на Алису в зеркало заднего вида. Она сидела, прижавшись к нему лбом, и не шевелилась. Возможно, плакала. Он не был уверен.

Солнце начало клониться к горизонту, заливая дорогу и поля алым и золотым светом. С запада надвигалась стена плотных, свинцово-серых туч. Пахло грозой.

– Бензин на исходе, – наконец нарушил молчание Паша. Его голос звучал пусто и отрешенно. – Я не спал уже двое суток. Да и ехать в дождь ночью – идея так себе.

Алиса ничего не ответила, лишь на очередной кочке чуть сильнее вцепилась в его кофту. Вскоре они проехали дорожный знак, сообщавший, что через пять километров – поселок. Через несколько минут впереди показались крыши. Небольшая деревня, три-четыре десятка домов, медленно погружалась в предгрозовые сумерки. По инициативе Паши они не стали заезжать в саму деревню, свернув на окраину, где стояли два ряда старых, покосившихся гаражей, выстроенных друг напротив друга.

Остановившись у первого, Паша нашел камень и сбил им ржавый, символический замок, висевший на дверях скорее для порядка. Гараж был типичным: стены из рыжего кирпича, самодельные полки, заставленные банками с болтами и гайками, промасленные тряпки, запах бензина, масла и пыли. Автомобиля или его владельца внутри не было. Зато в углу стояла канистра. Паша встряхнул ее – внутри плескалась жидкость. Бензин. И еще он нашел мешок с прошлогодней картошкой, уже с ростками.

Бензин немедленно отправился в бак «Урала». Небо окончательно потемнело, и заморосил первый, редкий дождь. Они загнали мотоцикл в дальний угол гаража. Паша собрал у ворот охапку сухих веток и, полив их остатками бензина из канистры, соорудил импровизированный костер. Доставая зажигалку, он с тоской осознал, как хочет курить. Никотиновый голод добавлял нервозности.

Пламя вспыхнуло быстро, ярко, отбрасывая на стены гаража гигантские, пляшущие тени. Запах горелой листвы и бензина смешался с запахом дождя.

– Заначка, – пояснила она, глядя на огонь. – Мачеха вечно устраивала скандалы по поводу и без. Вот я и курила втихаря. Это… немного успокаивало.Алиса, до этого момента отстраненная и молчаливая, подошла к костру и опустилась на корточки. Она достала из кармана куртки смятую пачку сигарет «Vext» и, не глядя, протянула одну Паше. Вторая уже дымилась у нее во рту.

Паша взял сигарету. Его пальцы все еще слегка дрожали. Он чиркнул зажигалкой, глубоко затянулся, и горький дым на секунду заглушил ком в горле.

– Мы убили человека, – ее голос был тихим и надтреснутым.Алиса опустилась на бетонный пол, поджала под себя ноги и, обхватив колени, опустила на них голову.

– Я… Я убил человека. Ты ни в чем не виновата. Я сделал выбор.Паша докурил сигарету за два затяга и швырнул бычок в дверной проем, в дождь.

Наступившую паузу нарушал лишь набирающий силу дождь, который теперь барабанил по железной крыше гаража, обещая перерасти в настоящий ливень.

– Тогда, у тебя в доме… я всю ночь об этом думал, – Паша встал и прислонился к стене, глядя в черный прямоугольник двери, за которым лил дождь. – Мне стало страшно. Не за тебя. За себя. Страшно остаться с этим пиздецом один на один. Я ухватился за тебя, потащил за собой просто… чтобы не остаться одному. Цинично, да? Выдернул тебя в неизвестность, сам не зная, что делать, просто потому что боялся одиночества. Сказать по правде… и сейчас боюсь.– Почему ты взял меня с собой? – Алиса подняла голову. Ее глаза, отражавшие огонь, были полны не детского страха, а взрослой, тяжелой мысли.

– Так значит, ты не рыцарь на белом коне? – в ее голосе послышалась слабая, едва уловимая улыбка.

– К сожалению, нет. Я всего лишь домушник на краденом «Урале».Паша фыркнул.

Из Алисы вырвался короткий, сдавленный смешок. Она коротко улыбнулась, и впервые за этот долгий день ее лицо немного расслабилось.

– Пиздец пиздецом, а обед по расписанию, – Паша, стараясь вернуть хоть каплю нормальности, бросил в угли костра пару картофелин.

Через несколько минут картошка начала зашквариваться. Паша, используя два обломка кирпича как щипцы, неуклюже вытащил подгоревшие клубни, обжигая пальцы и перебрасывая их с руки на руку. Они разложили на единственной чистой тряпке остатки колбасы и сыра.

– Блин, сырая!Алиса осторожно взяла в руки горячую картофелину, несколько раз подула на нее, надорвала обгоревшую кожуру и надкусила.

– Кажется, я только что потерял звезду «Мишлен», – Паша наигранно поджал губы, изображая оскорбленного шефа.

– Папа всегда говорил, горячее сырым не бывает, – парировала Алиса, и, кажется, сырая картошка ее не так уж и смущала. Она была голодна.

Они доели свой скудный ужин в тишине, прислушиваясь к шуму дождя. Выбросив мусор в догорающий костер, они уселись по разные стороны от него, прислонившись спинами к холодным стенам гаража.